Он сказал: «Поехали!»

В конце 50-х годов прошлого века, после успешных пусков первых советских искусственных спутников Земли и поразивших весь мир наших достижений в изучении Луны, стало вполне очевидно, что следующим шагом в деле исследования космоса должен стать орбитальный полет человека. Как мы теперь знаем, первым космонавтом планеты Земля стал гражданин СССР Юрий Алексеевич Гагарин (рис. 1).

Но до этого многие высшие чины Министерства обороны считали, что полет человека в космос на том этапе никому не был нужен, поскольку превосходство Советского Союза перед США в сфере ракетных технологий и так было очевидным.

Объект «Восток»

Несмотря на возражения руководства, Главный конструктор ракетных систем ОКБ-1 Сергей Павлович Королев (рис. 2)

уже тогда предпринял первые практические шаги в создании пилотируемой космонавтики. В 1958 году в Институте авиационной медицины по его инициативе были открыты две темы: № 5827 «Отбор человека для полёта в космос», и № 5828 «Подготовка человека к первому космическому полёту». А вскоре не без содействия Главного конструктора вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 22-10сс от 5 января 1959 года «О медицинском отборе кандидатов в космонавты».

Однако реализация этого постановления на деле затянулась почти на год. Вот как о том времени вспоминает Борис Евсеевич Черток (рис. 3),

заместитель Главного конструктора ОКБ-1 по системам управления (выдержка из его мемуаров «Ракеты и люди»): «Выходить наверх с предложением о полете человека в космос можно было только при поддержке военных: каждая ракета Р-7, необходимая для новых программ, так или иначе шла за их счет. Мы и так злоупотребляли терпением Министерства обороны, пользуясь его полигоном, контингентом военных специалистов и воинских частей для пусков по Луне, Марсу и Венере… Но здесь не в первый и не в последний раз косвенную поддержку нашей новой программе оказали американцы. По инициативе ЦРУ они начали разработку спутников-разведчиков».

Здесь необходимо сделать небольшое пояснение. Передавать достаточно качественные фотографии земной поверхности по телеканалам со спутника в то время еще никто не умел, и поэтому конструкторам приходилась рассчитывать только на фиксацию изображения с помощью фотопленки, которую затем требовалось как-то доставить на Землю. Однако задача спуска полезных грузов с орбиты в 1959 году еще не была решена.

И поскольку проблема возвращения на Землю являлась также одной из главных и в случае полета человека на борту космического аппарата, то Королев при подготовке проекта правительственного постановления о серийном производстве кораблей-спутников пошел на определенную хитрость. В одном документе он представил на рассмотрение высших руководителей страны сразу две перспективные программы: первая - по изготовлению серии пилотируемых космических аппаратов, и вторая - по изготовлению спутников наблюдения, причем обе программы – с возвращением на Землю спускаемого отсека. Результатом рассмотрения стало закрытое постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 569-264 от 22 мая 1959 года «О создании объектов «Восток» для осуществления полета человека в космос и других целей».

Здесь нужно снова обратиться к мемуарам Чертока: «С помощью Келдыша и Руднева Королеву удалось в это постановление вписать семь слов: «…а также спутника, предназначенного для полета человека». Такое объединение в одном постановлении двух, казалось бы, совершенно различных задач в дальнейшем привело и к технической унификации основных конструктивных элементов пилотируемых «Востоков» и «Зенитов» - первых фоторазведчиков (рис. 4, 5).

Постановление готовилось аппаратом Госкомитета оборонной промышленности и ВПК с участием Королева и других главных. Оно было без волокиты рассмотрено и подписано Первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым (рис. 6).

Что означал полет советского человека в космос для престижа страны и доказательства преимуществ социалистической системы, Хрущев понимал лучше самих авторов предложения». Как мы видим, это понимание лидера государства отразилось даже на названии партийно-правительственного постановления.

Несмотря на такую моральную поддержку Хрущева, лишь осенью 1959 года группа врачей из Института авиационной медицины под руководством полковника медицинской службы Евгения Анатольевича Карпова (рис. 7)

получила задание начать подготовку к отбору будущих космонавтов. Ныне историки считают, что это было сделано лишь благодаря активности Совета главных конструкторов и лично Сергея Королева, который имел сильное влияние на военных.

Головным исполнителем по созданию обоих объектов было определено ОКБ-1 Государственного комитета по оборонной технике СССР. Подчиненный ему куйбышевский завод № 1 имени Сталина (впоследствии завод «Прогресс») (рис. 8)

был обязан обеспечить изготовление двух изделий 8К71 (ракета-носитель) для объектов «Восток» с выпуском одного из них в сентябре, а другого – в октябре 1959 года.

Противостояние с «Меркурием»

Именно в это время стало известно, что Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства США (НАСА) ударными темпами готовит к реализации собственную программу полета человека в космос. Это и понятно: успешный выход на орбиту первого советского спутника, а также сенсационные достижения СССР в исследовании Луны с помощью автоматических станций не на шутку подрывали престиж Соединенных Штатов на международной арене. Кроме того, накануне очередных выборов главы государства, намеченных на ноябрь 1960 года, нужно было всемерно повышать рейтинг администрации Эйзенхауэра. Поэтому, согласно расчетам Вернера фон Брауна (рис. 9),

летом того же года в космосе должен был оказаться первый американец.

Этот срок был официально объявлен после того, как директор НАСА Кит Гленнан (рис. 10)

в октябре 1958 года утвердил проект полета американского гражданина в околоземное пространство, получивший название «Меркурий» (рис. 11).

Первый астронавт США должен был совершить так называемый суборбитальный полет длительностью всего 15 минут (рис. 12).

Это означало, что пилоту «Меркурия» предстояло пройти лишь часть полного витка вокруг нашей планеты – как бы ненадолго «нырнуть» в космос и тут же опуститься обратно на Землю. На первых порах выполнение американской программы шло по графику, и 9 сентября 1959 года состоялся первый пуск габаритно-весового макета корабля «Меркурий», который был отправлен в суборбитальный полет на ракете «Атлас-Д». Пуск оказался удачным, хотя и выявил множество недоработок в ракете-носителе.

Эти и другие сообщения из-за океана заставили Никиту Хрущева снова уделить серьезное внимание советской космической программе. Руководитель СССР, будучи опытным политиком, в отличие от генералов Минобороны прекрасно понимал, что никакие запуски автоматических станций на орбиту, на Луну или к другим планетам по своей значимости даже близко не могут стоять рядом с первым полетом в космос человека, которым, конечно же, обязательно должен стать гражданин СССР. Именно поэтому в сентябре 1959 года процедуре отбора первых советских космонавтов наконец-то был дан «зеленый свет».

Поскольку тогда считалось, что по своим условиям пребывание человека на космическом корабле наиболее близко к полету на реактивном самолете, то медики в конце 1959 года разъехались парами по авиачастям Европейской части СССР, начав свою работу с просмотра медицинских книжек летчиков. Истинный смысл выполняемой ими задачи тогда знали лишь командиры авиационных дивизий, хотя в это же время в США отбор кандидатов в космонавты широко освещался в открытой печати.

Первый отряд космонавтов

В течение двух осенних месяцев 1959 года специалисты из Института авиационной медицины просмотрели 3461 летную книжку, после чего для последующего собеседования и стационарного медицинского обследования они отобрали 347 человек. На первом этапе основными критериями отбора были лишь исключительно биологические параметры претендентов: возраст - до 35 лет, рост - не более 175 см. Главным же на этой стадии осмотра считалось отличное здоровье кандидатов. Поэтому уже на стадии документального отбора сразу же отклонялись летчики, имевшие хотя бы намеки на хронические заболевания, отклонения в работе опорно-двигательной, нервной, сердечно-сосудистой и других систем организма, получившие в прошлом какие-либо травмы и так далее.

После того, как многие из отобранных летчиков отказались уезжать из своей части, кандидатов в будущие космонавты осталось 206 человек. Все они вскоре были направлены в Москву, в Центральный военный научно-исследовательский авиационный госпиталь (ЦВНИАГ), где от дальнейшего обследования отказалось 52 человека. К началу декабря 1959 года после завершения очередного этапа отбора осталось 136 кандидатов. Всех прошедших строгую медкомиссию отправляли обратно в их части со словами: «Ждите вызова».

Теперь известно, что именно в то время, в самом конце 1959 года, Хрущев пригласил к себе Королева и прямо спросил, может ли он обеспечить орбитальный полет советского гражданина раньше американцев. Главный конструктор ответил утвердительно, передав, правда, Хрущеву перечень условий, при которых это может быть сделано. В итоге уже 11 января 1960 года в Министерстве обороны СССР вышла совершенно секретная директива ГШ ВВС № 321141 «О формировании в/ч 26266 и группы ВВС № 1». Так в документах были зашифрованы будущий Центр подготовки космонавтов (ЦПК ВВС) и первый отряд космонавтов.

Приказом Главкома ВВС начальником в/ч 26266 был назначен полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов. Начальником же группы ВВС № 1, то есть отряда космонавтов, стал легендарный советский летчик, генерал-майор авиации Николай Петрович Каманин (рис. 13),

получивший одним из первых звание Героя Советского Союза за участие в спасении челюскинцев в 1934 году.

Согласно предписанию, военные медики в ближайшие месяцы должны были набрать в отряд 20 слушателей. На этом этапе претенденты подвергались психофизиологическому обследованию, после чего из их числа по медпоказаниям отсеялось 107 человек. Осталось только 29 самых здоровых и выносливых летчиков.

Всего же в первом отряде космонавтов оказалось девять лётчиков ВВС, шесть лётчиков системы ПВО и пять лётчиков морской авиации (ВМФ). Всех их 7 марта 1960 года представили Главкому ВВС маршалу авиации Константину Вершинину, который в тот же день подписал приказ об их зачислении в группу ВВС № 1. Поэтому 7 марта 1960 года ныне считается датой создания первого отряда советских космонавтов (рис. 14).

В августе 1960 года в отряде выделили ударную «шестерку»: Юрий Гагарин, Валентин Варламов, Анатолий Карташов, Андриян Николаев, Павел Попович, Герман Титов. Впоследствии из-за травм, полученных на тренировках, Варламова и Карташова заменили Валерием Быковским и Григорием Нелюбовым. Все эти шесть летчиков 17 и 18 января 1961 года успешно сдали экзамен для первого полёта в космос, после чего генерал Каманин подписал не подлежащий оглашению список кандидатов в космонавты в такой последовательности: Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Быковский, Попович. Однако уже вскоре после полета Гагарина из-за грубого нарушения дисциплины Нелюбов был выведен из ударной «шестерки». В 1963 году он был и вовсе отчислен из отряда космонавтов. Вот так ударная «шестерка» превратилась в «пятерку».

Любой из этого небольшого списка кандидатов был готов к орбитальному полету и мог стать первым космонавтом планеты Земля. Однако у Гагарина тогда имелось неоспоримое преимущество: в силу черт характера, и особенно благодаря его незабываемой улыбке, он вызывал всеобщую симпатию, и при этом все летчики признавали за ним право на лидерство. Показательно, что еще осенью 1960 года всем двадцати членам первого отряда космонавтов было предложено анонимно высказаться, кто из них является неформальным лидером, и кто наиболее достоин стать «первым». Девятнадцать анкетируемых тогда назвали именно Юрия Гагарина.

Вот как о своих первых встречах с будущими покорителями космоса вспоминал заместитель Главного конструктора ОКБ-1, ведущий конструктор ракеты Р-7 Дмитрий Ильич Козлов (рис. 15):

- Где-то в середине 1960 года я впервые увидел на заводе № 88 в Подлипках (ныне город Королев – В.Е.) группу молодых офицеров-летчиков, о которых вскоре узнал, что это кандидаты на предстоящий полет в космос. Слово «космонавт» тогда еще почти никто не использовал, оно только-только входило в употребление, но Сергей Павлович Королев этих летчиков уже тогда называл будущими космонавтами. Могу сказать, что уже тогда он из всех кандидатов выделял Гагарина, и считал его самым вероятным кандидатом для первого орбитального полета (рис. 16).

Вообще же у истоков отряда стояло довольно много специалистов, но одно можно сказать наверняка: практическое воплощение идеи полета человека в космос «пробил» именно Королев, и без него в то время она могла и не найти поддержки «наверху».

Сам отряд космонавтов располагался не в Подлипках, а в небольшом дачном поселке неподалеку от него. Теперь здесь раскинулся известный всему миру Звездный городок, а тогда это был только комплекс временных строений, в которых космонавтов и готовили к предстоящему полету. Эти летчики, кандидаты для полета в космос, неоднократно приезжали на 88-й завод и знакомились здесь с техникой, на которой им предстояло работать. Конечно же, мы тогда еще не знали, кто из них будет первым космонавтом, однако Гагарина я уже тогда запомнил, поскольку он выделялся из всех летчиков какой-то особой располагающей улыбкой. Уже весной 1961 года эту улыбку увидел весь мир.

«Одобрить первый полет человека в космос»

В апреле 1960 года в ОКБ-1 уже был разработан эскизный проект корабля-спутника. Из-за недостатка средств и пилотируемый корабль, и спутник-фоторазведчик Королев решил делать однотипными. Поэтому даже в документации оба объекта проходили под одним именем «Восток», но с разными цифровыми обозначениями. Экспериментальный корабль-спутник, который одинаково подходил для установки на нем и фотоаппаратуры, и кабины космонавта, назывался «Восток-1» (1К).

Именно на его базе должны были отрабатываться основные схемы и конструкции как спутника-разведчика «Восток-2» (2К), предназначенного для маршрутной съемки и радиоразведки средств ПВО, так и системы спутника «Восток-3» (3КА), на котором предполагалось осуществить полет человека в космос (КА – космический аппарат, а цифра «3» - третий по значимости объект согласно правительственному постановлению). Только после полета Гагарина объект «Восток-3КА» стал называться просто «Восток», а «Восток-2» был переименован в «Зенит-2».

К тому моменту вышло постановление Совета Министров СССР от 4 июня 1960 года «О плане освоения космического пространства». В этом документе устанавливались сроки запуска орбитальных кораблей: до мая 1960 – два спутника «Восток-1» без теплозащиты и жизнеобеспечения (1К), до августа 1960 года – три спутника «Восток-2» (2К) для отработки систем корабля и аппаратуры фото- и радиоразведки, и сентябрь-декабрь 1960 года – корабль-спутник «Восток-3КА» для отработки аппаратуры и системы жизнеобеспечения человека.

Космический корабль «Восток» состоял из спускаемого аппарата массой 2,4 тонны и приборного отсека массой 2,3 тонны, в котором располагалась тормозная двигательная установка (ТДУ) с двигателем тягой 1600 кгс. Спускаемый аппарат (СА) крепился к двигательному отсеку стяжными лентами, на которых располагалась часть антенн радиосистем. После полета по орбите он возвращался на Землю вместе с находящимися в нем оборудованием и космонавтом (рис. 17).

При этом человек в течение всего полета находился в специальном скафандре, обеспечивающем при необходимости пребывание его в разгерметизированной кабине в течение четырех часов и защиту при катапультировании на высотах до 10 тысяч метров. Стартовая масса космического корабля «Восток» в варианте 3КА распределялась следующим образом: конструкция – 20%, теплозащита – 17,7%, бортовые системы – 21,5%, бортовая кабельная сеть – 8,6%, система электропитания – 12,5%, ТДУ – 8,4%, средства приземления – 3,2%, кресло с космонавтом – 7,1%, заправка газами – 1 %.

Вот как о подготовке этой ракеты к полету вспоминал заместитель Главного конструктора ОКБ-1 Дмитрий Козлов:

- Первые ступени ракеты Р-7, на которой на орбиту полетел первый космонавт, были изготовлены у нас в Куйбышеве (ныне Самара), на заводе № 1 имени Сталина (впоследствии завод «Прогресс»). Помню, что для первого полета человека в космос мы ракету специально не отбирали и не готовили – это было наше обычное серийное изделие (рис. 18),

которое наряду с прочими ракетами также изготовили в заводских цехах и отправили для доработки и оснащения третьей ступенью на завод № 88. Только после этого у нас на заводе и узнали, что наше изделие готовится к полету с космонавтом на борту, и что для него на заводе в Подлипках уже изготовлен так называемый «Блок Е». Этим грифом в то время обозначали третья ступень, предназначенную для выведения на орбиту космического корабля с человеком на борту, который весь мир уже вскоре узнает под именем «Восток».

Первый корабль-спутник изготовили в упрощенном варианте - без тепловой защиты, систем жизнеобеспечения и приземления, и потому он получил отдельный шифр 1КП. Запуск этого объекта был осуществлен 15 мая 1960 года только для проверки его основных систем. Корабль массой 4540 кг был выведен на орбиту, близкую к круговой, высотой около 320 км и наклонением 65 градусов. При этом 19 мая при включении тормозной двигательной установки (ТДУ) произошел сбой системы ориентации, в результате чего корабль не затормозился, а ускорился, что сделало невозможным его сход с орбиты. При этом произошло нормальное отделение спускаемого аппарата (СА) от корабля.

Запуск уже полностью оборудованного второго корабля-спутника 1К с подопытными животными – собаками Чайкой и Лисичкой на борту был осуществлен 28 июля 1960 года. Однако вследствие аварии ракеты-носителя (взрыв камеры сгорания двигателя блока Г на 29-й секунде полета) выход корабля на орбиту не состоялся, а собаки погибли. Только 19 августа 1960 года прошел успешный старт третьего корабля-спутника 1К с собаками Белкой и Стрелкой на борту, которые 20 августа были впервые в мире успешно возвращены с орбиты на Землю (рис. 19).

В катапультируемом контейнере, кроме двух собак, также находились 12 мышей, грибковые культуры, семена пшеницы, кукурузы и гороха, мука, некоторые виды микроорганизмов и другие биологические объекты. В советской печати 23 августа было опубликовано поздравление ЦК КПСС и Совета Министров СССР инженерам, техникам, рабочим, всем трудовым коллективам, участвовавшим в подготовке и осуществлении этого космического полета.

В середине 1960 года американские ракетно-космические специалисты приступили к основным работам по программе «Меркурий», главной задачей которой был полет человека в космос. Первые же пуски показали, что задача по выводу пилотируемого аппарата на орбиту вокруг Земли для НАСА оказалась сложнее, чем думали ее ведущие конструкторы. К тому же вместо конца 1959 года корабль «Меркурий» в полном оснащении был изготовлен только к началу лета 1960 года.

Опередить русских

Администрация президента Эйзенхауэра поставила перед руководством НАСА жесткую задачу: отправить американского гражданина в космос раньше, чем это сделают русские. Поэтому после выхода первого «Меркурия» из заводских цехов некоторые горячие головы предлагали сразу же отправить на нем в полет астронавта, однако руководители агентства все же не стали рисковать, и первый пуск готового корабля сделали беспилотным.

Уже вскоре стало понятно, что это было правильное решение: во время старта 29 июля 1960 года ракета-носитель «Атлас-Д» (рис. 20)

взорвалась уже на 58-й секунде полета, похоронив под своими обломками и «Меркурий». Аварийным оказался и следующий пуск этой ракеты в ноябре 1960 года. Лишь 19 декабря американский беспилотный корабль все же был успешно выведен на орбиту вокруг Земли. Руководство НАСА наконец-то вздохнуло с облегчением. К тому моменту президентские выборы в США уже состоялись, и на смену Эйзенхауэру пришел молодой и честолюбивый Джон Кеннеди (рис. 21).

Активность американцев заставила Хрущева 11 октября 1960 года подписать еще одно постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в котором создание пилотируемого космического корабля объявлялось задачей особой государственной важности, а все остальные проекты отодвигались на второй план. А поскольку американцы уже наметили полет своего первого астронавта на февраль 1961 года, в этом документе предписывалось вывести в космос корабль с гражданином СССР на борту не позднее декабря 1960 года.

Советский корабль-спутник с собаками Пчелкой и Мушкой на борту был запущен 1 декабря 1960 года. Программу полета он полностью выполнил, однако из-за отказа системы управления произошел его сход с орбиты в нерасчетном районе. Затем 22 декабря 1960 года произошел очередной пуск корабля-спутника с собаками Кометой и Шуткой на борту. И здесь из—за аварии третьей ступени ракеты-носителя (разрушение газогенератора) на 425-й секунде полета спускаемый аппарат был отстрелен от ракеты и затем мягко приземлился в заснеженной тайге вблизи райцентра Тура Красноярского края. При этом из-за отказа катапульты собаки остались внутри спускаемого аппарата, что спасло им жизнь в суровых зимних условиях Сибири.

Тем временем НАСА продолжала форсировать выполнение своей программы пилотируемого космического полета. После удачного старта 19 декабря 1960 года американцы в приподнятом настроении произвели следующий пуск «Меркурия» 31 января 1961 года, причем на его борту находился шимпанзе по кличке Хэм (рис. 22).

Несмотря на некоторые неполадки, в целом этот полет прошел нормально, и обезьяна живой и относительно невредимой приводнилась в заданном районе Тихого океана.

Тогда высокопоставленные лица рекомендовали фон Брауну уже на следующей ракете отправить в космос человека, однако конструктор, озабоченный неполадками, возникшими в ходе полета Хэма, все же решил провести еще два испытательных беспилотных пуска. Впоследствии многие упрекали фон Брауна, что в начале 1961 года ценой его нерешительности стал очередной удар по престижу Соединенных Штатов, вскоре нанесенный успешным полетом первого советского космонавта.

«Принять предложение главных конструкторов»

В СССР к началу 1961 года уже была изготовлена серия кораблей-спутников 3КА, оборудованных всеми необходимыми системами для полета человека в космос. Для их запуска к ракете 8К71 добавлялась третья ступень с космическим кораблем (блок Е), и в такой комплектации она получила индекс 8К72. Несколько таких изделий в те месяцы прошли отработку в беспилотном варианте. Запуск корабля-спутника 3КА № 1 был осуществлен 9 марта 1961 года. На его борту находились все необходимые системы жизнеобеспечения человека, собака Чернушка и габаритно-весовой манекен, которого разработчики в шутку назвали «Иван Иванович».

Внутри манекена ученые поместили мышей, морских свинок, контейнеры с культурами микроорганизмов, семена растений, образцы крови человека и другие биологические объекты. В тот же день корабль успешно приземлился в степи в 260 километрах южнее Куйбышева. Программа его полета была выполнена полностью и прошла без замечаний. После этого 25 марта 1961 года прошел запуск 3КА № 2 в той же комплектации и с собакой Звездочкой на борту (рис. 23).

Программа полета и в этом случае оказалась выполненной до конца. При посадке в районе города Воткинска (Удмуртия) манекен штатно катапультировался из СА и был оперативно обнаружен поисковой группой.

Медицинские данные о состоянии собак после их полета на этих двух кораблях-спутниках оказались положительными, и 29 марта 1961 года состоялось заседание Государственной комиссии, где было заслушано предложение Сергея Королева о полете человека на орбиту вокруг Земли на борту космического корабля «Восток». К тому моменту уже были известны результаты двух последних пусков американского корабля «Меркурий», состоявшихся 21 февраля и 24 марта 1961 года. Оба они оказались удачными и прошли без замечаний. После этого Вернер фон Браун, воодушевленный отрывшимися перспективами, назначил на 24 апреля первый полет в космос американского астронавта.

Заседание Государственной комиссии 29 марта 1961 года проводил министр оборонной промышленности СССР Дмитрий Федорович Устинов (рис. 24).

Он чувствовал историческую значимость предстоящего решения, поскольку именно от него зависело, сможет ли СССР опередить США в этой напряженной космической гонке. Поэтому министр попросил каждого главного конструктора высказать свое мнение по поводу намеченного полета. Получив заверения о полной готовности всех систем, Устинов общее мнение сформулировал так: «Принять предложение главных конструкторов».

По итогам этого заседания Государственная комиссия приняла решение о возможности первого в истории полета человека в космос на корабле «Восток» (3КА) и назначила его дату – 12 апреля 1961 года. Затем члены комиссии подготовили докладную записку в ЦК КПСС и правительство СССР, в котором они просили утвердить как эту дату, так и дальнейшую программу первых пилотируемых пусков, включавшую в себя полеты шести космических кораблей типа 3КА, в том числе групповые полеты двух кораблей и отправку на орбиту женщины-космонавта.

Уже 30 марта 1961 года этот документ за подписями Устинова и всех главных конструкторов был передан в ЦК КПСС и Совет Министров СССР. Вот лишь некоторые выдержки из него: «Проведен большой объем научно-исследовательских, опытно-конструкторских и испытательных работ как в наземных, так и летных условиях… Всего было проведено семь пусков кораблей-спутников «Восток»: пять пусков объектов «Восток-1К» и два пуска объекта «Восток-3КА». Результаты проведенных работ по отработке конструкции корабля-спутника, средств спуска на Землю, тренировки космонавтов позволяют в настоящее время осуществить полет человека в космическое пространство.

Для этого подготовлены два корабля-спутника «Восток-3КА». Первый корабль находится на полигоне, а второй подготавливается к отправке. К полету подготовлены шесть космонавтов. Запуск корабля-спутника с человеком будет произведен на один оборот вокруг Земли, с посадкой на территории Советского Союза на линии Ростов-Куйбышев-Пермь…

Считаем целесообразным публикацию первого сообщения ТАСС сразу после выхода корабля спутника на орбиту по следующим соображениям:

а) в случае необходимости это облегчит быструю организацию спасения;

б) это исключит объявление каким-либо иностранным государством космонавта разведчиком в военных целях…»

3 апреля 1961 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О запуске пилотируемого космического корабля-спутника». В нем содержались следующие пункты:

«1. Одобрить предложение… о запуске космического корабля-спутника «Восток» с космонавтом на борту.

2. Одобрить проект сообщения ТАСС о запуске космического корабля-спутника Земли с космонавтом на борту и предоставить право Комиссии по запуску в случае необходимости вносить уточнения по результатам запуска, а Комиссии Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам опубликовать его».

Теперь уже ничто больше не мешало вступлению человечества в эру пилотируемой космонавтики, и потому 8 апреля 1961 года состоялось историческое заседание Государственной комиссии под председательством Константина Руднева. На нем было принято решение назначить Юрия Алексеевича Гагарина (рис. 25, 26)

основным кандидатом для первого пилотируемого полета на космическом корабле-спутнике «Восток», а его дублером – Германа Степановича Титова (рис. 27).

Самый памятный день

В анналы мировой истории вписано золотыми буквами, что 12 апреля 1961 года в 9 часов 07 минут 59,7 секунды с космодрома Тюратам (впоследствии Байконур) стартовал космический корабль 3КА № 3 массой 4725 кг, в печати получивший название «Восток», с летчиком-космонавтом Юрием Алексеевичем Гагариным на борту. Космический корабль был выведен ракетой-носителем 8К72 (впоследствии названной ракетой-носителем «Восток») со стартовой массой 287 тонн на орбиту с перигеем 181 км и апогеем 327 км (рис. 28, 29, 30).

Во время старта Гагарин и произнес свое знаменитое восклицание «Поехали!», которое навсегда вошло в мировую историю.

Полет первого космонавта вне Земли продолжался 108 минут. Его приземление произошло в 10 часов 55 минут на мягкую пашню у берега Волги вблизи деревни Смеловка Терновского района Саратовской области. Успешный полет первого космонавта показал, что человек может осваивать космическое пространство. Создатели ракеты Р-7 и космического корабля «Восток» принимали заслуженные поздравления, а в адрес советского руководства потоком шли телеграммы с приветствиями и выражением восхищения уровнем советской ракетной техники.

Для западного мира полет Юрия Гагарина стал очередным шоком - как политического, так и технологического характера. Этот впечатляющий прорыв Советского Союза в космос пришелся на самый разгар «холодной войны», когда средства массовой информации и политические лидеры Америки и Западной Европы активно формировали образ «лапотной России», погрязшей в товарном дефиците, в социальных и технических проблемах. А тут благодаря космическим успехам СССР на глазах обывателя вдруг начала рушиться та модель мира, которую ему усиленно рисовали, и к которой он так привык за многие десятилетия.

Конечно же, западные средства массовой информации сразу же после полета Гагарина стали распространять о нем всевозможные слухи и небылицы. Один из таких слухов, запущенный в эфир некоторыми радиоголосами уже вечером 12 апреля 1961 года, гласил, что Гагарин еще в ходе полета либо покалечился до неузнаваемости, либо вовсе сошел с ума. Если это не так, говорили скептики, то почему власти СССР до сих пор не предъявляют общественности своего национального героя?

И действительно, после приземления Гагарин на целых двое суток как бы выпал из поля зрения советской и мировой общественности. Его портреты печатались в газетах и журналах, здесь же публиковалась биография первого космонавта и восторженные отклики со всего мира о его подвиге, то же самое передавалось и по радио (рис. 31, 32, 33).

Но вот «живого» телевизионного изображения долгое время почему-то народу не показывали, хотя телевизоры в то время уже имели миллионы советских людей не только в Москве и Ленинграде, но и в других крупных городах и даже селах.

Что же тут говорить про США, где в то время в прямом эфире показывали и запуски космических аппаратов, и даже велись репортажи о подготовке американских астронавтов. Неудивительно, что враждебные голоса из-за океана тогда запустили в сознание советского обывателя предположение о том, что если космонавта когда-нибудь и покажут общественности, то это будет не скоро и не совсем так, как все того ожидают. Слухи и сплетни в эфире прекратились только после того, как 14 апреля 1961 года состоялась торжественная встреча Гагарина в Москве (рис. 34, 35, 36).

Конечно же, недружественные инсинуации во многом стали возможны по причине той завесы секретности, которым был окружен первый полет человека в космос. Тогда мало кто знал, что Юрий Гагарин все эти двое суток (с утра 12 апреля до середины дня 14 апреля) находился, как писали в прессе, «в одном из городов на Волге». Лишь десятилетием позже в качестве места двухдневного пребывания первого космонавта после его исторического полета был наконец назван город Куйбышев (рис. 37, 38, 39).

Заместитель Главного конструктора ОКБ-1 и руководитель его филиала № 3 в Куйбышеве Дмитрий Ильич Козлов был очевидцем и непосредственным участником наиболее важных событий, связанных с первым полетом человека в космос. Вот как он об этом вспоминал:

- О том, что на роль первого космонавта утвержден именно Юрий Гагарин, я узнал сразу же после заседания Государственной комиссии, за четыре дня до полета. В числе многих других руководителей ракетной отрасли я 10 апреля был вызван в Москву на совещание, которое здесь проводили Устинов и Королев. После того, как произошел пуск ракеты с Гагариным на борту, я вместе с небольшой группой специалистов тут же поехал на местный аэродром, где все мы и услышали сообщение об успешном приземлении.

На заводском самолете мы немедленно вылетели в Саратов, а оттуда на военном вертолете – уже непосредственно на место успешной посадки первого космонавта, в район деревни Смеловка. Около спускаемого аппарата Гагарина мы оказались примерно через час после его приземления (рис. 40).

Почти одновременно сюда же прилетели Королев, Келдыш, Пилюгин, Воскресенский, некоторые другие специалисты ракетной отрасли, партийные и советские руководители Куйбышевской и Саратовской областей, а также представители командования ПриВО.

Мы сразу же стали обследовать спускаемый аппарат и забрали из него некоторое оборудование и другие предметы, в том числе набор продуктов для космонавта в тубах. Помню, там были разные соки, мясное и картофельное пюре, каши и так далее. Через несколько минут мы сели в поджидавший нас самолет, который мог приземляться на земляную взлетную полосу, и на нем отправились в Куйбышев. Пока летели, мы по русской традиции отметили первый полет человека в космос несколькими стопками водки, а закусывали теми самыми продуктами из туб, которые забрали из кабины космического корабля. Одна из этих пустых туб с надписью «Мясное пюре» до недавнего времени хранилась у меня дома как память о тех событиях (рис. 41).

(Автором этих строк та самая туба была передана в Самарский областной историко-краеведческий музей имени Петра Алабина – В.Е.) (рис. 42).

На заводской аэродром (ныне он называется аэропорт «Безымянка») наш самолет прибыл буквально через три минуты после самолета, на котором сюда же привезли Гагарина с места его благополучной посадки. Мы быстро выбрались из кабины, и я смог увидеть, как первый покоритель космоса спускался по металлической лестнице на бетонную взлетную полосу (рис. 43, 44),

после чего он сразу же попал в руки своих товарищей по отряду космонавтов.

На аэродроме к моменту прилета Гагарина собралось очень много народу, в основном из числа рабочих и служащих заводов № 1 и 18. Были здесь также первые руководители Куйбышевской области и все высшее командование ПриВО. Никого из посторонних до Гагарина не допустили, и уже через несколько минут после выхода из самолета первого космонавта усадили в поджидавшую машину и увезли на спецдачу обкома КПСС. Здесь у него состоялся телефонный разговор с Н.С. Хрущевым, во время которого первый космонавт доложил об успешном выполнении задания Родины (рис. 45, 46).

Как потом я узнал, руководство КГБ не то чтобы слишком опасалось покушения на жизнь первого космонавта со стороны неких иностранных спецслужб, но больше всего было озабочено тем, как бы массы ликующих горожан в порыве радости не причинили бы ему какого-нибудь вреда. Между прочим, события, произошедшие во время последующих встреч героев космоса в Куйбышеве, показали, что такие опасения не были напрасными.

Так, если после прилета Гагарина на аэродроме с ним могли пообщаться только члены отряда космонавтов, руководители области и специалисты наших предприятий, то уже при встрече космонавта-2 Германа Титова охрана аэродрома не смогла сдержать толпу радостных заводчан, желающих увидеть поближе своего национального героя. В итоге Титов в течение 10-15 минут просто не мог пройти к автомашине, которая ждала его на аэродроме. Лишь дополнительные усилия охраны и работников КГБ в конце концов помогли нашему второму космонавту пройти через толпу, чтобы он смог уехать на ту же самую дачу на Первой просеке, где за несколько месяцев до него уже отдыхал Гагарин.

Что же касается космонавта-1, то он в течение всего дня 12 апреля прошел медицинское обследование на той же даче, затем пообедал – и по настоянию врачей его сразу же отправили спать. Так что в первый день после полета пообщаться с Гагариным не удалось практически никому, кроме представителей медкомиссии, членов отряда космонавтов и охранявших его сотрудников КГБ. А вот на другой день на обкомовскую дачу приехали практически все руководители и главные конструкторы предприятий, которые готовили к полету в космос «гагаринскую» ракету и корабль «Восток», руководители Куйбышевской области и областного комитета КПСС, высшее командование ПриВО.

- В их числе 13 апреля на даче побывал и я, - продолжил свои воспоминания Дмитрий Ильич Козлов. - В составе большой группы гостей мне удалось немного пообщаться с первым космонавтом планеты. Гагарин мне запомнился совершенно простым парнем, небольшого роста и с белозубой яркой улыбкой, без каких-либо признаков манерности и высокомерия, которые нередко появляются у людей, обремененных всемирной славой. Потом я присутствовал на небольшом застолье, на котором было не больше 10-15 человек.

Кроме Гагарина, здесь, конечно же, был Королев, а также некоторые руководители и главные конструкторы предприятий ракетной отрасли, в том числе и куйбышевских, секретари обкома Мурысев и Буров, председатель облисполкома Токарев, командующий войсками ПриВО Павловский, начальник отряда космонавтов генерал Каманин и другие. Присутствующие говорили на разные темы, расспрашивали Гагарина о его впечатлениях за время полета, и так далее. Я тоже о чем-то с ним говорил, но о чем конкретно, уже не помню.

Затем первый космонавт в течение 10-15 минут подписывал для присутствующих собственные фотографии, различные газеты от 13 апреля 1961 года со своим портретом, а иногда просто расписывался на чистых листках бумаги (рис. 47, 48, 49).

Затем у меня дома долгие годы хранилась фотография, на которой запечатлен Гагарин во время этой процедуры. Я на этом фото стою позади космонавта в составе группы технических специалистов (рис. 50).

За совершение первого в мире полета в космос Ю.А. Гагарину было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ему Ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (рис. 51).

Вечером 14 апреля 1961 года в Большом Кремлевском дворце состоялся торжественный прием в связи с первым в мире полетом человека в космическое пространство (рис. 52, 53),

на который в числе других ученых и специалистов был также приглашен Д.И. Козлов с супругой (рис. 54).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1961 года начальнику и Главному конструктору Куйбышевского филиала № 3 ОКБ-1, ведущему конструктору ракеты Р-7 Дмитрию Козлову в числе других специалистов ракетно-космической отрасли было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ему ордена Ленина и Золотой Звезды «Серп и Молот». Главный конструктор ОКБ-1 Сергей Королев в соответствии с тем же Указом стал Дважды Героем Социалистического Труда. В тексте документа говорилось, что этого звания оба они были удостоены «за выдающиеся заслуги в создании образцов ракетной техники и обеспечение успешного полета человека в космическое пространство» (рис. 55, 56).

А суборбитальный полет, запланированный Вернером фон Брауном на 24 апреля 1961 года, в тот день так и не состоялся. Из-за различных неполадок он несколько раз откладывался, и в итоге первый 15-минутный «нырок» в космос американского астронавта Алана Шепарда (рис. 57)

на борту «Меркурия» произошел только 5 мая. Второй суборбитальный полет 21 июля 1961 года совершил его коллега Вирджил Гриссом (рис. 58),

а настоящее орбитальное путешествие продолжительностью в три витка «Меркурий» с астронавтом Джоном Гленном (рис. 59)

на борту смог осуществить только 20 февраля 1962 года. К тому времени в космосе уже успел побывать наш Герман Титов, который на «Востоке-2» в течение 25 часов 6-7 августа 1961 года совершил 17 витков вокруг Земли. После своего полета Титов, как и Гагарин, также находился на отдыхе в Куйбышеве (рис. 60, 61, 62).

Простой советский паренек

О том, что после своей успешной посадки 12 апреля 1961 года первый в мире космонавт Юрий Гагарин в течение двух дней отдыхал в Куйбышеве (ныне Самара), открыто разрешили говорить только в 70-х годах прошлого века. Конечно же, в течение всего времени пребывания Гагарина в этом городе его непрерывно опекали сотрудники Комитета Государственной Безопасности. Однако в силу специфики своей работы большинство из них вплоть до недавнего времени никому и ничего не рассказывали о тех незабываемых днях.

Своими личными впечатлениями о встречах с первыми советскими космонавтами с нашим корреспондентом поделился Сергей Георгиевич Хумарьян (рис. 63),

полковник, Почетный сотрудник органов госбезопасности, ныне консультант управления Федеральной службы безопасности по Самарской области, заведующий музеем истории управления ФСБ по Самарской области. С 1951 года он работал в отделе контрразведки управления КГБ по Куйбышевской области, а с 1974 по 1992 годы возглавлял эту службу.

- В апреле 1961 года я имел звание капитана и занимал должность старшего оперуполномоченного отдела контрразведки управления КГБ по Куйбышевской области. За несколько дней до 12 апреля из сотрудников нашего управления КГБ было создано несколько специальных групп, в одну из которых включили и меня. Задача, поставленная нашей группе, звучала так: уже в ближайшее время быть готовым к выполнению всего необходимого комплекса оперативных и охранных мероприятий, связанных с освоением космоса. Более конкретно о характере предстоящего задания нам не говорили.

Конечно же, существовала какая-то категория высших руководителей, которые знали, что готовится полет человека в космос, и что именно куйбышевцам, скорее всего, и предстоит встречать на Земле первого космонавта, но лично я в те дни об этом еще ничего не знал. Уровень этой государственной тайны был таков, что рядовые сотрудники КГБ допуска к ней не имели.

О том, что утром 12 апреля в космос полетел человек, я, как и подавляющее большинство советских людей, узнал из радиосообщения. Сейчас, когда речь заходит о той незабываемой весне, я вспоминаю ее с особым трепетом. Атмосфера тех дней была совершенно удивительная, и настроение этой поры очень трудно передать словами – ее можно только прочувствовать. Лично для меня 12 апреля 1961 года ассоциируется с Днем Победы. Да это и была победа всей нашей страны, всего нашего народа, когда каждого советского человека переполняла гордость за свою Родину. И мы были вдвойне горды тем, что мы хотя бы немного причастны к этому великому делу.

Потом мне стало известно, что с места посадки в Саратовской области Гагарина сразу же привезли в Куйбышев, на аэродром завода № 1. Сам его прилет на аэродром мне тогда увидеть не довелось – в этот момент я в составе своей группы находился на посту близ ставшего впоследствии всемирно известным «маленького домик на берегу Волги», который тогда был просто обкомовской дачей на Первой просеке в Куйбышеве.

Сотрудники управления КГБ уже знали, что именно в этот домик Гагарина скоро привезут для медицинского обследования и отдыха. Но еще до приезда первого космонавта мы представляли себе его как человека большого личного мужества, совершившего беспримерный подвиг. Первый космонавт нам невольно представлялся этаким бравым, бесстрашным, рослым офицером, которому все нипочем. А на самом деле мы увидели перед собой обычного парня небольшого роста, с простым лицом и широкой, открытой и благожелательной улыбкой (рис. 64).

Это был именно тот тип человека, к которому уже подсознательно хочется относиться просто, по-товарищески, но с уважением. Таким Гагарина запомнил весь мир.

Вскоре после приезда первого космонавта на дачу здесь для него был устроен обед, но вовсе не роскошный банкет, как можно прочитать в некоторых источниках. Нет, это был простой русский стол, с первым, вторым и третьим блюдами, но без какого-либо алкоголя. Кажется, на первое у Гагарина тогда был борщ, остальные же блюда я сейчас уже не помню.

Еще мне запомнилось, как после медицинских обследований он периодически спускался в биллиардную и играл за одним из столов (рис. 65, 66).

Его партнерами по игре, как мы потом поняли, обычно бывали ребята из первого отряда космонавтов, которые тогда, конечно же, никому не были известны. Впоследствии многие из них тоже летали в космос и стали мировыми знаменитостями. Но иногда с Гагариным играли в биллиард и некоторые высокопоставленные сотрудники обкома партии или облисполкома, которые тоже посменно дежурили на этой даче, чтобы обеспечивать присутствующим режим питания, коммунальных и бытовых услуг и так далее.

Вечером 13 апреля Юрий Алексеевич говорил по телефону ВЧ (правительственной связи) с Москвой. Сейчас этот белый аппарат с золотым гербом СССР стоит в витрине музея управления ФСБ по Самарской области. А еще в последний вечер пребывания Гагарина в Куйбышеве ему устроили небольшую поездку на катере за Волгу (рис. 67).

В ней участвовали также генерал Николай Петрович Каманин, тогдашний первый секретарь обкома партии Александр Сергеевич Мурысев, командующий войсками Приволжского военного округа генерал-майор Иван Григорьевич Павловский, а от нашего управления – майор Виктор Яковлевич Стрельцов.

Впоследствии В.Я. Стрельцов (рис. 68)

очень гордился тем, что Гагарин подписал ему на память свою фотографию. Когда на третий день его пребывания Гагарина генерал Каманин разрешил корреспондентам «Комсомольской правды» Василию Пескову и Павлу Барашеву, а также куйбышевскому фотокорреспонденту ТАСС Дмитрию Брянову сделать довольно много его снимков в «маленьком домике на берегу Волги», пленку затем проявляли в лаборатории нашего управления, и здесь же печатали снимки. Некоторые из них вручили начальнику охраны обкомовской дачи, который затем передал их космонавту. Вот тогда-то Стрельцов и осмелился попросить Юрия Алексеевича подписать ему снимок на память. Гагарин написал в верхнем левом углу: «Виктору Яковлевичу. 14.04.1961», и поставил свою подпись. Сейчас этот уникальный снимок с автографом первого космонавта находится у Стрельцова дома, а в экспозицию музея областного управления ФСБ помещена его копия.

В связи с гагаринскими автографами мне вспоминается еще один интересный эпизод. Он также связан и с упоминавшимся выше биллиардным столом, за которым, как я уже говорил, во время своего первого пребывания в Куйбышеве несколько раз играл первый космонавт. Случилось так, что одну из фотографий его попросили подписать во время игры, и он поставил на нее автограф, положив снимок прямо на биллиардный стол. Но в этот момент из авторучки, которую космонавт держал в руке, вытекла чернильная капля, от чего на зеленом сукне образовалась хорошо заметная клякса.

Потом во время последующих прилетов космонавтов в Куйбышев я тоже бывал на обкомовской даче, и видел, что чернильное пятно здесь остается по-прежнему. Но где-то в конце 60-х годов эта отметина вдруг исчезла. Видимо, тогда на столе меняли сукно – и вместе с ним убрали и «гагаринскую кляксу». А ведь если бы это произошло где-нибудь в Америке, или хотя бы у нас в нынешние времена, то наверняка нашлись бы бизнесмены, которые сделали бы на этом «сувенире» немалые деньги.

Могут спросить: а почему местом послеполетной реабилитации космонавтов был выбран именно Куйбышев? Скажу, что это было сделано по целому ряду причин. Во-первых, наш город находился достаточно близко от запланированных мест посадок первых космонавтов. Во-вторых, после 1958 года здесь часто бывал Главный конструктор ОКБ-1 Сергей Павлович Королев, который к тому же сам часто жил на Первой просеке, а в здании обкома КПСС не раз проводил всесоюзные селекторные совещания с директорами заводов космического профиля.

Но самое главное другое: именно в Куйбышеве и по сей день находится предприятие-флагман нашей космической отрасли, который впоследствии получил название Государственный научно-производственный ракетно-космический центр «ЦСКБ-Прогресс». И поэтому в начале 60-х годов в Москве решили: раз уж у куйбышевцев есть опыт по оперативной защите ведущих космических предприятий, то и безопасность пребывания в городе первых космонавтов они тоже смогут обеспечить.

…Чем дальше от нас уходят события тех незабываемых лет, тем острее становятся воспоминания о встречах с самыми первыми космонавтами СССР, которых в 60-е годы весь советский народ воспринимал как национальных героев. И одновременно, как это ни странно, в архивах и музейных хранилищах обнаруживаются никогда не публиковавшиеся уникальные фотодокументы, на которых мы видим дорогие всем нам лица первых покорителей космоса в окружении простых жителей Куйбышева. Большинство из этих людей, скорее всего, в свое время даже и не подозревали, что благодаря этим фотографиям они войдут в историю, но сам факт их общения с космонавтами, конечно же, навсегда остался в их памяти.

Сейчас уже ни для кого не секрет, что после Юрия Гагарина и Германа Титова в Куйбышев после своих полетов отдыхали и проходили медицинское обследование также и Андриян Николаев, Павел Попович, Валерий Быковский и Валентина Терешкова (рис. 69, 70, 71).

А в 1963 году центр послеполетного обследования и реабилитации космонавтов открыли на Байконуре, и потому всех последующих покорителей космоса после их посадки везли уже не в Куйбышев, а прямо на космодром.

Ныне в фондах Самарского областного историко-краеведческого музея имени Петра Алабина хранятся десятки снимков Юрия Гагарина и ряда других первых космонавтов, которые в то время были сделаны местным фотокорреспондентом ТАСС Дмитрием Бряновым (рис. 72, 73).

Некоторые из них на этом сайте публикуются впервые.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 9912