Совершенно секретный космос
Как известно, в конце 70-х годов ХХ века серьезно обострилось международно-политическое положение нашей страны, и в первую очередь это произошло по вине нового руководства США. В 1976 году президентом Соединенных Штатов Америки стал Джимми Картер (рис. 1),
который после своего прихода к власти почти сразу же взял курс на отказ от основных положений договора ОСВ-1 и на усиление американского военного присутствия в космосе. Пришедший ему на смену в 1980 году новый президент США Рональд Рейган (рис. 2)
еще более усилил напряженность между нашими странами, провозгласив программу «Стратегическая оборонная инициатива» (СОИ) с элементами космического базирования. В средствах массовой информации этот проект получил название «План звездных войн». Принятие его американской администрацией фактически означало, что военное противостояние двух мировых сверхдержав вышло на принципиально новый – космический уровень, тем самым вплотную приблизив человечество к страшной угрозе третьей мировой войны.
Наш ответ «звездным войнам»
Резко осложнившаяся международная обстановка в конце 70-х годов заставила руководство СССР искать эффективные пути противодействия проектам заокеанских «ястребов». В это время по прямому указанию руководства СССР в совершенно секретном предприятии под названием «Центральное специализированное конструкторское бюро», что располагалось в закрытом для иностранцев городе Куйбышеве, начались разработки принципиально новых космических объектов (рис. 3).
В частности, согласно ныне рассекреченным планам руководства Советского Союза тех лет, одним из главных противовесов программе «звездных войн» должны были стать несколько перспективных космических комплексов (КК) нового поколения: «Янтарь-4К2» («Циркон»), «Янтарь-4КС2» («Берилл»), «Янтарь-К1ФКТ» («Силуэт»), «Янтарь-5К» («Орлец»), и некоторых других (рис. 4, 5, 6).
Одновременно проводились летно-конструкторские испытания по уже изготовленным в металле комплексам «Янтарь-4К1» и «Зенит-6» с улучшенными характеристиками («Зенит-6У»). Велась наземная отработка систем ряда других объектов.
К концу 1981 года в ЦСКБ была завершена разработка эскизного проекта комплекса «Циркон-2», предназначенного для фотографирования заданных районов земной поверхности с высокодетальным уровнем разрешения на местности, многоразовой оперативной доставки информации в спускаемых капсулах и со сроком активного существования до 90 суток. Работа над комплексом проводилась во исполнение постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 635-188 от 5 июля 1980 года и ряда других. Тогда же было принято постановление ЦК КПСС и СМ СССР № 915-272 от 16 сентября 1981 года «О создании ракетно-космического комплекса «Орлец». В конце того же года в ЦСКБ уже разработана и запущена в производство завода «Прогресс» основная конструкторская документация по КК «Орлец».
Выведение «Циркона-2» на орбиту осуществлялась с использованием ракеты-носителя 11К77. Доставка фотоинформации на Землю производилась в 22-х спускаемых капсулах, разрабатываемых в рамках КК «Орлец». В случае необходимости КК «Циркон-2» может совершить маневр перехода на орбиту высотой 140-160 км, с уменьшением срока активного существования при функционировании на этой высоте. Для обеспечения необходимой скорости началась разработка новой двигательной установки для этого аппарата, по сравнению с предшественниками имевшей вдвое больший запасов топлива (1800 кг вместо 900). «Циркон-2» был оснащен бортовым комплексом защиты в составе: радиолокационной системы обнаружения орбитальных целей, пассивного ретранслятора уголкового типа и системы документирования.
Кроме того, одним из отделов ЦСКБ, начиная уже с 1979 года, велись работы по созданию конструктивно-компоновочной схемы и аппаратурной базы принципиально нового космического комплекса, в документации получившего название «Сапфир». Его отличительными особенностями должны были стать модульность построения, значительно больший ресурс работы, широкий диапазон обеспечивающих характеристик, высокая оперативность управления и решения целевых задач, существенно возросшая бортовая энергетика. Необходимость перехода на новую базу вызывалась ограниченными возможностями конструктивно-аппаратурной базы КК типа «Янтарь» в части реализации новых задач ведения всепогодного круглосуточного наблюдения во все периоды военно-политической обстановки, а также невозможностью значительного увеличения срока активного существования космического аппарата (КА).
Особое место в военно-космических разработках СССР заняли объекты «Алмаз» (рис. 7, 8).
Это была серия орбитальных пилотируемых станций (ОПС) и долговременных обитаемых станций (ДОС), разработанных для выполнения задач Министерства Обороны СССР. На орбиту вокруг Земли «Алмазы» выводились с помощью ракеты-носителя «Протон». Транспортное обслуживание станции предполагалось как проектируемым космическим кораблем ТКС, так и уже действующим «Союзом». Станции для пилотируемой эксплуатации получали названия «Салют», смежные с гражданскими станциями ДОС. Всего было запущено 5 станций «Алмаз» — пилотируемые «Салют-2», «Салют-3» и «Салют-5», и автоматические модификации, получившие название «Космос-1870» и «Алмаз-1».
Работы по созданию «Алмазов» начались еще в середине 60-х годов, в годы жёсткого противостояния СССР-США. Станция разрабатывалась в ОКБ-52 под руководством В.Н. Челомея (рис.9)
для решения тех же задач, что и разрабатывавшаяся в то время американская станция MOL (Manned Orbiting Laboratory). В эти задачи входило проведение фотографической и радиотехнической разведки и управление с орбиты наземными военными средствами. Для этого на станции был установлен телескоп-фотоаппарат «Агат-1», а также целый комплекс длиннофокусных фотокамер для съёмки Земли общим числом 14 единиц.
Для защиты от спутников-инспекторов и перехватчиков потенциального противника, а также ввиду возможного использования американских космических челноков для похищения с орбиты Земли советских ДОС «Салют» и ОПС «Алмаз», последний на первом этапе оснащался модифицированной автоматической пушкой НР-23 конструкции Нудельмана—Рихтера (система «Щит-1»). Позднее на первой станции «Алмаз» второго поколения ей на смену должна была прийти система «Щит-2», состоящая из двух ракет класса «космос-космос». По некоторым источникам, такая система была установлена уже на станции «Салют-5», однако насчет ее каких-либо практических испытаниях сведения отсутствуют. Что же касается предположения о возможных похищениях советских ДОС, то они основывалось исключительно на открыто объявленных американцами габаритах грузового отсека «Шаттлов», а также на массе возвращаемой ими полезной нагрузки, что было близко к габаритам и массе «Алмазов».
В 70-х годах предполагался постепенный переход к станциям «Алмаз» второго поколения в вариантах оснащениях их вторым стыковочным узлом и возвращаемыми кораблями. Однако в 1978 году из-за финансовых трудностей все работы по пилотируемым станциям «Алмаз» были прекращены, хотя в это время и продолжались разработки станций ОПС в беспилотном варианте.
Космический щит России
Для знакомства с последними разработками ЦСКБ, и в первую очередь с элементами КК «Сапфир», 11 августа 1981 года Куйбышев посетила большая партийно-правительственная делегация (рис. 10-13).
В ее составе были член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР, маршал Советского Союза Д.Ф. Устинов, министр общего машиностроения СССР С.А. Афанасьев, его первый заместитель Б.В. Бальмонт, начальник 3-го Главного управления этого министерства Ю.Н. Коптев, представитель заказчика генерал-полковник А.А. Максимов, ряд других ответственных работников. Делегацию сопровождал первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС Е.Ф. Муравьев.
Присутствующие высоко оценили работу предприятия над космическим комплексом «Сапфир-К», которая в 1981 году стала для ЦСКБ одним из главных направлений деятельности. Предполагалось, что на основе этих разработок будет сформирована долгосрочная программа развития предприятия до 2000 года. Согласно этой программе, космическая система многоцелевой разведки «Сапфир-К» должна была стать эффективным противовесом американскому проекту СОИ, обеспечив при этом решение четырех групп целевых задач.
Первая из них - планово-периодическое наблюдение за земной поверхностью, систематический сбор специальной информации о стационарных объектах вероятного противника и о районах сосредоточения военной техники. Эта же группа спутников должна была заниматься исследованием природных ресурсов Земли. Вторая задача - оперативное глобальное наблюдение, включающее в себя контроль динамики функционирования стационарных военных объектов на обширных районах земного шара, в зависимости от складывающейся здесь военно-политической обстановки, а также контроль над мобильными носителями ядерного оружия. Третьей задачей назывался оперативный контроль над локальными районами кризисных ситуаций, а четвертой - глобальное картографирование.
Для выведения объектов на орбиту программа «Сапфир» предусматривала использование двух видов транспортных средств: унифицированной ракеты-носителя 11К77 и космического челнока «Буран» (рис. 14).
Последний должен был не только доставлять на орбиту спутники наблюдения, но также в случае необходимости проводить операции по восстановлению их работоспособности, дозаправлять спутники топливом, переводить космические аппараты на другие орбиты, а также выполнять множество других задач.
В первую очередь в эту космическую систему предполагалось включить комплекс многоцелевой разведки «Сапфир-В», в составе которого должны были постоянно находиться не менее трех аппаратов орбитального наблюдения. Действия этих объектов дополняли подразделение широкозахватной комплексной разведки «Сапфир-Ц» (не менее шести аппаратов) и эскадра боевых многоцелевых космических кораблей «Стрелец», в составе которой, в зависимости от международной обстановки, должны были находиться от 5 до 10 аппаратов. Деятельность всей группировки предполагалось обеспечивать с помощью спутников связи, транспортных космических кораблей, а также наземных средств сбора и обработки информации.
Система «Сапфир-К» уже в конце 80-х годов должна была стать постоянно действующей, с выполняемым и переменным составом, адаптивной к военно-политической обстановке и условиям применения. Ее функционирование было возможно в пилотируемом варианте, в полуавтономном режиме (с участием временных экспедиций посещения), а также в полностью автономном состоянии по заблаговременно заложенной программе, которая при необходимости могла бы корректироваться по командам с Земли. Доставку информации с борта спутников предполагалось осуществлять по каналу радиосвязи через КА-ретранслятор или в режиме ее непосредственной передачи на пункт сбора информации. При этом не исключалась и возможность использования спускаемых капсул для целей доставки информации на Землю (рис. 15).
Что касается космических аппаратов наблюдения, то они могли бы функционировать в трех режимах: при их пассивном хранении на орбите, в обычном рабочем состоянии или в режиме отражения атаки. Предполагалось, что при своей штатной работе спутники системы «Сапфир» будут функционировать на эллиптических, сильно вытянутых орбитах, позволяющих сочетать высокий уровень разрешения на низких участках (менее 300 км) с широкозахватным высокопроизводительным наблюдением на высоких участках (более 1000 км).
Закат «Сапфира»
Проект создания космической системы «Сапфир» был утвержден 20 ноября 1981 года на совместном совещании шести союзных министров (обороны, общего машиностроения, оборонной промышленности, электронной промышленности, промсвязи и химической промышленности). На совещании министры приняли решение перевести тему космической системы «Сапфир-В» из разряда научно-исследовательских работ (НИР) в разряд особо важных государственных разработок, с представлением в упомянутые министерства всех технических предложений по программе в 1982 году. При этом головным разработчиком по космической системе «Сапфир-В» было определено куйбышевское предприятие ЦСКБ Министерства общего машиностроения СССР. К сожалению, события последующих лет, в первую очередь перестроечные процессы и распад Советского Союза, так и не позволили завершить эту грандиозную по масштабам работу.
Вот как Генеральный конструктор ЦСКБ Д.И. Козлов вспоминал о своей работе над космическими объектами, призванными нейтрализовать американскую программу СОИ (рис. 16):
- Для знакомства с ходом работ по космическим системам в апреле 1986 года на наше предприятие приезжал Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев (рис. 17).
Однако на заводе «Прогресс» и в ЦСКБ он пробыл буквально полчаса. За это время руководитель страны успел только пройти по цехам, немного поговорить с рабочими и служащими – и затем его увезли на другие промышленные предприятия Куйбышева. Впрочем, в том году ЦСКБ и завод «Прогресс» еще не испытывали трудностей в финансировании перспективных оборонных программ, хотя уже возникали определенные трудности в их осуществлении.
А вот весной 1987 года, незадолго до того, как на космодроме «Байконур» был осуществлен запуск ракеты «Энергия» с объектом «Полюс», я общался с Михаилом Сергеевичем гораздо больше. В период с 11 по 13 мая здесь по указанию Министерства обороны СССР и Министерства общего машиностроения СССР была организована выставка достижений космической техники, в которой, наряду с прочими предприятиями, участвовали также завод «Прогресс» и ЦСКБ.
На другой день после открытия выставки, 12 мая, в городе Ленинске в течение нескольких часов происходило заседание партийно-хозяйственного актива и руководителей предприятий космической отрасли, в работе которого участвовал и прилетевший сюда накануне М.С. Горбачев. В течение получаса я выступал перед присутствующими и перед Генеральным секретарем ЦК КПСС с докладом о текущем положении в ЦСКБ и перспективных разработках предприятия. Мой доклад в основном касался трудностей, возникших при подготовке проекта «Сапфир». В частности, я доложил, что его финансирование в последние годы оказалось сильно урезанным из-за того, что все ранее предназначавшиеся нам средства пошли на подготовку полета комплекса «Энергия-Буран» (рис. 18).
Горбачев активно участвовал в обсуждении поднятых проблем, задавал вопросы, вносил предложения. После доклада я смог побеседовать с Горбачевым в течение еще около полутора часов. В нашем разговоре речь в основном шла о текущем усилении военной группировки наблюдательных спутников, хотя затрагивалась и тема о дополнительном финансировании программ по созданию новых объектов. В беседе Горбачев просил нас форсировать работы по теме «Сапфир», обещая для этого восстановить прежний объем финансирования. Однако в итоге это его обещание не было выполнено, в результате чего работа над «Сапфиром» так и осталась на стадии проектирования. В штатном варианте этот проект противодействия программе СОИ так и не был воплощен, хотя до самого конца существования Советского Союза он формально закрыт не был.
Здесь нужно добавить, что подготовленная к старту еще в 1981 году автоматическая станция ОПС-4 пролежала в одном из цехов монтажно-испытательного корпуса космодрома Байконур несколько лет ввиду задержек, не связанных с работами по ОПС. В итоге попытка запуска этой станции под названием «Алмаз-Т» была предпринята 19 октября 1986 года, однако она оказалась неудачной из-за отказа системы управления РН «Протон». И только 18 июля 1987 года состоялся успешный запуск автоматического варианта ОПС «Алмаз», который получил обозначение «Космос-1870». Высококачественные радиолокационные изображения земной поверхности, полученные со спутника, были использованы в интересах обороны и экономики СССР.
В рамках той же программы 31 марта 1991 года на орбиту был выведен модифицированный автоматический вариант ОПС под названием «Алмаз-1» со значительно улучшенными характеристиками бортовой аппаратуры. А вот более совершенная станция «Алмаз-2», также подготовленная к пуску, на орбиту так и не была выведена, поскольку все работы в этом направлении были остановлены ввиду тяжелого состояния отечественной экономики после распада СССР.
В работах по созданию космических аппаратов системы «Сапфир» активное участие принимал Г.Е. Фомин (рис. 19, 20),
бессменный заместитель Д.И. Козлова по проектным разработкам, который об этом вспоминает следующее:
- Конечно же, общий экономический спад, постигший нашу страну в конце 80-х – начале 90-х годов ХХ века и вызвавший резкое снижение финансирование космических программ, не мог не сыграть отрицательную роль в судьбе проекта «Сапфир». Тем не менее при подготовке этих объектов к серийному производству мы вовсе не остановились на стадии конструкторских разработок. В конце 80-х годов уже были готовы полномасштабные космические аппараты для проведения статических, динамических и тепловых испытаний. Изготовлены и поставлены к нам на завод крупногабаритные телескопы для технологического и летного космического аппаратов, а также очень много комплектующих деталей и оборудования. Правда, работы по созданию высокоскоростной радиолинии, бортовой вычислительной машины и силовых гироскопов шли с некоторым отставанием, но это нетрудно было наверстать.
Поэтому я считаю, что даже в тех условиях ЦСКБ вполне могло довести до конца работы по проекту «Сапфир». Однако в условиях конъюнктуры того времени предпочтение решили отдать «Орлецам» и «Цирконам», на создание которых и были брошены все материальные ресурсы и финансовые средства, ранее выделенные на работы по «Сапфиру», и в результате этот проект в конце 80-х годов совершенно незаслуженно оказался отодвинутым на второй план.
Свой рассказ по той же теме продолжил Д.И. Козлов (рис. 21):
- В целом финансирование завода «Прогресс» и ЦСКБ при Горбачеве еще оставалось на уровне советского времени, хотя, как уже я говорил, отдельные темы и страдали по причине передачи средств другим предприятиям нашего министерства. Официально же проект «Сапфир» был ликвидирован только при Б.Н. Ельцине, следующем после Горбачева руководителе нашего государства. При нем дела предприятий космической отрасли России окончательно ухудшились, и в первую очередь по причине резкого сокращения государственных заказов и хронического недофинансирования.
Сам Ельцин на заводе «Прогресс» и в ЦСКБ побывал летом 1992 года, когда он выступал перед рабочими и служащими с балкона сборочного цеха (рис. 22, 23).
Однако в целом на предприятии он, как и Горбачев, тоже пробыл недолго, и потому серьезного разговора о проблемах отрасли у нас тогда не получилось. Более предметно обсудить с ним эти вопросы мне удалось только через два года, на выставке достижений российской космической отрасли в Плесецке, куда на день и приехал президент.
Здесь у меня с Ельциным произошел довольно интересный эпизод. Сначала он довольно долго осматривал экспозиции других предприятий, расположенные в начале выставки, и к нашему разделу он подошел где-то к середине дня. Но тут помощник президента, видимо, доложил, что пришло время обеда и для этого все готово. Выслушав его, Ельцин не стал осматривать нашу экспозицию, а вознамерился было пройти к выходу с выставки.
Я в этот момент сразу понял, что если он сейчас уйдет, то обратно уже не вернется, и, стало быть, нам не удастся познакомить президента с нашими проблемами. В этой ситуации я решился на весьма смелый поступок. Мимо опешившей от такой наглости охраны я подбежал к Ельцину, и со словами: «Одну минуточку, Борис Николаевич» придержал его за руку. Президент, конечно же, такого не ожидал, и поэтому остановился, а я, пользуясь общей растерянностью, мягко, но настойчиво пригласил его к самарскому разделу выставки. Ельцин согласился, и в результате мне и другим представителям самарской промышленности удалось в течение почти что целого часа рассказывать президенту о работе наших предприятий и о наших трудностях. В конце беседы Ельцин пообещал решить все поднятые проблемы уже в ближайшее время, после чего пригласил нас на обед. Помню, там на столе было много разных напитков, в том числе и алкогольных, но я выбрал водку, и выпил стопку вместе с президентом за процветание российской космической отрасли.
После той памятной встречи с Ельциным прошел год, а его обещание о решении финансовых и прочих вопросов, данное им в ходе нашей беседы на выставке, по-прежнему никто не спешил выполнять. И тут в ЦСКБ пришло сообщение из Москвы о том, что по решению правительства мне присуждена Государственная премия России, причем вручать ее будет лично Борис Ельцин. Уезжая в Москву для ее получения, я сразу же решил использовать эту ситуацию и напомнить президенту о его прошлогоднем обещании, а также посетовать на нерасторопность исполнителей, которые до сих пор, что называется, «тянут резину» и не прислушиваются к нашим просьбам. Так я и сделал. Во время вручения Государственной премии я сказал лишь несколько слов благодарности, а потом стал жаловаться руководителю государства на его администрацию и на министров, которые не выполняют указаний президента и тем самым бросают тень на его репутацию. Помню, что Ельцин выслушал эти мои слова, слегка нахмурившись, но тут же пообещал, что в этот раз решение наших проблем он возьмет под свой личный контроль. И действительно, уже вскоре после моего возвращения в Самару раздался телефонный звонок из администрации президента, и его сотрудник предложил мне срочно составить список вопросов, которые необходимо решить уже в ближайшее время. Кое-какие проблемы при содействии президентской администрации нам тогда и в самом деле удалось решить, однако кардинального улучшения ситуации с госзаказами и финансированием ЦСКБ тогда так и не произошло.
Ненужный проект «Энергия-Буран»
Провал советской лунной программы самым печальным образом сказался на карьере В.П. Мишина (рис. 24)
– преемника С.П. Королева на посту Главного конструктора ОКБ-1 (с 1967 года оно стало именоваться Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения - ЦКБЭМ). После нескольких неудачных пусков «лунной» ракеты Н-1 Мишина 22 мая 1974 года освободили от занимаемой должности. В тот же день было подписано правительственное постановление о преобразовании ЦКБЭМ в НПО «Энергия» и о назначении его руководителем и Главным конструктором В.П. Глушко (рис. 25).
Первое, что сделал новый руководитель на этом посту – закрыл лунную программу, издав при этом приказ о полном уничтожении всех уже готовых ракет Н-1.
В октябре 1974 года он представил в правительство план работы НПО «Энергия» и развития советской космической отрасли в целом на ближайшие годы. В этом документе Глушко изложил собственный план освоения Луны и создания на ней поселений, предложив разработать специально для полетов к ночному светилу новую мощнейшую ракету-носитель, первоначально в документации получившую название «Вулкан». Ее общая концепция, как это теперь очевидно, во многих своих положениях целиком повторяла конструкцию королевской ракеты Н-1 (рис. 26),
против которой Глушко активно выступал в течение многих лет. И хотя в целом его лунная программа по причине громадных финансовых затрат так и не была принята, в дальнейшем ряд положений проекта «Вулкан» все же были реализованы в ракете-носителе «Энергия», топливом для которой, так же, как и в одном из «королевских» вариантов Н-1, служил жидкий водород, а окислителем – жидкий кислород.
Вот мнение Д.И. Козлова (рис. 27)
по поводу проекта «Энергия-Буран» (рис. 28):
- Всего через несколько месяцев после того, как В.П. Глушко получил назначение на должность Главного конструктора, он уже выступил с инициативой разработки новой мощной ракеты-носителя. Вскоре ее проектирование было поручено возглавляемому Глушко НПО «Энергия», а заказ на изготовление этой ракеты министерство передало на куйбышевский завод «Прогресс» (рис. 29).
После этого и я, и многие другие специалисты ракетно-космической отрасли не раз высказывались против создания такой ракеты, однако в конце 70-х годов нас никто так и не услышал.
Вскоре после того, как В.П. Глушко в мае 1974 года вступил в должность Главного конструктора НПО «Энергия», у меня с ним состоялся долгий и очень трудный разговор о путях дальнейшего развития советской ракетно-космической отрасли, о перспективах работы куйбышевского филиала № 3, а также о проекте «Энергия-Буран». Я тогда ему сразу же сказал, что категорически против реализации этого проекта, и предлагал вместо него продолжить работу по ракете Н-1. Глушко же настаивал на создании «с нуля» нового мощного носителя, а Н-1 называл вчерашним днем космонавтики, уже никому больше не нужным. К единому мнению мы с ним тогда так и не пришли. В итоге мы решили, что возглавляемому мною предприятию и НПО «Энергия» больше не по пути, поскольку мы расходимся во взглядах на стратегическую линию развития отечественной космонавтики. Это наше решение нашло понимание на самом верху тогдашнего руководства страны, и уже вскоре филиал № 3 был выведен из подчинения НПО «Энергия» и преобразован в самостоятельное предприятие. С 30 июля 1974 года оно именуется Центральным специализированным конструкторским бюро (ЦСКБ).
Как известно, проект «Энергия-Буран» в 80-х годах все же был реализован, причем это потребовало от страны огромных финансовых затрат. Именно из-за этого в 80-х годах Министерство общего машиностроения СССР, в структуру которого входило и наше предприятие, было вынуждено неоднократно изымать из бюджетов завода «Прогресс» и ЦСКБ немалую часть ранее выделенных нам средств. Как раз по причине недофинансирования ряд проектов ЦСКБ в те же годы не был выполнен в полном объеме, а некоторые из них вообще оказались нереализованными.
Что же касается ракеты «Энергия», то первый раз она взлетела с габаритно-весовым грузом на борту (объект «Полюс»), второй раз – с кораблем многоразового использования «Буран». Больше ни одного пуска «Энергии» произведено не было, и в первую очередь по весьма прозаической причине: в настоящее время в космическом пространстве просто нет объектов, для обслуживания которых понадобились бы полеты (кстати, очень дорогостоящие) этой громадной ракеты, грузоподъемность которой – свыше 100 тонн.
Между тем для ракеты Н-1, которая имела примерно такую же грузоподъемность, что и «Энергия», в 60-х годах цель обозначалась предельно ясно: полет человека на Луну и обратно. Но к моменту орбитальных испытаний «Энергии» в 1987-1989 годах такой четкой задачи уже не было, поскольку лунная экспедиция в СССР в то время не планировалась, а для доставки экипажей и грузов на орбитальные станции вполне достаточно было иметь Р-7 в модификации «Союз». Поэтому я всегда и везде, в том числе и на самом высоком уровне, не раз говорил, что в конце 80-х годов ни ракета «Энергия», ни тем более корабль многоразового использования «Буран» для каких-либо практических целей Советскому Союзу уже не были нужны. Фактически же разработки этих объектов в то время служили лишь цели удовлетворения амбиций тогдашних руководителей страны, которые все еще не желали признавать наше отставание от США в «космической гонке».
…В целом же историки отечественной космонавтики ныне считают, что крах советской лунной программы с участием ракеты Н-1 во многом был предопределен не только экономическими трудностями тех лет и расколом в Совете главных конструкторов, но еще и отношением руководства страны к этому проекту. Значительную роль здесь сыграла и весьма скептическая позиция первых лиц Министерства обороны СССР, которые не были заинтересованы в создании сверхтяжелых ракет-носителей и видели в них лишь пустую трату средств и ресурсов. Если запуск первого спутника и реализация проекта «Восток», как известно, были неразрывно связаны с военной программой создания межконтинентальной ракеты Р-7, то лунная экспедиция имела в основном политическое значение. Мол, если уж мы взялись унижать американцев пусками первых спутников и полетом Гагарина, то теперь давайте унизим их до конца.
Однако при этом правительством не была четко просчитана финансовая сторона проекта, и потому, когда дело дошло до выделения для него необходимых средств, руководители страны схватились за голову и потребовали от конструкторов соблюдать режим экономии. А случилось это в тот самый момент, когда значительная часть лунного проекта уже была реализована, и потому лидерам государства надо было не экономить, а принимать одно из двух чисто политических решений: либо доводить проект до логического конца, либо резко и четко отказаться от его продолжения. Половинчатость же в позиции правительства, особенно в вопросе финансирования, в итоге привела лишь к «сырым» конструкторским решениям и резкому снижению надежности космической техники, а это в свою очередь повлекло за собой многочисленные доводки и переделки объектов с затягиванием сроков их пуска. К чему это привело, теперь известно всем (рис. 30).
Валерий ЕРОФЕЕВ.
Просмотров: 4550