Страницы истории самарской полиции до 1917 года

Страницы истории самарской полиции до 1917 года

Полицейские подразделения как неотъемлемая часть государственной службы правопорядка возникла в обществе одновременно с появлением первых уголовных законов и первых их нарушителей, то есть уголовных преступников. В России до начала XIX века полицейские и военные функции попеременно выполняли одни и те же вооруженные люди и целые подразделения, пока в ходе административной реформы 1802 года органы внутренних дел не были выделены в отдельную государственную структуру.

«Полиция есть душа гражданства…»

Что касается Самары, то здесь с момента основания крепости (рис. 1) и вплоть до включения и прилегающих территорий в состав Казанской губернии в XVIII веке полицейские функции в городе целиком принадлежали самарскому воеводе. Назначенные им стрельцы и служилые люди следили за поддержанием порядка в городе, а при необходимости вели розыск и поимку преступников.

Так, уже в течение первых месяцев после строительства крепости воевода Григорий Засекин наглядно показал уже давно обосновавшимся в этих местах волжским разбойникам, кто теперь хозяин во всем Жигулевском крае. По его приказу стрельцы быстро нашли и схватили нескольких казаков, которые, согласно тайным доносам, были «зачинщиками грабежей как государевых челнов, так и ногайских улусов». В числе задержанных оказались Матвей Мещеряк и Ивана Камышник, незадолго до того служившие в дружине знаменитого Ермака Тимофеевича. После дознания и пыток их повесили по царскому указу, спешно присланному из Москвы. Воевода Засекин лично выбил колоды из-под осужденных, совершив первую в Самаре публичную казнь.

После этого в течение XVI-XVII веков и московские, и местные власти боролись с преступностью в соответствии нормами и положениями «Судебника» Ивана Грозного, утвержденного в 1550 году, а затем на основании «Соборного уложения» царя Алексея Михайловича, принятого в 1649 году. Но к началу XVIII столетия многие правила и законы уже откровенно устарели, а некоторые и вовсе противоречили друг другу. Уголовное законодательство Российско империи нуждалось в обновлении.

Задачу реформирования российской службы розыска и задержания преступников начал еще Петр I, который в 1718 году издал указ об учреждении в Санкт-Петербурге должности генерал-полицмейстера. Полицейскую службу на улицах в это время несли военнослужащие в армейской форме (рис. 2).

В российских губерниях и губернских городах такие же должности были введены уже после смерти первого российского императора - в 1733 году. Тем не менее главные задачи регулярной полиции были определены еще при жизни Петра Алексеевича, который в «Регламенте Главному Министру» 1721 года об этом записал так: «Полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности».

Преобразования в полицейской службе продолжила Екатерина II, по указу которой в 1775 году в стране была проведена губернская реформа. После этого в помощь губернским полицмейстерам во всех уездных городах вместо воевод появились городничие, а полицейские функции в уездах стали исполнять уголовные приставы с подчиненными им небольшими гарнизонными командами.

По указу императрицы в том же 1775 году была создана сельская полиция, поскольку более 95 процентов населения империи в то время проживало за пределами городов. В каждом уезде местные дворяне на своих собраниях выдвигали несколько кандидатур в нижний земский суд, исполнявший административно-полицейские и судебные функции. Непосредственной опорой и помощниками нижнего земского суда в деревнях и селах стали выборные из народа, которые в зависимости от числа выборщиков стали называться полицейскими сотскими, пятидесятскими или десятскими (рис. 3).

На них, а также на сельских старост, возлагалась задача поддержания правопорядка в селах и деревнях, хотя при необходимости для проведения следственных действий все равно нужно было вызывать чиновника из волостного или уездного центра. Полицейские сотские избирались из числа самых уважаемых и опытных крестьян.

А в 1782 году реформа добралась уже и до городской полиции. Согласно царскому указу, в городах учреждались управы благочиния. В Санкт-Петербурге это учреждение возглавлял генерал-полицмейстер, в Москве - обер-полицмейстер, в губернских городах – полицмейстер, а в уездных городах  городничий. При этом управа благочиния (как и нижний земский суд в уезде) являлась не только полицейским, но и судебным органом по мелким уголовным и гражданским делам, то в ее состав входили два пристава (по уголовным и гражданским делам).

Но лишь почти через три десятка лет император Александр I (рис. 4) своим указом от 8 сентября 1802 года вместо коллегий, существовавших еще с петровских времен, создал в России 14 основополагающих министерств, без большинства из которых ныне не обходится ни одно государство. В их числе впервые в российской истории у нас появилось и Министерство внутренних дел, на которое царь в числе прочих возложил задачу выявления и задержания на территории империи государственных и уголовных преступников, а также проведения первичного дознания по совершенным ими преступлениям.

Тем не менее на протяжении последующих 30 лет единой полицейской службы в российской провинции по-прежнему не существовало. Полицейские функции в уездных центрах, как и раньше, исполняли городничие, а в сельской местности розыск и поимку преступников вели местные исправники.

Кроме того, в 1810 году в империи было создано отдельное Министерство полиции. Инициатором его создания стал граф Михаил Сперанский (рис. 5), ближайший советник императора Александра I, а затем – и Николая I. По его замыслу, Министерство полиции должно было ведать внутренней безопасностью государства. Оно состояло из трех департаментов: полиции хозяйственной (дела продовольственные и приказы общественного призрения), полиции исполнительной и полиции медицинской. Также при этой структуре действовал медицинский совет и канцелярия министра. Первым российским Министром внутренних дел был назначен граф Виктор Кочубей (рис. 6).

Однако уже в 1819 году Сперанский признал ошибочность такого шага, и в итоге в ноябре того же года Министерство полиции было присоединено к Министерству внутренних дел, а канцелярия министра в 1826 году преобразована в III отделение Собственной Его величества канцелярии. А в апреле 1827 году по указу Николая I в России был образован Отдельный корпус жандармов, выполнявший функции политической полиции (рис. 7). Считается, что толчком для его создания стало восстание декабристов 1825 года, которое МВД не сумело предотвратить.

По инспекторской, строевой и хозяйственной части Отдельный корпус жандармов входил в систему Военного министерства. А вот по «наблюдательной части», по линии организации и ведении политического розыска, в проведении дознаний и другим следственным вопросам эту структура подчинялась уже упомянутому III Отделению собственной Его Императорского Величества канцелярии. Только в августе 1880 года Отдельный корпус жандармов был переподчинен Министерству внутренних дел.

В 1837 году в Российской империи были введены должности становых приставов (рис. 8). Так стало называться полицейское должностное лицо, возглавляющее стан — полицейско-административный округ из нескольких волостей. Становой пристав контролировал волостные правления, а также при необходимости руководил действиями сельских старост, в случае осуществления ими полицейских и судебных функций на подведомственной территории.

В 1862 году в рамках ввода в действие «Временных правил об устройстве полиции в городах и уездах губерний» в российских городах были учреждены околотки – небольшие части полицейского участка с населением не больше 3-4 тысяч жителей. За каждым околотком тогда же закрепили околоточного надзирателя (рис. 9),

аналогом которого в современной России можно считать участкового инспектора полиции. Околоточный надзиратель был непосредственно подчинен становому приставу. В своем подчинении околоточный имел городовых (рис. 10)

и дворников (в части исполнения ими полицейских функций). Его должность соответствовала чиновнику 14 класса по «Табели о рангах». Такой сотрудник полиции обязан знать всех жителей околотка, род их деятельности, иметь сведения об их судимости, о лояльности властям и в целом о характере поведения, а при необходимости оказывать всяческое содействие чиновникам сыскной полиции.

В небольших населенных пунктах околоточных надзирателей, как правило, не было. Напротив, в больших городах, например, в Санкт-Петербурге, за одним околотком порой закреплялись два околоточных надзирателя. Из них один занимался «наружным порядком», другой «внутренним надзором за народонаселением».

Что же касается Самары, то единая городская полиция у нас была создана только после специального указа Николая I от 16 октября 1841 года. Во главе самарской полиции встал полицмейстер (рис. 11),

которому подчинялись три унтер-офицера, десять полицейских служителей и 24 будочника (рис. 12). Полицмейстер распоряжался также и действиями городской пожарной командой из 26 человек.

Город делился на несколько частей, а те, в свою очередь, на кварталы. В каждом из них полицейскую власть исполняли квартальные надзиратели. В помощь им из числа городского населения выдвигались квартальные поручики, или десятские, которые несли вспомогательную полицейскую службу (рис. 13).

После образования Самарской губернии в 1851 году численность городской полиции нового губернского центра выросла не слишком значительно – с 38 до 47 человек. В городе было образовано четыре полицейских участка (в дальнейшем их число увеличилось), и во главе каждого из них стоял пристав (рис. 14).

В уездах полицейской деятельностью руководили были поставлены уездные исправники, а станами и волостями ведали становые приставы. Только в 1870 году штатное расписание городской полиции Самары расширили до 68 нижних чинов. Зато с того времени в ее аппарате стало шесть служащих канцелярии и столько же письмоводителей. Рядовой состав самарской полиции формировался в основном за счет бывших военнослужащих (рис. 15).

Очередная реформа российских органов внутренних дел началась в 1880 году, когда в МВД был образован Департамент полиции, занимавшийся общеуголовными преступлениями. Как уже было сказано, в том же году в структуру МВД был переведен и Отдельный корпус жандармов (рис. 16).

Он стал органом дознания по всем политическим преступлениям в Российской империи, по всем деяниям, направленным против монархической власти, а также по преступлениям против православной веры (сектантство, богохуление, кощунство, порицание веры, святотатство и так далее).

С этого времени для получения сведений об инакомыслящих и о государственных преступниках работники МВД в законодательном порядке стали применять два основных метода: агентурную работу и наружное наблюдение (в просторечии - слежку). С того времени очень серьезное внимание уделялось подготовке филеров (специалистов по наружному наблюдению) и тайных агентов (рис. 17), задачей которых было внедрение в различные подпольные и антигосударственные организации.

Истоки полицейской прозорливости

Собственно говоря, секретные методы для розыска и изобличения преступников правоохранительные органы использовали и после Октябрьского переворота. Однако в советские годы даже сам факт наличия у милиции тайных агентов и осведомителей был важнейшей государственной тайной (рис. 18).

Поэтому неискушенный читатель советских детективных романов, как правило, всегда поражался тому, каким осведомленным о деятельности преступного мира оказывался майор Пронин, или инспектор уголовного розыска Лосев, или начальник отдела госбезопасности Иванов. Это и неудивительно: ведь в благопристойные советские времена в нашей печати принципиально не могло появиться ни статьи, ни даже коротенькой заметки, где даже косвенно говорилось бы о методах работы нашей родной милиции. За этим строго следили органы охраны государственных тайн в печати.

В те времена советские граждане считали, что наши доблестные сыщики раскрывают преступления лишь исключительно за счет собственной наблюдательности, логического склада ума и добровольных признаний самых закоренелых преступников. Мы наивно полагали, что даже матерые уголовники ждут не дождутся, когда добродушный участковый Анискин приведет их в казенный кабинет и ласково им объяснит, как погано тот жил до сих пор и как легко станет на его преступной душе (ри. 19),

если он тут же все и без утайки расскажет о своих корешах, о «малинах» и о том, как давеча Васька Хриплый подломал сельпо в колхозе «Заветы Ильича». Ну, а суд, мол, его чистосердечное признание обязательно учтет. А раскаявшийся рецидивист, обливаясь слезами умиления, тут же немедленно хватал протокол и писал «явку с повинной» (рис. 20).

И лишь во времена гласности и перестройки наши «органы» вынуждены были стыдливо признаться: да, десятки лет на милицию и госбезопасность работала целая армия рядовых и не очень рядовых советских граждан, регулярно направлявших «куда следует» самого разного рода информацию, интересующую власти. На милицейском языке такие люди именуются секретными агентами, а в просторечии их во все времена называли доносчиками и «стукачами».

Сейчас уже не секрет, что они существуют и по сей день. Ныне агентурная работа в соответствии с Законом РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» (рис. 21) стала официально разрешенной для целого ряда правоохранительных ведомств. А государственной тайной объявлены лишь подлинные фамилии осведомителей, содержание добытой ими информации, а также фамилии и должности сотрудников, работающих в секретных подразделениях этих структур. Больше никаких принципиальных изменений в методах работы всех спецслужб мира за последние сто с лишним лет не произошло.

Конечно же, сейчас соответствующими органами для сбора информации о том или ином человеке широко используются технические средства (прослушивание телефонных и радиопереговоров, сбор другой электронной информации, установка подслушивающих устройств в помещениях, скрытые телекамеры слежения и так далее). Но хотя в начале ХХ века в распоряжении полиции не было современной разведтехники, специально сконструированной для сбора информации, но тем не менее сведения о деятельности нелегальных организаций и преступных элементов, поступающих в полицейские подразделения, отличались завидной полнотой и точностью. Об этом свидетельствуют документы о деятельности полицейской и жандармской агентуры в среде нелегальных организаций дореволюционного периода, а также данные наружного наблюдения, собранные филерами (рис. 22).

В свое время кто-то из специалистов сказал: если бы не то пристальное внимание, которое уделяли российские спецслужбы нелегальным партиям и движениям, в том числе и РСДРП (б), то нынешние исследователи попросту не смогли бы написать историю этих организаций. Сказанное полностью относится и к самарскому большевистскому подполью. Ведь без этих документов мы вряд ли смогли бы узнать о подлинной жизни и деятельности в этом волжском городе таких известных всей России личностей, как Валериан Куйбышев (рис. 23),

Николай Шверник, Александр Бубнов (рис. 24),

Инесса Арманд, Леонид Красин, Николай Рыков, Николай Панов (рис. 25),

и многих других. Благодаря агентуре, внедренной в нелегальную организацию, полицейские и жандармские начальники всегда располагали информацией о ее деятельности, отличавшейся завидной полнотой и точностью (рис. 26).

Так, из рассекреченного архива Самарского губернского жандармского управления (СГЖУ) видно, что только в 1916 году в самарской большевистской организации на жандармов работали агенты «Родионов» (рабочий трубочного завода В.Я. Рябов), «Григорьев» (типографский рабочий Г.М. Чигарев), «Блондин» (рабочий трубочного завода И.В. Бокеев), «Кудрявый» (рабочий трубочного завода С.К. Башкин), «Румянцев» (частный поверенный Н.И. Титов), и некоторые другие.

Рассекреченные материалы

Вот несколько выдержек из личного дела жандармского агента С.К. Башкина: «Состоит сотрудником Самарского охранного отделения с мая 1915 года, работает под кличкой «Кудрявый» по партии РСДРП (б) под руководством полковника М.И. Познанского. Получал вознаграждение 25 руб. в месяц до декабря 1915 года, 30 руб. в месяц - с декабря 1915 г. по май 1916 г., до сентября 1916 г. - 50 руб. в месяц, в сентябре 1916 года - 60 руб. в месяц, с октября 1916 г. по февраль 1917 г. - 75 руб. в месяц».

Следует подчеркнуть, что для того времени это были очень большие деньги. Ведь фунт черного хлеба тогда стоил всего 3 копейки, фунт белого хлеба – 5 копеек, фунт мяса – от 10 до 40 копеек, бутылка обычной водки – от 20 до 50 копеек, бутылка водки «Смирновская» - от 1 до 1,5 рублей, мужской костюм-двойка – от 10 до 25 рублей, книга – от 0,5 до 3 рублей, а услуги публичного дома - от 30 копеек до 3 рублей за одно посещение. В то же время квалифицированный рабочий Самарского трубочного завода в том же 1916 году в среднем получал 40-50 рублей в месяц, и при этом штрафы за опоздание на работу колебались от 20 до 50 копеек за каждый случай. А вот начальник городского охранного отделения Я.К. Якушин (то есть начальник всех самарских филеров) в декабре 1916 года, получил жалованье в размере 120 рублей, а начальник СГЖУ Михаил Игнатьевич Познанский (рис. 27) –

150 рублей (сумасшедшие по тем временам деньги). Зарплата же рядовых сотрудников охранки (в просторечии - филеров) в месяц обычно не превышала 50 рублей.

А вот как относится к провокаторам простой народ, говорит весьма показательный факт. Сразу же после начала Февральской революции картотека СГЖУ попала в руки представителей новой власти, которые не преминули вскоре напечатать в газетах полные списки тайной жандармской агентуры. Уже на другой день после публикации упоминавшегося выше Башкина обнаружили около его подъезда с проломленным черепом. Конечно же, убийцу агента «Кудрявого» новые власти так и не нашли.

О том, как происходила вербовка агентов, можно проследить по материалам рассекреченного личного дела одного из активных самарских большевиков - Исая Зеленского. О его деятельности правоохранителям сообщил уже упоминавшийся агент «Кудрявый». После этого донесения за активистом немедленно стали ходить филеры, которые быстро выявили все его связи.

Ныне рассекреченные материалы слежки за Зеленским - прекрасная иллюстрация к тому, насколько профессионально и четко тогда работала служба наружного наблюдения в дореволюционной Самаре. В 1916 году в нашем городе было всего 10 филеров, но никому из подпольщиков не удавалось надолго укрываться от их всевидящего ока. Поэтому достаточно было несколько дней, от силы недель, подержать человека в сети наружного наблюдения, чтобы выявить все его связи и все знакомства.

В частности, в случае с Зеленским филеры Курынцев и Винокуров сообщили начальству следующее (стиль и орфография документа сохранены): «Наблюдение за д. № 100 по Самарской улице (именно по этому адресу будущий «стукач» жил в нашем городе – В.Е.). В 1 ч. 30 м. пополудни Зеленский пришел домой, пробыл 30 м., вышел и пошел на работу в дом № 58 по Панской ул. (ныне улица Ленинградская - Ред.), где есть магазин готового платья Гудкова. В 7 ч. 40 м. вышел с работы и пошел домой, больше не видели.

Описание: лет 34-36. Среднего роста, темно-русый, лицо худощавое, нос тонкий, прямой, имеет кругом рыжеватую бородку, средние усы, носит светлые очки. Одет: коричневая пушкинская шляпа, темно-серый пиджак, черные брюки навыпуск. Кличка ему будет «Гудковский».

Под этой кличкой Зеленский прошел через все документы Самарского губернского жандармского управления (рис. 28). Вплоть до сентября 1916 года за ним ежедневно следили филеры. Они установили все, касающееся связей этого 36-летнего активиста РСДРП (б), в том числе вычислили его любовницу - 20-летнюю белошвейку Анастасию Андреевну Голомоносову. А 5 сентября 1916 года, уже после того, когда были произведены массовые аресты всех причастных к созыву Поволжской большевистской конференции, Зеленского тоже доставили в жандармское управление, крепко припугнули в тюремной камере - и он тут же подписал документы о своем согласии работать на СГЖУ в качестве «стукача». Вот так у полковника Познанского появился новый агент, получивший кличку «Слепой».

Описанный выше метод вербовки издавна применяется всеми полицейскими и специальными службами мира. О человеке собирают самые разные сведения, а затем, при удобном случае, ему предъявляют компромат - мол, мы все о тебе знаем, в том числе и о твоих грешках (рис. 29).

А если ты не будешь на нас работать - что ж, мы всю информацию, причем поданную под нужным нам углом, передадим твоим товарищам. Как мы видим, после подобной обработки даже «железные» большевики ломались и давали свое согласие на агентурную деятельность, особенно, если компромат пускали в ход в тюремных застенках.

…Сразу же после февральских событий 1917 года в Петрограде начальника СГЖУ Михаила Игнатьевича Познанского по решению комитета народной власти заключили в губернскую тюрьму (рис. 30), причем вместе с губернатором и самарским полицмейстером. Впрочем, через четыре дня тот же комитет отпустил всех арестованных на свободу в обмен на их обещание не воевать против новой российской власти.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 10039