«Обезьянник», или записки временно задержанного

«Обезьянник»,

или записки временно задержанного

Что такое места лишения свободы, хотя бы приблизительно знают все. Обыватель такие заведения обычно именует одним емким словом "тюрьма". При этом подразумевается, что тюрьма - это такая темная обшарпанная камера, куда сажают убийц, насильников, воров и другую подобную публику за всевозможные прегрешения. Но лишь специалисты (и, разумеется, уголовники) знают, что в российской, да и в любой другой пенитенциарной системе четко различают три основных типа мест лишения свободы (рис. 1).

Первая категория - это те заведения, которые в России называют "зонами". Здесь содержатся преступники, для которых судебный приговор о наказании вступил в законную силу. Второй тип - следственные изоляторы, или собственно тюрьмы в их классическом понимании (на уголовной фене их называют "централами"). В здешних камерах месяцами, а иногда и годами живут подследственные. Их уголовная вина еще не доказана судом, но тем не менее прокурор на период следствия подписал санкцию на их арест.

И, наконец, третья категория мест лишения свободы - КВЗ, то есть камеры временного задержания при райотделах милиции (раньше они назывались КПЗ - камеры предварительного заключения), а в народе их называют «обезьянниками». Сюда же можно отнести и так называемые ИВС, или изоляторы временного содержания. И в КВЗ, и в ИВС на срок от трех часов до трех суток может попасть каждый из нас. Для этого бывает достаточно лишь субъективной воли какого-нибудь оперативника или участкового, которые решили, например, выяснить твою личность. Вдруг, скажем, не понравилось милиционеру твое лицо, или же ты сказал наглому оперу все, что о нем думаешь - и тогда добро пожаловать на трое суток за решетку…

…Следователь, ядовито ухмыляясь, смотрела на меня. В ее взгляде было что-то от взгляда удава, вожделенно рассматривающего кролика перед тем, как приступить к трапезе. Потом она сказала:

- Распишитесь вот здесь и здесь в том, что вы будете допрошены в качестве подозреваемого, и что вы предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний. А изъятый у вас пакет с сушеным растительным сырьем весом 1 килограмм255 граммов в течение ближайших дней будет изучаться экспертами…

Я попытался было объяснить, что в злополучном полиэтиленовом пакете находится вовсе не марихуана или маковая соломка, как это посчитал оперативник, решивший вдруг проверить мой портфель на выходе из электрички, а довольно редкая трава для лечения почек, найденная в лесу моей деревенской мамой и заботливо высушенная ею под навесом в огороде. Я ведь даже и не подозревал, что в сухом виде эта трава так похожа на коноплю! Следователь скрупулезно записала мой рассказ в протокол, а потом сказала:

- Между прочим, три года можно получить и за меньшее количество наркотического сырья…

- А что же сейчас будет со мной? - уже безо всякой надежды спросил я.

- Пока пойдете в камеру, а что будет дальше - решит прокурор, - последовал ответ. - Я-то лично для себя, может быть, что-то и решила. Но там, - следователь многозначительно подняла глаза к потолку, - считают, что вы сейчас для общества социально опасны.

Она еще что-то говорила о таких же, как и я, благопристойных с виду людях, в свое время находившихся у нее под следствием и по доброте душевной отпущенных ею под подписку о невыезде, а теперь невесть куда скрывшихся, но я ее уже не слушал.

Следователь довела меня до дежурной части отдела милиции при вокзале, где потный майор за стеклом что-то кричал в телефонную трубку, и передала с рук на руки мрачному сержанту с автоматом на плече, дежурящему у входа. Под его бдительным взором я поплелся в соседнюю комнату, где и располагалась пресловутая КВЗ. Помощник дежурного мельком просмотрел документы, равнодушно глянул на меня, очередного арестанта, а затем провел руками по карманам. Но так как все мелкие вещи и предметы, а также поясной ремень и шнурки у меня отобрали еще опер со следователем, подозрений у дежурного ничего больше не вызвало. Он отпер клетку, я шагнул за решетку, и позади меня лязгнула тяжелая дверь. Все. По ту сторону решетки остались воля и вместе возможность пойти куда угодно и делать что угодно, не спрашивая на это ничьего согласия. А здесь было только состояние, которое определяется одним словом - НЕСВОБОДА.

Я огляделся. У обывателя любое место заключения обычно ассоциируется с жуткой духотой, грязью, давящими на психику бетонными стенами, злобными сокамерниками, от которых несет перегаром и смрадом давно не мытого тела. Что ж, первое впечатление от камеры во многом совпадало с типичными обывательскими представлениями о ней. Правда, стены в ней были не бетонными, а самыми обычными, оштукатуренными и окрашенными в синий цвет, причем местами штукатурка с них отвалилась, и из-под ее остатков предательски торчала голая дранка. Да и взгляды сокамерников были не злобными, а спокойно-равнодушными. Вообще же в этой довольно большой комнате решетками было выгорожено три клетки - одна из них размером примерно два на четыре метра, а еще две поменьше - один на четыре метра каждая. В одной из маленьких камер к моему приходу уже сидели четыре женщины вокзально-ханыжного типа. Рядом, в большой - семеро мужиков самого разнообразного вида и возраста, в третьей же, куда заключили меня, находился лишь небольшой, буквально "метр с кепкой", старичок с седой бородой и поношенном, но чистом пиджаке. А в самом дальнем углу перед внушительного размера сейфом восседал за столом помощник дежурного - для каждого арестанта царь и бог.

Так прошло минут десять. Негромко переговаривались между собой сокамерники, почему-то взвизгивали женщины в соседней клетке, к дежурному постоянно подходили милиционеры разных званий и с разным вооружением - от пистолетов Макарова до коротких автоматов. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Это становилось странным. Ведь и по рассказам неоднократно бывавших здесь некоторых моих знакомых, да и по книгам прибытие новенького в любое из подобных заведений всегда должно начинаться со знакомства: кто такой, за что сидишь и какую статью тебе шьют. Прошло еще минут пятнадцать. Старичок-сосед пару раз взглянул на меня и отвернулся. Я решил взять инициативу в свои руки.

- Дед, за что сидишь? - как можно равнодушнее спросил я сокамерника.

- Да вроде бы ни за что, - обрадованно произнес хриплым голосом моментально проснувшийся старичок, словно бы ожидавший моего вопроса.

- Ну, так все ни за что - а все-таки? - вспомнил я фразу Горбатого из знаменитого сериала "Место встречи изменить нельзя".

- Да у меня три судимости, - жалобно начал дедок, - и за убийство тоже есть. Так вот, пили мы у Федьки через три дома от меня. Я так хорошо надрался - ничего не помню. Проснулся у себя дома, а за мной уже менты пришли. Говорят: "Это ты Федьку ножом пырнул"? А я отвечаю: "Нас там пятеро было, выпили мы прилично, но точно знаю - я никого не резал". "Разберемся", - говорят. Ну, вот до сих пор и разбираются. А я у них первый на подозрении - ведь у меня три судимости. Только вот возят сюда из изолятора, забирают из камеры до завтрака, а возвращают обратно после ужина, так что я третий день не жрамши...

Он не договорил. Откуда-то со стороны входа в отдел милиции возник шум, потом раздались вопли и грохот. Еще через несколько секунд в помещение КВЗ два сержанта втащили небольшого, восточного вида мужичка, который, как заведенный, беспрерывно повторял одно и то же: "Я приезжий! Я из Узбекистана! Я не здешний! Я приехал из Узбекистана!"

Дежурный оторвал свой взор от бумаг и недовольно спросил:

- За что притащили?

- Да вот, пьяный мотался по вокзальной площади, матерился, к людям приставал, - ответил один из сержантов, вытирая пот со лба.

- Ну, ладно, оформляй, - поморщился дежурный, а потом спросил приезжего:

- Говоришь, из Узбекистана? Наверное, мусульманин?

Однако пьяный дежурного не слушал, а талдычил свое: "Я приезжий…"

Один из сержантов снял с пояса резиновую дубинку - "демократизатор", и с размаху съездил приведенного по ногам. Тот очумело подпрыгнул и замолчал. В соседней клетке заржали. Дежурный спросил снова:

- Ты на самом деле из Узбекистана? Коран, наверное, читаешь?

- Читаю, - ошалело подтвердил задержанный.

- А если читаешь, то почему пьешь? Коран ведь запрещает мусульманам пить, - ухмыльнулся дежурный.

Приезжий еще секунду помолчал, а потом снова завопил:

- Я из Узбекистана! Я иностранный гражданин! Требую встречи с сотрудником консульства моей страны!

Еще несколько секунд длилось всеобщее молчание. Потом по камерам и милиционерам прокатился гомерический хохот. Дежурный ржал громко, откинувшись на спинку стула. Ханыжные бабы в соседней клетке повизгивали от смеха, а одна из них даже повалилась на пол и дрыгала ногами. Не смеялся только один из сержантов. Он, багровея на глазах, судорожными движениямиотстегивал от пояса "демократизатор". Еще мгновение - и две дубинки прошлись по спине и ногам иностранного подданного, Смех резко оборвался. Приезжий несколько секунд стоял молча, потом дико взвизгнул и рванулся мимо обалдевших от такой наглости сержантов к двери. Впрочем, реакция милиционеров оказалась прекрасной: не успел иностранец и порога переступить, как уже лежал на полу, намертво скрученный специальными приемами. Дежурный вопил:

- Связывай его, связывай!

В мгновение ока узбека положили на "ласточку", притянув ноги к рукам за спиной и закрепив их особым узлом. В таком виде его и отнесли в коридор, где положили на пол. Некоторое время из-за стенки доносилось только приглушенное мычание, но затем и оно стихло.

Но пока милиционеры возились с задержанным в коридоре, мужики в клетке напротив моей не теряли времени - они решили достать сигареты, лежащие на сейфе у стола дежурного. Руками до сейфа дотянуться было невозможно - слишком далеко. Тогда сообразительные мужики нашли выход: как только дежурный вместе с сержантами выскочил в коридор, один из арестантов скинул с себя спортивную куртку, просунул ее и руку сквозь решетку, размахнулся - и рукавом накрыл всю стопку изъятых у задержанных сигарет. Стопка рухнула на пол, и при этом пять или шесть пачек оказались прямо у решетки. В одно мгновение через несколько рук пачки переправились в камеру и оказались в чьих-то карманах. Женщины из камеры напротив громко шепчут:

- Дайте и нам тоже! Он сейчас хватится сигарет, будет у вас шмонать - и опять все отнимет...

Две пачки перелетают по воздуху в женскую клетку, и вовремя - через секунду на пороге комнаты появляется запыхавшийся дежурный. Он бдительно осматривает всех арестантов, бросает взгляд на сейф - и немедленно обнаруживает отсутствие на нем сигарет. Тут же он заявляет во всеуслышанье:

- Ладно, сейчас шмонать не буду, но если кто-нибудь закурит - все придет п...ц!

Ждать ему приходится недолго - из камеры напротив уже тянется тоненькая струйка дыма. Дежурный, учуяв запах курева, обрадованно вскакивает:

- Ага! Я же предупреждал: закурите - плохо будет!

Лязгает замок на двери клетки, и курящему достается несколько крепких ударов дубинкой. Но этого дежурному кажется мало: закрыв решетчатую дверь, он берет питьевое ведро, которое я сначала принял за бачок для мусора - и выплескивает часть воды в камеру на мужиков, а остатки - к женщинам, откуда к тому моменту тоже валят клубы табачного дыма. Помещение погружается в вопли, крики и проклятия в адрес "мента поганого". Дежурный же, как не в чем не бывало снова усаживается за стол и победно обводит арестантов взглядом. В ответ одна из вокзально-ханыжных баб поворачивается к нему спиной, поднимает юбку, сдергивает трусы - и показывает свой тощий зад. Мужики в соседней камере падают со смеху. Дежурный мрачно оглядывает сначала их, затем женщин, а потом предлагает "стриптизерше":

- А теперь покажи спереди!

- Ишь чего захотел! - отвечает ханыжка. - Заплати - тогда, может быть, покажу.

И тут из коридора раздается вопль лежащего на "ласточке" приезжего из Узбекистана:

- Развяжите! Подпишу что хотите! Сделаю что хотите!

Дежурный зовет сержанта и вместе с ним выходит в коридор. Через некоторое время они возвращаются и тащат еле стоящего на ногах узбека. Дежурный громогласно возвещает:

- Вот он согласился работать на милицию и в вашей камере быть информатором! Вот я его к вам и сажаю.

Узбек тут же впихивается в клетку с семью мужиками, которые настороженно смотрят на нового сокамерника, но молчат. Дежурный поясняет:

- Ну, что же вам тут непонятно? Дайте ему в морду - ведь он на милицию согласился работать! Тогда каждого отведу в туалет.

Мужики дружно лупят приезжего, и тот от страха только икает. Проходит минут пять. В КВЗ заглядывают какие-то сержанты, любуются потасовкой и удовлетворенно удаляются восвояси. Наконец дежурный говорит: "Ну, хватит с него. Кто первый в туалет?" - и в этот момент я вдруг слышу из коридора свою фамилию. Еще через секунду в помещение заглядывает та самая следоватльша. Она кладет на стол дежурного какие-то бумаги, тот их внимательно просматривает, отпирает мою клетку - и меня в сопровождении хмурого конвоира выводят из КВЗ.

В своем кабинете следователь дает мне прочитать официальный документ, который оказывается заключением эксперта. В документе говорится, что представленное на экспертизу сырье растительного происхождения наркотическим не является, а представляет собой… Дальше шли какие-то слова по-латыни, но я их читать не стал, а печально взглянул на мою мучительницу:

- Я же сразу говорил, что это лекарственная трава…

- Мы не можем верить всем на слово, - строго сказала следователь. - Скажите еще спасибо, что эксперт согласился быстро дать заключение.

Через пятнадцать минут я уже выходил из казенного здания. Свежий воздух ударил мне в лицо. И тут мне показалось, что в камере временного задержания я пробыл не шесть часов, а целую вечность.

Валерий ЕРОФЕЕВ.


Просмотров: 9927



При подготовке публикаций сайта использованы материалы
Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина,
Центрального государственного архива Самарской области,
Самарского областного государственного архива социально-политической истории, архива Самарского областного суда,
частных архивов и коллекций.
© 2014-. История Самары.
Все права защищены. Полное или частичное копирование материалов запрещено.
Об авторе
Политика конфиденциальности