Маньяк из советского прошлого

Маньяк из советского прошлого

После похождений в Куйбышеве кровавого маньяка Бориса Серебрякова (рис. 1) прошло уже полвека, но все равно при одном только упоминании этой фамилии до сих пор вздрагивают старожилы Зубчаниновки и кварталов в районе Постникова Оврага. Впрочем, об этом чудовище конца 60-х годов, заставившего десятки и сотни тысяч людей по ночам цепенеть от ужаса, наверняка что-то слышали и большинство из тех самарцев, что родились гораздо позже этого времени.

Впрочем, «черная слава» Серебрякова вполне объяснима: подобного масштаба монстры в человеческом обличье хотя и не слишком часто, но все же появляются в обществе с любым социальным строем. И когда правоохранительные органы предъявляют обществу очередного пойманного маньяка, люди сначала ужасаются, а потом задумываются над одним и тем же вопросом: откуда же они все-таки берутся, вот такие человекозвери?

(Архив Самарского областного суда. Дело № 2-142/1970 г.).

Начало кровавого пути

Эти страшные слухи поползли по Куйбышеву весной 1969 года. Тут и там старухи у подъездов рассказывали друг другу леденящую душу историю. Будто бы в одном из зубчаниновских бараков поутру обнаружили гору изуродованных тел, причем половина убитых были молодыми женщинами, а оставшаяся половина - маленькими детьми. К этому рассказу обычно добавляли, что в течение нескольких ночей до этого в некоторые зубчаниновские частные дома через форточку пытался залезть совершенно голый мужчина среднего возраста, но поскольку хозяева от шума просыпались, этот мужик тут же «делал ноги» и скрывался в темноте.

Сейчас задним числом понимаешь, что если бы в те годы, как теперь, в ежедневных газетах печатали бы сводки происшествий, то слухов вокруг этого кровавого и беспрецедентного для тех лет по жестокости преступления наверняка было бы гораздо меньше. Но что же все-таки тогда на самом деле происходило в Зубчаниновке в самом конце 60-х годов?

Выражаясь сухим языком милицейской сводки, в ночь на 28 апреля 1969 года в квартиру № 2 барака № 310 на улице Электрифицированной, выставив стекло в окне, проник неизвестный преступник. Пользуясь принесенными с собой двумя кирпичами, он нанес спящему главе семьи Степану Зоткину не менее 11 ударов по голове, от чего тот скончался на месте. Затем пятью ударами кирпичом по голове преступник убил его пятилетнего сына Леню. Вслед за этим он еще несколькими ударами расправился и с его матерью Марией, после чего совершил половой акт с ее уже бездыханным телом.

Впоследствии судебно-психиатрическая экспертиза подтвердила, что Серебряков обладал ярко выраженными наклонностями некрофила, то есть потребностью совершать половые акты с трупами своих жертв. По собственному признанию этого извращенца, за всю его жизнь сексуальной близости с живыми женщинами у него никогда не было.

Совершив три убийства, преступник забрал из квартиры часы «Лира» и деньги в сумме 135 рублей. Уходя с места происшествия, убийца сбросил на пол одежду Зоткиных и поджег ее. Возникшим вслед за этим пожаром были повреждены несколько квартир в бараке, принадлежащем ЖКО завода «Прогресс», в котором проживали 24 семьи.

Это было первое кровавое злодеяние 28-летнего рабочего Куйбышевского завода кабелей связи Бориса Серебрякова, который, правда, в то время больше года оставался просто «неизвестным преступником». Вообще же, как показывают собранные следствием материалы о личности этого субъекта, Серебряков еще до громких криминальных эпизодов отличался вспыльчивостью и неуравновешенным характером. Часто скандалил по пустякам, и при этом оскорблял и даже бил знакомых и близких, в том числе и собственную мать. Скандалы Серебряков не раз устраивал и на работе, причем ссоры с другими рабочими нередко кончались дебошами и драками. Плюс к тому он не раз в пьяном виде хулиганил и в других общественных местах, за что имел приводы в милицию. Впрочем, подобные эпизоды можно найти в биографиях еще тысяч и тысяч простых заводских работяг. Но хотя многие из них, особенно под хмельком, частенько бывают отнюдь не ангелами, тем не менее они все-таки не докатываются до совершения серийных убийств.

Но вернемся к первой страшной апрельской ночи 1969 года. Здесь нужно отметить, что, хотя в тот момент Серебряков убивал впервые, все-таки свой преступный путь он начал полутора годами раньше. Правда, тогда до убийства дело все-таки не дошло. Вечером 4 сентября 1967 года этот молодой парень проходил по проспекту Кирова – и заметил в помещении диспетчерской 8-й узловой трамвайной станции миловидную дежурную Екатерину Харитонову. Вот тогда-то Серебряков впервые решился на сексуальное покушение – по крайней мере, первое из числа тех, что впоследствии вошли в обвинительное заключение.

Его наклонности маньяка сполна проявились уже в этом эпизоде. Дождавшись трех часов ночи, Серебряков неслышно прокрался в помещение, смежное с диспетчерской, где разделся до плавок. В таком виде и с ножом в руке он ворвался в комнату, где сидела Харитонова. Однако при виде полуголого мужика с нездоровым блеском в глазах девушка вовсе не струсила и не упала в обморок, как этого можно было ожидать, а принялась отбиваться от насильника. Видя, что удовлетворить свою похоть здесь не удастся, Серебряков лишь пару раз ткнул Екатерину ножом, оставив легкие порезы на голове и на плече. После этого он был вынужден выбраться из диспетчерской через окно и позорно ретироваться с места происшествия.

Через год маньяк «сорвался» снова, но на этот раз жертвой его патологической страсти стали неодушевленные предметы. Как гласят материалы уголовного дела, 13 сентября 1968 года около 11 часов ночи Серебряков, находясь с группой рабочих на уборке картофеля в совхозе «Красноярский», прямо в поле поджег три стога совхозной соломы. Всего ее сгорело 7 тонн, и в результате поджога хозяйству был причинен ущерб на сумму 98 рублей (в те годы примерно столько же получал за месяц рядовой служащий).

Впоследствии страсть к поджогам у Серебрякова проявлялась примерно в той же степени, что и страсть к изнасилованиям, что можно было видеть на примере уже упоминавшегося преступления, совершенного им 28 апреля 1969 года на улице Электрифицированной. Вообще же в обвинительном заключении, составленном прокуратурой по итогам похождений Серебрякова в Куйбышеве, содержатся 32 криминальных эпизода, большая часть из которых напрямую никак не связана с убийствами или покушениями на них, в том числе 7 краж со взломом и два поджога.

Еще в трех случаях Серебрякову после проникновения в чужие дома все-таки удавалось добраться до женщин, однако ни в одном из этих случаев довести желаемое до конца маньяку так и не удавалось. В тот самый момент, когда он уже тянулся к женскому телу, очень кстати просыпались мужья, от которых несостоявшийся насильник предпочитал спасаться бегством.

И лишь в четырех эпизодах маньяк все-таки смог удовлетворить свою безумную похоть, причем в трех из них дело закончилось убийством. В общей сложности Серебряков самым жестоким образом лишил жизни девять человек, двоим причинил тяжкие телесные повреждения, а еще более десятка потерпевших получили от него повреждения легкой и средней степени тяжести.

Улика - следы зубов на ягодице

О наиболее громких похождениях кровавого маньяка по ночному Куйбышеву конца 60-х годов стоит рассказать поподробнее. До уже упоминавшегося выше убийства семьи Зоткиных в течение марта и апреля 1969 года Серебряков по ночам пытался проникнуть через окна в квартиры домов № 20 в Узловом тупике, № 17 на проспекте Кирова и № 20 на улице Дальней. В каждой из них жильцы спали чутко, и потому визит незнакомца не оставался незамеченным. Разбуженные женщины поднимали крик, и злоумышленник убегал на улицу тем же путем, каким до этого влезал в квартиру.

После жуткой ночи 28 апреля года маньяк утихомирился на целых два с половиной месяца. Но в конце концов голос крови вновь вытащил его на преступную тропу. Во втором часу ночи 13 июля 1969 года Серебряков, вооруженный ломиком, забрался в дом № 59 на улице Волгодонской, где в тот момент мирно спали супруги Смирновы. Подкравшись к спящим, маньяк ударил каждого из них ломиком по голове. Однако удары получились слабыми – впоследствии экспертиза квалифицировала причиненные супругам травмы как легкие телесные повреждения. Так или иначе, но моментально проснувшийся Смирнов бросился на незваного гостя, чтобы его задержать. Однако прекрасно ориентировавшемуся в темноте Серебрякову удалось от него убежать.

Часом позже этот извращенец, так и не оставивший попытки получить в эту ночь сексуальное удовлетворение хоть от кого-нибудь, с кирпичом и ножом в руках влез через форточку в квартиру дома № 108 на улице Санфировой, где спали супруги Акимовы. Здесь повторилось то же самое, что и в предыдущем эпизоде: Серебряков стукнул кирпичом по головам спящих, причинив им легкие телесные повреждения. Сразу же после нападения вскочивший с кровати Акимов кинулся за преступником, и, пока убегавший маньяк лез через раскрытую форточку наружу, мужик пытался втянуть его за ноги обратно в квартиру.

Но жилистому и верткому Серебрякову в конце концов все же удалось выскользнуть из его объятий. В самый последний момент, чувствуя, что злоумышленник от него уходит, Акимов вцепился зубами в ягодицу беглеца, прокусив кожу до крови. Впоследствии при проведении судебно-медицинской экспертизы на «заднем месте» у Серебрякова и в самом деле был обнаружен след от укуса. Впоследствии на суде эта улика стала одним из серьезных доказательств вины ночного монстра (рис. 2).

На следующую ночь, 14 июля, искусанный маньяк все же решил опять попробовать найти предмет для удовлетворения своей страсти, для чего через разбитое окно влез в дом № 44 все на той же улице Волгодонской. Однако хозяйка квартиры Елена Матвейчева услышала звон стекла, встала и включила в комнате свет. Испуганному пришельцу пришлось спасаться бегством. После этого инцидента нездоровая страсть надолго оставила Серебрякова в покое. Во всяком случае, в течение месяцев, оставшихся до конца 1969 года, он лишь дважды пытался проникнуть в чужие дома – на улицах Софьи Перовской и Чекистов, но оба раза потерпел неудачу.

В 1970 году серебряковские ночные похождения начались в феврале, когда 28 числа под покровом тьмы он влез в дом № 39 на улице Наносной, но никого из жильцов здесь не обнаружил. Поэтому незваный визитер взял отсюда лишь облигации Государственного займа на сумму 400 рублей старыми деньгами, а также документы и две авторучки хозяев.

Затем в течение марта и апреля этого же года Серебряков с завидной регулярностью обходил по ночам куйбышевские улицы, на которых раскинулись дома частного сектора. В течение этих месяцев он в общей сложности совершил девять проникновений в чужие жилища, в том числе на улицах Урожайной, Кольцевой, Каменной, Азовской, Вишневой, Софьи Перовской, в Ботаническом переулке и в Овраге Подпольщиков.

В ряде случаев в спящих квартирах просыпались жильцы, и тогда злоумышленник быстренько уносил отсюда ноги. Но иногда хозяев в домах не оказывалось, и в этих случаях преступник брал здесь все, что плохо лежало: куриные яйца, флаконы одеколона, консервы, часы, мужскую и женскую одежду, и так далее. Продукты он обычно съедал, а более-менее приличные вещи продавал или сдавал в ломбард, чтобы деньги потом пропить.

Новые жертвы ночного монстра

Маньяк куролесил по темным улицам и переулкам до тех пор, пока в ночь на 30 апреля ему наконец-то чуть-чуть не удалось совершить то, ради чего, собственно, он и лазал в форточки и окна, в которых несколькими часами раньше через занавески видел женские силуэты. Когда Серебряков с помощью отвертки отжал дверь дома № 167 на улице Аэрофлотской и неслышно вошел в комнаты, хозяйка жилища Екатерина Куцевалова и ее дочь Ольга, на их беду, даже не проснулись.

В этот раз в качестве оружия маньяк взял с собой не кирпич, а топор, обух которого он несколько раз и обрушил на голову спящей матери. Посчитав женщину мертвой, преступник бросился к кровати Ольги и принялся бить обухом и ее. Едва успевшая проснуться девушка от ударов вновь потеряла сознание, однако Бог, как видно хранил ее – даже с проломленным черепом Ольга все-таки не умерла.

Тем временем человекозверь, уже изнемогавший от желания, быстро разделся и набросился на окровавленную Екатерину Куцевалову, намереваясь совершить половой акт. Но в этот момент в себя пришла ее дочь, которая даже нашла в себе силы включить свет и начать кричать. Вот этого-то Серебряков и боялся больше всего: испугавшись ее крика, маньяк выскочил на улицу. Сначала вокруг все было тихо, но через минуту он услышал, как в соседнем доме заскрипела дверь: видимо, жуткие вопли раненой девушки все-таки разбудили людей. Не желая больше испытывать судьбу, преступник счел за лучшее сбежать с места происшествия.

Однако в ту ночь он все-таки не утихомирился. Раздосадованный, что желанное женское тело в эту ночь ему так и не досталось, Серебряков поджег сарай у дома № 10 на соседней улице Арзамасской. Вместе с сараем сгорела и солома гражданина Новикова, из-за чего ему был причинен ущерб на сумму 269 рублей.

Здесь нужно отметить, что на место этого и многих других преступлений ночной упырь приехал на велосипеде, а затем на нем он и уехал отсюда. Это обстоятельство в данном случае немаловажно: дело в том, что уже с момента покушения на двух женщин на улице Аэрофлотской работники уголовного розыска сразу же обратили внимание, что на земле около этого дома четко отпечатались свежие следы велосипедных шин. Конечно же, эти отпечатки могли быть случайными, но эксперты на всякий случай их зафиксировали, что затем обстоятельно изучить собранный материал в лаборатории. Однако Серебряков не дал им слишком много времени на исследование…

Кровавый почерк маньяка оперативникам и экспертам пришлось вновь изучать праздничным утром 9 мая. А несколькими часами раньше, в ночь на День Победы убийца «отметился» в доме № 40 на улице Чекистов, где проживала 70-летняя Прасковья Салова и ее 30-летняя квартирантка Нина Васильева. Сюда Серебряков тоже приехал на велосипеде, чтобы в третьем часу ночи влезть в дом через окно, заранее вооружившись топором. При этом чутко спавшая Салова все-таки услышала подозрительный шорох и даже встала с кровати, но было уже поздно: нелюдь убил ее несколькими ударами топора по голове. Хотя шума при этом было достаточно много, тем не менее спавшая в соседней комнате Васильева даже не проснулась. Вот так, во сне, она и умерла после страшных ударов топора по голове, которые ей нанес подкравшийся убийца (рис. 3).

При изучении этого эпизода специалисты по судебной психиатрии совершенно четко определили, что Серебряков был не простым насильником, а психопатической личностью с ярко выраженными наклонностями некрофила и геронтофила. Ведь если смотреть с точки зрения нормального мужчины, то при выборе половой партнерши предпочтение все-таки должно быть отдано молодой женщине, но никак не старухе.

А вот у Серебрякова все было наоборот: совершив убийство, он ринулся насиловать не Васильеву, а окровавленное тело 70-летней Саловой. Но при этом его возбуждение оказалось настолько велико, что, пока он раздевался, у некрофила произошло преждевременное семяизвержение. Тогда маньяк вернулся в комнату молодой женщины, раздел ее и некоторое время рассматривал ее обнаженное тело, лежащее на кровати.

Этот эпизод можно объяснить сильнейшим комплексом неполноценности, тоже обнаруженном медиками у Серебрякова. Уже позже, при его психиатрическом освидетельствовании, выяснилось, что при общении с противоположным полом он всегда оказывался на удивление робким и неуверенным, и потому нормального сексуального контакта с женщиной в его жизни никогда не было. В результате получилось так, что увидеть обнаженное тело женщины Серебрякову довелось лишь после ее умерщвления.

Но в ту зловещую ночь маньяк созерцал свою жертву недолго. Насмотревшись, он принялся шарить по ящикам шкафа и серванта, но ни денег, ни ценностей не обнаружил. Тогда убийца поджег оскверненный им дом, запалив два костра из вещей и книг – один у кровати Саловой, другой в комнате ее квартирантки. Сделав свое черное дело, монстр под личиной человека вылез из дома через окно и на велосипеде уехал из Зубчаниновки.

Здесь Серебрякова снова подвела неаккуратность: в палисаднике у горящего дома он бросил свои белые трусы, которые, как уже говорилось, оказались испачканными его спермой в результате неудачного семяизвержения. Вот так следствие получило в свои руки еще одну важную улику против ночного чудовища.

Кроме того, отпечатки шин серебряковского велосипеда около места происшествия экспертам в этот раз тоже удалось обнаружить и зафиксировать. Они оказались однотипными с теми, которые десятью днями раньше нашли на другом месте преступления – у дома № 167 на улице Аэрофлотской. И отпечатки пальцев неизвестного убийцы, которые тот оставил в подожженном доме на улице Чекистов, в точности совпали с аналогичными следами, найденными на местах ряда других происшествий. Руководству областного УВД стало ясно, что все эти тревожные месяцы в Зубчаниновке действует один и тот же маньяк-душегуб, которые при этом выезжает на поиски своих жертв на велосипеде.

Предвыборное убийство

Несмотря на отсутствие каких-либо официальных сообщений о преступных похождениях ночного монстра, в те дни слухи о жутких убийствах распространялись по Куйбышеву с невероятной скоростью. По воспоминаниям свидетелей тех событий, целые городские кварталы, застроенные одноэтажными частными домами, в мае и в начале июня были буквально парализованы страхом. Люди ночами боялись спать даже с наглухо закрытыми окнами и дверями, а кое-где с вечера на улицах даже стали выставлять посты самоохраны.

Но городские и областные власти вдобавок были крайне озабочены еще одним обстоятельством: в эти месяцы как раз проходила агитационная кампания по выборам в Верховный Совет СССР 8-го созыва, которые были назначены на 14 июня. А после этих кошмарных ночных убийств то с одного, то с другого избирательного участка в обком партии стали приходить тревожные сообщения: жители целых кварталов частного сектора заявляли агитаторам, что они не пойдут голосовать за такую власть, которая не может их защитить от озверевших насильников и душегубов.

С 22 мая в отделении Кировского РОВД, расположенном в Зубчаниновке, начала круглосуточную работу следственно-оперативная группа, возглавляемая начальником следственного отдела областной прокуратуры Исааком Кошарским и заместителем начальника областного УВД Владимиром Николичем. Группой были обобщены свидетельские показания по всем предыдущим визитам неизвестного маньяка в жилые дома, и в результате был создан его словесный портрет. Выяснилось, что искать нужно высокого широкоплечего мужчину примерно 30-40-летнего возраста, разъезжающего по ночным зубчаниновским улицам на велосипеде.

Кроме того, экспертам удалось установить и группу крови подозреваемого лица. Ее следы нашли на оконном стекле одного из домов, куда злоумышленник пытался залезть, но его спугнули проснувшиеся жильцы. А перед этим, разбивая стекло, неизвестный порезался о его край – и тем самым передал в руки милиции неопровержимую улику. К тому же после 9 мая, когда на улице Чекистов нашли трусы преступника, испачканные его спермой, этот вывод экспертов нашел дополнительное подтверждение.

В довершение всего с конца мая по всей Зубчаниновке по ночам стали дежурить отряды дружинников, сформированные из числа молодых рабочих и служащих промышленных предприятий Кировского района. В общей сложности таких добровольных помощников милиции здесь было не менее 300 человек. Одни группы дружинников ночевали в домах, где проживали одинокие женщины, другие прятались в засадах среди местных заборов и кустарниковых зарослей. Разумеется, теми тревожными ночами Зубчаниновку патрулировали и усиленные милицейские патрули, а другие группы оперативников обоего пола, вооруженных приборами ночного видения, сидели на чердаках, в припаркованных к домам машинах и даже на скамеечках под видом влюбленных.

Казалось бы, столь густую сеть, раскинутую милицией над этим окраинным районом Куйбышева, ночному преступнику преодолеть будет невозможно. Однако Серебряков, как тогда показалось розыскникам, заранее узнал об этом тщательно подготовленном плане его поимки. Или, может быть, у него в тот раз сработало обостренное звериное чутье – во всяком случае, свою следующую удачную ночную охоту он провел далеко от Зубчаниновки – в частном секторе Октябрьского района. Можно представить себе состояние руководителей следственно-оперативной группы, когда утром 5 июня в милицию поступило сообщение о пожаре в доме № 26 на улице Подгорной, а также о предшествующем ему убийстве сразу четырех человек из семьи Маломановых, в том числе двоих детей.

Уже потом удалось по минутам восстановить всю картину этого кошмарного преступления. Как показал на следствии Серебряков, в третьем часу ночи он подъехал к этому дому на велосипеде, но сначала залез в ту его половину, где в одиночестве проживала 53-летняя Анисья Маломанова. В это время хозяйки здесь не оказалось, поэтому ночной гость забрал из ее жилища деньги в сумме 119 рублей, припасенные на черный день, а также две облигации Государственного займа. Затем на террасе преступник нашел топор, с которым он и двинулся на другую половину дома, где проживал с семьей Александр, сын Анисьи Маломановой.

Этим топором он сначала зарубил главу семьи, десятью ударами превратив его голову в кровавое месиво. Затем маньяк набросился на детей Маломановых – десятилетнего Сережу и пятилетнюю Таню, которых убил в течение всего нескольких секунд. Последней жертвой Серебрякова стала 30-летняя Любовь Маломанова. Ее ночной монстр сначала оглушил обухом, потом изнасиловал, а в довершение всего добил несколькими ударами топора по голове. Затем, как и во всех предыдущих случаях, убийца поджег дом, для чего вылил на пол керосин из примуса, а потом запалил его найденной в брюках Маломанова зажигалкой.

Прокурорские работники, руководившие следственно-оперативной группой, потом вспоминали, что в тот день, осмотрев место происшествия, они с тяжелым чувством поехали в областную прокуратуру – и здесь выслушали немало нелицеприятных слов от своего начальства. Главным образом им говорили, что поиски убийцы и насильника идут совсем не в том направлении, потому что работники прокуратуры не понимают текущего политического момента.

Следствию даже предлагалось срочно разработать версию о том, что в городе под видом сексуального маньяка-одиночки действует хорошо подготовленная преступная группа, действия которой специально приурочены ко времени подготовки к выборам в Верховный Совет СССР, и потому направлены на дискредитацию социалистического строя в нашей стране.

Однако Исаак Кошарский в те дни был убежден: на самом деле все кошмарные убийства в частном секторе Куйбышева – дело рук одного человека. На это указывали все собранные следствием улики. Оставалось лишь ждать, когда ночной нелюдь попадется в расставленные для него сети. Не ходит же он в шапке-невидимке, в самом деле…

События последующих трех дней показали, что оперативное чутье не обмануло опытного следственного работника. Маньяк-убийца, взбудораженный видом свежей крови и ощущением собственной безнаказанности, в очередной раз вышел на свою кровавую охоту в ночь на 8 июня. Она и стала последней тревожной ночью для охваченного леденящим ужасом миллионного города.

Предрассветная погоня

Как следует из показаний Серебрякова, тогда на своем велосипеде он приехал в Зубчаниновку необычайно рано для себя – около полуночи. До рассвета он попытался влезть в окна четырех домов: № 85 на улице Ангарской, № 28 на улице Макаренко, № 3 на улице Камчатской и № 5 на Зубчаниновском шоссе. Но везде у преступника вышел «облом»: люди уже были готовы к нападению, и потому при первом подозрительном шорохе в домах включался свет, а мужчины выбегали на улицу с топорами и кольями. Правда, в двух последних домах в момент визита Серебрякова жильцов не было, и потому он, как обычно, прихватил здесь кое-что «по мелочи». В частности, на улице Камчатской полуночный гость взял мужской плащ, рубашку, брюки, часы, электробритву, брошюру «Гигиена женщины» и две авторучки, а на Зубчаниновском шоссе за неимением ничего лучшего он разжился только четырьмя куриными яйцами.

А тем временем дружинники, разбросанные по разным кварталам Зубчаниновки, в течение всей этой ночи до боли в глазах вглядывались в каждого проходящего мимо них человека. Приметы предполагаемого преступника всем были хорошо известны, но ни к одному из редких в эту ночную пору прохожих они не подходили.

Лишь перед самым рассветом крупно повезло дружиннику Сергею Гайфуллину, который в это время дежурил на безлюдном Аэропортовском шоссе. Как он сам впоследствии рассказывал, около 4 часов утра из небольшого переулка на шоссе вдруг неожиданно вырулил одинокий велосипедист. Поскольку накануне всех добровольных помощников милиции предупредили, что ночной убийца, скорее всего, приезжает на места своих преступлений на такой двухколесной машине, Гайфуллин тут же пошел навстречу велосипедисту, чтобы его остановить и с ним побеседовать. Однако ночной ездок повел себя неадекватно: едва завидев человека с повязкой дружинника на рукаве, Серебряков (а это был он) тут же отбросил в сторону велосипед, плащ и какой-то сверток, после чего побежал в сторону железной дороги. Гайфуллин и немедленно присоединившиеся к нему другие общественники кинулись вслед за подозрительным субъектом.

Серебряков бегал довольно быстро, и ему на какое-то время удалось оторваться от преследователей, а затем забежать во двор дома № 224 на улице Электрифицированной. Здесь он спрятался в помещении летнего душа, надеясь в нем отсидеться до ухода «охотников». Однако дружинники заметили, в каком именно дворе скрылся беглец. Они разбудили хозяина дома Сергея Трофимова, и вместе с ним в поисках преступника стали методично осматривать все закоулки и укромные места.

Серебряков быстро понял, что сейчас его обязательно обнаружат, почему и приготовился к нападению на преследователей. И едва только дружинник Виктор Качанов приоткрыл дверь в помещение летнего душа и увидел притаившегося здесь мужчину, как Серебряков нанес ему мощный удар в лицо. Качанов упал, но все равно вскочил и даже смог догнать и схватить убегавшего, но тут ночной визитер ударил его вторично – теперь уже кирпичом по голове. Пока сбитый ударом на землю дружинник приходил в себя, Серебряков успел выбраться со двора Трофимова и добежать до линии железной дороги.

Именно в этот момент по стальной магистрали шел грузовой состав с цистернами мазута. Рослый и жилистый Серебряков сумел догнать одну из них, зацепиться рукой за лесенку на площадке, а затем и забраться наверх. Ни один из преследовавших маньяка дружинников такой трюк повторить не смог. И пока вся группа общественников беспомощно смотрела вслед уходящему составу, Серебряков спрыгнул с площадки, но уже по другую сторону железнодорожной линии. Этот момент, как потом оказалось, дружинники не заметили. А поскольку поезд в тот момент проходил мимо ограждения завода «Прогресс», преступник решил скрыться за этим высоким забором. Он добежал до ограды за несколько секунд, а потом быстро перебрался через него – и оказался на заводской территории.

Однако беглец не учел, что «Прогресс» - режимное предприятие, где четко действовала внутренняя система охраны. Как тут же выяснилось, прыжок Серебрякова через ограждение сразу же был замечен женщиной-стрелком ВОХР, которая тут же сообщила о происшествии начальнику караула. В результате уже через несколько минут после проникновения на режимный объект преступник был задержан нарядом военизированной охраны завода и доставлен в «дежурку». Правда, в тот момент вохровцы еще не знали, кого именно им довелось отловить этим ранним утром.

Для разбирательства по факту незаконного перехода через ограждение секретного объекта Серебрякова привезли в расположенный здесь же, в Зубчаниновке, спецотдел областного УВД, который занимался преступлениями, совершаемыми на территории режимных предприятий. С самого начала доставленный вызвал недоумение у сотрудников отдела. Обнаружилось, например, что у него на тело почему-то надеты двое брюк и две рубашки – как потом оказалось, верхние из них были крадеными. Еще у задержанного нашли две авторучки – и больше ничего: ни документов, ни каких-либо других вещей. Впоследствии выяснилось, что прочие ворованные вещи Серебряков сложил в сумку из легкой ткани, но после встречи с дружинником Гайфуллиным он свою ношу выбросил, чтобы легче было бежать…

Лишь во второй половине дня прошла информация, что за мужчиной, ранним утром задержанным вохровцами «Прогресса», за несколько минут до его проникновения на завод гонялись дружинники. Разумеется, работники спецотдела тоже были наслышаны о жутких ночных убийствах последних месяцев, поэтому Серебрякова тут же передали в Кировский РОВД. И уже на другой день руководители следственно-оперативной группы смогли с удовлетворением отрапортовать начальству, что находящийся сейчас в КПЗ этого райотдела Серебряков Борис Ефимович, родившийся 18 августа 1941 года в городе Малгобек Чечено-Ингушской АССР и прописанный в Куйбышеве, в комнате № 15 общежития, что находится в доме № 3 на улице Сорокина, и есть тот самый ночной маньяк-убийца, при одном упоминании о котором содрогались в ужасе самые крепкие мужчины. Об этом свидетельствовали и его отпечатки пальцев, и группа крови, и обнаруженные у него краденые вещи, и еще ряд других улик.

После задержания кошмарного убийцы следствие по его делу пошло очень быстро. Серебряков был предъявлен для опознания десяткам потерпевших, и в результате многие из тех, кому в свое время удалось увидеть ночного гостя при свете, смогли уверенно сказать: да, это он. Несколько назначенных следователем экспертиз дали однозначное заключение: да, оставленные на местах преступлений следы были оставлены либо различными частями тела задержанного, либо его обувью или его велосипеда (рис. 4).

А судебно-психиатрическая экспертиза пришла к следующему выводу: Серебряков никакими психическими заболеваниями не страдал и не страдает, а потому является вменяемым, и, следовательно, к нему можно применить предусмотренное Уголовным кодексом РСФСР наказание. Правда, как следует из акта экспертизы, обвиняемый «является психопатической личностью с извращенными половыми влечениями», но это не стало препятствием для привлечения его к уголовной ответственности.

Прошение о помиловании отклонено

Сам Серебряков во время следствия не отрицал ни одного пункта предъявленного ему обвинения. Как рассказывают очевидцы, о самых кошмарных эпизодах своих зверских убийств следователю он рассказывал спокойно, не повышая голоса и не особенно волнуясь – словно не о лишении людей жизни говорил, а о чем-то будничном, вроде нарезания к обеду колбасы и хлеба. Чувствовалось, что в душе у этого монстра нет ни тени сожаления, ни раскаяния - если, конечно же, в данном случае вообще можно говорить о какой-то душе.

А вот даже самые тертые оперативники и самые бывалые прокурорские следователи при всей своей выдержке не могли не содрогаться от жутких подробностей его рассказа, или от неожиданных серебряковских признаний, которые не укладываются ни в одном нормальном человеческом мозгу. Например, на вопрос о том, как бы он поступил, если бы в квартире в момент убийства спало бы не два человека, а, например, шесть или восемь, Серебряков, не колеблясь, ответил: «Было бы в доме больше людей – значит, убил бы больше…» Уже осенью 1970 года все собранные следствием материалы поступили в суд.

Вот как вспоминал о том громком судебном процессе ныне покойный Виктор Петрович Лавриченко (рис. 5), заслуженный юрист РСФСР, в 1973–1987 годах - председатель Куйбышевского областного суда.

- Я хорошо помню, как в 1969-1970 годах наш город буквально потрясла серия зверских убийств в домах частного сектора, в первую очередь в Зубчаниновке. Про жуткого ночного маньяка люди полушепотом рассказывали друг другу в очередях, в автобусах и трамваях, на лавочках у подъездов. При этом все дружно ругали милицию, которая, мол, никак не может поймать этого душегуба. Я помню, что отдельные районы Куйбышева были настолько парализованы страхом, что девушки и женщины даже боялись ходить в кино на поздние сеансы, и вообще люди старались не выходить на улицу с наступлением темноты. Даже на заводах после вечерних смен организовывались группы, чтобы рабочие возвращались домой не по одиночке. Но в конце концов благодаря усилиям милиции и дружинников в начале лета 1970 года маньяка все-таки удалось задержать, и вот тогда куйбышевцы узнали его имя и фамилию – Борис Серебряков (рис. 6).

Закончилось следствие, и осенью 1970 года все собранные материалы поступили к нам в областной суд. Тут-то я и узнал, что судопроизводство по уголовному делу Серебрякова поручается мне, как заместителю председателя суда.

Необходимо сказать, что еще до начала судебного процесса в обком партии, облисполком, в милицию и прокуратуру поступило большое количество (десятки, если не сотни) писем от трудящихся и от целых трудовых коллективов с требованиями о предании его смертной казни. Под некоторыми такими письмами стояли десятки и сотни подписей рабочих и служащих крупных промышленных предприятий Куйбышева, работников госучреждений, общественных организаций. В связи с таким ажиотажем было решено судебный процесс по делу этого, с позволения сказать, чудовища в человеческом облике сделать открытым, чтобы на него смогли прийти все желающие.

Для слушания дела отвели самый большой зал на втором этаже здания областного суда, где могло разместиться более двухсот человек. Однако в день открытия процесса на площади Революции перед зданием Фемиды собралось такое большое количество людей, что органы власти решили принять повышенные меры безопасности. Безо всякого преувеличения, мы всерьез опасались массовых выступлений граждан, и даже попыток захвата подсудимого с целью расправы над ним. Поэтому впервые за многолетнюю практику слушания громких уголовных процессов и в зале суда, и вокруг него были выставлены усиленные милицейские патрули с собаками, которые поддерживали общественный порядок.

Несмотря на большую вместительность зала, в первый день попасть на процесс всем желающим так и не удалось. Когда все места были заняты, милиция прекратила доступ зрителей в зал. На площади Революции осталось еще несколько сотен человек, которым не удалось пройти на процесс, но люди все равно не расходились до самого конца первого судебного заседания. В другие дни, правда, народу приходило поменьше, но все равно до самого конца слушания помещение суда было заполнено почти до отказа.

В первый день, когда в зал под мошной охраной ввели Серебрякова и посадили его на скамью подсудимых, зрители от самого факта столь близкого созерцания этого человекоподобного чудовища сначала как бы онемели, а потом по залу покатилась волна негодования, слез, выкриков: «Расстрелять убийцу!», «Отдайте его нам, мы с ним разделаемся!», «Людоед!», «Душегуб!», и так далее. Но все-таки дальше выкриков дело не пошло. Хотя кое-кто и пытался было пробиться поближе к скамье подсудимых, все такие попытки были решительно пресечены охраной. А когда в зал вошли я и мои народные заседатели, и вслед за этим прозвучало: «Встать! Суд идет!», среди зрителей почти сразу же установилась полная тишина. Раздавались лишь всхлипывания некоторых женщин, которые не могли сдержать слезы.

Сам Серебряков, как я помню, на суде вел себя очень смирно. Он на удивление спокойно сидел на скамье, без надобности не вставал, не отвечал на выкрики и высказывания из зала, никому не угрожал, взвешенно и четко отвечал на вопросы суда, прокурора и адвоката. Вообще же по его поведению чувствовалось, что он уже смирился со своей судьбой и давно понял, каким в отношении его будет приговор.

Выступавшие на суде вели себя достаточно корректно по отношению к Серебрякову – во всяком случае, во время судебных заседаний они никак не высказывались в адрес подсудимого. В связи с этим мне вспоминается свидетель Акимов, дававший показания по одному из эпизодов, который даже в контексте этого уголовного дела можно назвать трагикомическим.

Напомню, что еще в ходе следствия выяснилось, что у Серебрякова была потребность не просто насиловать женщин, но насиловать обязательно мертвых. В психиатрии такое извращение именуется некрофилией. В связи с такой потребностью он сначала убивал свои жертвы, а потом совершал или пытался совершить с ним половой акт. А для того, чтобы все случилось побыстрее, он перед проникновением в квартиры почти всегда раздевался догола, и лишь затем залезал в помещение через форточку.

Выше уже говорилось о том, что в одном из эпизодов маньяк забрался в комнату, где на кровати спала семейная пара Акимовых. Когда внезапно проснулся муж и погнался за незнакомцем, Серебряков полез через форточку обратно на улицу. И когда он уже почти выбрался наружу, единственное, что успел сделать мужик в этой ситуации – напоследок вцепиться зубами в ягодицу незваного пришельца.

Когда свидетель в красках рассказывал об этом случае в зале суда, по рядам зрителей, несмотря на весь драматизм ситуации, то и дело прокатывались волны смеха. По этому «эпизоду об укусе» в отношении Серебрякова назначалась медицинская экспертиза, которая подтвердила, что на его ягодице действительно имеется шрам, который мог быть оставлен зубами человека.

В общей сложности судебный процесс по делу Серебрякова продолжался около двух недель. Как известно, судебная коллегия приговорила его к высшей мере наказания, то есть к расстрелу. Хотя сам Серебряков, конечно же, ожидал такого приговора, он в момент оглашения меры наказания заметно побледнел и как-то сразу сник, хотя и не произнес ни звука. А вот зал встретил этот приговор, как тогда говорили, бурными аплодисментами. Кое-кто даже выкрикнул: «Правильно!», однако были и другие возгласы: «Да его же расстрелять мало!» Под эти возгласы его из зала и увел конвой.

Напомним, что в общей сложности Серебрякову предъявили обвинение сразу по нескольким статьям Уголовного кодекса РСФСР. В первую очередь он обвинялся в девяти умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах, в покушении на такие убийства, в изнасилованиях и покушении на них, в кражах, в умышленном уничтожении личного имущества граждан, в хищении документов и в посягательстве на жизнь народного дружинника.

В камере следственного изолятора Борис Серебряков написал несколько прошений о помиловании в Верховный суд СССР и в Президиум Верховного суда СССР, но все они были отклонены. Ночной монстр, в течение двух лет наводивший ужас на огромный город, был расстрелян в Сызранской тюрьме в 1973 году.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 9407