В деревню, в глушь, в Самару
В деревню, в глушь, в Самару
В XIX веке наш регион стал местом всероссийской ссылки
Циркуляром Министра внутренних дел Российской империи от 20 декабря 1868 года были определены места на территории Европейской части страны, где с того момента разрешалось размещать лиц, решениями судов приговоренных к ссылке. В число таких регионов тогда сразу же попали губернии Поволжья – Самарская, Саратовская и Астраханская. Исполнение этого предписания началось в 1869 году, ровно 140 лет назад. Тогда в Самарское Заволжье отправили по этапу сотни неблагонадежных семей из мятежных провинций Польши, где незадолго до того было подавлено вооруженное восстание против царского режима (рис. 1).
Участники польского восстания
Как известно, после раздела Речи Посполитой между Австрией, Пруссией и Россией в 1795 году Польша как самостоятельное государство перестала существовать более чем на 100 лет. При этом на территории восточной Польши, которая с указанного года вошла в состав Российской Империи, в течение XIX века практически постоянно шла тайная или открытая борьба против царских властей. Самыми крупными проявлениями этой борьбы стали вооруженные восстания в 1830-1831 и в 1863-1864 годах.
После подавления восстания 1864 года из числа его лидеров и активных участников было казнено 396 человек, а еще свыше 18 тысяч поляков и литовцев отправили в Сибирь на вечное поселение. Но на этом репрессии против лиц, имевших отношение к восстанию, далеко не завершились. Выявление подпольщиков и активных участников выступлений против власти Российской Империи продолжалось еще несколько лет, причем гонения затронули также и членов семей почти всех причастных к восстанию лиц. Правда, суды обычно приговаривали их к более мягкому наказанию, нежели ссылка в Сибирь. Членов семей участников восстания разрешено было селить поближе к их исторической родине, в том числе на территории губерний Европейской части страны (кроме столичных).
В середине 60-х годов XIX века в Самарскую губернию уже ссылали политически неблагонадежных лиц, отбывших свои сроки за различные преступления и находившихся на особом надзоре в полиции. Их направляли в четыре уезда - Бугурусланский, Бузулукский, Николаевский и Новоузенский. В 1863 году таких ссыльных здесь насчитывалось 154 человека. Однако после новой волны массовых беспорядков, прокатившихся по Польше и по ряду других западных регионов России в 1863-1864 годах, в Новоузенский уезд в дополнение к ним было выслано еще 200 с лишним семей польских участников восстания (рис. 2).
Все эти люди, принудительно вывезенные с родных мест, заметно усугубляли криминальную обстановку в нашем крае, добавляя хлопот не только службе полицейского надзора, но и местным властям. К тому же, как было сказано,дополнительным циркуляром МВД Самарская губерния была определена местом ссылки на постоянное жительство не только для лиц, осужденных по политическим статьям, но также и для тех, кто получил наказание за общеуголовные преступления. Вот такие беспокойные переселенцы тогда и стали одним из главных предметов заботы сотрудников исполнительной системы этих губерний.
Строптивые поселенцы
В середине XIX века в Среднем Поволжье уже отмечался заметный всплеск рост преступности: это случилось вскоре после 17 апреля 1863 года, когда по новому «Уложению о наказаниях» (аналог современного Уголовного кодекса) было введено наказание за отсутствие документов, удостоверяющих личность («пачпортов»), а по ряду статей телесные наказания были заменены тюремным заключением. В связи с этим в губернии выросло число арестантов, что вызвало перегрузку мест заключения, особенно в Бузулуке и Новоузенске. В общей же сложности, согласно официальным отчетам, в уездных тюрьмах губернии из числа задержанных в течение года 201 человек оказались «беспачпортными» бродягами или беглыми каторжниками, а еще 51 человек – солдатами-дезертирами. Всех их также помещали в уездные тюрьмы для проведения дознания.
Что же касается упомянутого выше принятия решения МВД о ссылке в нашу губернию участников антиправительственных беспорядков и членов их семей из западных провинций империи, то самарский губернатор Григорий Сергеевич Аксаков в связи с этим очень обеспокоился ситуацией, сложившейся в тюрьмах нашего региона. В конце того же года он направил министру внутренних дел доклад о том, что «в Самаре, Новоузенске, Бузулуке и Бугуруслане помещения для арестантов крайне неудобны, тесны и очень ветхи.
Наем частных домов обходится крайне дорого. Неудобства в размещении увеличивающегося числа арестантов растут из года в год. Здания все больше ветшают, как за ними не ухаживай… Особенно тяжелое положение в Новоузенске, куда отныне будут привозить ссыльных. Здание просто ужасно… сами стены уже сгнили, а других домов там нет…» В завершающей же части своего послания Аксаков просил министра, чтобы ему разрешили заключить договор о возведении тюремного здания в Новоузенске с каким-нибудь купцом, причем на очень льготных для последнего условиях. А за полученные льготы купец сдавал бы государству здание под тюрьму по низкой цене - за 4 тысячи рублей в год.
В отношении возведения новой тюрьмы министр внутренних дел самарскому губернатору отказал: в ответном письме он попросил его дождаться изменения системы тюремного заключения и «пока приостановить постройку новых острогов, а нанимать частные дома». А в качестве компенсации, кроме ежегодной суммы за наем частных домов, МВД выделило губернии на 1869 год дополнительно 600 рублей на ремонт тюремных помещений.
Зато министр пообещал Аксакову сделать «уступку в отношении допустимых мест для размещения ссыльных». Свое слово он сдержал: согласно вскоре принятому решению, с 1870 года официальным местом для размещения ссыльно-поселенцев в Самарской губернии остался один только Новоузенский уезд. Как раз в это время сюда направили еще несколько десятков уроженцев Польши и прибалтийских губерний, снова участвовавших в антиправительственном мятеже (рис. 3).
Новые ссыльные оказались строптивыми. Так, например, многие из них после прибытия на место в знак протеста отказались принять предоставленный им властями земельный надел. Поскольку такие переселенцы рано или поздно надеялись снова вернуться на родину, они не стали заниматься земледелием, а предпочли жить за счет мелочной торговли. Уездный исправник в донесениях на имя губернатора писал об этих поднадзорных так: «С соседним населением они живут согласно и не оказывают вредного влияния. Также и к ним туземное население не питает никаких враждебных чувств». Однако обстановка здесь стала еще более напряженной в 1874 году, когда в Новоузенский уезд сослали на жительство еще 58 уголовных поселенцев из западных регионов, и вместе с ними число ссыльных в регионе достигло 414 человек. Большая часть из вновь прибывших, согласно донесению того же исправника, стала вести жизнь праздную и нетрезвую, и лишь немногие решили заняться честным трудом.
Слишком много арестантов
В 1870 году во всех тюрьмах Самарской губернии в общей сложности содержалось 9656 человек обоего пола, из них 5325 человек были пересыльными, для которых требовалось много мест в уездных тюрьмах. В связи с такой ситуацией губернское правление тогда же возобновило практику найма тюремных помещений в уездных городах по контракту с частными лицами, и при этом постановило: главнейшим условием договоров должно быть улучшение и расширение мест для содержания арестантов.
К 1873 году в регионе стало девять тюрем: в Самаре и Бугуруслане - по две, а в остальных уездах - по одной. Содержащиеся здесь арестанты делились на временных (следственных), и постоянных, то есть уже приговоренных к различным срокам заключения. А в Самаре и в Бугуруслане было отведено по одному отдельному корпусу под особые центральные тюрьмы для осужденных, отбывающих здесь свой срок наказания. Поэтому при значительном скоплении постоянных арестантов в уездных острогах их регулярно приходилось переводить либо в Самару, либо в Бугуруслан. В центральную Самарскую тюрьму таких заключенных в основном этапировали из Ставрополя, Николаевска и Новоузенска, а в Бугурусланскую - из Бугульмы и Бузулука. В 1879 году содержание таких мест заключения обошлось земствам в 22 тысячи рублей, причем в течение этого года через них прошло около 3000 арестантов.
В целом же высылка в Самарскую губернию на жительство лиц, отдаваемых под гласный надзор полиции, продолжалась до 1880 года, когда их число здесь выросло до 642 человек. При этом 612 ссыльных были размещены по крупным селам и даже уездным городам губернии, а еще 30 человек из числа наиболее опасных осужденных отослали в самые дальние уголки окраинных уездов (рис. 4).
Правда, с развитием пароходного сообщения не только на Волге, но и на ряде малых рек, а в дальнейшем - и с устройством Оренбургской железной дороги у многих ссыльных появилась возможность кратковременно выезжать из пункта регистрации, причем даже на дальние расстояния (рис. 5).
Это обстоятельство сильно затрудняло ведение за ними полицейского надзора. К тому же уездные власти с тревогой отмечали, что многие политические ссыльные оказывают вредное влияние на местное население.
В связи с перечисленными выше обстоятельствами уже другой самарский губернатор Александр Дмитриевич Свербеев, назначенный на эту должность в октябре 1878 года, решил в ближайшее время добиться полного прекращения высылки уголовного элемента в нашу губернию. В итоге ему удалось это сделать, и 12 июля 1880 года циркуляром Министерства внутренних дел Самарская губерния была изъята из списка мест размещения ссыльно-поселенцев. Теперь политически неблагонадежных и откровенных уголовников из западных регионов в пределах Европейской части России направляли только на крайний север - в Архангельскую, Олонецкую и Пермскую губернии. В нашем же крае уже к концу XIX века ссыльных почти не осталось.
Валерий ЕРОФЕЕВ.
Просмотров: 5082