От талиона до башни
От талиона до башни
Мы редко задумываемся о том, сколько людей прошлых десятилетий, побывавших в местах лишения свободы, оставили в истории человечества весьма и весьма заметный след. Среди них – не только закоренелые злодеи и неисправимые уголовники, но политические противники существовавших режимов, а также великие мыслители, известные в свое время политические деятели, герои освободительных движений, видные поэты и писатели, а то и просто неудачники.
Око за око, зуб за зуб
Задача исполнения наказаний в человеческом обществе возникла практически одновременно с понятием «преступление». В древнейшие времена преступлением считалось грубое, вопиющее нарушение определенных обычаев той или иной человеческой общины, и к ним в первую очередь относили умышленное убийство своего соплеменника. Как именно наказать преступника, определял вождь племени, а позже – совет старейшин (рис. 1).
Исполняли наказание обычно родственники потерпевшего, которые в этом случае руководствовались очень распространенным в древности обычаем кровной мести.
Впоследствии смертную казнь все чаще стали заменять другими видами наказания – например, изгнанием из племени или поселения, привязыванием к дереву в качестве жертвы для диких зверей, оставлением в связанном виде на берегу моря, чтобы приговоренный утонул при наступлении прилива, и так далее. Гораздо позже в некоторых обществах преступников стали лишать свободы – например, помещать в ямы-ловушки для зверей. Однако в то время это обычно делали лишь непосредственно перед исполнением смертной казни.
При разложении первобытно-общинного строя, а затем при рабовладельческом и даже при раннем феодальном строе в деле исполнения наказаний очень часто стали применять принцип талиона (от латинского talio – возмездие), то есть наказание равноценным действием, по древней формуле: «Око за око, зуб за зуб». Что это значит, проще всего показать на конкретных случаях. Например, если преступник убил свою жертву ударом копья в грудь, то и его полагалось убить точно таким же ударом. Если виновный наносил соплеменнику тяжкое увечье, отрубив ему руку, то и ему в качестве наказания по приговору вождя тоже отрубали руку. Если же преступник убивал несколько человек разными способами, то и его должны были лишать жизни родственники жертв, используя те же самые способы.
Позже принцип талиона стал применяться в деле исполнения наказания за другие преступления: например, отрезание языка за богохульство, отсечение руки за кражу, вырезание груди кормилице, виновной в смерти ребенка, кастрация виновного в изнасиловании, и так далее. При дальнейшем развитии человеческого общества принцип талиона был вытеснен уплатой (денежной или имущественной) за причиненный ущерб, что было названо композицией (от латинского compositio - примирение). Размеры выплаты при композиции определялись по обычаю или по взаимному соглашению.
По законам вавилонского царя Хаммурапи (рис. 2)
композиция применялась в тех случаях, когда наносились телесные повреждения лицам из низшей социальной группы, причем размер выплат существенно колебался в зависимости от общественного положения виновного. Во всех других случаях при исполнении наказаний применялся талион.
Применение принципа композиции при исполнении наказания за большинство преступлений, в том числе и за убийство («плата за человека») стало заменой кровной мести, которая, кстати, и по сей день сохраняется у некоторых народов как пережиток первобытно-общинного строя.
«Turma» - значит башня
Лишение свободы в качестве меры наказания преступников стало возможным лишь с появлением крупных поселений, а в дальнейшем – и городов. В древнем обществе места лишения свободы назывались по-разному – например, в Римской империи здания в загородном имении рабовладельца, где содержались рабы, именовалось эргастулой.
В средневековье бунтовщиков, разбойников и должников стали заключать в крепости или замки феодалов, где преступников обычно помещали в каменные башни. По-немецки «башня» звучит как «Turm», по-польски – «turma», а по-английски – «tower» (в русском произношении – тауэр). С течением времени это европейское слово перекочевало в русский язык и стало произноситься как «тюрьма». Сейчас оно уже стало для нас синонимом общего понятия «место лишения свободы».
В древности тюрьмы устраивались для содержания в них не только преступников, но также пленных и должников. В античные времена в темной камере томился древнегреческий философ Сократ. А в римских тюрьмах существовали ужасные подземелья, в которых от заразных болезней погибло огромное количество христиан. Режим здесь был мучительным для узников - он сопровождался наложением на них оков, приковыванием их цепями к стене, и так далее. А римские патриции для наказания своих рабов устраивали особые частные тюрьмы, куда наказуемые запирались на ночь; днем же эти рабы, закованные в цепи, исполняли свои обычные работы.
В средние века в широких размерах практиковалось заключение пленных, должников, преступников и политически вредных лиц в монастырских кельях, в башнях крепостей и рыцарских замков, а также в городских ратушах. В частности, именно по этой причине печальную славу места заключения государственных преступников приобрел один из самых известных лондонских замков – Тауэр (рис. 4).
Вплоть до начала XIX века он был резиденцией британских монархов, и одновременно - политической тюрьмой, где содержались лишь особо важные персоны.
В качестве места лишения свободы в историю средневековья вошли также темница во дворце дожей в Венеции и подземелья Нюренбергской ратуши. А в Швейцарии политических заключенных изолировали от мира в Шильонском замке на Женевском озере. В целом же в феодальных государствах европейского средневековья тюрьма являлась не только и не столько местом предварительного заключения, но еще и местом унижений, истязаний и пыток противников режима, где их подвергали членовредительствам перед свершением смертной казни. Собственно, уже само содержание в сырых подвалах и погребах древних замков превращалось для заключенных в изощренную и длительную пытку.
В течение всего XVIII века европейские тюрьмы оставались в ужасающем состоянии. Помещения, в которых жили узники, были низкими, узкими, без доступа достаточного количества света и воздуха. При этом женщины, мужчины и дети чаще всего содержались вместе. Пища заключенным выдавалась крайне скудная – обычно это были лишь хлеб и вода. Постелью для узников почти всегда служили лишь связки гнилой соломы, которые бросали прямо на земляной пол, мокрый от подпочвенных вод. Таковыми, согласно сохранившимся описаниям, были тюрьмы в Англии, таковой была и ныне уже не существующая парижская Бастилия (рис. 5).
«Железная маска»
Одним из наиболее действенных методов воздействия на преступников всегда считалось одиночное заключение. Еще из школьных учебников нам известно, что при многих французских монастырях и крепостях устраивались тесные подземные клетки, в которых человек даже не мог распрямиться в полный рост, причем неугодные местному властителю узники в них содержались годами, словно бы погребаясь заживо.
О другом варварском способе содержания особо опасных государственных преступников во Франции многие знают из полулегендарной истории о человеке в железной маске, из-за которой даже тюремщики не могли видеть лицаузника до самой его смерти (рис. 6).
Согласно наиболее распространенной версии, подобным образом от внешнего мира был изолирован брат-близнец короля Людовика XIV. Однако различные историки в качестве кандидатов на роль «человека в железной маске» называют целый ряд известных в то время общественных деятелей, борцов против королевского режима абсолютизма.
Веком позже царствования «короля-солнце» к мысли об исправительном значении полной изоляции арестанта от общества пришли и американские квакеры с их суровым религиозным чувством. В 1790 году в Филадельфиии (США) была впервые построена тюрьма с 30 одиночными камерами, куда водворялись опасные преступники для покаяния перед Богом. Лишь один раз в сутки арестантов для прогулки выводили отсюда во двор.
В 30-е годы XIX века за океан не раз направлялись профессионалы из ряда европейских государств, в задачу которых входило доскональное изучение основных тюремных систем США. После такого обмена опытом многие европейские тюрьмы стали специализированными и были разбиты на отдельные категории в зависимости от пола и возраста содержащихся здесь арестантов, а также от тяжести совершенных ими преступлений. Из общего числа учреждений стали выделяться дома предварительного заключения, смирительные дома, долгосрочные, краткосрочные, каторжные, военные и женские тюрьмы, а также места заключения для малолетних преступников и для несостоятельных должников.
«…Колодники просят милостыню по всей Москве…»
Как известно, русский писатель Федор Михайлович Достоевский в свое время познал все тяготы и лишения царской каторги. Зная не понаслышке о местах заключения, он писал о них так: «По состоянию тюрьмы можно судить о государстве, тюрьма – лицо власти, это особый мир, ни на что более непохожий, где свои особые законы, свои костюмы, свои нравы и обычаи…»
С течением времени в передовых властных кругах появлялись идеи о коренном преобразовании тюремной системы в Российской империи. В частности, председатель комиссии по составлению общего систематического проекта о тюремном преобразовании тайный советник В.А. Соллогуб так характеризовал состояние тюремного дела в нашем Отечестве в начале XIX века: «Русская тюрьма сделалась для народа развращающим учреждением; она: 1) притон разврата, мошенничества и фабрика фальшивых паспортов, монет и ассигнаций; 2) община разбоя, грабежа, воровства и всех возможных пороков; 3) проводник безнравственности, упорства и неповиновения властям и, наконец, 4) рассадник рецидивистов».
Вплоть до середины XVI века тюрьмы в России не предназначались для отбытия виновными сроков лишения свободы, к которым их приговорил суд, а были, выражаясь современным языком, только местом предварительного заключения подследственных. В монастырских подземельях, срубах и застенках Разбойного приказа узники дожидались разрешения своей участи многими месяцами, а порой - и годами (рис. 7).
Лишь Судебник 1550 года впервые определил в законодательном порядке, что государственные тюрьмы могут быть также использованы и в качестве специального места исполнения наказаний. После принятия этого закона тюрьмы стали довольно быстро строиться по всей России. А в Уложении 1649 года, утвержденном царем Алексеем Михайловичем, указывалось, что тюремное заключение в качестве карательной меры могло быть применено для 40 с лишним видов преступлений, притом как в виде срочного, так и в виде бессрочного лишения свободы. Кроме того, в том Уложении применение тюремного заключения оговаривалось и как дополнение к членовредительным наказаниям – например, к порке розгами, клеймению или вырыванию ноздрей.
Как свидетельствуют современники, русская тюрьма в XVI-XVIII веках была еще более ужасна, нежели европейская. В этих темных подземельях заключенные месяцами жили в невероятной грязи, и десятки человек часто ютились в одной тесной камере, причем многие из них были закованы в кандалы и цепи. Бывало, что женщин сковывали вместе с мужчинами, а умерших подолгу не убирали из камер. При этом государство даже не брало на себя обязанности по питанию заключенных и снабжению их одеждой. Поэтому узников заставляли заниматься нищенством. В цепях и оковах, в сопровождении охраны, их выводили на городские или сельские площади, где они просили милостыню, чтобы не умереть с голоду (рис. 8).
По описаниям иностранных авторов, в Москве в 1736 году колодников ежедневно отпускали в связке друг с другом для прошения милостыни, причем все они были без верхней одежды, в одном только исподнем. Среди них попадались и узники, незадолго до того подвергнутые истязаниям, и потому они просили подаяние, стоя в окровавленных рубахах. О таких случаях говорилось даже на заседании Сената, о чем сохранилась запись 1749 года: «…многие колодники пытанные и в разодранных платьях таких, что едва тела лоскутьями прикрыты, стоя скованными на Красной площади и по другим знатным улицам, необычайно с криком поючи, милостыни просят, также ходят по торговым рядам и по всей Москве по улицам».
Впрочем, мизерные пожертвования со стороны населения никак не могли обеспечить заключенных, и потому арестанты в своих прошениях на имя царя слезно умоляли поскорее решать их дела, «чтобы нам, твоим сиротам, голодною смертью не умереть». В связи с этим указом от 3 сентября 1733 года всем губернским прокурорам было предписано «смотреть за скорым и правильным решением дел о колодниках, чтобы они не использовались губернаторами и воеводами в собственные работы».
Публичные наказания
Только в эпоху царствования Екатерины II тюремное дело в России стало медленно меняться в сторону более гуманного отношения к узникам. Однако многие положения тюремной реформы конца XVIII века на деле оказались лишь декларациями, предназначенными в основном для демонстрации просвещенной Европе либерализма российской власти, нежели для их практического правового использования в России. Например, и при жизни Екатерины II, и после нее по-прежнему очень широко применялись публичные казни. Вспомним хотя бы времена подавления Пугачевского бунта, а также казнь четвертованием самого Емельяна Пугачева. Все это время телесные наказания на площадях городов и больших сел еще в течение долгих десятилетий были столь обычными картинками, что большинство обывателей попросту не обращали на них внимания (рис. 9).
При наказании плетьми очередного преступника на площади штатные палачи иногда позволяли себе развлечение: схватить из толпы кого-нибудь из зевак и превратить его в своего помощника, заставив за руки держать на своей спине приговоренного к наказанию.
Освободительные реформы Александра II, и в особенности принятый в его царствование закон от 17 апреля 1863 года, заменивший телесные наказания лишением свободы, еще более увеличили пропасть между европейскими законодательными тенденциями в тюремном деле и их воплощением на практике. К этому времени собственные тюрьмы имели сразу три министерства – военное, морское и внутренних дел, а также Русская православная церковь.
В частности, в военном ведомстве для солдат, совершивших преступления, предназначались дисциплинарные части (батальоны, роты и команды), а также одиночные военные тюрьмы. Провинившиеся офицеры направлялись на гауптфахты, введенные при каждой крупной воинской части, а совершившие тяжкие преступления заключались в крепости. Большое количество тюрем находилось и в ведении МВД. Достаточно сказать, что помещения для задержанных в обязательном порядке возводились при каждом городском полицейском управлении, а всего в России конца ХIХ века было 892 города.
Еще в Российской империи начала ХХ века насчитывалась 16.371 волость, и при каждом волостном суде тоже имелась «каталажка» или «холодная». Наконец, в подчинении полицейских становых приставов тоже находились арестные помещения, и таких в масштабах всей страны тогда насчитывалось 2.410. Вдобавок ко всему в России начала ХХ века еще существовали такие непривычные для нашего времени места заключения, как монастырские тюрьмы, находящиеся в ведении Русской православной церкви. Сюда заточались служители культа, отступившие от канонов православия, а также гражданские лица, осужденные за преступные деяния, связанные с покушением на церковное имущество или богохулением. Всего же в России начала ХХ века было 15 мужских и 5 женских монастырских тюрем, которые, как и знаменитые Соловки, располагались преимущественно на севере страны (рис. 10).
Кандалы и цепи
В 1894 году российским властям стало окончательно ясно, что управление обширным тюремным хозяйством империи требует жесткой централизации. В частности, даже главнейшие арестантские дела рассматривались либо в Совете Министров, либо в особом тюремном совете. Поэтому в 1895 году специальным указом Главное тюремное управление было передано в подчинение Министерства юстиции.
В начале XX века количество заключенных в нашей стране росло с каждым годом. Это особенно хорошо заметно на численности лиц, подвергнутых административному аресту. Так, если в 1913 году их было 9.680, то в 1915 году – уже 35.501 человек. Такого колоссального и быстрого роста своих подопечных русская тюремная статистика раньше никогда еще не знала. Понятно, что для обслуживания мест лишения свободы, где одновременно находились сотни тысяч заключенных, требовался большой штат охраны. И если в 1891 году общее количество тюремной стражи в России составляло 16.150 человек, то в 1913 году ее численность поднялась до 18.080 , в том числе женщин-надзирательниц - до 658.
Обычными средствами дисциплинарного воздействия на заключенных в то время являлись лишение их переписки, передач, свиданий, прогулок, и так далее. А в каторжных тюрьмах, в исправительных арестантских отделениях и учреждениях для ссыльных, а также в военных тюрьмах и дисциплинарных военных частях широко применялось наказание розгами. Кроме того, в каждом месте лишения свободы обязательно имелся темный карцер, куда наказанные помещались на несколько суток и при этом лишались горячей пищи. Заключение в карцер обычно сопровождалось истязаниями, причем карцеры не отапливались, а посаженные сюда арестанты почти всегда были раздеты и разуты.
Также в начале ХХ века неотъемлемой принадлежностью практически любого российского места лишения свободы были кандалы и цепи (рис. 11),
которые применялись в качестве средства наказания нарушителей тюремного режима. Тогда использовались не только ручные и ножные кандалы, но и цепи для приковывания каторжанина к тачке. И лишь в 1903 году были отменены такие меры наказания, как приковывание к тачке, бритье у заключенного половины головы и порка трехвостной плетью. Однако при этом в каторжных тюрьмах и в исправительных арестантских отделениях вплоть до 1917 года сохранялось наказание розгами. Применение телесных наказаний допускалось также и по отношению к ссыльно-поселенцам.
В связи с насущной потребностью перемен министру юстиции в декабре 1909 года было поручено выработать проект коренного преобразования мест заключения, и в первую очередь мест каторжных работ (рис. 12).
Основные положения этого проекта были опубликованы в июне 1910 года, однако завершить работу над ним помешали Первая мировая война и последовавшие за ней Февральская революция и Октябрьский переворот.
Валерий ЕРОФЕЕВ.
Просмотров: 3987