Срок за татуировку

Среди советских диссидентов 70-х – 80-х годов политическими в основном считались три статьи УК РСФСР: ст. 64 (измена Родине), ст. 70 (антисоветская агитация и пропаганда), и ст. 190-1 (распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй). Впрочем, к 64-й статье нужно относиться очень взвешенно: ведь многие из деяний, которые в те годы в СССР считались изменой Родине, и поныне караются в уголовном порядке, причем не только в России, но и в подавляющем большинстве других государств (рис. 1).

Протест против советского рабства

Но государственная измена, как тут ни крути, всегда заключается в каком-либо конкретном действии. А вот до памятных перестроечных времен по статьям 70 и 190-1 УК РСФСР граждан СССР зачастую сажали за решетку именно за необдуманную болтовню, или, выражаясь официальным языком, «за распространение в устной форме высказываний или сообщений антисоветского характера». Вот как описывалась суть данного преступления в «Комментарии к Уголовному кодексу РСФСР»: «Все поведение виновного, в том числе и характер ложных сведений, их подборка, способ освещения, направлено на то, чтобы опорочить, выставить в отрицательном свете в целом весь советский государственный и общественный строй, либо исказить сущность и функционирование отдельных государственно-правовых институтов, отдельных звеньев советской государственной и общественной системы».

Впрочем, и в то время в народе уже хорошо знали, что «слова к делу не пришьешь». И поэтому, если уж «органы» и брали человека «под колпак», то они обычно не удовлетворялись одними лишь материалами о его «устной» антисоветской деятельности. Как правило, уголовное дело по статье 190-1 УК РСФСР возбуждалось лишь после того, когда работникам госбезопасности удавалось найти вещественные доказательства распространения «клеветнических измышлений» не только в устной, но и в письменной форме.

Иные из этих «вещдоков» по нынешним временам даже можно считать курьезными, если бы за ними не стояли судьбы конкретных людей, получавших за это реальные сроки лишения свободы. Лишь в постперестроечное время был рассекречен тот факт, что в 70-е - 80-е годы можно было «схлопотать» обвинение в антисоветизме только лишь за… нанесение на тело «политических» татуировок. Подробности некоторых из таких уголовных дел четвертьвековой давности для нас сохранили ранее закрытые судебные архивы.

В 1981 году 24-летний житель Куйбышева Сергей Сусанин попался на уголовном преступлении уже в третий раз. Впервые он был осужден в 19 лет, получив два года за грабеж, однако уже вскоре «откинулся» условно-досрочно. Через два месяца после освобождения парень сел вновь, теперь уже за кражу госимущества. В этот раз он «от звонка до звонка» провел за решеткой почти четыре года. Третий срок для Сусанина оказался самым серьезным: за разбой он получил 12 лет. Отбывать наказание его отправили в куйбышевскую ИТК-4 строгого режима.

Почти сразу же вновь поступивший зек стал показывать свой характер: грубил надзирателям, регулярно отказывался от работы на кирпичном комбинате. А когда однажды Сусанин был «подшофе», и его в этот момент задержал контролер, зек в ответ обозвал сотрудника «вертухайской мордой» и попытался его ударить. В наказание Сусанина отправили на месяц в помещение камерного типа (сокращенно ПКТ).

В девятой камере изолятора к тому времени уже собралось четверо осужденных – Виктор Рогизной, Геннадий Зинин, Юрий Нефедов и Петр Вегерь. Для каждого из них эта «ходка» тоже была отнюдь не первая. В ИТК-4 они попали за нанесение тяжких телесных повреждений, злостное хулиганство и другие подобные «подвиги». А в ПКТ эти зеки оказались за мелкие, по их мнению, прегрешения - главным образом за отказ грузить кирпичи и за употребление спиртного. Нужно ли говорить, что водворенный сюда же Сусанин сразу же поддержал заключенных, недовольных порядками на зоне!

Однако тут ему не пришлось отдохнуть: всех обитателей изолятора по утрам в обязательном порядке отправляли на работу на кирпичный комбинат. После нескольких дней вот такой отсидки в ПКТ Сусанин заявил сокамерникам, что принуждение их к тяжелой работе – форменное рабство, и установка на это идет вовсе не от начальника колонии, а с самого «верха» нашего государства. Выступавшего все поддержали, и тогда инициатор предложил довести общий протест до логического конца, а именно: сделать всем наколки о том, что они и в самом деле рабы. К тому же, по его словам, за такое дело их всех отвезут на «больничку», пребывание на которой у блатных всегда считалась хорошим отдыхом.

Не откладывая дела в долгий ящик, Сусанин оторвал от своего тапочка кусок резиновой подошвы, сжег его в кружке, а обугленный остаток развел в воде и получил черную краску, которая у зеков называется «жженка». Тем временем сокамерники остро заточили на камне две канцелярские скрепки, и у них получились две иглы для нанесения наколки. Поскольку из всех присутствующих искусством «тюремного тату» хорошо владел один лишь Сусанин, то он и приступил к работе. А чтобы контролерам изолятора сразу же стало видно, что они протестуют, все зеки решили сделать себе наколки не где-нибудь, а на лбу.

Дело двигалось быстро. Уже через пару часов на лбах Зинина, Нефедова и Рогизного красовались надписи «Раб КПСС». А вот Вегерь поосторожничал, и попросил сделать себе наколку не на столь видном месте, как лоб, а на груди. Сусанин не стал спорить, и выколол сокамернику тот же текст у самого сердца, а рядом с этой надписью пририсовал еще и фашистскую свастику. Потом он спросил, сможет ли кто-нибудь из корешей «отметить» и его. Нанести наколку татуировщику вызвался Рогизной, до этого внимательно наблюдавший за работой мастера. Вскоре на лбу Сусанина появилась надпись «Раб Брежнева».

Когда на следующее утро контролер Стрекачев открыл дверь девятой камеры, чтобы вывести штрафников на работу, он при виде «разукрашенных» зеков чуть не лишился дара речи. Всех пятерых охранник немедленно вернул обратно, а затем сообщил о случившемся в оперчасть колонии. В итоге Сусанин, Рогизной, Зинин, Нефедов и Вегерь в тот же день были отправлены в лечебное спецучреждение для осужденных – на так называемую «девятку», где местные хирурги быстро убрали с зековских лбов аполитичные надписи. Однако перед этим тюремный фотограф подробно зафиксировал на пленке все произведенные «художества». В результате после пребывания «на больничке» наша пятерка оказалась под следствием, поскольку сделанные ими татуировки экспертизой были признаны антисоветскими.

На следствии некоторые из штрафников объяснили, что они, соглашаясь на наколки «Раб КПСС», вовсе не хотели опорочить этой надписью советский государственный строй, а всего лишь рассчитывали немного «расслабиться» на больничных харчах. Тем не менее решением областного суда под председательством Н.Я. Морозовой Сергей Сусанин, Виктор Рогизной, Геннадий Зинин, Юрий Нефедов и Петр Вегерь были признаны виновными в совершении преступления по ст.190-1 УК РСФСР. Каждому из них к имеющемуся сроку добавили еще по полтора года строгого режима. Правда, после суда всех пятерых развезли по разным колониям страны (рис. 2-12).

Предписывалось любить коммунистическую партию

«Дело Сусанина» в практике Куйбышевского областного суда оказалось вовсе не единственным в своем роде. Еще раньше, в течение 70-х годов, здесь состоялись несколько аналогичных судебных процессов, в которых главными уликами обвинения были татуировки антисоветского содержания. Примечательно, что в те годы их себе накалывали не только зеки-мужчины, но и женщины-заключенные.

В ноябре 1972 года судебная коллегия облсуда под председательством Александра Дунаева рассмотрела дело 21-летней Галины Бакуловой, которой предъявили обвинение по ст. 190-1 УК РСФСР. В свои годы она уже трижды была судима, и всегда по одной и той же причине – за злостное хулиганство. Последний раз по решению Костромского райсуда она за это получила четыре года, причем первые два из них Бакулова отсидела в крытой тюрьме в городе Новозыбков Брянской области. После этого ее для дальнейшей отсидки решили перевести в Куйбышев, в женскую ИТК-15.

Однако во время двухнедельного переезда в «столыпинском» вагоне над молодой зечкой почти не было контроля, и Бакулова не преминула этим воспользоваться. После путешествия куйбышевские тюремные медики обнаружили на ее теле пять новых татуировок, и все они, согласно заключению экспертизы, были признаны антисоветскими.

На левом и правом бедрах осужденной синели наколки в виде пятиконечных звезд из колючей проволоки, внутри которых красовалась надпись «Рабыня КПСС». На ее правом колене врачи увидели многоугольную звезду, а в ее центре – фашистскую свастику. Такой же рисунок Бакулова нанесла себе еще и на правое предплечье, а также на ладонь правой руки. Последние наколки вызвали наибольшее раздражение у особистов, потому что в блатной среде татуировка в виде свастики означает следующее: во-первых, ее обладатель скорее умрет, чем будет работать на государство, а во-вторых, он этим заявляет: «Бей коммунистов – спасай Россию!» Все это Бакулова пояснила оперативникам в неофициальных беседах.

После допросов Бакулову отправили на «девятку», где врачи спецмедчасти в течение полутора месяцев сводили с девичьего тела крамольные наколки. А потом состоялся суд, который к неотбытому сроку заключения добавил ей еще два года лишения свободы (рис. 13-15).

В апреле 1973 года все тот же судья Александр Дунаев рассмотрел уголовное дело по ст. 190-1 УК РСФСР в отношении еще одной группы обитательниц ИТК-15: 24-летней Маскуры Хамадиевой, 21-летней Веры Колондинской и 20-летней Нелли Глубоковской. Все они до этого уже имели по две судимости за кражи и бродяжничество, а в 15-ю колонию попали из разных концов страны на срок от 2 до 3 лет. Как впоследствии зечки заявляли на следствии, наколки антисоветского содержания себе и своим подругам они наносили не только в знак протеста против беспредела властей, которые не давали им жить вольно и беззаботно, но также для повышения собственного авторитета в блатной среде.

В общей сложности эксперты обнаружили на телах девушек свыше десятка антисоветских изображений и текстов, которые они наносили и себе, и друг другу. Помимо уже известных читателю татуировок «Рабыня КПСС» на бедрах и на плечах, Колондинская наколола себе такую же надпись на лбу, а на ступнях ног иглами и «жженкой» вывела: «КПСС всех приведет в могилу!» Хамадиева с помощью подруг на правое и на левое предплечья нанесла фашистские свастики и надпись «Смерть мусорам!» Однако самая оригинальная татуировка была обнаружена на левом предплечье Глубоковской. Здесь ошарашенные тюремные медики увидели выколотую пятиконечную звезду из колючей проволоки, внутри которой было написано: «Я срать хочу на КПСС!» (это слово без купюр приведено в уголовном деле). В итоге решением суда всем троим «отмороженным» девицам, не желающим исправляться, к имеющимся срокам еще добавили от одного до трех лет лишения свободы.

Дело еще одного «оригинала» по части антисоветских измышлений в 1975 году рассматривала коллегия областного суда под председательством В.М. Базарова. До этого 23-летний житель Куйбышева Юрий Соколов дважды побывал под судом за кражу и сопротивление работнику милиции. А в третий раз его судили уже по поводу клеветнических антисоветских измышлений. Оказывается, Соколов в ИТК-6 совершил тяжкий грех: мало того, что нанес себе на руку надпись «Раб КПСС», так он еще и написал листовку, где назвал В.И. Ленина «жидомасоном» и «основателем лагеря социализма», а затем призвал всех заключенных отказываться от любой работы в пользу коммунистического режима. В дополнение ко всему двое его соседей по отряду, заключенные Грушницкий и Чистяков, показали на следствии, что Соколов изучает немецкий язык, собирает сведения по истории немецкой армии и даже… восхищается главарями фашистского рейха!

Вот так за свою нелюбовь к вождю коммунистической партии и пристрастное отношение к немецкой истории Соколов к уже имеющемуся у него сроку получил еще три года лишения свободы (рис. 16-22).

С точки зрения нынешнего политолога

По мнению специалистов, если бы даже в те строгие в идеологическом отношении времена следователи и судьи вдумчиво и непредвзято следовали букве советских законов, и в первую очередь Уголовного кодекса РСФСР, то вряд ли они смогли пришить статью 190-1 обладателям крамольных татуировок.

Судите сами: и в тексте данной статьи, и в комментариях к ней говорится о распространении клеветнических измышлений о советском государственном и общественном строе. Но ведь в тексте приведенных наколок нигде нет ни единого плохого слова о советском государстве. Ругательные слова из телесных текстов направлены исключительно лишь в адрес КПСС, то есть правящей политической партии страны, а также в адрес ее лидеров – В.И. Ленина и Л.И. Брежнева. Так в чем же здесь можно усмотреть антисоветскую направленность «нехороших» татуировок?

Приходится признать следующее: когда в 70-е годы советские идеологи говорили об антисоветской пропаганде, они на самом деле имели в виду антикоммунистическую пропаганду. Однако нигде в советском уголовном законодательстве того застойного времени мы не найдем наказания, которое было бы предусмотрено за клевету и ложные измышления в отношении КПСС и ее лидеров. И в этом свете становится понятным, сколь тяжела была задача советских судебных органов, когда они на деле сталкивались с применением антисоветских статей УК РСФСР. Стало быть, судьям 70-х годов по существу нужно было решать дилемму: либо считать, что КПСС – это не политическая, а государственная организация со всеми вытекающими отсюда последствиями, либо публично признавать, что обвиняемые по статьям 70 и 190-1 УК РСФСР на самом деле не уголовные, а политические преступники. Ведь они выступали против политической, а не против государственной системы.

Как мы знаем, при вынесении приговоров в те времена всегда негласно преобладала первая точка зрения. Впрочем, у нее была солидная законодательная поддержка – 6-я статья Конституции СССР, согласно которой в то время именно КПСС являлась основой не только политической, но и государственной системы страны (рис. 23-35).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

(При подготовке публикации использованы материалы уголовных дел №№ 2-40-1973 года, 2-38-1975 года, 2-164-1977 года, 2-114-1981 года из архива Самарского областного суда).

Просмотров: 8226