Самара на перекрестке эпох

В октябре 1917 года к власти в Самаре пришли Советы

Революционные настроения, в начале 1917 года поразившие всю Россию, не обошли стороной и Самару. В октябре в нашем городе было неспокойно, начались перебои в снабжении многими продуктами, в первую очередь хлебом (рис. 1).

Именно в такой обстановке самарских большевиков и застало пришедшее из Петрограда сообщение о свержении Временного правительства.

Верный ленинец товарищ Куйбышев

Согласно официальной советской исторической версии, именно тогда и наступил звездный час в жизни Валериана Владимировича Куйбышева (рис. 2).

Еще не так давно любой здешний школьник на вопрос о том, почему же Самаре в 1935 году было присвоено имя этого политического деятеля, не задумываясь, ответил бы: «Потому что в 1917 году именно Валериан Куйбышев руководил партийной организацией нашего города, а вечером 26 октября со сцены театра-цирка «Олимп» он провозгласил переход власти в руки Советов».

Но если обратиться не к лакированным путеводителям советского времени, а к рассекреченным материалам Центрального Государственного архива Самарской области (ЦГАСО), то мы увидим, что ни в одном из этих документов не видно какой-либо значительной роли Куйбышева в установлении советской власти в Самаре. Более того: описание того самого знаменательного выступления в «Олимпе» отсутствует даже в мемориальном сборнике о товарище Куйбышеве, вышедшем в «Политиздате» в 1936 году.

Еще более удивительным выглядит тот факт, что ни одного упоминания об октябрьских событиях 1917 года нет и в мемуарах самого… Валериана Куйбышева! И даже в собственной автобиографии, копия которой ныне хранится в Самарском областном архиве социально-политической истории (СОГАСПИ), он также ничего не написал о своем участии в том заседании. Неужели товарищ Куйбышев (крамольная для советских времен мысль!) в октябрьских событиях 1917 года вообще не принимал никакого участия, а все написанное о нем в партийных сборниках – лишь выдумка советских историографов?

Но нет, мы здесь все-таки не найдем масштабной сенсации, чего многим наверняка бы хотелось. Речь идет «всего лишь» о приукрашивании исторических фактов. В архивах и периодической печати того времени все же можно найти доказательства того, что 26 октября 1917 года (по новому стилю – 7 ноября) Валериан Куйбышев действительно принимал участие в собрании, которое решило вопрос о переходе власти в Самаре в руки Советов. Только вот роль в октябрьских событиях этого революционера, а впоследствии - сталинского выдвиженца, в 30-е годы по прямому указанию властей намеренно и серьезно преувеличили.

Политическая хитрость

Как следует из архивных документов, в конце октября 1917 года мнение об установлении советской власти в нашей губернии было далеко не единым. Если 30-тысячный самарский пролетариат и солдаты 60-тысячного военного гарнизона действительно поддерживали в основном большевиков, то более чем полуторамиллионное крестьянство губернии с их позицией отнюдь не было согласно (рис. 3).

Мнение хлебопашцев выражал Совет крестьянских депутатов, в котором подавляющее большинство принадлежало партии эсеров. Они решительно высказались за скорейший созыв Учредительного собрания, а вовсе не за власть Советов. Большевики тогда не имели преимущества даже в Советах рабочих и солдатских депутатов. Поэтому на совместном заседании всех имеющихся в губернии Советов, которое открылось в 2 часа дня 25 октября (здесь и далее даты приведены по старому стилю) в помещении Белого дома (ныне здание Самарской академии культуры и искусств, улица Фрунзе, 167) (рис. 4),

обстановка была крайне нервной и неопределенной.

Председателем этого собрания как раз и избрали Валериана Куйбышева. Почему именно его? Скорее всего, вопрос о руководстве в тот момент решающего значения не имел: ведь председатель должен был всего лишь следить за порядком выступлений и за соблюдением регламента. А поскольку Куйбышев тогда уже был довольно известным политиком в городе и гласным (депутатом) городской Думы, его кандидатура ни у кого не вызвала особых возражений. Еще в президиум избрали также меньшевика Алексея Кабцана и эсера Илью Одайкина.

После открытия собрания Куйбышев зачитал телеграммы о начале революционных событий в Петрограде, и от имени фракции большевиков поставил на голосование вопрос о немедленном переходе власти в Самаре в руки Советов (рис. 5).

При этом сразу же было ясно, что из-за малой численности позиция большевиков потерпит полное поражение. Но здесь представителей пролетариата спасло то обстоятельство, что члены Совета крестьянских депутатов вообще отказались участвовать в голосовании, поскольку советская власть, по их мнению, без Учредительного собрания по определению оказывалась незаконной. Все крестьянские депутаты (109 человек из 188 присутствовавших) в знак протеста против такой постановки вопроса покинули зал, и собрание из-за этого потеряло кворум. Голосование было перенесено на 26 октября впомещение театра «Триумф» (в советские годы - кинотеатр имени Ленинского Комсомола, улица Куйбышева, 88) (рис. 6).

И тут большевики прибегли к политической хитрости. В течение всего дня они вели серьезную агитационную работу среди крестьянских депутатов, а также пригласили на собрание представителей всех более-менее известных в городе комитетов, стоявших на большевистских позициях - с заводов, фабрик, из полков и рот. В результате к 5 часам вечера, когда в театре «Триумф» вновь собралось объединенное заседание Советов, на нем ощутимый численный перевес уже имела партия большевиков, которую поддерживали многие сочувствующие.

Делегаты все прибывали, и когда число собравшихся перевалило за 500 человек, заседание перенесли в более просторное помещение - в театр-цирк «Олимп» (ныне на этом месте возведено новое здание филармонии, улица Фрунзе, 141) (рис. 7).

Председатель собрания Валериан Куйбышев вновь поставил вопрос о переходе власти в городе в руки Советов. И поскольку теперь у большевиков был численный перевес, итог оказался заранее предрешенным. Из 580 присутствующих за установление советской власти в Самаре проголосовал 441 человек. Результаты подсчета и огласил председатель собрания Куйбышев (рис. 8).

Итак, мы имеем дело с очевидным историческим казусом. Судите сами: если бы в тот день собранию вдруг почему-то захотелось избрать себе нового председателя, то вполне возможно, что через много лет наш город стал бы именоваться вовсе не Куйбышев, а Кабцан или Одайкин, которые тоже были членами президиума. Конечно же, это предположение выглядит анекдотическим, но оно лишний раз подчеркивает, что какой-то особой роли товарища Куйбышева в установлении в Самаре власти Советов в октябре 1917 года из архивных документов вовсе не прослеживается. Тот факт, что он тогда руководил собранием в театре-цирке «Олимп», вряд ли можно признать достаточным поводом для переименования старинного русского города в 1935 году в честь этого человека.

Анархия – мать порядка

Новая власть сразу же показала обществу всю серьезность своих намерений в установлении в губернии коммунистических порядков, которые в то время озвучивались лозунгами типа «Земля – крестьянам!», «Заводы – рабочим!», «Коммунизм – всеобщее равенство и братство» и «Кто не с нами, тот против нас» (рис. 9, 10).

Претворяя эти лозунги в жизнь, Самарский ревком под руководством В.В. Куйбышева (рис. 11)

в течение октября - декабря 1917 года провел несколько крупных мероприятий, оказавших значительное влияние на жизнь горожан. В числе таких акций были создание штаба обороны города (29 октября), издание приказа о переходе всех войск Самарского гарнизона в полное подчинение ревкома (31 октября) и создание губернского Совета народных комиссаров в составе 15 человек (3 ноября). Позже началась «экспроприация экспроприаторов»: проведение принудительного займа средств у буржуазии (7 ноября), а также конфискация у прежних владельцев и передача союзу металлистов большинства городских предприятий (30 ноября). Но уже с 1 декабря важнейшим вопросом советской власти в Самаре стала организация отпора казакам атамана А.И. Дутова.

При этом ни у кого не было никакого сомнения в том, что после перехода власти в руки Советов в городе и в губернии насчитывалось много недовольных новыми порядками. И пусть нас не вводит в заблуждение тот факт, что в Самаре этот процесс, в отличие от ряда других российских городов, прошел вроде бы мирно и бескровно. Последующие события ноября-декабря 1917 года во многом убеждают нас в обратном.

Первой попыткой неповиновения новой власти можно считать инцидент, который произошел в 2 часа ночи 27 октября в помещении газеты «Волжский день». Когда здесь печатался тираж очередного номера, в типографию неожиданно ворвались около 20 вооруженных до зубов людей – как впоследствии оказалось, представители местных анархистов (рис. 12).

Угрожая типографским рабочим винтовками и наганами, налетчики потребовали набрать и напечатать их листовки с воззванием, в котором партия анархистов выражала свое несогласие с принципами советской власти вообще и любой власти в частности. К утру было готово около тысячи листовок, и часть их уже расклеивалась по самарским улицам, но в этот момент в помещение вошел человек в военной форме, который заявил захватчикам, что типография окружена отрядами Красной гвардии – всего около 100 человек. Прикинув расклад сил, анархисты без боя сложили оружие и сдались представителям новой власти. Все они под конвоем были отправлены в Самарскую центральную тюрьму (рис. 13).

Большевики взяли телеграф и газеты

Хроника событий конца 1917 года в Самаре говорит о том, что у жителей города и в дальнейшем было достаточно много причин для выражения недовольства большевистским режимом. В частности, уже 28 октября по распоряжению губернского революционного комитета на Самарском отделении правительственного телеграфа было введено круглосуточное дежурство комиссаров – представителей ревкома. Эти комиссары имели право не выпускать из города сообщения, которые, по их мнению, были направлены на подрыв советской власти, а также налагать арест на аналогичные телеграммы, пришедший в город из-за его пределов.

Возмущенные таким произволом, гласные (депутаты) Самарской городской Думы, входившие в партию эсеров (Фортунатов, Цодиков, Хаит, Смирнов, Волков, Ткачуков), в тот же день подготовили воззвание, в котором содержался призыв к неповиновению ревкому в целом и его комиссарам, распоряжавшимся на Самарском телеграфе – в частности. Листовки с текстом этого воззвания были переданы в типографию газеты «Волжский день». Однако во время их печатания сюда прибыл отряд красногвардейцев, который конфисковал весь тираж, а газету объявил закрытой. В тот же день собрание почтово-телеграфных служащих Самары (около 900 человек) объявило 12-часовую забастовку с требованием отозвать комиссаров с телеграфа, а в случае, если ревком откажется это сделать, телеграфисты угрожали превратить свою акцию в бессрочную. Одновременно с этим о проведении забастовки солидарности с работниками редакции «Волжского дня» объявил и самарский профсоюз печатников, главным требованием которого стало возобновление выпуска закрытой газеты.

В ответ ревком ввел на Самарский телеграф верные ему воинские части, а за аппараты сели военные телеграфисты и даже саперы, имевшие навыки обращения с техникой связи. Но при этом не дремали и самарские депутаты от партии эсеров, которые сделали еще одну попытку напечатать свое воззвание против ревкома, на этот раз в типографии газеты «Волжское слово». Тираж листовок вновь был конфискован, а газету постигла та же участь, что и сутками раньше «Волжский день». В итоге 30 октября профсоюз печатников принял резолюцию в поддержку Временного правительства (правда, к тому моменту уже разогнанного и арестованного), а также с отказом выпускать в свет любые большевистские издания.

Переговоры Самарского ревкома во главе с В.В. Куйбышевым и представителей стачечного комитета почтово-телеграфных служащих продолжались вплоть до 3 ноября, когда, наконец, было выработано устраивающее всех решение. Согласно ему, кроме комиссаров ревкома, в группы контроля над телеграммами отныне включались и представители комитета народной власти (местного органа Временного правительства), а также профсоюза почтово-телеграфных служащих.

Что же касается переговоров с профсоюзом печатников, то они продолжались еще довольно долго, пока представителям ревкома не удалось склонить на свою сторону достаточное количество типографских рабочих, согласившихся встать к наборным и печатным станкам в цехах закрытых газет. После того, как типографии полностью перешли под контроль комиссаров ревкома, переговоры с профсоюзом печатников были прерваны, так как, по словам ревкомовцев, всякая необходимость в них отпала. Позже, уже в начале 1918 года, этот профсоюз был распущен как «не отражавший интересы рабочего класса».

В дальнейшем противники новой власти в Самаре не раз прибегали и к вооруженному сопротивлению. Так, во время очередного рейда по борьбе с подозрительными лицами, спекулянтами и уголовным элементом 13 декабря на вокзале был убит член боевой красной дружины П.П. Баранов. Похороны бойца вылились в широкую народную манифестацию.

Было ли покушение на товарища Куйбышева?

Однако кульминацией общественного недовольства властью большевиков можно считать мощный взрыв в Белом доме, который до Февральской революции был резиденций самарских губернаторов (ныне это здание государственной академии искусств и культуры, улица Фрунзе, 167). Он произошел в 1 час 30 минут ночи 15 декабря 1917 года. Именно в этот момент в здании шло объединенное заседание ревкома и губисполкома. Взрыв разрушил почти все крыло бывшего губернаторского дома, в том числе и ту комнату, где должно было проходить упомянутое мероприятие. Однако по счастливой случайности буквально за полчаса до происшествия заседание по техническим причинам было перенесено в соседнее помещение, так что большинство ответственных работников не пострадали. Легкое ранение получил лишь один член ревкома - С.Я. Тиунов. Однако при этом жертвами взрыва стали восемь рядовых красногвардейцев (Н.Я. Спрыгин, В.А. Цыкин, В.Х. Лужевский, Ф.А. Сопляков, И.Г. Гушель, П.П. Колодов, З.А. Сарбаев и А.В. Егоров), и еще более 30 человек оказались ранеными в различной степени. Несмотря на все усилия чекистов и милиции, виновников этого происшествия установить так и не удалось.

Уже в то время основной официальной версией взрыва стали происки контрреволюционеров, которые, по мнению следствия, покушались на членов ревкома. Этот взгляд на происшествие в Белом доме нашел свое отражение в биографическом романе о В.В. Куйбышеве «С открытым забралом» (автор М.С. Колесников), которые впервые вышел в свет в 1977 году. В этой книге утверждалось, что взрыв организовал не кто иной, как бывший соратник товарища Куйбышева по революционному подполью, а впоследствии провокатор Л.К. Соловьев (он же Сапожков), и целью его злодейской акции было убийство председателя ревкома. Пошел же на нее Соловьев из-за чувства личной мести по отношению к Куйбышеву - мол, Валериан Владимирович подозревал его в двурушничестве еще до Февральской революции. Однако из архивных материалов видно, что все описанное в романе - лишь плод фантазии Колесникова. На самом деле версия об организации Соловьевым взрыва в Белом доме ничем не подтверждается - ни воспоминаниями современников, ни тем более документальными источниками.

На первом губернском съезде Советов Куйбышев в дополнение к его прежней должности был избран еще и председателем губисполкома (рис. 15). Однако совмещать два ответственных поста ему пришлось меньше месяца: декретом Совнаркома от 30 декабря Самарский губревком был упразднен, и наш герой остался «только лишь» председателем губисполкома Советов. В этой должности он пребывал вплоть до мая 1918 года, когда ревком в Самаре был восстановлен в связи с чрезвычайными событиями, которые в советско-партийной литературе получили название «анархо-максималистского мятежа».

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 5524