Экономика губернской Самары

Экономика губернской Самары

Уже к середине XIX века уровень экономики нашего города далеко перешагнул масштабы уездного центра. К этому времени стали более цивилизованными связи между Россией и государствами как Европы, так и Средней Азии, что не могло не сказаться на росте взаимной торговли. Самара от улучшения политических отношений выиграла едва ли не больше всех прочих российских городов - она постепенно стала одним из главных в стране пунктов, где совершались крупнейшие сделки купли-продажи товаров как с восток, так и с запада.

Центр поволжской торговли

К 1851 году не слишком большие даже по тем временам продажи рыбы и икры в Самаре уступили первенство крупной хлебной торговле, поскольку к этому времени наш город оказался в центре огромного региона, специализирующегося на зерновом земледелии (рис. 1, 2, 3).

Вот что писал о размерах хозяйств в Самарском уезде публицист-демократ середины XIX века Н.В. Шелгунов в своих «Очерках русской жизни»: «Даже не выговоришь без трепету цифры десятин, принадлежащих доброму десятку теперешних самарских купцов… Одному купеческому семейству принадлежит 250 тыс. десятин, другому - 150 тыс., третьему - более 100 тыс. и т.д. Владелец 4-5 тыс. десятин считается вовсе не крупным владельцем…»

К тому моменту, когда Самара сделалась губернским центром, в ней, по официальным данным, проживало 19753 человека (рис. 4).

В городе тогда насчитывалось свыше 2200 домов, из них 253 каменных, а также шесть церквей, имелось уездное училище, аптека и больница удельного ведомства, но не было ни театров, ни библиотек, ни музеев, ни собственных газет. Территорию Самары середины XIX века пересекали около 200 улиц, из которых почти все были прямыми и широкими, но ни одну из них никто и никогда не мостил (рис. 5).

Город уже имел достаточно мощную для своего времени промышленность. За рекой Самарой к 1850 году работало семь салотопенных предприятий, а в самом городе насчитывалось восемь кожевенных заводов, по одному маслобойному и горшечному, 19 кирпичных заводов разной мощности, а также чугунолитейное и канатное производства. Первичной переработкой хлебного зерна были заняты свыше 40 ветряных мельниц (рис. 6),

располагавшихся в ближайших пригородах Самары. В уездах на небольших реках работали также и десятки водяных мельниц (рис. 7).

После 1860 года в губернском центре началось строительство более совершенных предприятий по переработке зерна, где были установлены паровые двигатели (рис. 8).

Однако Самара в середине XIX столетия по-прежнему больше всего славилась не промышленностью, а своей торговлей. Из транзитных товаров здесь преобладали хлеб, сало и кожи, и для заключения крупных сделок в Самаре ежегодно проводилось как минимум три ярмарки, каждая из которых действовала до 10 дней (рис. 9).

Первая из них всегда открывалась весной, на второй неделе Великого поста, вторая – ко дню Явления Казанской иконы Божьей Матери (8 июля по старому стилю), а третья – на Воздвиженье, 14 сентября. Еще от Самары вверх по берегу Волги тянулась лесная пристань (рис. 10),

где шла большая торговля лесом, сплавляемым сюда из разных губерний. На хлебной пристани велась бойкая хлебная торговля, а рядом с ней находились хлебные амбары (рис. 11).

К тому времени в городе также открылись грузовая и пассажирская пристани, к которым с 1843 года начали приставать пароходы.

О размерах транзитной торговли в Самаре середины XIX века говорят следующие цифры. Если в 1783 году городские купцы продали товаров на вывоз на общую сумму 7000 рублей, то в 1850 году с Самарской пароходной пристани было отправлено потребителям 559200 четвертей одной лишь пшеницы (рис. 12),

да еще 5000 четвертей льняного семени и 21220 бочек сала, по 25 пудов в каждой. Объем одной лишь оптовой хлебной торговли в Самаре в середине XIX века превысил 500 тысяч рублей, а к концу столетия достигал 3 миллионов 250 тысяч рублей. От этих торговых сумм только в 1850 году в государственные бюджеты всех уровней было уплачено свыше 60 тысяч рублей налогов и сборов, из которых 14541 рублей осталось в самарской городской казне. При этом нужно учесть, что в 1850 году русский рубль по золотому содержанию равнялся примерно 10 североамериканским долларам.

Конечно же, учитывая огромные для того времени объемы транзитной и прочей торговли в Самаре, правительствующий Сенат уделял самое пристальное внимание взиманию с местного и приезжего купечества всех предусмотренных видов налогов и сборов. После открытия Самарской губернии в течение 1851 года в городе начали работу почти все присутственные места, характерные для губернской столицы: канцелярии губернатора и градоначальника, губернское правление, суд и полицейские участки, и так далее.

Открытие Самарской губернской казенной палаты, занимавшейся в числе прочего также взиманием налогов и сборов, состоялось 8 марта 1851 года в присутствии губернатора С.Г. Волховского (рис. 13).

В структуре этого учреждения насчитывалось четыре отделения, каждое из которых выполняло свою задачу. Ревизское отделение, возглавляемое столоначальником, следило за соблюдением правил торговли и хранило в своем архиве все сведения о проведенных в губернии ревизиях. Казначейское отделение возглавлял губернский казначей, который следил за правильностью расходования государственных средств, выделяемых на хозяйственные и социальные нужды из бюджетов различных уровней.

Третьим учреждением стало Питейное отделение Самарской казенной палаты, во главе которого стоял титулярный советник Данилов. Оно  основном занималось лишь вопросами винно-водочного производства и торговли и правильностью взимания налогов с этой отрасли. В функции отделения входили надзор за питейными откупами, за выдачей свидетельств на винокурение, а также заведование работой государевых кабаков (рис. 14)

и прочих казенных питейных заведений. Винные откупа были важным средством пополнения не только местного бюджета, но также губернской имперской казны (рис. 15, 16).

Кстати, в то время в состав питейного отделения входил также и стол соляной части, занимавшейся вопросами торговли солью и работой соляных приисков.

Наконец, в составе Самарской казенной палаты было и специальное Контрольное отделение – прообраз современных налоговых инспекций, которое возглавлял губернский контролер, титулярный советник Копенгагенов. Основной задачей отделения был контроль над соблюдением налогового законодательства того времени и за правильностью уплаты всех видов налогов и сборов. На своем уровне отделение разрешало все спорные вопросы, возникавшие между местными чиновниками, с одной стороны, и субъектами налогообложения – с другой. Контрольное отделение также было обязано следить за всеми новшествами в сфере налогового законодательства и при необходимости сразу же вносить изменения в самарские инструкции по сбору налогов.

«Для выполнения казенных обязанностей»

В течение 1851-1852 годов во всех уездах Самарской губернии открылись уездные казначейства — местные финансовые учреждения, которые в числе прочего также занимались сбором налоговых поступлений. Кроме этого, они ведали приемом и хранением денежных средств, а при необходимости - выдачей необходимых сумм юридическим и физическим лицам. Еще уездные казначейства по распоряжению местных властей выдавали гражданам паспорта, подорожные документы, а также вели продажу всех видов гербовой бумаги. В административном плане уездные казначейства подчинялись Самарской губернской казенной палате.

В 1851 году Государственное Казначейство отпустило 35047 рублей на содержание Самарской губернской казенной палаты и его отделений. Из этой суммы 30411 рублей было потрачено на нужды головного учреждения, открывшегося в Самаре. Основными статьями расходов были наем зданий для присутственных мест казенной палаты, на перевозку в наш город из других регионов налоговых документов и казенного имущества, а также на закупку мебели и канцелярских принадлежностей. Оставшиеся средства в этом году были потрачены на создание двух уездных казначейств - Самарского (2802 рублей) и Николаевского (1834 рублей).

В 50-х годов XIX века основным источником налоговых поступлений для самарской казны по-прежнему оставались различные виды торговли. Быстрее всего самарское купечество богатело на торговле хлебом, а государственные органы не забывали при этом взимать с него подати и пошлины в городскую, губернскую и имперскую казну. При этом размер взимаемых налогов и сборов существенно зависел от статуса торговца и его «веса» в предпринимательской сфере. Если в 1851 году в нашем городе не было ни одного купца первой гильдии, 18 относились ко второй, а еще 701 купец принадлежал к третьей гильдии, то в 1886 году в Самаре насчитывалось 30 одних только первогильдийных купцов, а также 464 купца второй гильдии (рис. 17, 18).

Самарское зерно в то время в основном вывозилось за границу, и в первую очередь в Англию. В связи с этим местные хлеботорговцы очень гордились тем обстоятельством, что «королева английская каждый день за кофеем кушает печенье из самарской пшеницы».

Статус губернского города и растущее торговое значение Самары стало привлекать в нашу губернию множество состоятельных людей со всех концов империи. Большие торговые дома, ведущие значительные дела не только в России, но и за рубежом, стали присылать в Самару своих доверенных лиц для производства закупок различных товаров (рис. 19).

Число оптовых торговых сделок, заключенных на берегах Волги, росло с каждым годом, что в итоге не могло не сказаться на благосостоянии российской казны.

При проведении оптовых закупок хлеб по достаточно низким ценам собирался по всем селениям и базарам губернии, а затем свозился в Самару в хлебные амбары. Отсюда зерно пароходами (а в конце XIX века, когда в наш город пришла железная дорога - также и поездами) везли во все концы страны, в Москву, в Санкт-Петербург и далее за границу. В привозной день осенью и зимой на базарах города бывало до 10 тысяч хлебных возов, а всего в лучшие годы в Самарской губернии продавалось более миллиона пудов хлеба (рис. 20).

Конечно же, в губернии выдавались и неурожайные времена, и был даже великий голод 1891 года, который описал Лев Толстой, приезжавший тогда в наши края (рис. 21). Однако вспомним, что за все годы Советской власти Россия никогда не кормила Европу хлебом, а было как раз наоборот - советское правительство ежегодно закупало пшеницу за океаном.

Городское хозяйство

Что же касается самарского городского бюджета, то он во второй половине XIX века имел хорошие доходы не только от торговой деятельности, но и от использования своей территории (рис. 22).

Согласно законодательству, вся земля как внутри города, так и вне городской черты была разделена по правам пользования: частью ее распоряжались городские власти, другой частью - различные казенные ведомства, а оставшаяся территория принадлежала различным обществам (купеческому, мещанскому, ремесленному и другим), а также отдельным горожанам. Городские власти в свою очередь тоже сдавали подведомственную им землю частным лицам в арендное пользование. За все это жители Самары были обязаны исполнять натуральные земские повинности: подводную, дорожную, квартирную, и некоторые другие. Аналогичными повинностями были обложены и сельские жители, с той лишь разницей, что они исполняли их по распоряжению не городских, а губернских властей.

В плане выполнения своих казенных обязанностей жители Самары только в течение 1852-1855 годов поставили городским и губернским властям свыше 1700 лошадей. Из них 410 были использованы для разъездов земской полиции и доставки чиновников в разные пункты в пределах губернии (рис. 23),

701 лошадь - для перемещений войсковых подразделений и рекрутских партий, и еще 726 лошадей - для провоза по территории губернии партий арестантов и ссыльных. Но, кроме исполнения натуральных повинностей, население города еще и платило казенной палате все виды денежных сборов: подушную подать, земские и рекрутские подати, городские налоги, и так далее.

В 60-е годы XIX века население Самары платило в бюджеты различных уровней весьма многочисленные денежные налоги: подушную подать - государственному казначейству, земские и рекрутские подати – в губернскую казну, а также городские сборы, зависящие от дохода налогоплательщика и от размеров недвижимости, находящейся в его собственности (рис. 24).

Так, в ноябре 1860 года купеческий и мещанский старосты рапортовали в Самарскую городскую думу об утверждении объема денежных налогов, который необходимо будет собрать на общественные надобности в 1861 году. В список первоочередных городских расходов того года входили следующие: содержание квартиры для первого приходского мужского училища, содержание второго приходского мужского училища, содержание губернского и второго приходского женских училищ, денежные суммы для разъездов гласных думы (по-нынешнему – депутатов), жалованье общественному писарю, а также на непредвиденные надобности.

Для наполнения городского бюджета в 1861 году самарским купцам предписывалось в общей сложности собрать 1956 рублей серебром, а мещанам — 2849 рублей. Однако далеко не для всех самарцев было по силам это налоговое бремя. В Государственном архиве Самарской области сохранилось дело, связанное с рассмотрением прошения одного из мещан к городской думе об освобождении его от податей, которые он не мог заплатить. В итоге гласные думы отказали заявителю в его просьбе. Таких прошений в то время было достаточно много, и они, как правило, никогда не удовлетворялись.

Только за январь 1861 года в Самарскую губернскую казенную палату поступили следующие денежные суммы: 17914 рублей в счет государственных земских повинностей (для имперского бюджета), 4308 рублей во исполнение губернских земских повинностей, и еще 4045 рублей в счет частных земских повинностей (от дворянских имений и с прочих сословий). Две последние суммы направлялись для наполнения губернского бюджета. Что же касается городского бюджета, то в январе того года в казенную палату поступило менее 10 процентов от необходимой суммы годовых расходов.

Многочисленные натуральные и денежные повинности не раз вызывали недовольство со стороны населения. Об этом, например, говорится в рапорте, который 14 мая 1862 года мещанский староста Попов направил в Самарскую городскую думу. В своем послании он писал, что каждую весну во время распутицы по требованию губернской почтовой конторы «в продолжении месяца, а иногда и более, наряжаются для препровождения… почты от 3-х до 10-ти одноконных подвод с проводниками… иповинность эта отправляется исключительно одними мещанами… Чрез это они несут разные лишения, сопряженные с уроном для своего хозяйства».

В 60-е годы XIX века, в связи с проводимой в стране финансовой реформой, начались изменения и в деятельности местных финансовых органов, в их структуре и в выполняемых функциях. Сфера деятельности Самарской губернской казенной палаты в это время была ограничена лишь сбором прямых налогов, а взимание всех видов косвенных налогов перешло к вновь созданному Самаро-Уральскому губернскому акцизному управлению. В 1863 году в губернии были открыты новые финансовые присутствия: податное, по питейным делам и по квартирным налогам. У казенной палаты также изъяли все контрольные функции, которые были переданы созданной в том же году губернской контрольной палате.

Кроме того, в 1863 году в Российской империи было установлено единство всех денежных сберегательных касс, что заметно повысило значение уездных казначейств. Произошло фактическое разделение функций между губернской казенной палатой и уездными казначействами: губернское учреждение превратилась в расходную кассу, а его уездные отделения - в приходные.

«Приобретено в казну за недоимки»

Некоторые из перечисленных выше новшеств в итоге привели к тому, что налоговые поступления из провинции в имперскую казну заметно выросли, и в то же время существенно сократилась наполняемость губернских, уездных и городских бюджетов. В связи с этим Самарская городская дума своим решением от 18 июня 1870 года утвердила новое «Городовое положение». Теперь благодаря этому документу городские законодатели получили право самостоятельно вводить различные виды сборов в пользу города.

В том же году в Самаре, помимо существовавших ранее, были установлены дополнительные виды городских налогов: оценочный сбор с недвижимого имущества; сбор с документов на право производства торговли и промыслов; сбор с трактирных заведений (рис. 25),

постоялых дворов и съестных лавочек (рис. 26).

Кроме того, законодатели объявили о намерении ввести в пользу города и другие виды налогов. В частности, рассматривался вопрос о введении сборов с извозного и перевозного промыслов, а также с лошадей и экипажей, содержавшихся частными лицами.

Оценочному сбору подлежало все недвижимое имущество, находящееся в пределах Самары, за исключением удельного. При этом налогообложению не подлежали казенные здания (занятые городскими, губернскими и правительственными учреждениями), здания благотворительных, учебных и общественных заведений, здания, принадлежащие духовным ведомствам (как христианских, так и нехристианских исповеданий), а также земли и сооружения, отошедшие к ведомству железных дорог.

Размер оценочного сбора, определенный Самарской городской думой, не превышал 10% чистого дохода от недвижимого имущества, или 1% от текущей стоимости недвижимого имущества. При этом решением городской думы определялся последний срок его внесения, а Самарская городская управа (орган городской исполнительной власти) распределяла между налогоплательщиками суммы взносов и доводила это решение до всеобщего сведения, причем не менее чем за месяц до последней даты уплаты сбора.

На сбор, не внесенный к назначенному сроку, начислялась недоимка, и впоследствии эти суммы взыскивались с должника уже с учетом пени. Но если недоимка с причитающейся пеней в течение ближайших шести месяцев после назначенного срока добровольно все-таки не уплачивалась, то она затем взыскивалась в судебном порядке при содействии полиции – вплоть до ареста доходов должника и его недвижимого имущества. Если же и в этом случае средств для покрытия недоимки оказывалось недостаточно, то по решению суда долг покрывался за счет продажи движимого имущества недоимщика, а при необходимости – также и посредством продажи его недвижимости.

Именно таким путем в 1869 году в казну было приобретено здание для Самарского окружного суда на Алексеевской площади (ныне площадь Революции), которое раньше принадлежало мещанину А.Ф. Светову (рис. 27).

Годом раньше этот особняк для нужд местных учреждений юстиции присмотрел самарский губернатор Г.С. Аксаков, и тогда же по его поручению чиновники губернского правления начали переговоры с домовладельцем. По расчетам, аренда здания для окружного суда обещала влететь государству в копеечку, однако уже вскоре ситуация разрешилась быстро и очень дешево.

Когда переговоры уже начались, казенная палата предоставила губернскому правлению документы о хронической неуплате Световым городских налогов. При этом выяснилось, что некоторые недоимки за ним тянулись еще с 1861 года. Эти бумаги вскоре были переданы в судебную палату по гражданским делам, и вскоре владения казны пополнились не одним, а сразу тремя домами, принадлежащими Светову (нынешнее здание суда на Алексеевской площади, здание на улице Соборной и Дом старой почты).

Как не странно, финансовая операция с конфискацией зданий оказалась весьма выгодной и для самого владельца. Специалисты по недвижимости тут же подсчитали, что если бы Светов решился продавать свои дома с торгов, то их общая стоимость вряд ли составила полную сумму, необходимую для уплаты долга. Таким образом, в результате этой сделки довольными остались обе стороны: губерния и город получили прекрасные здания для размещения своих учреждений, а Светов избавился от задолженности перед городом, да еще и приобрел репутацию мецената и благодетеля.

Городской думой также был определен порядок взимания сборов с документов на право торговли и промысла (рис. 28).

Они уплачивались со всех купеческих и промысловых свидетельств, с билетов на торговые и промышленные предприятия, со всякого рода патентов, выдаваемых в соответствии с «Питейным уставом». К таким предприятиям относились заводы для изготовления напитков и прочих изделий из спирта или вина, а также заведения, занимающиеся продажей этих напитков (рис. 29).

Сбор с постоялых дворов, трактирных заведений, распивочных, чайных (рис. 30)

и съестных лавочек, также устанавливался Городской думой и взимался в пользу города на основании утвержденного ею положения. В 1873 году годовой налог с одной такой точки достигал 600 рублей. А вскоре городской думе представилась возможность вводить в пользу города сборы с нанимателей квартир и прочих жилых помещений, размер которых зависел от их благоустройства. На основании «Устава торгового» в городской доход поступали также сборы, взимаемые при клеймении мер и весов, сборы с аукционных продаж движимого имущества. Их размер составлял 2% от суммы, вырученной при торговых операциях.

В 1873 году общие денежные поступления в самарский городской бюджет достигли 209443 рублей 52 копеек. Эта сумма складывалась из доходов с городского имущества и оброчных статей. Как уже говорилось, существенную ее долю составили сборы с земель, отданных частным предпринимателям под промышленные заведения (заводов, мельниц, кузниц, постоялых дворов, бань, амбаров, и так далее) (рис. 31, 32).

Немалый доход приносила плата за аренду городских территорий, отданных под устройство торговых помещений, лавок и складов на Троицкой и Воскресенской площадях, а также отведенных для пароходных и лесных пристаней. Взимались сборы также с рыбных ловель, с каменоломен (рис. 33),

с портомойных плотов (рис. 34),

с использования набережных Волги и Самары, с городских садов, с извозного промысла, и, конечно же, с городских зданий. Это были прямые виды налогов и сборов. Косвенные же налоги складывались, например, из сборов с аукционных продаж, с ряда других торговых сделок, и так далее. Были у городской казны также более мелкие виды доходов - пени, штрафные деньги, проценты от банковских сумм, а также доходы чрезвычайные - прибыли от оборотов Общественного банка и пособия от земства и имперского бюджета, и некоторые другие.

В 70-х годах для горожан по-прежнему сохранялись и некоторые виды натуральных повинностей, в первую очередь квартирная, которую несли все без исключения сословия. Так, в 1872 году в Самарскую губернию были определены на временный постой несколько воинских подразделений, для которых потребовалось квартирное довольствие (рис. 35).

При этом в Самаре разместились управление губернского воинского начальника (28 человек, в основном высшие офицеры), губернский батальон (489 человек), Самарская сборная воинская команда (167 человек), а также 68-й резервный батальон общей численностью 1157 человек. В уездных городах Самарской губернии на постой было в общей сложности размещено 760 военнослужащих (рис. 36).

По существовавшей тогда практике в мещанские дома обычно отправляли на постой рядовых, а в купеческие дома - офицеров. Так, например, в том же году у купца Е.Н. Аннаева на постое находился генерал из управления воинского начальника, а у купца И.Т. Жедринского – подполковник, командир батальона.

В 1878 году доходная часть бюджета Самары выросла до 363817 рублей. Доходы уездных городов в том году были намного скромнее. Так, общая сумма налогов, собранных в Бузулуке, тогда составила 27752 рублей (в 1866 году она равнялась 18 096 рублей 62 копейки). Доход Бугульмы в 1872 году составил 22693 рублей, а доход Ставрополя оказался самым низким в губернии - всего 11015 рублей.

Питейная торговля на откупе

Законом от 30 апреля 1885 года в губерниях была учреждена должность податных инспекторов, на которых вначале был возложен надзор за доходностью торгов и имуществ, подлежащих обложению налогами, а впоследствии – также и общий надзор за исправностью уплаты налогов. Податные инспектора председательствовали во вновь созданных уездных податных присутствиях, исполнявших различные поручения казенной палаты по наблюдению за сбором пошлин с торговли и промыслов. Губернское по податным делам присутствие также заведовало дополнительным сбором с торгов и промышленных предприятий.

В 1885 году были созданы губернское и уездные по питейным делам присутствия. Они давали разрешения на открытие питейных заведений, а с 1895 года, после введения государственной монополии на винокурение, надзирали за работой кабаков и торговых винных учреждений (рис. 37)

и следили за правильностью уплаты налогов в казну. Согласно официальным данным, после 1895 года доход от монопольного производства и продажи алкоголя достигал 65 процентов от суммы всех поступлений в бюджет Самарской губернии. И если в указанном году у нас было выпито 0,35 ведра вина на сумму 2 рубля 53 копейки в расчете на каждую душу населения, то в 1910 году душевое потребление вина в Самарской губернии достигло 0,75 ведра в год на сумму 6 рублей 33 копейки. Государственная отпускная цена вина в 1895 году составляла 4 рубля 50 копеек за ведро, но фактически население покупало его дороже – от 6 до 10 рублей за ведро (рис. 38).

С 1 января 1895 года Министерство финансов Российской империи решило в качестве эксперимента ввести казенную продажу вина в четырех губерниях, в том числе и в Самарской. При этом следует сказать, что данный опыт в нашей стране уже тогда был далеко не новым. Так, достоверно известно, что еще в XVI столетии в разных городах Русского государства существовали казенные питейные дома, а в XVII столетии продажа вина, пива и меда уже составляла исключительное право казны. Согласно «Уложению…» 1649 года, продажа спиртных напитков могла производиться только в государевых кабаках или кружалах. При этом частным лицам строго запрещалось «курить вино на продажу», или покупать его «мимо кабака» (рис. 39).

Сами государевы кабаки в то время либо находились в казенном управлении, либо отдавались на откуп хорошо зарекомендовавшим себя лицам на срок до пяти лет. Однако обе системы имели свои неудобства. Так, казенное управление, по признанию проверяющих, в российских условиях в целом оказалось маловыгодным, поскольку работники кабаков практически всегда «употребляли во зло доверие к себе правительства». А при сдаче этих заведений на откуп их арендаторы к моменту внесения платы в казну нередко оказывались несостоятельными, оправдывая это «низким спросом», «большими содержательными расходами», и так далее (рис. 40).

На самом же деле, как и в первом случае, вырученные от продажи спиртного казенные средства, арендаторами банально разворовывались.

Тем не менее в России продолжали применять оба метода взимания налогов с государственной монополии на производство и торговлю спиртным, причем продержались они очень долго – вплоть до конца XVIII века. Лишь специальным манифестом Екатерины II от 1 августа 1765 года во всем государстве была учреждена единая система продажи вина и водки – откупная. В тексте высочайше утвержденного документа на этот счет говорилось следующее: «…Чтобы питейная торговля и получаемая от нее прибыль была… на откупе и с торгов отдавалась охочим людям из купечества на 4 года». В почти неизменно виде эта система в российской виноторговле просуществовала вплоть до 1819 года.

При императоре Александре I государству было возвращено все управление питейными сборами, но с некоторыми изменениями: теперь в руках казны сосредотачивалась вся оптовая продажа вином, причем лишь некоторая его часть изготавливалась на казенных винокуренных заводах, а остальное вино – у частных производителей. При этом государство устанавливало единую цену на спиртные напитки для казенных мест продажи, в том числе и для питейных заведений. Однако занявший вскоре российский престол Николай I уже в 1827 году своим указом опять восстановил откупа на торговлю вином, которые с небольшими изменениями в налоговом законодательстве продержались до начала 60-х годов.

Здесь следует сравнить доходы российской казны от питейных сборов в различные эпохи. В первой четверти XVIII века они уже превышали 1 млн. рублей. В 1750 году от винной и водочной торговли в имперский бюджет поступило 2 миллиона 667 тысяч рублей, в 1800 году — 12 миллионов 624 тысячи рублей, в 1819 году — 17 миллионов 358 тысяч рублей. После восстановления системы откупов доходы казны от продажи спиртного стали возрастать еще более заметно. Так, в 1850 году от виноторговли в российский бюджет поступило 52 миллиона 433 тысячи рублей, в 1851 году — 63 миллиона 926 тысячи рублей, в 1858 году - свыше 78 млн. рублей, а в 1862 году - более 106 млн. рублей.

Во все указанные времена главные поступления в казну за счет питейного дохода приходили из великороссийских и сибирских губерний. При этом питейный сбор в этих регионов в среднем составлял не более 42% от общей суммы налоговых поступлений, в то время как в балтийских губерниях эта доля доходила до 58%. Но причина этого явления заключалась вовсе не в повышенном потреблении алкоголя в Прибалтике. Оказывается, в конце XIX века в великороссийских и сибирских губерниях мест по продаже спиртного было в 3 раза меньше из расчета на душу населения, чем в прибалтийских, а винокуренных заводов — в 5 с лишним раз меньше (рис. 41).

Неудивительно, что из центральных регионов Российской империи и из Сибири в столицу шли в большом количестве жалобы на плохую организацию питейной торговли, находившейся всецело в руках частных лиц, которые, пользуясь бесконтрольностью со стороны властей и общей нехваткой государевых кабаков, безудержно поднимали цены на спиртное. В таких условиях народ все больше употреблял не казенную продукцию, а вино и самогон домашней выделки (по терминологии того времени – корчемные пития), которые, как правило, были низкого качества. В связи с таким положением дел общественные организации уже тогда были крайне обеспокоены участившимися фактами, когда целые семьи спивались и оказывались нищими, отдавая все свое имущество кабатчикам в обмен на спиртное. В то же время виноторговцы благодаря чрезмерному повышению цен на свой товар извлекали большие доходы, поддерживая у людей пагубную страсть населения к неумеренному употреблению напитков (рис. 42). Тем самым сводились на нет все меры, принимаемые правительством для уменьшения пьянства.

С начала 1863 года вместо откупов при сбыте продукции российской винной промышленности постепенно стала вводиться система акцизов. Основное отличие нового метода налогообложения от старого состояло в том, что до этого главным источником питейных доходов, поступающих в казну, служили сборы с мест торговли спиртными напитками. А вот при внедрении акцизной системы объектом обложения налогами стали уже не заведения по продаже готового товара, а начальные продукты технологической цепи - выкуриваемые на заводах вино и спирт. Тем самым основное внимание правительства с системы торговли переключилось на винное производство, в которое стали вкладывать казенные средства с целью его модернизации и расширения. Благодаря этому уже в первое десятилетие после внедрения акцизной системы заметно увеличилось число винокуренных предприятий в великороссийских и сибирских губерниях.

Ободренное этим ростом производства, Министерство финансов решило на этом шаге не останавливаться, а идти дальше. Видя причину распространенного в России пьянства в слабом просвещении народа, а также в том, что продажа спиртного в то время находилась в частных руках (рис. 43),

руководство Минфина в начале 90-х годов решило сосредоточить в руках правительства также и всю виноторговлю. Для этого в ряде губернских центров, в том числе и в Самаре, начали строить казенные спиртовые заводы. В нашем городе такое предприятие на улице Никитинской выпустило свою первую продукцию в 1895 году.

На пороге нового времени

За первые полвека своего существования в качестве губернского центра, Самара весьма заметно преобразилась. К 1901 году на территории губернии проживало 2 981 687 человек, в том числе в Самаре – свыше 70 тысяч человек. К этому времени волей истории наш город оказался в центре обширного, динамично развивавшегося экономического региона, на пересечении важнейших транспортных артерий. Главным источником накопления богатства Самары по-прежнему оставались поступления от торговли, но в то же время в последнее десятилетие XIX века здесь стали бурно развиваться не только предприятия, перерабатывающие сельхозпродукцию (рис. 44),

но и также металлообрабатывающая промышленность (рис. 45).

В 1881 году австрийский подданный Альфред фон Вакано открыл в Самаре пивоваренное предприятие с уникальной технологией, с которого по всему миру пошла слава жигулевского пива (рис. 46, 47).

Железная дорога пришла в губернский центр еще в 70-е годы (рис. 48),

но постоянный железнодорожный мост через реку Самару был открыт только в 1904 году (рис. 49).

После этого резко улучшилось сообщение города с Южным Уралом, Сибирью и Средней Азией. Дальнейшее развитие железнодорожного транспорта заметно подняло значение Самары не только как торгового центра, но также как важного перевалочного пункта, в котором происходило перемещение транзитных грузов с сухопутных магистралей на водный путь. Так, только в течение 1897 года на железнодорожную станцию «Самара» прибыло 11 млн. пудов различных грузов, а отправлено дальше по стальной магистрали 8,6 млн. пудов. Некоторую долю оставшихся товаров, конечно же, продали непосредственно в городе, но основной их объем через Самару шел транзитом и вскоре был перегружен на водный транспорт (рис. 50).

Одновременно в нашем городе шла и обратная перевалка грузов – с водных путей на железнодорожные. С этой целью грузовая пристань в год принимала до тысячи судов. Кроме того, Самара в то время был важнейшим пунктом транзитной торговли лесом, который прибывал к нам в плотах из лесных губерний Верхней Волги. Другим важнейшим товаром самарского рынка в конце XIX – начале XX века по-прежнему оставалось хлебное зерно. Только в 1896 году по рельсам и воде в Самару прибыло 9,5 млн. пудов пшеницы, а отправлено из города для дальнейшей продажи только 2,4 млн. пудов – остальное количество здесь же поступило на переработку (рис. 51).

Пять крупнейших паровых мельниц Самары в течение года размалывали до 6 млн. пудов пшеницы, а единственная водяная мельница – до 2 млн. пудов. Большим спросом на наших оптовых ярмарках также пользовались скот и сало. Еще на внутренние российские и заграничные рынки отсюда отгружалось огромное количество сырых кож - до полутора тысяч пудов в год.

Конечно же, крупные торговые обороты Самары привлекли внимание столичных купцов и финансистов, начали открываться отделения различных банков: Волжско-Камского, Азовско-Донского, Самарского купеческого банка (рис. 52),

а также Государственного банка (рис. 53).

Уже в 90-е годы XIX столетия в Самаре стал активно формироваться крупнейший в Поволжье денежный рынок, после чего у нас открылась Самарская хлебная биржа (рис. 54).

Быстро росло количество совершенных в городе сделок, с которых уплачивались положенные налоги и сборы, что не могло не сказаться на росте доходов Самары и всей Самарской губернии.

Однако на размер поступления налогов в казну серьезное влияние оказывали климатические условия засушливого Заволжья. Так, 1890 год по причине дефицита осадков в Самарской и соседних с ней губерниях выдался неурожайным. При этом, кроме убытков от недорода пшеницы и ржи, крестьяне понесли большие потери также от пожаров и от эпидемии чумы рогатого скота (рис. 55, 56).

Вследствие этого Самарской казенной палате в 1890 году не удалось собрать обычной суммы налогов от торговых хлебных сделок: вместо запланированных 3,93 млн. рублей в бюджет губернии поступило всего 452844 рублей. Такое же положение тогда сложилось и при сборе других видов налогов. Так, вместо ожидаемых 8,88 млн. рублей по сборам с выкупных платежей в 1890 году в казну было внесено лишь 1,03 млн. рублей. Акцизных сборов тогда тоже поступило только 3,73 млн. рублей - на 289792 рублей меньше запланированного. Положение усугубилось еще и тем, что неурожайным оказался и следующий, 1891 год. Тогда поступление налогов из Самарской губернии сократилось еще больше.

Все убытки имперского и губернского бюджетов от недополучения налогов и сборов были перекрыты лишь в хлебообильном 1895 году. Одних лишь казенных денежных сборов с населения тогда в казну поступило 7,77 млн. рублей – почти вдвое больше намеченного. Сюда вошли государственный поземельный налог, выкупные платежи, налог с недвижимых имуществ, государственный квартирный налог и прочие виды сборов. К указанной сумме добавилось 2,82 млн. рублей земских сборов, благодаря чему задолженность населения перед казной сократилась более чем на 3 млн. рублей. Сверх того, в 1895 году населением было уплачено 4,47 млн. рублей косвенных налогов в виде акцизных сборов. Таким образом, общая сумма налоговых поступлений от Самарской губернии в 1895 году превысила 15 млн. рублей при плане 8,9 млн. рублей.

Прямые налоговые платежи в бюджет города Самары в 1898 году составили 1,1 млн. рублей, что оказалось на 41733 рублей больше, чем год назад. Одновременно в нее же поступило 4,8 млн. рублей акцизных сборов, которые по сравнению с 1897 годом уменьшились на 255284 рублей. Во многом это объяснялось установкой городских властей, которые рекомендовали местной полиции и земским начальникам при взыскании недоимок крайне осторожно принимать принудительные мер к неплательщикам, дабы не подорвать платежную способность населения (рис. 57).

Поэтому в 1898 году продажа имущества бедных и средних крестьянских семей за казенные долги производилась в весьма редких случаях. Согласно тем же рекомендациям, эта мера применялась лишь к имущим, но в то же время упорным неплательщикам.

В том же 1898 году чиновниками акцизного надзора и полицией было возбуждено 1069 обвинений по нарушениям питейного устава, по нарушениям положения о казенной продаже винных изделий и нарушений табачного устава. В течение года с виновных было взыскано 4997 рублей денежных штрафов за нарушения акцизных уставов.

Уже к 1906 году городские сборы Самары по сравнению с 1898 годом увеличились на 172871 рубль и достигли 2,1 млн. рублей. Сборы в пользу имперской казны от Самарской губернии в том же году составили 4,1 млн. рублей. Акцизные доходы губернии к 1906 году выросли до 11,9 млн. рублей, что в первую очередь объяснялось увеличением более чем в 20 раз общей суммы торговых сделок, совершенных в Самаре по сравнению с началом 90-х годов. Не зря в декабре 1906 года журнал «Исторический вестник» так писал о местных купцах: «В Самаре все купят, за всякий товар расплатятся наличными. Капиталисты в Самаре - не то, что в Симбирске и Казани, 100-тысячников здесь зовут «среднячками», вследствие наличности многих миллионеров…»

В 1912-1914 годах доходы Самарской губернии от собираемых налогов и податей достигли своего максимума за весь предреволюционный период. Так, в 1914 году в имперскую казну от нас поступило платежей на общую сумму 4,25 млн. рублей. Одновременно губернские земские сборы достигли 2,32 млн. рублей, а суммарные уездные — 6,28 млн. рублей, акцизный доход равнялся почти 15 млн. рублей, а от продажи винных изделий было выручено 11,63 млн. рублей. Общие доходы всех городов губернии в 1914 году выразились в огромной для того времени сумме – 4,86 млн. рублей. Правда, к 1915 году у населения остался сравнительно небольшой долг перед бюджетами всех уровней в размере 1,34 млн. рублей.

Это был период наивысшего хозяйственного расцвета Самарской губернии. Налоговые поступления от нашего края в то время называли «краеугольным камнем имперской казны». При этом специалисты считали, что у Самарского региона была прекрасная перспектива на будущее экономическое развитие в течение всего ХХ века (рис. 58).

Однако этим блестящим планам помешала разразившаяся вскоре Первая мировая война, а последовавшие вскоре за ней революционные события 1917 года и гражданская война окончательно разрушили все надежды на гармоничное развитие хозяйства губернии и увеличение благосостояния ее населения.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 11319