Петровская эпоха

Петровская эпоха

(первая половина XVIII века)

Миротворческая миссия Татищева

Новый этап в истории географических исследований нашей страны по праву связывают с именем Петра I (рис. 1).

При нем в России впервые появляются оригинальные карты, основанные на точных съемках, а не на расспросах, и положенные на градусную сетку. Начиная с 1717 года, Петр I специальными указами отправлял в разные концы страны геодезистов «для сочинения ландкарт». В 1720 году такой отряд был снаряжен и в Астраханскую губернию, в которую в то время входила и территория современной Самарской области.

Геодезические работы в Поволжье и на Урале продолжались и после смерти первого российского императора. А при царице Анне Иоанновне все они были объединены под названием Оренбургской физической экспедиции. В 1734 году ее штаб обосновался в Самаре, где работами руководил обер-секретарь Сената Иван Кирилов,
серьезный ученый и крупнейший организатор науки (рис. 2).

Но в 1737 году он неожиданно скончался от туберкулеза и был похоронен в Самаре при одной из местных церквей, располагавшейся в районе современной Хлебной площади. Точное место этого захоронения, к сожалению, ныне утеряно.

Новым руководителем всех геодезических работ был назначен крупный государственный деятель Василий Никитич Татищев, который продолжил работы Кирилова. Считается, что в Самару с Урала он переведен после ссоры с Эрнстом Бироном, фаворитом императрицы Анны Иоанновны.

Василий Никитич Татищев (рис. 3) родился 19 (по новому стилю 29 апреля) 1686 года в Псковской губернии. Он происходил из обедневшего дворянского рода, который вряд ли смог подняться, если бы при Петре I Василий не получил хорошее образование в Германии. Затем благодаря своим личным качествам молодой выпускник сумел быстро сделать служебную карьеру. Император уже вскоре обратил внимание на широкие познания Татищева в горном деле, и в 1719 году по рекомендации главы Берг-коллегии Якова Брюса ему поручили проведение исследований в восточных регионах России. В первую очередь Татищев должен был искать месторождения металлов «на Урале и в Сибирской губернии, а где обыщутся удобные места, то построить там заводы, и из руд железо, серебро и медь плавить».

С изучением Уральского хребта и основанием целого ряда горно-металлургических предприятий в разных точках этого региона оказались тесно связаны следующие 15 лет жизни Василия Татищева. По его распоряжению при самых крупных заводах началось строительство рабочих городков, куда со всей страны в массе свозили крепостных крестьян. В числе прочих в 1723 году Татищевым были основаны поселения Екатеринбург и Пермь, которые уже вскоре стали быстро растущими городами.

Работа царского назначенца на Урале продолжалась вплоть до 1737 года, когда у него случился упомянутый выше конфликт с Бироном. Дело в том, что фаворит царицы имел давнее желание передать в собственность своим немецким родственникам ряд здешних горных заводов. Татищев же пытался раскрыть глаза императрицы на коварные планы Бирона, но в итоге оказался в самарском захолустье.

Именно в этом время, в 1737 - 1739 годах, по поручению Татищева английский топограф Джон Илтон составил первую карту Самарской Луки, «о кривизне (которой)… в ланд-карты нигде подлинно внесено не было». До этих съемок Волгу в ее среднем течении на картах изображали либо совершенно прямой, либо слегка изогнутой коленом около города Самары, и остается лишь удивляться, что огромная излучина Самарской Луки была выявлена как географический объект лишь в тридцатых годах XVIII века.

Но в то же время важнейшей задачей, в этот период возложенной Сенатом на Татищева, стало урегулирование отношений с калмыцкими племенами, которые в первой половине XVII века поселились на Нижней Волге. Калмыки тогда признали над собой приоритетную власть Российского государства,
продолжая в то же время пользоваться полной автономией в решении своих внутренних вопросов (рис. 5).

А отношения между отдельными калмыцкими племенами в то время оставались сложными. Периодически в их среде вспыхивали междоусобные войны, при которых гибли тысячи человек. Мирить враждующих приходилось опять же русским представителям. Поэтому для лучшего управления полудикими кочевниками правительство избрало путь поощрения их землями и скотом, но только в случае принятия ими православия и перехода к оседлому
образу жизни (рис. 6).

В начале 1737 года к Анне Иоанновне обратилась калмыцкая княгиня Анна Тайшина (рис. 7), супруг которой, выходец из ханского рода Петр Тайшин, ранее уже принял православие.

Анна обещала царице окреститься и сама, а также привести на крещение 2400 своих подданных, но с одним условием: власти должны подыскать место для строительства калмыцкого поселения на границе леса и степи, и желательно подальше от ее воинственных соплеменников. Осенью императрица подписала жалованную грамоту Анне Тайшиной на выделение ей казенных земель для строительства города крещеных калмыков в окрестностях Самары.
Исполнение царского указа было возложено на главу Оренбургской физической экспедиции (рис. 8).

С приездом Татищева в наш город связан один курьезный случай. Здесь при одной из церквей служил протопоп Антип Мартинианов, сильно злоупотреблявший спиртным, от чего у него периодически случались приступы безумства (по-современному - белой горячки). Говорят, во время обострения болезни к священнослужителю в бреду даже приходил сам сатана, который «его искушал, но своего так и не добился».

Вот как об инциденте с Антипом Мартиниановым пишет в своей книге «Самара во все времена» (2008 год) Александр Завальный, главный библиограф Самарской областной научной библиотеки:

- Протопоп был известен чрезвычайно буйным нравом - то он баню в своем безумстве разворотит, то чужую жену возжелает, обидев и словом, и делом. Не выдержав его разгулов, Татищев однажды распорядился посадить протопопа на цепь. Проспавшись, тот покаялся, и некоторое время вел себя смирно. Однако после очередной пьянки Антип вновь ввязался в драку, и изрядно был бит казаками. Разобидевшись, протопоп написал на Татищева донос на имя императрицы Анны Иоанновны. В своем объяснении на этот счет, почему он сажал на цепь лицо духовного звания, Татищев писал, что «когда протопоп напьется, то редко без драки проходит, о чем здесь всем известно. А ежели дать ему волю, то опасно большого между чужестранцами стыда».

Но главным для Татищева все же было не наведение порядка в Самаре, а исполнение царского указа по поиску места для калмыцкого поселения (рис. 9). Он несколько раз лично выезжал вверх по течению Волги с целью осмотра окрестностей. По итогам трехмесячных поездок самым лучшим он признал место на берегу Куньей воложки, примерно в 80 верстах выше Самары.
По свидетельству местных жителей, Куньей эту волжскую протоку назвали «по причине множества черно-бурых куниц в здешних местах встречающихся, коих мех идет на знатные воротники и при большом промысле на душегрейки». Конечно же, посланник императрицы, выбрав это место, вряд ли мог предполагать, насколько сложной и порой парадоксальной окажется судьба его детища.

В своем донесении в Коллегию иностранных дел от 24 сентября 1737 года Татищев сообщил, что место для поселения крещеных калмыков найдено, «и в ознаменование сего оставлен там закладной камень». В этом же документе исполнитель царского указа выдвинул предложение символически проименовать новый город «Епифания», что по-гречески означает «Просвещение», однако государыне это слово не понравилось. В итоге он получил название «Ставрополь», в переводе - «Город креста». Основное строительство здесь развернулось в 1738 году. Сам же Татищев после падения Бирона в 1741 году по решению Сената для продолжения службы был переведен в Астраханскую губернию.

Но через много лет, в августе 1964 году город Ставрополь-на-Волге был переименован в Тольятти в честь умершего незадолго до того лидера итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти.

И хотя в постперестроечное время неоднократно были попытки ряда инициативных групп вернуть городу его прежнее имя через всенародный референдум, эти планы так и не смогли набрать в свою пользу необходимого большинства голосов. Правда, активисты общественных организаций в поддержку Ставрополя по сей день не теряют надежды на свой успех. Они по-прежнему полны решимости убрать с карты страны фамилию
бывшего лидера итальянских коммунистов, попавшую сюда, как они считают, отнюдь не по причине каких-то его выдающихся заслуг, а лишь по удивительной прихоти истории.

Тем не менее тольяттинцы смогли увековечили память об основателе своего города. На берегу Волги близ Порт-Поселка 2 сентября 1998 года был открыт памятник Василию Татищеву. Создателем конной скульптуры стал народный художник России Александр Рукавишников, и при этом сам автор и вся его творческая группа из чувства патриотизма отказалась от оплаты за свою работу. А основными средствами, пошедшими на возведение памятника, стали пожертвования горожан и взносы 300 с лишним общественных организаций (рис. 10).

Самарский герб

С 1741 года Оренбургскую экспедицию возглавил ученик Кирилова Петр Иванович Рычков. Под его руководством в 1743 году было закончено составление генеральной карты и атласа края. Однако работы по их уточнению продолжались. В 1755 году в Академию наук был отправлен комплект значительно улучшенных карт; их составил под руководством Рычкова геодезист Иван Красильников. Как приложение к ним в 1762 году Рычков выпустил первую крупную географическую работу о Заволжье – «Топографию Оренбургской губернии».

Книга эта впервые познакомила ученый мир с огромными просторами Заволжских степей - с их географией, животным и растительным миром, населением и хозяйством. Для многих географических объектов она явилась первым их подробным описанием, например, для уникального степного соснового леса - Бузулукского бора. Крепость Борская, как сообщает Рычков, получила свое название от этого «немалого соснового бора, какого при всех линейных крепостях не находится…»

В те же годы ученые впервые с большой точностью нанесли на карту от истоков и до устья реки Большой Черемшан, Большой Иргиз, Шешма, Большой Кинель. Также впервые Красильников четко изобразил Бугульминско-Белебеевскую возвышенность, и, кроме того, гораздо более подробно, чем за двадцать лет до него Петр Чичагов, он показал Общий Сырт, 
Сокские и Кинельские яры, Сокольи горы. Вот так благодаря огромному труду отрядов Оренбургской экспедиции, возглавляемой Иваном Кириловым, Василием Татищевым и Петром Рычковым, география Юго-Восточной Европы претерпела  небывалый до того времени подъем. Впервые оказалась положенной на подробную географическую карту значительная часть территории между Волгой и Уралом.

При этом необходимо отметить, что в течение XVIII века Самара неоднократно меняла свою административную подчиненность. В 1708 году она стала значиться уездным городом Казанской губернии, в 1717 году Самару вновь перевели в подчинение Астрахани, а в 1718 году включили уже во вновь учрежденную Симбирскую провинцию Казанской губернии. При образовании в 1744 году Оренбургской губернии в нее вошла и Самара, к тому моменту из-за сокращения численности населения потерявшая статус уездного города. В составе этой губернии Самара в течение двух десятков лет административно подчинялась уездному городу Ставрополю, а с 1764 года – уездному городу Сызрани. Лишь в 1780 году по указу Екатерины II вновь был образован Самарский уезд Симбирского наместничества, в котором тогда в общей сложности было 13 уездов.

Интересна история обретения герба уездным городом Самарой, в котором по всем законам геральдики присутствуют природные символы нашего края. В «Полном своде законов Российской империи» указывается, что 22 декабря 1780 года императрица Екатерина II утвердила ныне ставшее классическим изображение самарского герба с белой козой на лазоревом поле. Однако при этом не следует забывать, что впервые герб у нашего города появился за полвека до екатерининского указа, когда на российский престол вступила новая царица Анна Иоанновна.

Как известно, 19 января 1730 года скончался от оспы 14-летний государь Петр Второй. В течение последующего месяца Верховный тайный совет Российской Империи решал, кого из представителей династии Романовых следует призвать на освободившийся трон огромного государства. Выбор пал на жившую в тот момент в Курляндии 37-летнюю дочь Ивана V Анну Иоанновну. В итоге 27 февраля избранница прибыла в Москву и в тот же день была коронована. А одним из ее первых распоряжений, последовавшим уже через несколько дней после восшествия на престол, был указ об укреплении военных гарнизонов, находящихся на окраинах Российского государства.

В числе множества городов, где в соответствии с императорским указом должен был разместиться один из пехотных полков, была названа и Самара, которая в 1730 году была лишь небольшим населенным пунктом с деревянными домами и населением в несколько тысяч человек. Но тут вышла загвоздка: каков должен быть рисунок знамени самарского полка?
Ведь, согласно существовавшему положению, на полотнище следовало поместить герб того города, где дислоцировалась воинская часть. Однако официально утвержденного герба у Самары в 1730 году еще не было.

О том, как был найден выход из затруднительной ситуации, существует красивая легенда. Согласно ей, чиновник, готовивший царский указ к подписи, поручил своим клеркам разыскать любого офицера или хотя бы солдата, который был бы уроженцем тех мест. Вскоре был найден некий прапорщик, который до Москвы долго служил на Волге, в том числе и в Самаре. Клерки стали его расспрашивать, какие животные встречаются в окрестностях этого города, и прапорщик вспомнил, что и он, и его приятели под Самарой не раз охотились на диких коз. В итоге придворный художник с его слов быстро набросал ныне хорошо нам известный эскиз, в котором появилась «дикая коза белая, стоящая на траве в лазоревом поле». Так или иначе, но подготовленный рисунок понравился императрице, и уже 8 марта 1730 года Анна Иоанновна подписала указ об утверждении описанного выше герба Самары (рис. 12).

Как мы уже знаем, через полвека после этого события другая императрица, Екатерина Вторая, проводила реформу административного управления Российской империи, в рамках которой она и подписала упомянутый выше указ об утверждении рисунка герба Самары в качестве уездного города. 
В нем мало что изменилось по сравнению с тем геральдическим изображением, которое в 1730 году понравилось Анне Иоанновне,
разве что классическая коза стала больше походить на оленя-косулю с разветвленными, а не прямыми, как раньше, рогами (рис. 13).

С того времени белая коза на лазоревом поле так и осталось символом Самары. Более того: когда в 1851 году в соответствии с указом императора Николая Первого в России появилась Самарская губерния, изображение этого животного тут же перекочевало с городского герба на губернский. Теперь к геральдическому щиту добавилась обрамление из дубовых ветвей и листьев, обвивающих его справа, слева и снизу. А последнее изменение самарского губернского герба произошло после указа императора Александра Второго от 5 июля 1878 года. Вот его описание: «В лазоревом щите серебряный дикий козел, с золотыми рогами, червлеными глазами и языком и черными копытами. Щит увенчан Императорскою короною и окружен золотыми дубовыми листьями, соединенными Андреевскою лентою» (рис. 14).

В советское время «козлиный» герб Самары никто официально не отменял, однако по каким-то не совсем понятным причинам его изображение популярностью у властей не пользовалось. Известно, что властями предпринимались неоднократные попытки создать новый, «индустриальный» герб нашего города, в котором совмещались бы символы его промышленного развития и силуэты памятников и зданий советской эпохи.

В частности, на различных вариантах самарских гербов появлялись памятник Чапаеву, монумент Славы (прозванный в народе «Паниковским»), здания драматического и оперного театров, и так далее. Эти изображения авторы – «геральдисты» чаще всего обрамляли хлебными колосьями и стилизованными шестеренками, которые должны были символизировать успехи нашего края в развитии промышленности и сельского хозяйства. Однако в итоге ни один из «новых» гербов Самары за все 73 года советской власти у нас так и не прижился – им оказалось не под силу соперничать с классическим изображением дикой белой козы…

Так или иначе, но к моменту обретения Самарой в 1730 году собственного герба и образования впоследствии Самарского уезда на его территории насчитывалось 127 селений, в которых проживало 17 тысяч человек. Самара в то время представляла собой типичный провинциальный городишко, где шла тихая и размеренная жизнь.

Просмотров: 4583