Самара уездная

Самара уездная

Со времени своего основания Самара номинально подчинялась казанским властям, а в 1708 году она вошла в состав Казанской губернии уже в качестве уездного города. Но затем в течение XVIII века Самара неоднократно меняла свою административную принадлежность.

Между Казанью и Оренбургом

В 1717 году наш город по указу Петра I (рис. 1)был выведен из подчинения Казани и включен в Астраханскую губернию, а в 1718 году его передали во вновь учрежденную Симбирскую провинцию Казанской губернии. Затем в 1744 году при образовании Оренбургской губернии в нее была включена и Самара, к тому моменту по ряду причин уже потерявшая статус уездного города. В составе Оренбургского региона наш город некоторое время административно подчинялся Ставрополю, а с 1764 года – Сызрани.

Лишь в 1780 году Самара вновь стала центром одноименного уезда. С этого момента и на протяжении более чем 70 лет уездная Самара находилась в административном подчинении у Симбирска, пока в 1851 году не была образована Самарская губерния.

Во второй половине XVIII века продолжало повышаться значение Самары как важного пункта посреднической торговли всероссийского значения на перекрестке водных и сухопутных торговых путей. Особенно выросли за это время объемы продажи рыбы (рис. 2), что отметил в своем капитальном труде «Путешествия по разным провинциям Российской империи» проезжавший через наш город глава Оренбургской физической экспедиции профессор Петер Паллас. О Самаре он писал так: «Жители сего города… имеют себе пропитание от скотоводства и от великого торга свежею и соленою рыбою и икрою, чего ради они, как в конце года, так и весною, по прошествии льда ездят караванами через степь к Яику, и свои товары продают другим из северных и западных стран туда приходящим купцам».

Волжские рыбные ловли у Самары (рис. 3) приносили государственной казне огромные доходы, причем не только в натуральном виде (сюда входили поставки черной икры и белой рыбы к столу московских и петербургских вельмож и всех российских императоров), но и в денежном выражении. В первую очередь это объяснялось тем, что к концу XVIII века наш город стал одним из главных точек рыбной торговли в масштабах всей страны.

«Геометрический план»

Самым страшным бедствием, которое преследовало деревянную Самару на протяжении первых веков ее существования, были катастрофические пожары, регулярно уничтожавшие город почти целиком (рис. 4). Такие печальные последствия во многом объяснялись хаотичностью и теснотой застройки, из-за чего пламя, вышедшее из-под контроля жильцов в одном доме, очень быстро перекидывалось на соседние дома, а затем на всю улицу и на все окрестности.

В частности, весной 1765 года казанский губернатор отправил в столицу сообщение об очередном огненном происшествии в Самаре, случившемся 20 апреля, из которого видно, что в городе в тот день «сгорели магистрат, воеводский дом, 4 церкви, купеческие лавки, 418 дворов. Осталось всего 170 частных дворов». О количестве погибших людей в донесении губернатора ничего не сообщается. Названный документ ныне хранится в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА).

Об этом губернаторском донесении сразу же доложили императрице Екатерине II (рис. 5). Самодержица Всероссийская немедленно приняла кардинальные меры по предотвращению новых катастроф такого же масштаба. Она отправила в отставку самарского градоначальника, и одновременно приказала новым самарским властям «всему тамошнему месту, где пожар был, снять план, а потому сделать расположение применительно к регулярным городам, как лучше и пристойнее новое строение завести».

Царское повеление было исполнено очень быстро. Уже через несколько дней после катастрофы казанский губернатор направил в Самару унтер-офицера Пономарева для составления «противопожарного» проекта застройки города. Работа по составлению плана новой застройки Самары была завершена уже 2 июля 1765 года. Об этом было доложено Екатерине II, и в результате 2 ноября того же года планировка города была утверждена Сенатом.

Новым указом предписывалось «склонять жителей Самары строить каменные дома, или, в случае денежной нужды, деревянные на каменном фундаменте». Такая мера, по мнению российских законодателей того времени, должна была предотвратить катастрофические пожары, регулярно уничтожавшие город.

Однако в силу ряда причин, и в первую очередь финансовых, этот проект в короткие сроки реализован так и не был. Лишь в мае 1782 года Самара получила к исполнению конкретный план своей перспективной застройки и развития городского хозяйства, с официальным заглавием «Геометрический план Симбирского наместничества города Самары» (рис. 6). Этот план предполагал размещение города на достаточно большой по тому времени территории, с жесткой сеткой улиц, образующих кварталы со средним размером сторон в 150 и 200 метров.

Границы тогдашней Самары проходили по современным улицам Садовой и Красноармейской. По этому «геометрическому» плану самой первой в городе стала ранее почти не существовавшая Большая улица (ныне улица Водников). Позже параллельно ей протянулась Казанская улица (ныне улица Алексея Толстого). Выше по склону за ней возникли улица Вознесенская (ныне улица Степана Разина), а далее – Саратовская (ныне улица Фрунзе).

Строгие и четкие линии, протянувшиеся вдоль Волги, в свою очередь пересекали поперечные улицы, которые первоначально назывались «пробойными» или «проломными». Название это связано с характером их возникновения – ведь «проломные» улицы приходилось прокладывать (проламывать) сквозь уже сложившуюся в городе застройку, чтобы «жители города могли видеть неповторимые по красоте дали Волги» (выражение одного из архитекторов, сохранившееся в архивных документах).

В итоге самая первая «пробойная» (или «поперечная») улица в нашем городе прошла приблизительно там, где ныне пролегает современная улица Комсомольская. Позже параллельно ей возникла улица Духовная (ныне Карбюраторная), затем Старо-Самарская (ныне улица Крупской в районе современной Хлебной площади) (рис. 7) и Воскресенская (ныне улица Пионерская). Следом за ними появились Заводская (ныне улица Венцека), Панская (ныне Ленинградская), и так далее.

Всего же по «геометрическому» плану 1782 года в городе предусматривалось создать пятьдесят жилых равновеликих кварталов с размещением в каждом из них в среднем по 16 равноценных по площади дворовых усадеб. Следовательно, градостроители конца XVIII века рассчитывали, что уездная Самара будет состоять примерно из 800 дворовых участков. Именно тогда в городе начали строить дома вдоль прямых и широких улиц, многие из которых сохранились вплоть до наших дней.

Однако исходящие «сверху» указы и распоряжения самарскими обывателями на деле исполнялись крайне медленно и неохотно. Поэтому даже в начале XIX века подавляющая часть улиц Самары оставались немощеными, тротуары на них отсутствовали. По ночам город погружался в непроницаемый мрак.

В районе Троицкой площади (рис. 8), примерно там, где сейчас находится одноименный рынок, проходил овраг, за которым сразу же начиналась заволжская степь. А на месте теперешней площади Революции (тогда - Алексеевской) плескалось довольно крупное озерцо, больше похожее на грязную лужу. Лишь ближе к середине столетия вода отсюда была вычерпана, самоозерцо засыпано, и постепенно площадь застроили лавками, лавчонками, ларями, образовавшими гостиный двор.

Но все равно деревянная Самара по-прежнему горел очень часто. Пожаров «средних» размеров, когда пламя пожирало сразу по несколько домишек, каждое лето в городе случалось по десять-пятнадцать. Раз в несколько лет в Самаре обычно выгорал целиком какой-нибудь квартал. Чтобы хоть немного смягчить ущерб от огня, наносимый погорельцам, в нашем городе стали появляться страховые общества. Как сообщил Петр Алабин (рис. 9) в своей книге «Двадцатипятилетие Самары как губернского города», первое страховое от огня общество у нас было образовано в 1827 году.

Несмотря на все перипетии и грозные указы, только в 1840 году на самарских улицах появились первые 17 построек из камня. Даже после этого на протяжении еще несколько десятков лет они в самарской архитектуре оставались скорее исключением, чем правилом. Даже Дворянская, центральная улица Самары позапрошлого века, вплоть до 1870 года оставалась исключительно деревянной, и лишь во второй половине столетия она начала постепенно застраиваться каменными домами (рис. 10).

Гнет «государева тягла»

В середине XVIII столетия существенно усилилось возложенное на самарцев бремя налогов, сборов и казенных повинностей. Подворный налог, введенный еще Петром I, при Екатерине II был заменен системой подушного обложения, что в итоге резко усилило налоговый гнет. Теперь крестьяне, находившиеся в помещичьем владении, должны были уплачивать в казну по 70 копеек в год за каждую душу мужского пола.

Что же касается государственных крестьян (рис. 11), то для них власти установили другой вид налога - так называемый оброчный сбор. Его взимали вместо натуральных трудовых повинностей, которые исполняли помещичьи крестьяне в пользу своих хозяев. К тому моменту оброчная подать государственных крестьян в общей сложности выросла в 7,5 раз: с 40 копеек с ревизской души в начале XVIII века - до 3 рублей к середине этого столетия.

Кроме того, крестьяне продолжали также нести еще и тяжелые натуральные повинности в пользу государства. Сюда входили рекрутские наборы, обязанность по сопровождению казенных грузов и колодников, прием войск на постой, и так далее. Особенно были отягощены такими повинностями государственные крестьяне. Их взимание отрывало хлебопашцев от своего хозяйства, а сама процедура сборов всегда сопровождалась откровенными злоупотреблениями со стороны сборщиков податей.

Еще в то время в число казенных крестьянских обязанностей входила, в частности, так называемая «подводная повинность», в соответствии с которой крепостные должны были по первому требованию предоставлять государевым людям лошадей и подводы (рис. 12). В прочее же время крестьянам предписывалось за свой счет содержать в порядке пути сообщения и все прочие сооружения, относящиеся к службе транспортных перевозок.

Эти и другие факты в 1763 году заставили правительствующий Сенат направить в Самарский уезд специальную комиссию во главе с подполковником Александром Свечиным. Она была уполномочена разобрать многочисленные жалобы купцов, городских обывателей и крестьян на притеснения со стороны чиновников. В комиссию в числе прочих поступали и сводки о положении государственных крестьян в Самарском крае, которые продолжали жаловаться на захват их земель помещиками, на вымогательство взяток со стороны чиновников, и вообще на тяжесть «государева тягла» и прочих налогов и податей (рис. 13).

О тяжести подводной повинности в Санкт-Петербург из Самарского уезда поступали, например, жалобы такого рода: «Через слободу множество ездят регулярных (находящихся на государственной службе) всякого звания людей из Москвы и Казани с амуничными и мундирными вещами, с денежною казною в Оренбург и в полки Оренбургского корпуса. Берут подводы некоторые за прогон (за плату – В.Е.), а другие и вовсе без прогона. А хотя и которые прогон дают не против указу, то платят неполную цену. А берут подвод по 50 и более». Примерно так же писали и о тяготах постойной повинности, которую требовалось выполнять при прохождении через Самару ссыльных, направляемых в Сибирь на поселение в сопровождении воинских команд: «И так бывает на обывательских квартирах постоя человек по 5 и более, и от того обыватели не без отягощения».

По итогам работы комиссии в Самаре был наказан ряд государевых назначенцев, которые лишились своих хлебных мест, однако и после окончания проверки число поступающих в столицу жалоб в целом снизилось лишь ненамного.

Учитывая ситуацию, сложившуюся в губерниях, в 1767 году в Санкт-Петербурге в соответствии с указанием императрицы начала работать особая комиссия для составления проекта нового российского Уложения (Свода российских законов). Однако в целом административная реформа продвигалась очень медленно. Впоследствии многие историки высказывали мнение, что именно отсутствие перемен в управлении страной стало одной из главных предпосылок усиления социальной напряженности в окраинных российских губерниях, и они в итоге вылились в крестьянское восстание 1773-1775 годов под руководством Емельяна Пугачева (рис. 14).

Лишь после полного разгрома войск атамана Екатерине II в 1775 году подписала специальный Указ под названием «Учреждение об управлении губерниями», в соответствии с которым правительство смогло приступить к реализации намеченных изменений, затронувшим как территориальное деление всей империи, так и структуру местного самоуправления, и налоговую систему. В частности, 15 сентября 1780 года увидел свет указ Екатерины II «Об учреждении Симбирского наместничества из 13 уездов».

Согласно этому указу, Самара вновь приобрела статус уездного города, став центром одноименного уезда, а в административном плане она была подчинена Симбирску. В целом же в Российской империи произошло разукрупнение губерний, и при этом их общее число увеличилось более чем вдвое. Каждая губерния была разделена на уезды, которые отныне стали составлять основу территориального деления империи при выполнении задач налоговой и карательной политики государства.

Тогда же был утвержден герб Самары как уездного города (рис. 15), о чем Екатерина II 22 декабря 1780 года подписала соответствующий указ. На нем была изображена уже знакомая нам дикая белая коза, стоящая на зеленой траве в лазоревом (голубом) поле. В целом в рисунке герба мало что изменилось по сравнению с тем изображением, которое в 1730 году понравилось Анне Иоанновне - разве что классическая коза стала больше походить на оленя-косулю с разветвленными, а не прямыми, как раньше, рогами.

В Самаре к тому времени насчитывалось свыше 5000 жителей. Во исполнение указа императрицы в начале зимы 1780-1781 годов за полуразвалившимися земляными валами бывшей Самарской крепости спешно поставили два каменных казенных здания. В одном из них разместились присутственные места, уездное казначейство, помещение для кассы, ведавшей приемом и хранением налоговых сборов и прочих доходов, а также выдачей денежных сумм, архив и квартира городничего, а в другом - кордегардия для караула, цейхгауз военно-инвалидной команды, казенный провиантский магазин, винный подвал и тюрьма для уголовных преступников. Все это располагалось в районе современной Хлебной площади (рис. 16).

Остальные самарские административные службы расположились в приспособленных наемных зданиях, разбросанных по разным концам города. Хотя и с некоторыми трудностями, но все необходимые административные учреждения в Самаре открылись 13 января 1781 года. Исполнительная власть в городе с того времени стала формироваться дворянским собранием, а охрана порядка и спокойствия была возложена на городничего.

При этом уровень благоустройства городской территории и состояние построек были весьма далеки от совершенства даже по меркам того времени (рис. 17). Некоторый уход за улицами и устройство тротуаров производились лишь в центральной части города. Конечно же, здания, выстроенные вокруг центра, были самыми лучшими в городе, а некоторые даже каменными. Именно поэтому центральный квартал города в то время по старинке именовался «крепостью», хотя последняя земляная крепость в Самаре была разрушена почти за сто лет до этого.

Тихая провинция

После возвращения Самаре статуса уездного города состоялись выборы в городскую думу, которая ведала городским хозяйством, благоустройством, защищала права купцов и посадских людей. В целом самарское городское общество получило статус юридического лица с правом обладания собственностью. Городская власть стала извлекать немалые доходы от своего имущества, облагая горожан различными видами налогов и сборов, в первую очередь от торговли (рис. 18).

Однако уже тогда жители города не раз выражали свое неудовольствие тем, что основная часть собираемых налогов шла не на удовлетворение бытовых нужд города, а на содержание администрации, полицейских участков, тюрем, казарм и прочих правительственных учреждений.

Такое несоответствие объяснялось просто: в то время хозяйственную деятельность городского сословного самоуправления стесняла необыкновенно узкая финансовая база, передававшаяся в распоряжение городской думы. Согласно правительственным циркулярам, бюджет Самары в конце XVIII – начале XIX веков основывался на отчислении в него всего лишь 1% средств, собираемых в виде казенной питейной продажи, гильдейских сборов с купцов, штрафов и различных мелких налогов (например, с печей), а также с городских оброчных статей. Регулярно образующийся дефицит городского бюджета покрывался дополнительными сборами с населения. В целом же вся деятельность не только городского правления, но и Самарской городской думы находилась под жестким контролем симбирского губернатора.

В конце XVIII – начале XIX веков крестьянское население Самарского края делилось на три правовые категории: удельные, государственные и помещичьи крестьяне. И если распоряжаться последними мог только их владелец-помещик, то управление удельными (то есть являвшимися собственностью царской фамилии), а также государственными крестьянами правительство решило упорядочить в свою пользу (рис. 19).

В 1797 году в Самарском уезде для государственных крестьян была введена новая система управления. На своих всеобщих сходах они стали избирать состав волостного правления  - волостного голову и двух заседателей. Здесь же избирали сельского старшину, деревенских старост, сборщика податей и прочих людей, непосредственно участвовавших в местном самоуправлении. Волостные и сельские сословные учреждения государственных крестьян являлись дополнительным бесплатным звеном в системе правительственного административно-полицейского аппарата, облегчавшим управление государственными крестьянами, взимание с них налогов и исполнение повинностей, а также комплектование армии.

Помещичьи же крестьяне в то время оставались наиболее угнетаемой частью населения. Так, в начале XIX века 70 процентов крепостных крестьян Самарского уезда находилось на барщине (то есть на исполнении натуральных повинностей в пользу помещика) (рис. 20), а остальные 30 процентов - на оброке (на выплате денежных средств). Но уже вскоре из-за увеличения населения большинства имений многие крестьяне стали страдать от малоземелья. Тогда многие помещики, стремясь увеличить доходность своих владений, стали переводить крестьян на оброк. В результате в 30-е годы ситуация с крестьянскими выплатами в Самарском уезде стала почти обратной (около 60 процентов исполняли денежный оброк, и только 40 процентов находились на барщине).

Что же касается уездного центра - города Самары, то она в начале XIX века являла собой зримый образ типичного российского захолустья. Как уже говорилось, в центре города можно было видеть деревянные одноэтажные дома, а на окраинах - трущобные кварталы бедноты, с немощеными песчаными улицами, кое-где оборудованными деревянными тротуарами (рис. 21).

«…Вне крепости, - читаем мы в одном из описаний Самары 20-х годов XIX века, -  обывательского строения деревянного - 707, лавок торговых - 9, а также кузницы, и также мясныя, рыбныя, калашныя, хлебныя амбары над рекой (рис. 22) Самарой для ссыпки разного хлеба…

В городе две торговые площади, а именуются оные: первая верхним, а вторая - нижним рынком, на коих производятся торги только по воскресным дням (рис. 23), привозимым из окрестных селений крестьянами разным хлебом и всякими жизненными припасами, а из них: на нижнем - только в летнее время, на верхнем - во все годовое время». При этом надо отметить, что вплоть до середины XIX века улицы города, и даже в центре, вообще никак не освещались, и потому по ночам Самара погружалась в кромешный мрак.

За те 70 лет, что прошли с момента нового обретения Самарой статуса уездного города в 1780 году, перечень предметов здешней торговли практически не изменился.

Вот что об этом говорилось в «Экономическом примечании к планам генерального межевания» за 1810-1820 годы: «Купечество оного города производит торг малой частию шелковыми товарами, сукнами, холстом, чаем, кофеем, сахаром, виноградными винами, но более мелочными товарами, покупая оные на ярмарках Макарьевской и Корсунской, большей же частию разным хлебом, закупая оный в оном городе и в окрестных селениях, который отправляют для продажи, на расшивах по Волге реке, вниз до Саратова и Астрахани, а вверх до Казани и Нижнего» (рис. 24).

Лишь экономический подъем 30-х годов XIX века дал заметный толчок к развитию нашего города. В городе стала развиваться промышленность – мукомольная (рис. 25), хлебопекарная, кожевенная, салотопенная и прочая, специализирующаяся на переработке сельскохозяйственного сырья. С того времени в Самаре ежегодно стали строить до 30 новых домов.

В 1840 году был составлен третий геометрический план городской застройки (рис. 26), причем богатым людям предписывалось возводить здания только из камня. Несмотря на это, каменных домов в городе по-прежнему было мало, и потому здесь продолжали свирепствовать сильнейшие пожары.

К 1847 году в Самаре насчитывалась 1645 жилых домов, в том числе 62 каменных, а сам город к тому времени стал одним из основных поставщиков заволжского хлеба для всей России, а впоследствии – и для Европы. Уже к середине XIX века уровень экономики Самары далеко перешагнул масштабы уездного центра. К этому времени стали более цивилизованными связи между Россией и государствами Средней Азии, что не могло не сказаться на росте взаимной торговли (рис. 27).

От улучшения политических отношений Самара выиграла едва ли не больше всех прочих российских городов - она постепенно стала одним из главных в стране пунктов, где совершались крупнейшие сделки купли-продажи восточных товаров.

Торговля рыбой и икрой в нашем городе к тому времени уступила первенство хлебной торговле (рис. 28): ведь уже к двадцатым годам XIX столетия Самара оказалась в самом центре огромного региона, специализирующегося на хлебном земледелии. Вот что писал о размерах землевладений в Самарском уезде публицист-демократ середины XIX века Николай Шелгунов в своих «Очерках русской жизни»: «Даже не выговоришь без трепету цифры десятин, принадлежащих доброму десятку теперешних самарских купцов… Одному купеческому семейству принадлежит 250 тыс. десятин, другому - 150 тыс., третьему - более 100 тыс. и т.д. Владелец 4-5 тыс. десятин считается вовсе не крупным владельцем…» (рис. 29).

Растущий средневолжский город, богатеющий на хлебной (рис. 30) и прочей транзитной торговле, настоятельно требовал не только расширения своей территории, но и изменения административного статуса.

В такой обстановке вполне естественным выглядел указ императора Николая I от 6 декабря 1850 года об образовании Самарской губернии. Торжества по случаю ее открытия состоялись в нашем городе в первый день нового 1851 года.

Просмотров: 8851