На заре самарской медицины

Вплоть до начала XVIII столетия услуги дипломированных медиков в России оставались уделом лишь богатых людей. Простой народ лечился в основном знахарскими методами. Самые первые сообщения о квалифицированных врачах в нашей стране относятся к XV-XVI векам. Но все это были лишь исключительно иностранные медики, которых специально приглашали из европейских стран (реже с Востока) для оказания помощи коронованным особам. При этом чужеземные врачи крайне редко привлекались к делу лечения даже цариц, цар­ских детей и высокопоставленных придворных. Таких пациентов почти всегда пользовали лишь «матушки» и народные целительницы.

 

Знахари и ведуны

Вплоть до начала XVIII века медицинская помощь в России носила народный характер, когда ведуны (колдуны) и знахари лечили крестьян заговорами, травами, минеральными водами, а роды принимали деревенские повитухи. Только в 1721 году по специальному указу, подписанному императором Петром I, в некоторых городах началось строительство госпиталей (в основном для военнослужащих) и народных больниц. С того времени число врачей в России постепенно стало увеличиваться. Если при Петре I, например, в нашей стране было всего 5 дипломированных докторов, то в царствование Екатерины II уже зарегистрировали 47 таких врачей (рис. 1, 2).

Что касается Самары, то один из первых документально зафиксированных случаев, относящихся к сфере медицины, в нашем городе был отмечен в 1737 году. В это время здесь располагался штаб Оренбургской физической экспедиции, направленной в Заволжье по императорскому указу для исследования природных ресурсов обширного края. Но в марте 1737 года глава экспедиции статс-секретарь Иван Кирилович Кирилов тяжело заболел чахоткой (туберкулёзом). Методы народной медицины здесь оказались бессильными, а квалифицированного врача в городе в то время не было ни одного. Пришлось посылать в Санкт-Петербург нарочного с сообщением о болезни Кирилова, после чего медицинская канцелярия отправила в Самару лекаря к больному статс-секретарю. Однако помощь опоздала: 14 апреля Кирилов скончался. Он был похоронен на погосте у церкви, располагавшейся в районе современной Хлебной площади. К сожалению, ныне точное место захоронения Кирилова утеряно (рис. 3).

На место скончавшегося руководителя Оренбургской физической экспедиции указом императрицы Анны Иоанновны был назначен видный государственный деятель того времени, историк и географ Василий Никитич Та­тищев. Памятуя о судьбе Кирилова, вскоре по прибытии в Самару он написал в столицу доклад с просьбой прислать в город «доктора медицины», а также изложил свой план организации медицинского обслуживания в Самаре. Ныне копия этого донесения Татищева в Правительствующий Сенат от 11 сентября 1737 года хранится в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) (рис. 4).

Из документа видно, что новый руководитель экспедиции хотел построить в Самаре «…гошпиталь для солдат, драгун, ремесленных и работных людей». В примечании указано, что «…доктору и лекарю по разным дворам осматривать больных неудобно», а больные неправильно пользуются лекарствами, «…от чего не ток­мо лекарства напрасно пропадают, но и люди себя паче губят, нежели лечат». Поэтому Татищев планировал «построить гошпиталь — особо 2 избы и притом поварню, определяя к тому людей как к надзиранию, так и к содержанию спо­собных в оном и содержать больных по правилам и опре­делению, данному от доктора». При «гошпитале» предпола­галось также открыть аптеку с огородом лекарственных кореньев и трав (излагается по книге Г.В. Алексушина «Летопись областной клинической». Самара, 2000 год).

До окончания строительства «гошпиталя» для разме­щения больных выделили обычные дома. Доктора обяза­ли строго контролировать отпуск, хранение лекарств и их ассортимент. Аптекарь должен был производить сбор лекарственных трав, кореньев, семян, «…в осень сколько возможно посеять такие семена к предбудущему году на огороде». Для работы на нём «…сколько потребно» выделялись ссыльные (РГАДА, Ф-248, д. 317, л.д. 451-452 об.)

В 1737 году в Самару по специальному предписанию прибыл врач Якоб Грив, который заключил контракт с Оренбургской экспедицией. Однако после того, как в 1742 году Татищев получил новое назначение на Урал, вместе с ним из Самары уехал и Грив. Штаб экспедиции переместился в Оренбург, а вместе с ним отбыл также и «гошпиталь» вместе со штатом и оборудованием. С этого времени развитие учреждений здравоохранения в нашем городе практически остановилось на несколько десятилетий.

С именем Татищева связан первый медицинский случай в Самаре, имеющий отношение к сфере психиатрии. В год его приезда в наш город здесь при одной из церквей служил протопоп Антип Мартинианов, сильно злоупотреблявший спиртным, от чего у него периодически случались приступы безумства (по-современному - белой горячки). Говорят, во время обострения болезни к священнослужителю в бреду даже приходил сам сатана, который «его искушал, но своего так и не добился».

Вот как об инциденте с Антипом Мартиниановым пишет в своей книге «Самара во все времена» (2008 год) Александр Завальный, главный библиограф Самарской областной научной библиотеки:

- Протопоп был известен чрезвычайно буйным нравом - то он баню в своем безумстве разворотит, то чужую жену возжелает, обидев и словом, и делом. Не выдержав его разгулов, Татищев однажды распорядился посадить протопопа на цепь. Проспавшись, тот покаялся, и некоторое время вел себя смирно. Однако после очередной пьянки Антип вновь ввязался в драку, и изрядно был бит казаками. Разобидевшись, протопоп написал на Татищева донос на имя императрицы Анны Иоанновны. В своем объяснении на этот счет, почему он сажал на цепь лицо духовного звания, Татищев писал, что «когда протопоп напьется, то редко без драки проходит, о чем здесь всем известно. А ежели дать ему волю, то опасно большого между чужестранцами стыда». В итоге императрица оставила жалобы протопопа безо всяких последствий для Татищева.

В течение XVIII века больницы в Самаре и Самарском крае создавались лишь исключительно на част­ные средства. Так, в вотчине графа Владимира Орлова, в селах Новодевичье и Усолье, в 1771—1792 годах действовали «госпитали для бедных», которые несколько раз обновлялись и перестраивались. Однако после смерти владельца этих земель его наследники почти перестали уделять внимание народному здравоохранению, и госпитали пришли в упадок.

В 1775 году в России были образованы приказы общественного призрения для управления лечебными учреждениями, а также введены должности уездных лекарей. В 1797 году по инициативе главного директора Медицинской коллегии А.И. Васильева были созданы гражданские врачебные управы во всех губерниях (кроме Петербурга и Москвы, где их заменяли физикаты), которые должны были руководить всем медицинским делом в регионах.

 

Государственные больницы

Начиная с конца XVIII века в губернских городах России стали наконец строить государственные больницы, первая из которых, предназначенная для простого населения, открылась в Санкт-Петербурге в 1799 году. Что касается Самары, то в проекте ее застройки 1798 года никаких медицинских учреждений не предусматривалось. А вот на геометри­ческом плане 1804 года внутри крепостного вала обозначены два небольших здания, принадлежащих городской больнице, возведение которой как раз и завершилось в указанном году (рис. 5, 6).

В 1803 году, когда в ходе реформы императора Александра I в России были впервые образованы министерства, медицинская коллегия вошла в состав Министерства внутренних дел под названием «Экспедиция государственной медицинской управы». В дальнейшем она была преобразована в Медицинский департамент МВД Российской империи.

В начале XIX века в Самарском уезде стала постепенно развиваться местная медицина, появлялись больницы и курорты. В 1808 году под Самарой был открыт курорт Сергиевские минеральные воды. Считалось, что минеральные воды полезны при поражениях суставов, костей, мышц и нервов, при ревматизме, а также при многих других, в том числе «нервных и умственных недугов (рис. 7-9).

В обзоре «Сведения о городе Самаре», опубликованном в 1828 году в «Журнале Министерства Внутренних Дел», указывалось, что «…иждивением помещицы Е.А. Путиловой в Самаре устроена больница на 12 кроватей» в деревянном доме на берегу р. Самары. Известно, что местная дворянка и благотворительница Екатерина Путилова всего за год до своей смерти пожертвовала деньги на строительство больницы в Самаре. За её счет также были возведены здания уездного и приходского училищ. В больнице Путиловой в среднем лечилось до от 150 до 200 человек в год (по данным за 10 лет). Сын Путиловой, Дмит­рий Азарьевич, получив наследство, тоже занимался развитием медицинской сферы в нашем городе (Источник: Журнал Министерства Внутренних Дел, 1850, с. 231).

В 30—40-х годах XIX века врачом в Самарской городской больнице служил штаб-лекарь Григорий Андрианович Троицкий. В 1843 году удельное ведомство построило в Самаре ещё одну больницу на 24 кровати – специально для своих крестьян. Её устройство стоило казне 1497 рублей, ежегодный расход на содержание составлял 1611 рублей, и проработала удельная больница в Самаре вплоть до 1863 года.

В 1848 году приказ общест­венного призрения Симбирской губернии, в которую в то время входила Самара, объявил торги на контракт по строительству в городе новой уездной больницы. Тендер выиграл купец Иван Сапожников, обязавшийся в течение двух лет пост­роить здание, которое было бы на 1120 рублей дешевле его сметной стоимости. Однако с 1 января 1851 года Самара стала губернским центром, и заплани­рованная по проекту больница на 56 кроватей уже не соответствовала новому статусу города. В итоге контракт с Сапожниковым был ра­сторгнут, а вновь образованная губернская управа принялась за разработку новых проектов устройства медучреждений в губернской столице.

О том, что представляла собой Самарская губернская больница накануне создания губернии, можно узнать из книги Самарского городского головы Петра Алабина (Цитируется по книге: «Двадцатипятилетие Самары как губернского города (историко-статистический очерк). Издание Самарского статистического комитета, 1877 год, стр. 650-652) (рис. 10).

«В 1851 году, при возведении Самары в звание губернского города, врачебная в ней часть имела весьма малое развитие. В городе была удельная больница (лечившая в продолжение 1851 года 218 больных), при одном враче; небольшая городская больница; городовой и уездный врачи.

С переименованием города в губернский, в нем 21 апреля 1851 года открыто действие врачебной управы, инспектором которой назначен доктор медицины и хирургии Финке. Затем прибыли прочие служащие в управе медики, и, таким образом, с оператором и акушером, в Самаре оказалось 6 медиков, кроме того: 2 ветеринара, 3 повивальные бабки, 1 оспопрививатель, 1 фельдшер и 1 зубной врач. Городская больница поступила в ведение Приказа общественного призрения, открытого 28 апреля 1851 года, и в ней, помещенной в наёмном доме, открыто 56 кроватей. Но в следующем же году больница расширена на 100 кроватей; в городе открылась вольная аптека и учреждён комитет общественного здравия, в видах, как сказано в узаконениях, вызвавших его открытие, охранения народного здравия, благовременного устранения всего угрожающего оному, и принятия единообразных мер к пресечению болезней эпидемических и эпизоотических.

Известно, в каком неудовлетворительном состоянии находились больницы губернских городов во время заведывания ими Приказа общественного призрения.

Ничтожное содержание больничных врачей; скудость отпускавшихся на содержание больницы средств; чисто канцелярское отношение к делу начальствующих над больницами лиц; существование всевозможных злоупотреблений в хозяйстве этих заведений – все это, вместе взятое, составляя их отличительную характеристику, делало из больницы учреждение, которое, если и могло быть терпимо, то только при апатии тогдашнего общества и при установившемся воззрении его на казенные учреждения вообще. Что же касается до тех, кого судьба влекла в стены этого заведения, то в большинстве случаев они смотрели на необходимость идти в больницу как на Божеское наказание».

(Конец цитаты из книги П.В. Алабина)

 

Начало губернской медицины

Как говорилось выше, с 1 января 1851 года по решению императора Николая I торжественно открылась Самарская губерния. Она состояла из семи уездов (Самарский, Ставропольский, Николаевский, Новоузенский, Бузулукский, Бугурусланский и Бугульминский). Соответственно по сравнению с временами уездной Самары существенно увеличилось и количество медицинских проблем. Материалы об этом ныне хранятся в фондах Центрального государственного архива Самарской области (ЦГАСО).

Для решения этой задачи в соответствии с приказом нашего первого губернатора Степана Григорьевича Волховского от 21 апреля 1851 года была создана врачебная управа, важнейшей обязанностью которой стали организация санитарного надзора и борьба с эпидемическими болезнями (рис. 11).

Возглавил управу врачебный инспектор Эдуард Карлович Финке, немец по национальности. Кроме него, в штат управы входили упомянутый выше врач Григорий Андрианович Троицкий и акушер Платон Андреевич Агромыченков, а всего в управе служило шесть медиков и два ветеринара. Благодаря содействию губернатора стационарное отделение весной того же года увеличилось вдвое, а к концу года — в четыре раза (источник: Кандауров С.П., Курятников В.Н. Малая родина большого города. Самара, 1996, с. 83).

В 1852 году в годовом губернском отчете за подписью Волховского указывалось: «Действия врачебной управы, с самого открытия оной, постоянно были направлены к сохранению общественного здоровья и удалению неблагоприятствующих оному причин, но распоряжения к прекращению повальных болезней и скотских падежей не всегда увенчивались надлежащим успехом… Всех врачей в губернии состоит 20, в том числе на службе 16…

В губернии местных болезней не имеется, кроме перемежающихся лихорадок, которые во всякое время года и во всех уездах, при разнообразных местных условиях с одинаковою силою обнаруживаются и принимают различный исход, переходя иногда при неблагоприятных обстоятельствах в тиф…

Вредных для здоровья обычаев между жителями особенных не замечено, кроме укоренившегося в простом народе некоторых уездов обыкновения бросаться в воду в 6-е января после Иорданского водоосвящения, и невежества полагаться в болезнях на знахарей и не верить во врачебное искусство; впрочем, внушения со стороны местных властей и вредные последствия собственной неосторожности простолюдинов весьма много ослабляют сказанные обычаи и способствуют к искоренению в народе вообще вредных предрассудков, суеверий и прочих безумств» (ЦГАСО, Ф-172, оп. 1, д. 85, л. 5).

В мае 1851 году по решению первого самарского губернатора Степана Волховского городская больница была переименована в губернскую, с дальнейшей перспективой её дополнительного финансирования и расширения. Городская дума предложила приказу общественного призрения исчислять расходы на больницу, исходя из штатного количества в 80 кроватей. Для больницы наняли два деревянных дома отставного поручика Д.Е. Обухова у Струковского сада, где разместилось 56 кроватей. В губернской больнице по смете штат составлял 48 служащих.

В октябре 1851 года циркуляром медицинского Департамента МВД в губернских больницах России сформировали больничные советы, решавшие вопросы жизни больниц. Известен состав больничного совета Самарской губернской больницы 1852 года: и.о. губернского предводителя дворянства, председатель Аристарх Азарьевич Путилов; Контий Каспарович Магнушевский; С.Е. Елисеев; Э.К. Финке; Г.А. Троицкий, и городской голова Василий Ильич Тепляков (источник: Алексушин Г.В. Летопись областной клинической. – Самара, изд-во «Самарский дом печати», 2000 год, стр. 31).

По решению совета при больнице открылась библиотека, в которую в 1852 году поступали «Военно-медицинский журнал», газета «Друг здоровья», книги «Патология и терапия» и «Руководство по теоретическому и практическому изучению судебной медицины». Сюда же был передан экземпляр только что вышедшего из печати «Атласа прикладной анатомии профессора Пирогова, состоящей из 38 таблиц с особым объяснительным текстом». В первый же год работы совета по его решению для больницы было закуплено новое оборудование: гальваномагнитный прибор, барометр и наборы медицинских хирургических инструментов (ЦГАСО, Ф-184, оп. 1, д. 28, л.д. 125).

Только в августе 1854 года губернская управа наконец утвердила штат больницы на 140 кроватей, хотя в ней тогда единовременно находилось на излечении более 200 больных. Основной причиной переполнения больницы власти посчитали заметное увеличение числа военнослужащих среди больных, в связи с чем совет больницы к имеющимся корпусам нанял специально для таких пациентов дом купца Волкова на улице Предтеченской (ныне улица Чапаевская, д. 178), в котором разместили 40 кроватей.

По распоряжению Медицинского департамента МВД от 15 марта 1852 года для постоянной работы в Самарскую губернскую больницу был назначен врач Юлий Богданович Укке (1820-1892), немец по национальности. После окончания в 1845 году Дерптского университета (ныне университет в городе Тарту, Эстония) он начал медицинскую службу в России в должности уездного врача в небольшом городке Перемышле. В 1852 году Укке по направлению Медицинского департамента МВД направили для укрепления врачебного корпуса в Самаре (рис. 12).

С 1857 году Юлий Укке вступил в должность руководителя (инспектора) Самарской врачебной управы вместо вышедшего в отставку Эдуарда Финке. Основной его заботой стало обеспечение надлежащего финансирования медицинских учреждений губернии. О том, что оно по-прежнему оставалось явно недостаточным, видно, например, из прошения Самарского приказа общественного призрения об отпуске необходимых сумм для городских больниц, направленного в Самарское губернское правление:

«Больничные суммы покрытия, предположенные сметами расходов, будут достаточны только для двух больниц - Ставропольской и Бугульминской, по прочим же оказывается недостаток… Приказ общественного призрения покорнейше просит Губернское Правление дополнительно определить к отпуску из городских доходов в больничные советы: в Бузулукский – 677 р. 29 к., в Бугурусланский – 1005 р. 98 ½ к., в Николаевский – 811 р. 34 к., и в Новоузенский 965 р. 94 ½ к. 2 Мая 1855 года. № 1660» (ЦГАСО, Ф-1, оп.3, д. 1338, л.д. 1).

В какие суммы в то время обходилось содержания городских больниц, видно из сметных исчислений, составленных Самарской врачебной управой на 1857 год.

(Указано: 1. Предметы расхода, на срок потребления 1 год; 2. Следует заготовить в 1857 году, в руб. 3. Объяснение)

Смотрителю жалованья – 80. Расход этот предполагается на основании штата больницы, утвержденного Господином Министром Внутренних Дел 28-го января 1837 года;

Фельдшеру жалованья – 20;

Двоим служителям - 64;

Прачке одной – 16;

Кухарке – 16;

Третьему служителю – 20. По недостатку двоих служителей и по неспешности одной прачки и кухарки предположительно сверхштатного назначения и смете;

Второй прачке – 27;

Писарю больничной конторы – 80. Разрешён предположительно приказом общественного призрения 1852 года;

Сюртук, брюки, коленкору, сукна, пуговицы – 40. Расход назначения согласно положения гражданского ведомства;

Брюки латные финского полотна – 64;

Фартуков – 68;

Для 10 человек на 1 порцию хлеба ржаного – 75. Расход сей назначен согласно расписания;

Для 5 человек на 2 порцию хлеба ржаного - 93 ¾. То же;

На 10 человек на 1 порцию хлеба и киселя – 50. То же;

Говядины для 10 человек на 1 порцию – 75. То же;

Говядины для 5 человек для 2 порции - 93 ¾. То же;

Говядины для 5 человек на 3 порции - 87 ½. Форма № 15;

Для двух человек предполагаемых на кисель говядина не полагается. То же;

Крупы гречневой для 10 человек на 1 порцию - 97 ½. То же;

Муки овсяной для киселя на 5 человек – 55. Пришло нужного качества;

Мёду для 5 человек, состоящих на 4 порции - 6 ¼. То же;

Соли для 10 человек, состоящих на 1 порцию - 1 ¾. То же;

Квасу для 10 человек, состоящей по 1 кружке – 78. То же;

Солоду - 56 ¼. То же;

На общий утренний завтрак крупы овсяной – 25. То же;

Масла коровьего - 87 ½. То же;

Соли - 73 ¼. То же;

Капусты полубелой - То же;

Для подбивки щей на всех муки пшеничной - 50. То же;

Медикаменты получаются из Оренбургской аптеки - 84 ¼. Расход назначается по трехлетней сложности на основании п. 505 правил по отчетной части.

(ЦГАСО, Ф-1, оп.3, д. 1733, л.д. 1-5).

В 1860 году по инициативе губернатора Адама Арцимовича и при непосредственном участии инспектора врачебной управы Юлия Укке в Самаре, за Молоканским садом (современный район между улицами Первомайской и Невской), на частные пожертвования был открыт первый «дом для душевнобольных», состоявший из двух летних бараков. Главной причиной создания такого специализированного отделения губернской больницы стала крайняя теснота в её палатах, где душевнобольные содержались среди прочих пациентов, порой вместе с инфекционными и травмированными. В том же году в бараках провели капитальный ремонт, утеплили стены и крышу, тем самым приспособив эти строения для круглогодичного содержания в них умалишенных. Названные бараки просуществовали в этом качестве вплоть до открытия в 1888 году земской психиатрической больницы в Томашевом Колке.

В 1863 году в Берлине вышла книга доктора Укке на немецком языке под заголовком «Das Klima und die Krankheiten der Stadt Samara» («Климат и болезни города Самара», Берлин, 1863 год). В ней автор, в частности, писал следующее: «Я начал свои [метеорологические] наблюдения в июне 1854 года и веду их до настоящего времени. Здесь я ограничиваюсь первыми пятью годами. О роде наблюдений я должен сказать следующее: чтобы исследовать точку замерзания на термометре Реомюра, купленном в Самаре, я, с известными предосторожностями, повесил его на северной стороне здания, в тени… Состояние термометра я наблюдал в 7, 2 и 10 часов. Для наблюдения ветров я поставил флюгер на крыше городской больницы, которая так высоко стоит в городе, что нечего опасаться за местное влияние. Каждый день я отмечал один господствующий ветер, и только тогда я отмечал другой, когда сырой осадок сопровождался другим течением воздуха. Силу ветра я измерял по обыкновенному разделению от 1 до 4, где 1-ю означал самый слабый ветер, 4-ю – бурю… Выводы основываются только на точных наблюдениях».

Что касается врачебных данных по городу Самаре, содержащихся в книге Юлия Укке «Das Klima und die Krankheiten der Stadt Samara», то с ними сейчас можно познакомиться в переводе самарского профессора Павла Преображенского. Этот перевод ныне хранится в Центральном государственном архиве Самарской области (ЦГАСО, Ф-673, оп. 1, д. 87, л.д. 1-7). Вот наиболее интересные выдержки.

«Стр. 88-90.

Медицинская область.

Она устроена здесь так же, как и в других городах Российской империи. Во главе управления находится инспектор, при котором состоят два ассистента, один под именем акушера, а второй под именем оператора; все эти должности достигаются только тогда, если стремящиеся к ним лица выдержали особый экзамен по каждому из поименованных отделов, например, инспектор – по устройству государственной медицины, и так далее. Жаль только, что по двум последним должностям нет надлежащих учреждений, где искусство и опытность могли бы развиваться, ибо частная практика по этим предметам мало приспособлена и слишком не обширна. Кроме того, в городе находятся городской и уездные врачи для судебной медицины и для медицинской полиции; то же имеется и в уездных городах. Всего в Самаре 14 врачей, из которых 2 ветеринара, служащие в правлениях различных министерств; во всей же губернии врачей 35. Вольнопрактикующих оседлых нет. Таким образом, в городе один врач приходится на 2086 жителей, в губернии же один на 47304 человека. Повивальных бабок в городе 4, две из них собственно городские, одна для удельных крестьян и одна вольнопрактикующая.

Больницы. Постоянных больниц в городе только три. Во-первых, больница удельных крестьян с 20 кроватями и собственных врачом. В 1857 году в ней лечились 186 мужчин и 65 женщин.

Во-вторых, тюремная больница, для арестантов, также с 20 кроватями. В ней лечились:

 

Годы Больных Из них умерли Процент
1853 205 5 2,4
1854 216 12 5,5
1855 182 11 6,0
1856 245 11 4,4
1857 177 5 2,8
1858 264 6 2,2
1859 277 3 1,0
Итого 1566 53 3,3

Третья больница – собственно городская; она содержится на средства Приказа общественного призрения, или, скорее, на государственные, ибо, как мы увидим, она посещается преимущественно военными, за которых платит военное министерство, и эта сумма так велика, что на долю того учреждения намного остается расходов. В больнице этой в настоящее время 150 кроватей, два врача и один аптекарь; она устроена в нанятом помещении, состоящем из двух деревянных домов с принадлежащими к ним пристройками, в северной, более возвышенной части города. Помещение сухое, тёплое, только недостаточно просторно в своих отдельных частях, в отношении же питания и лечения больница поставлена прекрасно. Постройка здания, более приспособленного, должна иметься в виду.

[…]

За эти четыре года средняя годовая численность военных больных - 883 ½, для гражданских – 211 ¼, а всего – 1094 ¾ человек.

В этом числе заключалось женского пола: в 1853 году - 70, в 1854 - 77, в 1855 – 64, и в 1856 году – 86 лиц. Таким образом, получается колебание между 5% и 8%; в среднем вывод 6,7%. О детях почти не может быть и речи, их имеется несколько пар в году, не более.

По этим данным уже ясно видно, кто именно ищет помощи в больнице. Прежде всего, мы видим, что едва 1/5 пациентов принадлежит гражданскому званию, и поэтому «городская» больница имеет мало прав на свое наименование. Мы увидим, что эти права уменьшаются, когда рассмотрим, на какие группы разделяются больные гражданского звания. Во–первых, душевнобольные, которые присылаются правлением для исследования, причём подверженные неизлечимому бешенству получают постоянное помещение. Во–вторых, больные из рекрутской комиссии, для рассмотрения, пригодные ли они для военной службы или нет. В-третьих, получившие случайные повреждения на улицах или вообще в какой–либо драке, больные без пристанища, то есть работники. В-четвертых, крепостные, присылаемые их господами, и немногие государственные крестьяне, которых присылает их начальство. В-пятых, должностные лица, которые в гражданском отделе представляют значительную часть, так как они пользуются бесплатным лечением.

Едва можно наметить шестую группу – горожан и крестьян, приходящих добровольно, так как их мало. Больные военного сословия – это солдаты со своими жёнами и детьми, причём последних приходит мало. Солдаты эти принадлежат к местной роте инвалидов, а также к здешнему постоянному гарнизонному 11-му Оренбургскому линейному батальону; сюда же можно причислить немногих жандармов, и во временном и бессрочном отпуске находящихся солдат, так как эти последние тоже пользуются бесплатным лечением. Лица достаточные из дворян, чиновников, купцов и духовенства не посещают больницу никогда. Общая черта большинства больных та, что они приходят не добровольно. Из пациентов больницы, пришедшие добровольно, представляют едва 4-5%, а местные горожане – совершенно незначительное количество.

Тем не менее больница может служить выразительницей местной смертности, потому что все принятые – жители Самары, только с некоторыми ограничениями. А именно: так как по количеству жители обоего пола в городе почти равны, то и заболевания тоже приблизительно равны. Между тем женский контингент в больнице представляет только 6,7% от общего числа больных. При том надо учесть, что в городе ещё нет учреждения для рождающих, и для всего, что к этому относится. Ещё плохо поставлено лечение детских болезней, о которых врач больницы, как врач, не имеет никакого понятия; между тем мы видим, что из 100 смертных случаев 62 приходятся на долю детей. Таким образом, принимая ещё во внимание большое число принимаемых в больницу солдат, можно установить, что больница даёт понятия о больных и о болезнях среднего мужского возраста.

Каждый, прочитавший эти строки, не удовольствуется этими словами, что народ отрицает больницу и не посещает, но пожелает узнать: почему? Я прежде всего должен заметить, что это не исключительное явление: в России оно повсеместно; также и причины его носят общий характер. Я говорю о причинах, ибо она не одна, но явление это представляет результат совокупности многих причин.

Прежде всего следует упомянуть плату в 5 руб. серебром, взимаемую при поступлении (за исключением опасно больных), все равно, пробудет ли больной один день или целый месяц, сумму, находящуюся в величайшем несоответствии с экономическими обстоятельствами населения; горничная девушка, например, получает 2 р. серебром жалованья в месяц, часто и меньше. Таким образом, она должна служить от 2 ½ до 3 месяцев, чтобы заплатить за 8 дней своей болезни; а если она прохворает два месяца?

Далее, каждый больной должен иметь удостоверение, хотя бы это был постоянный, быть может, всем известный житель города; между тем, когда кто захворал, ему, конечно, всего менее хочется думать о полиции и о городском управлении, да может быть и послать–то туда некого. Теперь положим, что больной принят; первое, что ему предстоит – это, что его с головы до ног раздевают, и всё, что на нём и с ним, платье и деньги, уносят прочь, запирают и запечатывают; вместо этого он получает больничные вещи. Я, в сущности, не отрицаю основательность этого установления, но для того, с кем это случается, все это очень противно, слишком напоминает карантин или тюрьму. Больной не может уйти, когда захочет, а только когда ему возвратят его вещи.

Есть еще многое, что неприятно поражает больного; например, педантизм в порядке и опрятности, для многих очень стеснительный. Мужская прислуга, которая даже мужчинам не так удобна, как женская; казарменный вид всего учреждения; однообразие и несоответствие с народными привычками больничной пищи; редкое разрешение посещений родственников и знакомых. Нередко также в обращении больничного персонала оказывается недостаток теплоты и благосклонности, вообще облегчающих обращение к подобным учреждениям, и заранее дающих понятие об их благодетельной цели. Не говорю уже о том, что больницы, где вскрывают многие трупы, непременно пользуются в народе дурной славой, хотя это только в исключительных случаях может быть причиной редкого посещения больницы.

Поговорив о посещении больницы, рассмотрим пользование ею в течение всего года, затем степень смертности в оной, и, наконец, попробуем составить приблизительный подсчёт городских заболеваний.

Из собранных за четыре последних года сведений (1859, 1860, 1861 и 1862 годы – Ред.) легко вычислить количество посещений помесячно; но, чтобы придать этому вычислению общий характер, мы должны устранить, как и раньше, некоторые случайности. Поэтому мы опускаем больных гражданского звания, странную группировку, которых мы приводили выше; опускаем так же, как и прежде, случайный наплыв рекрутов и ополченцев. Таким образом, у нас останется основное ядро постоянно притекающих больных из неизменного числа здоровых, то есть из солдат.

Среднее количество посещений больницы по месяцам:

Январь – 50; Февраль – 45,7; Март – 46,5; Апрель – 53; Май – 58,7; Июнь – 68,5; Июль – 102; Август – 143; Сентябрь – 95,7; Октябрь – 85,7; Ноябрь – 75,7; Декабрь – 58,7.

По временам года: зимой 154,5, весной 158,2, летом 313,5, осенью 257.

Так как ослабление заболеваемости не должно быть непременно в прямом отношении к её напряженности, можно вывести среднее количество средних случаев, в процентах для большой наглядности. Таким образом, из 100 смертных случаев приходится на каждый месяц:

Январь – 6,1; Февраль – 5,5; Март – 3,6; Апрель – 4,9; Май – 2,6; Июнь – 5,8; Июль – 26,8; Август – 17,5; Сентябрь – 9,0; Октябрь – 5,8; Ноябрь – 7,9; Декабрь – 4,3.

В главнейшем наибольшая заболеваемость согласуется по времени с наибольшей смертностью; кульминационный пункт – лето, а лето с осенью противоположны зиме с весной.

Распределение напряженности заболевания, выражаемое процентом смертности, по месяцам следующее:

Январь – 10,5; Февраль – 10,3; Март – 6,4; Апрель – 8,0; Май – 3,0; Июнь – 7,2; Июль – 22,0; Август – 10,4; Сентябрь – 8,0; Октябрь – 5,8; Ноябрь – 8,9; Декабрь – 6,3.

Порядок здесь несколько иной. Первенство удерживает, бесспорно, лето, но рядом с ним неожиданно становится зима».

(Конец цитаты из книги Ю.Б. Укке).

На русском языке изрядно переработанная книга Юлия Укке под заголовком «Метеорология города Самары» вышла только в 1870 году. Места для медицинских вопросов он здесь отвёл очень мало. Почти весь объём этого труда Укке занимают таблицы с метеорологическими характеристиками губернского центра, а также сравнительные данные климата Самары с климатом других городов России.

А в 1865 году, в связи с 20-летием своей медицинской службы в России, доктор Юлий Укке направил на имя императора Александра II следующее прошение:

«Всепресветлейший, Державнейший, Великий Государь Император Александр Николаевич, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостивейший!

Просит Самарский губернский врачебный инспектор, коллежский советник доктор Юлий Укке, а о сём тому следует пункт.

21 Декабря 1865 года будет 20 лет моей службы по медицинскому ведомству, почему, согласно закона, и имею право на получение половины пенсиона, а потому Всеподданным прошу.

К сему прошению.

Дабы повелено было сделать распоряжение о назначении и производстве мне за 20-летнюю службу половины пенсиона с 21 Декабря.

Декабря 14 дня 1865 года.

Губернский врачебный секретарь коллежский советник доктор Юлий Богданович Укке» (ЦГАСО, Ф-1, оп. 13, д.2, л. 1).

К прошению было приложено подтверждение из канцелярии Самарского губернатора о том, что «Укке действительно имеет право, согласно 56 ст. 3 т. по 1 продолж. 1863 г., и 767 и 791 ст., на получение половины пенсиона по настоящей должности в размере 224 руб. 17 коп. в год» (там же, л.л. 2-3). Все бумаги в установленном порядке были отправлены в Санкт-Петербург, однако только 30 сентября 1866 года пришёл ответ из Медицинского департамента Министерства внутренних дел на имя Самарского губернатора о том, что «инспектору врачебного отделения Самарского губернского правления, доктору медицины, коллежскому советнику Юлию Укке за выслугу 20 лет… назначена пенсия на службе в размере ½ жалованья, а именно 228 руб. 73 коп. серебром в год, с 21 Декабря 1865 года». При этом, как сказано в письме, «приказано взыскать с Укке в доход казны за употребленную по сему делу в Департамент негербовую бумагу сумму в размере 1 руб. 40 коп. серебром» (Там же, л. 4).

Согласно требовательной ведомости, с 1865 года годовой доход Юлия Укке от его врачебной должности составлял 457 рублей 46 копеек, плюс названная выше пенсия. В 1869 году по прошению губернского правления Укке было присвоено звание статского советника, а в 1876 году – действительного статского советника (соответствует армейскому званию генерал-майора). С этого момента его годовой доход достиг 678 рублей, плюс пенсия в том же размере 228 руб. 73 коп. (ЦГАСО, Ф-1, оп. 9, д. 138, л.л. 2-3).

В 1881 году Юлий Богданович Укке в возрасте 61 года вышел в отставку «с мундиром и пожизненной пенсией 447 руб. 48 коп. в год». Но поскольку ещё раньше, в 1871 году, он был избран совещательным членом медицинского совета МВД Российской империи, то вскоре после выхода в отставку в Самаре он переехал в Санкт-Петербург, где ещё довольно долго работал в Медицинском департаменте МВД, дослужившись здесь до чина тайного советника (соответствует армейскому званию генерал-лейтенанта). Юлий Богданович Укке скончался 21 августа 1892 года в поселке Левашово под Санкт-Петербургом, и был похоронен в столице империи, на Митрофаниевском кладбище.

А после 1881 года, когда Юлий Укке уехал из нашего города в столицу Российской империи, самарское медицинское ведомство некоторое время возглавлял врач Константин Догадкин, до этого работавший в той же структуре старшим ординатором. Только в 1884 году для исполнения должности инспектора Самарской врачебной управы из столицы прибыл доктор Ипполит Михайлович Пулло (рис. 13-15).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

 

Литература

150 лет Самарской губернии (цифры и факты). Статистический сборник. Самара, Самарский Дом печати, 2000 год.

Алабин П.В. Двадцатипятилетие Самары как губернского города (историко-статистический очерк). Издание Самарского статистического комитета, 1877 год.

Алабин П.В. Трехвековая годовщина города Самары. Самара, губернская типография, 1887 год.

Алексушин Г.В. Летопись областной клинической. Самара, изд-во «Самарский дом печати», 2000 год.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. Самарская губерния – край родной, т. II. Самара, изд-во «Книга», 2008 год.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А., Шейфер М.С. Томашев колок: очерки и документы по истории Самарской психиатрической больницы. Самара, ООО «Издательство Ас Гард», 2013, 700 с.

Журнал Министерства Внутренних Дел, 1850 год.

Завальный А.Н. Самара во все времена. Самара, 2008 год.

Здравоохранению Самарской области 80 лет. Справочно-библиографическое издание. Под ред. проф. Р.А. Галкина. Редактор-составитель Н.Ф. Манаков. Самара, тип. «Дизайн-студия Морозова», 1998 год.

Кандауров С.П., Курятников В.Н. Малая родина большого города. Самара, 1996 год.

Памятная книжка Самарской губернии на 1910 год. Самара, губернская типография, 1910 год.

Памятный календарь Самарской губернии. Самарская губернская типография, 1863 год.

Самарский государственный медицинский университет: 100 лет со дня основания. (Под ред. Академика РАН Г.П. Котельникова). Самара, ООО «Полиграфический дом «ДСМ». 2019. 616 с.

Сорокина Т.С. История медицины. Т.2. М., изд-во «Софокл». 1993 год.

Энциклопедия Самарской области. Т.1, Самара, 2010 год.

Ukke J.B. Das Klima und die Krankheiten der Stadt Samara. Berlin. 1863.


Просмотров: 3716



При подготовке публикаций сайта использованы материалы
Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина,
Центрального государственного архива Самарской области,
Самарского областного государственного архива социально-политической истории, архива Самарского областного суда,
частных архивов и коллекций.
© 2014-. История Самары.
Все права защищены. Полное или частичное копирование материалов запрещено.
Об авторе
Политика конфиденциальности