Бруин Корнелий де
Голландец Корнелий де Бруин (рис. 1)
даже у себя на родине по сей день гораздо более известен не как художник, а как автор книг о путешествиях на Восток. Он родился в 1652 году в Гааге (рис. 2), получил семейное образование и рано проявил себя как живописец. До возраста 33 лет Бруин жил в основном мелкими заказами, но в 1685 году неожиданно для родственников и знакомых он вдруг стал путешествовать по миру.
Московские каникулы
В свое первое странствие Корнелий отправился на попутном торговом корабле (рис. 3).
Во время этих скитаний он побывал на островах Средиземного моря, в Малой Азии, в Египте, Сирии и Палестине. Возвратившись в 1693 году на родину, де Бруин в 1698 году издал книгу об этом путешествии с собственными иллюстрациями.
Продажа книги, которая за три года вышла тремя изданиями, позволила их автору основательно подготовиться к следующему путешествию на Восток, на этот раз через Россию. Из Гааги он отплыл в июле 1701 года, и через месяц прибыл в Архангельск, где он совершил довольно длительную поездку в поселение самоедов (в то время так называли многие народы Севера), а затем описал их жизнь и быт здешних племен. В январе 1702 года художник через Вологду добрался до Москвы, где прожил более года, что позволило ему достаточно хорошо познакомиться с тогдашней русской столицей (рис. 4).
За то время, которое он провел в Москве, де Бруин смог увидеть многие празднества, в том числе торжества по случаю победы над шведами, а также крестные ходы, гуляния по случаю Рождества, Крещения, Вербного воскресения (рис. 5)
и Пасхи, венчания и свадьбы, а также некоторые другие праздники. А еще он не раз был свидетелем казней преступников в разных местах Москвы, которые, по его словам, чаще всего совершались публично, при большом стечении народа.
Значительную часть времени Корнелий проводил в Немецкой слободе (рис. 6),
где общался с иностранцами разного подданства. Однажды он был приглашен на обед в дом купца Лупа, где, к своему удивлению, увидел Петра I с небольшой свитой (рис. 7). Свою встречу с государем голландец описывал так: «Его величество, бывший только с двумя русскими придворными, завидев меня, приказал мне войти к нему. Я принял смелость поднести ему несколько стихов, набросанных мною по случаю взятия Нотенбурга, прося его извинить недостатки, потому что я вовсе не поэт… Государь принял их очень благосклонно… Затем мы выпили по несколько полных стаканов вина за продолжение новой славы, приобретенной его величеством».
На другой день де Бруин получил приказание царицы, чтобы он доставить к ней три портрета молодых княжон, слух о которых накануне уже прошел по всей Москве. Во время встречи, по словам художника, государыня «взяла меня за руку и сказала: «Я желаю показать тебе несколько своих покоев»… Затем она… дозволила поцеловать ее руку, чего удостоили меня и молодые княжны, бывшие также здесь». Как далее написал художник, портреты девушек так понравилась государыне, что она в награду сделала ему поистине царский подарок – золотой перстень со своей руки.
В феврале 1703 года де Бруин в свите Петра I совершил поездку через Коломну (рис. 8)
в Воронеж (рис. 9), где государь как раз закладывал корабли для своего флота. По возвращении обратно в Москву художник пробыл здесь еще около месяца - вплоть до начала навигации, и в это время делал зарисовки разных московских достопримечательностей (рис. 10). Затем на торговом судне он отправился вниз по Оке до Нижнего Новгорода (рис. 11). Здесь путешественник не стал задерживаться надолго, и в середине апреля отплыл вниз по Волге, рассчитывая в течение лета через Каспийское море добраться до Персии.
Волжское путешествие
Конечно же, по пути Корнелий де Бруин делал зарисовки и составлял описания некоторых волжских городах, мимо которых проплывало его судно.
Так, в отношении Казани путешественник в своих записках отметил, что она «с виду очень красива по множеству церквей и монастырей, находящихся в ней, и по кремлю, окруженному каменною стеною… Там сорок барок или кораблей на спускном помосте (стапелях) и множество других судов, начатых стройкой и стоявших более впереди, подле города. Нам рассказывали, что всех судов должно быть построено тут триста восемьдесят, из коих одна часть назначена в Астрахань, для охраны Каспийского моря, а другая - в разные иные места».
Еще через день судно с голландцем на борту причалило к пристани Симбирска, где экспедиция пополнила свои продовольственные запасы. Об этом городе художник оставил такие слова: «Рассказывают, что некогда это был очень древний город, разрушенный великим Тамерланом. Но следов этого не оказалось никаких, по которым мог бы я точнее узнать о городе, а время не позволяло мне пройти в самый город».
О Самарском крае в данной статье приводится полный текст, содержащийся в книге Корнелия де Бруина. По территории нынешней Самарской области его судно проследовало в мае 1703 года, и к этому месяцу как раз и относятся даты, указанные в тексте.
«Около 7 часов показалось по правой руке село Бектяжка (Bektasko), а час спустя другое, по имени Новодевичье Село (Nove Devitske Salo), довольно обширное, густо застроенное, раскинутое как бы между гор, одной частью на горе, а другой вдоль реки, с несколькими церквами и высокой колокольней. Мы проехали мимо гор, которые зеленели и представляли красивый вид. Ночью мы встретили барку на веслах с русскими, которые спросили нас: «Откуда и куда мы плывем и что за барка наша?» Мы отвечали, что «мы Его Величества, и что мы советуем им держаться подальше от нас, чтобы их не принудили силой к тому, как врагов», после чего эти люди оставили нас, конечно, из опасений. 12-го числа утром мы видели горы направо и налево, из которых одне покрыты сосновым лесом, явление, которого мы до сих пор не встречали. Река в этом месте была в ширину не более версты, но зато очень глубока. В этот год вода в ней была так высока, что затопила все земли и местности, о которых я уже упоминал выше, таким образом, что были многие речки, впадавшие в Волгу, которых за наводнением нельзя было различить. Бывшие с нами русские, ничего не знающие о подобного рода вещах, не могли сообщить нам никаких сведений о причине подобного явления, сам же я выходить и дознавать на берегу не мог, потому что барка наша не останавливалась. В 9 часов, поворотив к юго-западу, заметили справа равнину между высоких гор, а затем селение Серый Буерак (Siera Barak) (на самом деле - Ширяев овраг – В.Е.), лежащий в 20-ти верстах от Самары. Наши люди выходили туда за продовольствием, и река в этом месте была очень широка. Мы видели, между прочим, там остров, залитый водою, и, как видно, поросший лесом, а в 10 часов на левом берегу, среди равнины, высокую гору, круглую, почти без деревьев, называемую Царев курган (Sariol Kurgan). Замечательно, что русские рассказывали нам, что это была могила одного царя, а по другим Императора Татарского по имени Маммона (Mammon), который плыл по Волге с 70-ю другими татарскими царями, с целью покорить Россию, что он умер в этом месте, и его воины, которых он привел сюда в большом числе, в касках и на щитах сносили сюда землю, чтобы насыпать ему могилу, из которой и образовалась сказанная гора. В расстоянии небольшого часа от этой горы далее находится другой холм, называемый Кабья гора (Kabia Gora), покрытая деревьями и тянущаяся до Самары. Левый берег здесь до того порос деревьями, что за ними его и видеть почти нельзя. Это почти исключительно синильник (вайда) и ольха. В этих же местах находится лучшая сера, которую открыли здесь только два года тому назад. Работают здесь по производству этой серы в настоящее время более 4000 человек, русских, черемисов и мордвы. Его величество присылает сюда смотрителей и солдат для надзора за рабочими. В два часа пополудни прибыли мы к городу Самара (Samara), лежащему на левой стороне, вдоль реки (рис. 12),
на восток, на склоне и вершине горы, невысокой и безлесной, заканчивающейся вместе с городом, на берегу, как это можно видеть на изображении ч. 27, а не так, как описывают город другие, помещая его в 2-х верстах от берега. В конце города виднеется река Самара (Samar), от которой город берет свое имя. Говорят, что эта река впадает в Волгу в 5-ти, или в 6-ти верстах отсюда. Этот город довольно обширен, весь деревянный, и домишки в нем плохие. Стены, снабженные башнями, тоже деревянные, и со стороны суши довольно велики. Город занимает почти всю гору, а предместье тянется вдоль речного берега. Считают, что от Казани Самара отстоит в 350 верстах. Когда плывешь мимо города, видишь городские ворота, множество небольших церквей и несколько монастырей. В 25 верстах далее отсюда с правой стороны впадает в Волгу р. Аскула, где, собственно, и вливается река Самара. В этом месте мы потеряли из виду горы, так как река сделалась очень широка, и мы снова увидали их немного позднее, на правом берегу, близко уже от нас. Около 6 часов подались мы на север от реки, мимо нового селения, по имени Мочик (Imatsik) (при устье реки Мочи – В.Е.), между деревьев вдоль горы. Страна эта казалась нам схожей с прежней, на левом берегу, покрытой лесом, но под водой. В этот день мы встретили много барок, вверх и вниз плывших, вдали множество уток, необычайно крупных, серых и белых, а около 7 часов опять горы и лес, и затем миновали впадение речки Василевой (Wassiele) (речки Безенчук – В.Е.), с левой стороны. Это маленькая речка, близ которой мы увидели посреди Волги небольшой продолговатый и узкий остров, поросший деревьями и весь залитый водою, показавшийся нам чрезвычайно странным, или необыкновенным. Между тем снова встретили мы прежние горы, скудно покрытые деревьями, но красноватого цвета. Тут стоял один струг, шедший из Астрахани, хозяин которого сообщил нам, что за ним плывут еще 14 стругов, все на Макарьевскую ярмарку, о которой было уже говорено выше. Часть их проплыла мимо нас в продолжение ночи. В 10 часов мы находились еще в 60 верстах от Самары, близ селения Переполовенское (Perevleko) (иначе Мыльное, Мыльный буерак, при озере Матуг, недалеко от Волги, в 78 верстах от Самары – В.Е.). 13-го числа мы видели на левом берегу город Кашкур (Kaskur), во 120 верстах от Самары (Кашпир – В.Е.). Городок этот невелик, окружен деревянной стеной, снабженной башнями, с несколькими деревянными же церквями. Предместье его, или слобода, находятся подле города… В расстоянии часа отсюда есть еще другой город, называемый Сызрань (Sieseron), довольно обширный, со многими каменными церквями. Горы в этой местности бесплодные и безлесные, но далее они становятся гораздо лучше. Калмыцкие татары (рис. 13) делают набеги из этих мест вплоть до Казани, и захватывают все, что могут, или сумеют, людей, скот, и прочее, и прочее. Немного далее за тем река часто извивается между множеством больших островов, поросших лесом, а берега до того затоплены водою, что с трудом можно различить Волгу. Наконец горы опять показались на правом от нас берегу, и горы эти от большой засухи, сильного солнечного зноя совершенно все выгорели, тогда как в другое время они были покрыты травою. Вследствие такой засухи крестьяне горячо желали дождя, с трудом находя возможность прокармливать кое-как свою скотину».
Добрался до Персии
Историки считают, что в день осмотра Самары де Бруину очень повезло, поскольку он, скорее всего, был последним из путешественников, который видел еще уцелевшие к тому времени остатки старинной самарской крепости. Буквально через два дня после проследования барки с голландцем на борту вниз по Волге в Самаре произошел сильнейший пожар, который уничтожил практически все деревянные строения. В их числе была приказная изба и дом градоначальника, где хранился городской архив. В нем, по свидетельствам очевидцев, были ценнейшие документы, рассказывающие, в частности, о строительстве Самарской крепости в 1586 году.
В Саратове самым примечательным событием для голландца оказалась внезапная болезнь одного из сопровождавших его купцов, с которым «сделался такой удар, что он слег… Поэтому мы послали в город отыскать врача или хирурга, но таковых не оказалось там. Будучи не в состоянии оказать какое-нибудь пособие бедному больному, я отправился обозреть город». По словам де Бруина, в Саратове «жители все русские и почти все солдаты, находящиеся под начальством одного правящего, или губернатора… Здесь мы видели множество стругов, наполненных солдатами, которых везли в Азов и в другие места… С реки города вовсе не видать, кроме башен и церковных вершин». А когда голландец после осмотра города вернулся обратно на судно, то оказалось, что больной купец уже умер. Его похоронили где-то на окраине Саратова.
К пристани Царицына экспедиция прибыла в два часа ночи, и уже утром, пополнив свои запасы, путешественники снова двинулись в путь. Этой остановке де Бруин в своей книге посвятил всего лишь один абзац: «Город Царицын построен на невысокой горе, объемом невелик и, как мне показалось, расположен четырехугольником и обнесен деревянною стеною, снабженной башнями. Предместье его раскинуто по берегу реки и частию вокруг города».
В Астрахани (рис. 14)
иностранного художника больше всего поразило рыбное изобилие, о чем он написал так: «Самая лучшая здесь рыба - белуга, которая попадается иногда сажени в две длиной; стерлядь бывает величиной в аршин, и можно сказать, что это лучшая рыба во всей России… Рыбный ряд дважды в день наполняется рыбой - утром и вечером, и Волга доставляет ее в таком огромном количестве, что часть ее, оставшуюся непроданной, отдают свиньям и другим животным. Простому народу дают ее по три и четыре, величиной по футу, за кусок хлеба, который тоже вовсе недорог. В лещах и карпах недостатка тоже нет».
Несколько дней Корнелий де Бруин провел среди прикаспийских черкесов (рис. 15),
а в сентябре 1703 года по Каспийскому морю добрался до Персии, а затем жил в этой стране в течение последующих трех лет. В июле 1707 года он вернулся в Астрахань, и далее отправился в Голландию обратным путем – по Волге и Оке до Москвы. Здесь де Бруин узнал, что за время его путешествия по восточным странам Россия обрела новую столицу – Санкт-Петербург, построенный на Неве, у самой границы с недружественной Швецией.
Еще несколько месяцев голландец посвятил знакомству с Подмосковьем и соседними губерниями - в частности, он побывал в Смоленске. К зиме художник снова добрался до Архангельска, откуда по весне наконец-то отбыл на родину. В Амстердам путешественник прибыл в октябре 1708 года, а 1711 году издал книгу на фламандском языке о своей поездке на Восток через Россию.
В 1718 году его книга вышла уже на французском языке (рис. 16).
С этого издания в 1872 году петербургским историком Николаем Барсовым был сделан русский перевод. В 1873 году книга под названием «Путешествие через Московию в Персию Корнелия де Бруина» в переводе Павла Барсова (рис. 17) была издана в нашей стране при содействии Императорского общества истории и древностей Российских при Московском университете. Редактирование и разгадка местных названий, сильно переиначенных автором, была возложена на Осипа Бодянского, секретаря этого же общества.
Валерий ЕРОФЕЕВ.
Просмотров: 5557