Гарин-Михайловский Николай Георгиевич
«Весь на ходу, на лету был этот хорошо сложенный человек, среднего роста, с густыми белыми волосами… Простой в обращении, умеющий говорить с каждым – от крестьянина до светской дамы включительно. Интересный рассказчик, изящный в своей инженерной тужурке, он производил на большинство встречавшихся с ним обаятельное впечатление». Так самарский театральный и литературный обозреватель Александр Смирнов (Треплев), писал о Николае Георгиевиче Гарине-Михайловском (рис. 1).
Инженер-путеец
Он родился 8 (по новому стилю 20) февраля 1852 года в Санкт-Петербурге в дворянской семье среднего достатка. Отцом его был уланский офицер Георгий Михайловский, который отличился во время Венгерской кампании в июле 1849 года. При сражении под Германштадтом его эскадрон смелым фланговым ударом наголову разбил вдвое превосходящего неприятеля, захватив при этом две пушки. По итогам военного похода Михайловскому высочайшим указом было пожаловано имение в Херсонской губернии, в котором он, впрочем, почти не жил, а поселился в столице, где вскоре женился на Глафире Цветинович, дворянке сербского происхождения. От этого брака у них родился сын, которого назвали Николаем.
В 1871 году после окончания гимназии молодой человек поступил на юридический факультет Петербургского университета, но отучился здесь лишь один год. Заявив отцу, что лучше быть хорошим ремесленником, чем плохим юристом, Николай бросил университет и поступил в институт путей сообщения. Здесь он впервые попытался заняться сочинительством, но повесть из студенческой жизни, представленная в редакцию одного из столичных журналов, была отклонена без каких-либо объяснений. Эта неудача на много лет отбила у юного автора охоту к литературному творчеству.
Последний год учебы Михайловского в институте путей сообщения совпал Русско-турецкой войной. Диплом инженера-путейца он получил летом 1878 года, когда война уже заканчивалась. Едва получив заветные корочки, молодой специалист был направлен в уже освобожденную от турок Болгарию в должности старшего техника, где он участвовал в восстановлении морского порта и строительстве новых шоссе. В 1879 году «за отличное исполнение поручений в минувшую войну» Михайловский получил первый из своих орденов.
Полученные на Балканах опыт и профессиональное признание позволили молодому инженеру устроиться в железнодорожное ведомство (рис. 2).
Инженер-путеец
В течение последующих лет он участвовал в прокладке новых стальных магистралей в Бессарабии, Одесской губернии и в Закавказье, где дослужился до должности начальника дистанции бакинского участка железной дороги. Однако в конце 1883 года Михайловский неожиданно для своих коллег подал прошение об отставке с железнодорожной службы. Как объяснял сам инженер, он сделал это «за полной неспособностью сидеть между двумя стульями: с одной стороны, блюсти интересы государственные, с другой - личные, хозяйственные».
Самарский помещик
С этого времени и начался самарский период жизни 30-летнего инженера. Как видно из его более поздних записок, в начале 80-х годов Михайловский увлекся идеями активно действовавшей в это время «Народной воли». В эту организацию входили многие русские интеллигенты, привлеченные сюда задачами «воспитания простого народа» и «подъема роли крестьянской общины в преобразовании России». Сейчас нам понятно, что именно такое «революционное» увлечение и стало подлинной причиной ухода Михайловского из инженерной деятельности.
Будучи человеком практическим, отставник решил воспитывать крестьян конкретными делами. В 1883 году он за 75 тысяч рублей купил имение Юматовку в Бугурусланском уезде Самарской губернии (ныне село Гундоровка Сергиевского района). Здесь Николай Георгиевич поселился вместе с женой и двумя маленькими детьми в помещичьей усадьбе.
Супруги Михайловские надеялись поднять благосостояние местных крестьян, для чего научить их грамотно обрабатывать землю и поднять общий уровень их культуры. Кроме того, под влиянием народнических идей Михайловский хотел изменить всю сложившуюся систему сельских отношений, а именно – ввести выборность в общинном управлении и привлечь в социальную сферу капиталы разбогатевших сельчан, которых классики марксизма-ленинизма впоследствии назвали кулаками. Инженер-народник считал, что ему удастся уговорить богатеев отдать часть своих денег на строительство школы, больницы, дорог и так далее. А для простых хлебопашцев новый владелец имения организовал курсы по изучению немецкого опыта в деле обработке и удобрения земель, что, по его мысли, позволило бы крестьянам уже вскоре получать на заволжских черноземах невиданные для нашей губернии урожаи «сам-тридцать», хотя местные землепашцы в то время получали в лучшем случае «сам-пять».
В начинаниях своего мужа участвовала и Надежда Михайловская, которая, будучи медиком по образованию, бесплатно лечила местных крестьян, а затем устроила школу для их детей, где занималась сама со всеми мальчиками и девочками деревни.
Но все нововведения «доброго помещика» в итоге закончились полным провалом. Простые мужики с недоверием и ропотом встречали все его начинания, категорически отказываясь пахать и сеять «по-немецки». Хотя некоторые семьи все же прислушивались к советам странного барина и выполняли его указания, все в целом Михайловскому даже за два с лишним года так и не удалось преодолеть сопротивление инертной крестьянской массы. Что же касается местных кулаков, то они, едва лишь услышав о его намерении отобрать часть их капиталов «в пользу общества», и вовсе вступили в открытый конфликт с новым землевладельцем, устроив в Юматовке серию ночных поджогов. Только за одно лето Михайловский лишился мельницы и молотилки, а в сентябре, когда запылали сразу все его зернохранилища - также и всего собранного с таким трудом урожая. Почти разорившись, «добрый барин» решил покинуть отвергнувшую его деревню и вернуться к инженерной работе. Наняв в имение умелого управляющего, Михайловский в мае 1886 года поступил на службу на Самаро-Златоустовскую железную дорогу. Здесь ему доверили строительство участка в Уфимской губернии, откуда впоследствии началась великая Транссибирская магистраль.
А в свободное от прокладки рельсовых путей время Михайловский писал документальную повесть «Несколько лет в деревне», где изложил историю своего неудачного социально-экономического эксперимента в селе Юматовке. Осенью 1890 года инженер, будучи в Москве, показал эту рукопись Константину Станюковичу, автору морских рассказов и романов, который в то время имел большие связи в литературных кругах. Маститый писатель, прочитав несколько глав, пришел в восторг и заявил Михайловскому, что в его лице он видит восходящий литературный талант. Однако молодой автор к его словам отнесся недоверчиво, поскольку считал свое произведение еще сырым, требующим основательной доводки.
Работу над рукописью Михайловский продолжил в те месяцы, пока шла прокладка участка железной дороги «Уфа-Златоуст» (рис. 3).
Инженер-путеец
Одновременно он писал автобиографическую повесть «Детство Темы», которая во многом стала его путевкой в большую литературу. Обе эти книги с небольшим перерывом вышли в свет в 1892 году и получили высокую оценку критики.
Чтобы его не упрекали в невнимании к основной работе, инженер-путеец поставил на обложках своих книг псевдоним - Николай Гарин, произошедший, по словам автора, от имени его сына Георгия, которого в семье звали просто Гаря. Впоследствии он именно так подписывал большинство других своих произведений, а еще через несколько лет официально взял себе двойную фамилию – Гарин-Михайловский.
Продолжением «Детства Темы» стали его повести «Гимназисты» (1893), «Студенты» (1895) и «Инженеры» (1907), которые объединились в автобиографическую тетралогию. Произведения из этого цикла и поныне считаются наиболее известной частью творчества Гарина-Михайловского, причем многие критики считают, что «Детство Темы» - лучшая часть всей тетралогии.
Повесть из детства
Современники вспоминали, что к себе как к литератору он относился критически, и даже недоверчиво. Уже упоминавшийся выше Константин Станюкович после выхода «Детства Темы» очень хвалил эту повесть. Он отметил, что у автора есть живое чувство природы, есть память сердца, с помощью которой он воспроизводит детскую психологию не со стороны, как взрослый, наблюдающий ребенка, а со всей свежестью и полнотой детских впечатлений. «Пустяки, - ответил Гарин-Михайловский, тяжело вздохнув. - О детях все хорошо пишут, о них трудно написать плохо».
С начала 90-х годов Николай Георгиевич без отрыва от строительства железных дорог активно участвовал в организации и работе различных периодических изданий в Самаре и в столице. В частности, он писал статьи и рассказы в «Самарский вестник» и «Самарскую газету», в журналы «Начало» и «Жизнь», а в 1891 году Гарин купил право на издание журнала «Русское богатство», и до 1899 года был его редактором.
Сотрудничая с 1895 года с самарскими газетами, он близко познакомился с рядом местных журналистов, в том числе с Алексеем Пешковым, который подписывал свои статьи и заметки псевдонимами «Максим Горький» и «Иегудиил Хламида». Вот как впоследствии Горький вспоминал об этом неугомонном инженере-путейце: «Когда «Самарская газета» попросила его написать рассказ о математике Либермане, он после долгих увещеваний что напишет его в вагоне, по дороге куда-то на Урал. Начало рассказа, написанное на телеграфных бланках, привез в редакцию извозчик с вокзала Самары. Ночью была получена длиннейшая телеграмма с поправками к началу, а через день или два еще телеграмма: «Присланное – не печатать, дам другой вариант». Но другого варианта он не прислал, а конец рассказа прибыл, кажется, из Екатеринбурга… Удивительно, что он мог, при его непоседливости, написать такие вещи, как «Детство Темы», «Гимназисты», «Студенты», «Клотильда», «Бабушка»…»
Кроме Самаро-Златоустовской железной дороги, в 90-х годах Гарин-Михайловский также руководил участками по прокладке стальных магистралей в Сибири, на Дальнем Востоке и в Крыму. В 1896 году он снова вернулся в Самару, чтобы возглавить строительство железнодорожной ветки от станции Кротовка до Сергиевских минеральных вод, которые в это время в качестве курорта уже приобрели всероссийскую популярность. Здесь Гарин-Михайловский решительно отстранил от дела нечестных подрядчиков, уже успевших нажить немалые барыши за счет воровства казенных средств и недоплаты рабочим. Об этом газета «Волжский вестник» писала так: «Н.Г. Михайловский первым из инженеров-строителей подал свой голос против практиковавшихся доселе порядков, и первый сделал попытку ввести новые».
На той же стройке Николай Георгиевич, так и не отказавшийся от своих народнических попыток «воспитания простых людей», организовал первый в России товарищеский суд с участием рабочих и служащих. Под его присмотром «народные судьи» разбирали дело одного из инженеров, который за взятку принял от нечестного поставщика гнилые шпалы. Суд постановил взяточника уволить и взыскать с него стоимость некачественного товара. Руководство строительной компании, узнав об этой инициативе Гарина-Михайловского, вынесенный «приговор» поддержало, но впредь рекомендовало к «народному правосудию» больше не прибегать.
Также существует легенда, что на одном из участков этого строительства проектанты долго решали, с какой стороны обогнуть высокий холм, поскольку стоимость каждого метра железной дороги была очень высокой. Гарин-Михайловский целый день ходил около возвышенности, а затем приказал прокладывать дорогу вдоль ее правого подножия. Когда его спросили, чем обусловлен такой выбор, инженер ответил, что он весь день наблюдал за птицами, с какой стороны они облетали холм. Конечно же, сказал он, пернатые летают более коротким путем, экономя свои усилия. Уже в наше время точные расчеты, основанные на космической съемке, показали, что решение Гарина-Михайловского, принятое по наблюдению за птицами, было самым верным.
Беспокойная натура
В своих публицистических очерках Гарин-Михайловский оставался верен народническим идеям своей молодости. Он искренне мечтал о временах, когда Россия покроется сетью железных дорог, и не видел большего счастья, как «работать во славу своей страны, приносить ей не воображаемую, а действительную пользу». Сооружение железных дорог он рассматривал как необходимое условие развития экономики, расцвета и могущества своей страны. Учитывая недостаток средств, отпускаемых казной, он настойчиво выступал за удешевление постройки дорог за счет разработки выгодных вариантов и внедрения более совершенных методов строительства.
Правда, взгляды Михайловского на крестьянскую общину со временем претерпели серьезные изменения, и в начале наступившего ХХ века он об этом писал так: «Следует признать за крестьянами такое же право выбирать себе любой вид труда, каким пользуется и пишущий эти строки. В этом только залог успеха, залог прогресса. Всё остальное — застой, где нет места живой душе, где тина и горькое непросыпное пьянство всё того же раба, с той только разницей, что цепь прикована уже не к барину, а к земле. Но прикована всё тем же барином во имя красивых звуков, манящих к себе идеалиста-барина, совершенно не знающего и не желающего знать, а следовательно и не могущего постигнуть весь размер проистекающего от этого зла».
Знакомство и общение с Горьким, который увлекался марксизмом и был лично знаком с крупнейшими деятелями РСДРП, способствовало радикализации политических взглядов Михайловского. Во время революции 1905 года он не раз скрывал в своем имении подпольщиков, хранил здесь нелегальную литературу, в частности ленинскую «Искру». В декабре 1905 года, находясь в Маньчжурии, Николай Георгиевич привез сюда для распространения партию революционно-пропагандистских изданий, а затем передал часть своих средства для покупки оружия участникам боев на Красной Пресне в Москве.
Результатом его поездок по Дальнему Востоку явились путевые очерки «По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову» и сборник «Корейские сказки». Горький об этом вспоминал: «Я видел черновики его книг о Маньчжурии… Это была куча разнообразных бумажек, бланки железной дороги, линованные страницы, вырванные из конторской книги, афиша концерта и даже две китайские визитные карточки; всё это исписано полусловами, намеками на буквы. «Как же вы читаете это?» «Ба! - сказал он. - Очень просто, ведь это мною написано». И бойко начал читать одну из милых сказок Кореи. Но мне показалось, что читает он не по рукописи, а по памяти».
В целом же литературное творчество принесло Гарину-Михайловскому широкую известность еще при жизни. Лучшие из его произведений пережили автора. Первый раз собрание сочинений Гарина-Михайловского в восьми томах вышло еще в 1906-1910 годах.
По общему мнению, кипучей натуре Николая Георгиевича просто претил покой. Он исколесил всю Россию, а свои произведения писал «на облучке» - в купе вагона, в каюте парохода, в номере гостиницы, в сутолоке вокзала. И смерть настигла его, по выражению Горького, «на ходу». Гарин-Михайловский умер от паралича сердца во время редакционного заседания санкт-петербургского журнала «Вестник жизни», в делах которого он принимал деятельное участие. Писатель сказал горячую речь, и здесь ему стало плохо. Он вышел в соседнюю комнату, прилег на диван - и здесь умер. Это случилось 27 ноября (10 декабря) 1906 года в Петербурге. Николая Георгиевичу шел всего лишь 55-й год.
Писателя и инженера Гарина-Михайловского похоронили на Литераторских мостках Волковского кладбища, а 1912 году на его могиле установили надгробие с бронзовым горельефом работы скульптора Льва Шервуда (рис. 4).
Валерий ЕРОФЕЕВ.
Просмотров: 7609