Дыбенко Павел Ефимович

Первый народный комиссар по морским делам РСФСР, командарм 2-го ранга (1935), член РСДРП (б) с 1912 года (рис. 1).

С чего начиналось

Он родился 16 [28] февраля 1889 года в селе Людково Черниговской губернии (ныне она находится в черте города Новозыбкова Брянской области), в многодетной украинской крестьянской семье.

Начальное образование Павел получил в народной школе, затем в 1899 году был принят в специальные классы Новозыбковского трёхклассного городского училища, полный курс которого окончил в 1903 году. Продолжать учёбу подросток не имел возможности из-за социального статуса и материального положения семьи. В молодости Дыбенко батрачил на помещика, потом работал портовым грузчиком. В 1911 году его призвали в армию. Дыбенко служил матросом-электриком на линкоре «Император Павел I», здесь же вступил в партию большевиков, вёл большую революционную работу среди матросов, солдат. В 1915 году за руководство подготовкой восстания на линкоре Дыбенко был арестован и отправлен на фронт.

После победы Февральской революции матрос Павел Дыбенко стал председателем Центрального комитета Балтийского флота (Центробалта) — одной из самых знаменитых революционных организаций 1917 года. Под его руководством постепенно проходила демократизация всего флота. Своей активной борьбой против правительства Керенского Дыбенко завоевал большое уважение и авторитет в широких массах моряков, обладая исключительным обаянием как оратор и организатор масс.

Революционная любовь

В апреле 1917 года состоялось знакомство Павла Дыбенко и Александры Коллонтай, генеральской дочери, которая ещё в предреволюционные годы порвала со своим классом и вступила в ряды РСДРП (б). После Февральской революции она уже была членом ЦК. Когда эта 45-летняя женщина в качестве агитатора-большевика поднялась на борт корабля, в этот момент стоявшего в Гельсингфорсе, здесь ей приглянулся молодой, высокий и красивый матрос, революционный активист Павел Дыбенко. Уже вскоре Коллонтай ввела его в большую политику и в свою жизнь (рис. 2).

В ходе Октябрьского переворота на II Всероссийском съезде Советов Дыбенко вошёл в состав Совета народных комиссаров в качестве члена Комитета по военным и морским делам. До марта 1918 года он — народный комиссар по морским делам Советской республики. В ноябре 1917 года его избрали депутатом Учредительного Собрания от Балтийского флота, а 6 (19) января 1918 года Дыбенко, имея в своем распоряжении более 5 тысяч революционных матросов, сосредоточенных в Петрограде «для охраны общественного порядка» в связи с созывом Учредительного Собрания, принял непосредственное участие в разгоне этого собрания.

Далее последовали роковые события, когда в феврале 1918 года, во время наступления германских войск на Нарву, отряд под командованием Дыбенко, защищавший город, оставил свои позиции и отступил вплоть до Гатчины. Дыбенко объявили дезертиром, исключили из рядов РКП (б), а 16 марта, на IV-м съезде Советов, он был лишён всех занимаемых в правительстве постов и вскоре арестован. Правда, через десять дней его с условием нахождения в Москве до суда отпустили под поручительство Коллонтай.

Для этого ей пришлось отречься от своих прежних взглядов на свободную любовь и вступить в брачный союз, который впоследствии историки назвали первым гражданским браком, официально заключённым в Советской России. Правда, самой процедуры бракосочетания в соответствии с новыми советскими традициями тогда ещё никто не разработал. А потому Александра Коллонтай просто поместила объявление в газете «Правда» о том, что она сочеталась первым гражданским советским браком с Павлом Дыбенко. После опубликования этой информации Дыбенко и был выпущен из тюрьмы на поруки своей жены. Однако Дыбенко нарушил эту подписку о невыезде и выехал в Самару.

Дыбенко в Самаре-1

Как впоследствии вспоминал начальник штаба Северных военно-революционных отрядов С.А. Калинин, сначала самарские большевики обрадовались новому пополнению, но тут в губком партии пришла телеграмма с требованием немедленно задержать Дыбенко и препроводить его в Москву под усиленным конвоем в распоряжение следственной комиссии. Председатель Самарского губкома РКП (б) В.В. Куйбышев распорядился доставить Дыбенко к нему, причём без всяких эксцессов, чтобы разобраться, в чём дело. Куйбышев не мог поверить в то, что Дыбенко, испытанный большевик, боевой матрос, вдруг изменил Советской власти.

Когда Дыбенко под конвоем привели в кабинет Куйбышева, здесь собрались все члены губкома. Чувствовалась какая-то общая неловкость. Дыбенко попросили проинформировать о цели его прибытия в Самару. После его объяснения на заседании произошёл бурный и продолжительный обмен мнениями, и в конце Куйбышев дал понять Дыбенко, что в Красной армии должна быть железная дисциплина, а партизанщина и непослушание здесь больше нетерпимы. Куйбышев посоветовал Дыбенко немедленно отбыть в Москву, в распоряжение следственных органов, и Павел Ефимович при всех дал ему слово, что именно так он и поступит. Однако это обещание Дыбенко выполнил далеко не сразу.

Ранним утром 21 апреля самарские разносчики газет объявили по городу новость о том, что в газете «Трудовая республика», органе местной организации Союза социалистов-революционеров-максималистов, напечатано заявление Дыбенко. В этом тексте говорилось следующее: «Ввиду того, что в местной прессе была опубликована телеграмма особой следственной комиссии под председательством г. Крыленко о задержании и аресте бежавшего бывшего народного комиссара Дыбенко и доставлении его под усиленным конвоем в распоряжение следственной комиссии в гор. Москву, заявляю, что подобного рода телеграмма является злым вымыслом комиссии, и, в частности господина Крыленко… Перед отъездом из г. Москвы мною было подано заявление в Центральный Исполнительный Комитет через тов. Юрина о том, что комиссия явно затягивает ведение следствия, подыскивая каких-то свидетелей, и из-за допроса 2 или 3 свидетелей в последний момент совершенно приостановила следствие.

Я по-прежнему обязуюсь явиться на суд и дать публично перед народом и своими избирателями точный отчёт о своей деятельности… Подчиниться требованию комиссии под председательством г. Крыленко я отказываюсь, но явлюсь, никуда не скрываясь, дать отчёт перед съездом и страной. Являться же на суд перед лицом тех, кто сам не дал отчёта перед народом и страной о своей деятельности, считаю излишним и признаю только суд над собою съезда, или же публичный перед своими избирателями и народом.

Гор. Самара, апреля 19 дня 1918 года. П. Дыбенко».

Узнав об этом, Самарский губисполком направил в штаб распоряжение, подписанное его председателем эсером-максималистом А.Я. Дорогойченко, в котором говорилось о недопустимости задержания Дыбенко до обсуждения его мотивированного заявления на заседании губисполкома.

На другой день Дыбенко сделал ещё один шаг, стремясь развеять слухи вокруг своего имени. 20 апреля он принял корреспондента независимой газеты «Волжское слово» и имел с ним продолжительную беседу. Материалы этой беседы были опубликованы в номерах за 23 и 24 апреля под заголовком «Дыбенко в Самаре». Здесь он подробно изложил ход военных действий под Нарвой.

Все обвинения в свой адрес Дыбенко назвал абсурдом, подчеркнув, что арест его состоялся при странных обстоятельствах. По его словам, это произошло в последний день работы IV Чрезвычайного съезда Советов, за полчаса до закрытия заседания. После того, как Дыбенко объявили арестованным, его в течение 48 часов держали в Кремле до тех пор, пока отряд моряков в ультимативной форме не потребовал сведений о его местонахождении. За это время Крыленко, начавший следствие, подбирал нужных свидетелей, которые могли бы дать против него какие-либо улики. На основании их показаний Дыбенко собирались признать дезертиром, и вынесли бы ему приговор, если бы его освобождения не потребовали верные ему моряки Балтфлота. В заключение интервью Дыбенко вновь повторил, что не намерен куда-либо скрываться и готов дать свои объяснения, но только не следственной комиссии под руководством Крыленко.

Фракции губисполкома по-разному отнеслись к выступлениям Дыбенко в самарской прессе. После бурных обсуждений здесь было решено никаких мер к Дыбенко не принимать, а вновь потребовать от него срочно отбыть из Самары в столицу. В итоге 26 апреля Дыбенко наконец выполнил своё обещание и выехал в Москву.

Суд по его делу состоялся в мае 1918 года. Ревтрибунал приговорил Дыбенко к расстрелу, однако вскоре он был помилован по ходатайству Коллонтай перед Лениным. До этого Коллонтай добровольно, в знак протеста против заключения Брестского мира, ушла в отставку с должности наркома государственного призрения. Когда она обратилась к Ленину с ходатайством о помиловании, тот спросил: «А вы кто такая будете подследственному?» Чтобы спасти жизнь своего 29-летнего возлюбленного, 46-летняя Александра Коллонтай ответила вождю, что Павел Дыбенко – её муж. Владимир Ильич прекрасно знал, что до революции Коллонтай была сторонницей свободной любви и отрицала все формы брака, но под впечатлением её признания он тут же подписал приказ о помиловании Дыбенко.

На фронтах гражданской войны

После описанных выше событий разжалованный нарком уехал на Украину, а затем в Крым. Далее Дыбенко прошел почти всю войну и защищал Советскую Россию, будучи беспартийным, хотя и получил воинское звание комбрига. Только в 1922 году он был восстановлен в рядах РКП (б).

Некоторое время в 1918 году Дыбенко возглавлял 1-ю Заднепровскую Украинскую Советскую дивизию, в которую влились многотысячные отряды самых известных на Украине партизанских атаманов — Никифора Григорьева и Нестора Махно. Однако уже в 1919 году союз Советской власти с атаманами был разорван, и Дыбенко принял активное участие в подавлении «григорьевщины» и «махновщины» (рис. 3).

За успешное проведение боевых операций на Украине, в Крыму и под Царицыном комбриг Дыбенко был награжден двумя орденами Красного Знамени. Он вёл свои отряды в бой против генерала Краснова, которого лично арестовал, разгромив его войска. А в марте 1921 года Дыбенко поднял верных Советам солдат на штурм мятежного Кронштадта, а после взятия крепости был назначен её комендантом. За участие в подавлении мятежа Дыбенко удостоился третьего ордена Красного Знамени.

После окончания гражданской войны он учился в Академии Генштаба, возглавлял стрелковые корпуса, был начальником Артиллерийского управления и Управления снабжения РККА. В это время его личная жизнь была очень бурной. Дыбенко официально развёлся с Александрой Коллонтай, после чего одну за другой сменил трёх жён. Однако семейного счастья эти романы ему так и не принесли. По свидетельству близких людей, вся личная жизнь Дыбенко в это время шла «наперекосяк», и к началу 30-х годов он снова оказался в одиночестве.

Дыбенко был назначен командующим войсками Среднеазиатского военного округа, где с переменным успехом боролся с басмачеством. Летом 1931 года под его руководством были разбиты отряды Ибрагим-бека, за что его наградили орденом Трудового Красного Знамени. В январе 1934 года Дыбенко получил новое назначение – он возглавил войска Приволжского военного округа, центр которого находился в Самаре.

Дыбенко в Самаре-2

Современники писали, что в течение всех лет пребывания в должности командующего ПриВО Дыбенко постоянно конфликтовал со своим заместителем - комкором Иваном Кутяковым, вспыльчивым и своенравным участником боевых действий, который начинал свою карьеру ещё в дивизии Чапаева. И Дыбенко, и Кутяков считали себя выдающимися героями гражданской войны, на полях которой они заслужили по три ордена Красного Знамени каждый, и потому не могли спокойно усидеть в одном военном округе.

Из документов того времени можно понять, что Кутяков постоянно пытался «подсидеть» Дыбенко, для чего слал доносы в Москву на своего командующего. Многие при этом признают, что он, в сущности, писал правду, в том числе о грубости и пьянстве Дыбенко и о его постоянной «погоне за юбками». Но эти качества командующего ПриВО и так были хорошо известны верхам.

Все жалобы Кутякова рассматривали два заместителя наркома обороны - М.Н. Тухачевский и И.П. Уборевич. Дыбенко по этому поводу не раз вызывали в Москву и требовали объяснить своё поведение, но тот письменно отчитывался по каждой жалобе, после чего в очередной раз получал «отпущение грехов». Более того: вскоре Дыбенко стал членом ЦИК СССР, депутатом Верховного Совета СССР и командармом 2-го ранга, а в мае 1937 года его назначили командующим Ленинградского военного округа, второго по стратегической значимости в нашей стране.

Принимать от Дыбенко Приволжский военный округ в Самару приехал Тухачевский, для которого этого назначение стало очевидным понижением в должности. Теперь мы знаем, что смещение Тухачевского с поста заместителя наркома обороны СССР было иезуитским сталинским маневром. Чувствую настроение вождя, Дыбенко намеренно затянул сдачу округа своему преемнику – и вскоре стал свидетелем его ареста сотрудниками НКВД и препровождения под конвоем в Москву. На следствии по «делу Тухачевского» Дыбенко дал откровенно лживые показания против подследственного, а на судебном процессе выступил в качестве обвинителя. Затем на короткое время Дыбенко даже стал одним из семи членов Специального судебного присутствия, которое вынесло обвинительный приговор по «делу военных», и в результате 11 июня 1937 года восемь высших военачальников Красной Армии были приговорены к расстрелу.

Чем всё завершилось

Но уже через несколько месяцев после этих событий Павел Ефимович был вызван на заседание Политбюро ЦК ВКП (б), где от него потребовали «открыться перед партией» и признаться, что он является немецким и американским шпионом. На этом заседании Сталин припомнил ему и тот факт из далекого прошлого, когда в 1917 году правительство Керенского уже объявляло Дыбенко немецким шпионом, умолчав, правда, о том, что эти обвинения были в первую очередь направлены против Ленина, который приехал в Россию в опломбированном вагоне.

Удивительно, но даже после таких обвинений на заседании Политбюро Дыбенко отпустили обратно к месту службы. В отчаянии он отправил Сталину письмо, в котором пытался доказать всю абсурдность обвинения о своем участии в шпионаже в пользу США. В частности, в нём он писал следующее: «…я не был ни одной минуты наедине с американцами. Ведь я американским языком не владею…». Впрочем, Дыбенко не только не знал несуществующего американского языка, но и плохо владел русским и украинским, а также «университетскими науками».

Но это письмо к вождю никакого послабления для Дыбенко не принесло, а 25 января 1938 года Сталин и Молотов подписали специальное постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР по факту «предательства Дыбенко». В нём справедливо отмечалось, что Дыбенко «морально-бытово разложился… давал очень плохой пример подчинённым». Но главной уликой против него стали всё те же «контакты с американскими представителями», то есть ему по-прежнему предъявлялось обвинение в шпионаже. В материалах следствию указывалось, что Дыбенко просил «американцев» материально помочь родной сестре, которая проживала в США. После этих «тайных» просьб сестра «душителя демократии» роде бы стала получать пособие в «самой демократичной стране».

Странным кажется тот факт, что Дыбенко, очевидно, не понимал, куда ведут контакты «американских представителей» (очевидно, разведчиков США) с командующим военным округом. Тайные разговоры и материальные просьбы только усиливали к нему недоверие Сталина. Дыбенко явно вербовали или провоцировали, и сейчас остается лишь гадать — стал ли он и в самом деле «американским шпионом», или же в его деле речь шла лишь о такой потенциальной возможности.

В середине февраля 1938 года Дыбенко был уволен из рядов Красной Армии и назначен на унизительно низкую должность заместителя наркома лесной промышленности. Почти сразу он уехал на Урал инспектировать лагеря для политических заключенных, но всего через пять дней был арестован в Свердловске как участник «военно-фашистского заговора», как троцкист и как завербованный еще в 1915 году шпион Германии и США.

На следствии, которое продолжалось пять месяцев, Дыбенко под пытками подписал признание и о своём участии в шпионаже, и в антисоветском заговоре, и даже дал показания на «заговорщика» С.М. Будённого. Приговор по его делу был вполне очевиден: смертная казнь. Павел Дыбенко был расстрелян 29 июля 1938 года вместе с командующим Военно-морскими силами СССР Владимиром Орловым и пятью командармами. Местом их захоронения стал полигон «Коммунарка». В 1956 году Павел Ефимович Дыбенко был посмертно реабилитирован.

Ныне его имя увековечено в названии улиц Москвы, Санкт-Петербурга, Донецка, Днепропетровска, Севастополя, Симферополя, Самары и Харькова, а также на его малой родине в городе Новозыбкове, где стоит памятник в его честь.

Решением Куйбышевского горисполкома от 11 мая 1967 года бывшая улица Разгрузочная в нашем городе была переименована в улицу Дыбенко. Сегодня она проходит в Октябрьском и Советском районах.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Литература

Григорян А.М., Мильбах В.С., Чернавский А.Н. Политические репрессии командно-начальствующего состава, 1937—1938 г.г. Ленинградский военный округ. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2013. 423 с.

Жигалов И.M. Дыбенко. М.: Молодая гвардия, 1983.

Жигалов И.М. Повесть о балтийском матросе. М.: Политиздат, 1973.

Кабытова Н.Н., Кабытов П.С. 1997. В огне гражданской войны (Самарская губерния в конце 1917 – 1920 г.г.). Самара, изд-во Самарского гос. Университета, с. 1-92.

Киршнер Л.А. Колокол громового боя. Л.: Лениздат, 1985.

Лазарев С.Е. Социокультурный состав советской военной элиты 1931—1938 гг. и её оценки в прессе русского зарубежья. Воронеж: Воронежский ЦНТИ — филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2012. 312 с.

Леви Дж. Павел Дыбенко и миф о 23 февраля 1918 года (части 1 и 2, вопросы). Полюс Мира, 2012.

Липатова А.М. Улица Дыбенко. – В кн.: Липатова А.М. Самарских улиц имена. Самара, ОАО «Самарский дом печати», 2008. С. 67-68. - 288 с., илл. Издание второе, испр. и дополн.

Медведев Е.И. 1974. Гражданская война в Среднем Поволжье (1918-1919 г.г.). Саратов, изд-во Саратовского университета.

Млечин Л.М. Полководцы-революционеры. СПб, 2015 год, изд. ООО Торгово-издательский дом «Амфора».

Попов Ф.Г. 1972. 1918 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Революция 1917-1918 г.г. в Самарской губернии. Самара, 1918 год.

Суворов В. Очищение. М., АСТ, 2002.

Шигин В.В. Расстрельное дело наркома Дыбенко. М.: Вече, 2017.

Якупов Н.М. Трагедия полководцев. М.: Мысль, 1992. С. 66—97. 349 с.

Просмотров: 4752