Дёмин Вячеслав Александрович

По решению Совнаркома СССР 3 апреля 1931 года на базе Самарского губернского метеорологического бюро был создан Средневолжский краевой гидрометеорологический комитет, который с 50-х годов носит название Приволжского управления гидрометеослужбы (УГМС), а ныне – Приволжское управление по метеорологии и мониторингу окружающей среды. В настоящее время одно из основных структурных подразделений гидрометеоцентра, отдел метеорологии, возглавляет Вячеслав Александрович Дёмин (рис. 1, 2, 3).

Биографическая справка

Вячеслав Александрович Дёмин родился 18 сентября 1957 года в городе Куйбышеве. Окончил Куйбышевский энергетический техникум по специальности «гидротехническое строительство», затем работал в НИИ «Оргэнергострой». После службы в рядах Советской Армии он в 1978 году пришел на работу в Приволжский УГМС, где вначале был инженером отдела технической инспекции. В 1982 году Дёмина назначили старшим инженером, а в 1983 – начальником отдела контроля наблюдений гидрометеоцентра. Еще раньше он поступил на заочное отделение Ленинградского гидрометеорологического института, которое окончил в 1986 году.

В том же году Вячеслав Демин прошел месячные курсы повышения квалификации инженеров экспедиционного состава при институте Арктики и Антарктики, что дало ему возможность через год попасть в состав 33-й Советской антарктической экспедиции. В течение полутора лет он работал на ледовом континенте в должности начальника метеостанции АМЦ (авиационного метеоцентра) станции «Молодежная», столицы советских научных исследований в Антарктике. Работать приходилось в трудных условиях низких температур и шквальных ветров, когда всего лишь на двух специалистах держались не только режимные метеонаблюдения, но и обеспечение полетов авиации, а также методическое руководство метеослужбами девяти других советских станций в Антарктиде.

В 1989 году Вячеслав Дёмин возвратился из экспедиции на ледовый континент, и с того времени он возглавляет один из крупнейших отделов Приволжского гидрометеоцентра – отдел метеорологии.

Часовые погоды

Сейчас в сферу деятельности Приволжского УГМС входит сбор информации о состоянии природной среды в Самарской, Оренбургской, Саратовской, Пензенской областях и в Республике Татарстан. Однако еще с 50-х годов специалисты управления работали не только в нашем регионе, но также на территории всего бывшего СССР и даже далеко за его пределами. Такова специфика работы по предсказанию капризных погодных проявлений. Ведь метеорологи знают, что даже для составления прогноза погоды на три ближайших дня по Самарской области нужно иметь информацию о движении атмосферных фронтов во всем северном полушарии Земли, а чтобы говорить о ее изменении на пять или больше дней вперед, необходимы сведения о циклонах и антициклонах уже в глобальном масштабе.

При этом Антарктиду неспроста называют «земной кухней погоды», так как здесь сосредоточено около 80 процентов запасов пресного льда планеты, и потому шестой континент является как бы огромным всемирным холодильником. Именно поэтому крайне важными оказываются любые данные о погоде, поступающие с ледового континента. Если при этом учесть еще и стратегические интересы России, то становится понятным, что закрытие любой из антарктических станций может нанести урон стране во много раз больший, чем поддержание ее в рабочем состоянии.

На антарктических метеорологических станциях сотрудники Приволжского УГМС в советское время работали почти постоянно. Своими воспоминаниями о своей антарктической командировке 1987-1989 годов с нами делится Вячеслав Александрович Дёмин.

- Для начала расскажите в нескольких словах о том, когда и каким образом вас занесло на самый, не побоюсь этого слова, промерзший край нашей планеты.

- Когда в 1986 году я, работая в нашем центре, одновременно заочно оканчивал Ленинградский гидрометеорологический институт, я загорелся идеей участия в очередной советской антарктической экспедиции. Летом того же года, защищая в Ленинграде диплом, я окончил месячные курсы инженеров экспедиционного состава, и таким образом стал теоретически подкованным для поездки в Антарктиду.

Подав после этого заявку для участия в экспедиции, я даже и не предполагал, что вызов придет так быстро - уже через несколько месяцев. Ведь многие метеорологи, порой даже более опытные, чем я, ожидали такого приглашения иногда по пять-семь лет, поскольку участие в антарктической экспедиции в те годы приравнивалось к загранкомандировке и хорошо оплачивалось.

Одним словом, в октябре 1987 года специальным рейсом Аэрофлота я вместе с другими членами экспедиции отправился на шестой континент Земли, на станцию «Молодежная», чтобы обратно вернуться только через полтора года. Мы летели с посадками в Йемене и Мозамбике, и в каждой из этих стран пробыли по нескольку дней. В общей сложности до Антарктиды мы добрались только через неделю, хотя чистое полетное время заняло меньше суток.

Ледовый континент

- Каково было ваше самое первое впечатление от встречи с ледовым континентом сразу после посадки на аэродроме на станции «Молодежная»?

- Достаточно тяжелыми были ощущения от резкого перепада температуры воздуха. Когда мы вылетели из Мапуту, столицы Мозамбика, там было плюс сорок градусов, а всего через шесть часов полета над океаном мы оказались уже при минус двадцати градусов. Впрочем, это неприятное чувство от столь быстрой смены климатов у меня прошло быстро.

А другое сильное впечатление от Антарктиды в тот момент, когда я уже сходил по трапу самолета на этот континент - ощущение огромной, без конца и края, ледяной пустыни. Прямо как у Джека Лондона. И в этом белом безмолвии - бесконечно радостные лица встречающих, почти все сплошь бородатые и ужасно довольные. Ведь для большинства из них прилет самолета означал конец экспедиции, прощание с этим самым белым безмолвием, которое многим надоело, как говорится, хуже горькой редьки (рис. 4-10).

Кстати, станция «Молодежная» - далеко не самое трудное для проживания человека место в Антарктиде. Она находится всего в нескольких сотнях метров от берега океана, воздух здесь достаточно влажный, а морозы не такие сильные, как, например, на материковой станции «Восток». Вот на «Востоке» жить очень тяжело – эта точка находится на высоте около 3500 метров над уровнем моря и в 1300 километрах от берега океана. Там воздух очень сухой, а морозы достигают 90 градусов.

- А какой самый сильный мороз пришлось вам пережить во время экспедиции?

- Не очень сильный по антарктическим меркам - чуть ниже сорока градусов. Такой мороз за время моего пребывания на «Молодежной» мне пришлось отмечать всего несколько раз. А обычная температура воздуха для этих мест даже зимой - не ниже тридцати градусов мороза.

Самое же опасное погодное явление для Антарктиды - это вовсе не морозы, а сильные ветры. Когда начинается антарктическая пурга, человеку из помещения лучше не выходить - заблудишься моментально. В такую пургу бывает ощущение, что находишься внутри стакана с молоком, потому что не видно даже пальцев вытянутой руки. Даже свет мощного прожектора становится заметен только метров с пяти. И если возникает острая необходимость выйти на улицу в такую погоду, то по инструкции нужно выходить только вдвоем или, еще лучше, втроем, и идти следует, только держась рукой за веревки, протянутые на вбитых в землю кольях.

Сильный антарктический ветер - это что-то страшное, плохо доступное для понимания человека, никогда в жизни не покидавшего средней полосы России. За время своих метеонаблюдений на «Молодежной» я несколько раз фиксировал скорость ветра около 65 метров в секунду, а при порывах - до 70 метров в секунду. Что это такое, лучше всего пояснить в сравнении. Может быть, некоторые жители города помнят ураган лета 1999 года в Самаре, разрушивший крышу Дома сельского хозяйства. А ведь скорость ветра при том урагане едва достигала 25 метров в секунду!

А при скорости 70 метров ураган спокойно уносит со станции, словно песчинки, тяжеленные бочки из-под солярки, если они оказываются плохо закреплены. Кстати, в Америке иногда возникают торнадо со сравнимой силой ветра, которые поднимают на воздух целые дома и автомобили. Если бы наши антарктические тягачи не весили десятки тонн и их бы не крепили к скальному грунту стальными тросами, то ветер такой силы наверняка сбросили бы их в океан.

- Как же в таком случае на станциях строятся здания и сооружения, чтобы ветер не смог их разрушить?

- Все дома на станции «Молодежная» возводятся на сваях, чтобы мощный поток воздуха пролетал под зданием и ничем не сдерживался. А то ведь во время самых первых антарктических экспедиций дома старались углубить в грунт, чтобы их не снесло ветром. Кончалась это обычно тем, что дом заносился снегом по самый верх. Приходилось проделывать лаз через крышу, но после каждого урагана слой снега становился все толще, достигая к концу зимы десяти-пятнадцати метров. В итоге такие дома приходилось бросать, потому что мало у кого хватало сил по нескольку раз в день лазать вверх-вниз через ледяной колодец такой высоты. Поэтому сейчас антарктические дома строят только на сваях, которые забиваются глубоко в скальный грунт, чтобы никакой ветер не смог их вырвать.

О грустном и смешном

- Бывали ли в вашей экспедиции несчастные случаи по причине вот такой суровой погоды?

- В нашей экспедиции, к счастью, ничего серьезного не произошло, а вот во время предыдущей случилось ЧП. Как правило, в антарктических командировках все подобные происшествия случаются в конце срока пребывания на станции, потому что бдительность у людей к этому времени заметно падает. В 10 километрах от «Молодежной» находится полевая база, где живет несколько десятков человек. На этой базе нет бани, и поэтому, чтобы помыться, люди ездят на «Молодежную».

И вот однажды, когда разбушевалась пурга, трое парней из персонала базы, не спрашивая разрешения начальства, решили съездить на тягаче в баню. В хорошую погоду эта дорога занимает от силы 40 минут, а в этот раз они рассчитывали прибыть на место самое большее через полтора часа. Примерно через это время от «банных путешественников» получили последнее радиосообщение о том, что они уже видят антенны «Молодежной», после чего связь с ними прервалась. Когда пурга утихла, вездеход с парнями стали искать - и нигде не могли найти.

Лишь к концу зимовки в морском льду увидели то место, куда с обрыва сорвался их тягач, пробил лед и ушел на дно вместе с людьми. Оказалось, что все это время парни кругами ездили вокруг своей базы, и, увидев в конце концов антенны своей же радиостанции, они решили, что прибыли на «Молодежную» - и в результате поехали прямо в океан. Вот так вместо бани они получили вечную ледяную купель…

- А вам самому доводилось оказываться в какой-нибудь опасной ситуации?

- Один раз - даже в смертельно опасной. Как я уже говорил, к концу экспедиции бдительность у старожилов станции обычно притупляется. И вот я решил показать одному из новичков местные красоты. Я шел впереди, но вдруг мой спутник меня зачем-то окликнул. Я при этом инстинктивно остановился, а он в тот момент меня почти догнал. Тут-то я и почувствовал, что подо мной проваливается снег.

Оказалось, что я не заметил трещины, засыпанной сверху снегом и потому ставшей очень коварной. Я не провалился в нее только потому, что парень, шедший сзади, успел поймать меня за воротник шубы и оттащить от опасного места. А ведь глубина таких трещин достигает нескольких десятков, а то и сотен метров. Словом, даже если живым долетишь до дна и не умрешь от страха, все равно костей не соберешь.

- Давайте не будем больше о грустном. Расскажите самый смешной случай, который произошел с вами в Антарктиде.

- Самые веселые случаи у меня почему-то были связаны с пингвинами (рис. 11, 12, 13).

Как-то раз одна из этих вредных птиц сорвала мне очередные метеонаблюдения. Здесь нужно пояснить, что снаружи метеостанции лежит платиновая термопара для непрерывного измерения температуры снега, а данные от нее передаются на самописец, установленный внутри метеостанции.

И вдруг по показаниям прибора я заметил, что температура снега стала как-то резко и необъяснимо повышаться. Поскольку такого в принципе не могло быть, я выскочил на улицу - и увидел, как платиновую термопару схватил пингвин и куда-то потащил, а датчик, конечно же, сразу нагрелся от его дыхания. Наверное, птица приняла этот блестящий предмет за что-нибудь съедобное. Пришлось догонять воришку и отнимать у него изделие из драгметалла. Правда, в качестве компенсации я вручил пингвину рыбу, чем он остался доволен.

В другой раз на станции мы организовали футбольный матч между сотрудниками-москвичами и сотрудниками-ленинградцами. Это зрелище сразу же привлекло к себе внимание множества пингвинов. Птицы собрались вокруг футбольного поля и стали галдеть, как зрители на настоящем стадионе. Потом вдруг отдельные пингвины-болельщики начали выскакивать на поле и отнимать у игроков мяч, норовя самим потолкать его клювом. Пришлось игру останавливать и выпроваживать пингвинов с поля, но помогло это ненадолго. Лишь когда специальная группа полярников стала следить за птицами и не пускать их к игрокам, матч удалось довести до конца.

«Нам нельзя уходить из Антарктиды»

- С каким чувством вы возвращались обратно в Россию после полутора лет зимовки?

- С громадным чувством облегчения, с осознанием того, что трудная работа осталась позади. Как я уже говорил, в Антарктиде больше всего надоедает однообразие - каждый день один и тот же пейзаж, одни и те же лица, одни и те же занятия, а развлечений почти никаких. Полтора года такой жизни не всякий выдержит.

- Кстати, как сейчас обстоит дело с работой российских антарктических станций? Насколько мне известно, с начала 90-х годов по причине экономических трудностей многие из них пришлось закрыть.

- Да, из девяти наших станций, работавших в Антарктиде еще десять лет назад, ныне осталось только пять. Шли даже разговоры о консервации уникальной станции «Восток». Тем не менее она и сейчас по-прежнему работает, так же, как и «Мирная», «Беллинсгаузен», «Новолазаревская» и «Прогресс». Я считаю, что это правильно - ведь России ни в коем случае нельзя уходить из Антарктиды.

Что касается станции «Молодежная», то она в Антарктиде действовала, начиная с 1962 года. Тогда на ней одновременно могло жить и работать до 150 человек. Долгое время «Молодежная» считалась неофициальной советской, а потом и российской «столицей» Антарктиды. Но в 1999 году флаг России здесь был спущен, некогда круглогодичная база сначала была полностью законсервирована, а в 2006 году переведена на сезонный режим.

- И в завершение вопрос о вашей нынешней, текущей работе. Насколько справедлива бывает критика на неточность прогнозов гидрометеослужбы, которую иногда можно услышать не только от простых обывателей, но даже и от некоторых представителей власти?

- Чтобы точность прогнозов погоды была выше, а критики в наш адрес, соответственно, высказывалось меньше, нужно в первую очередь финансировать гидрометеослужбу в необходимом объеме, а не по печально известному остаточному принципу. Ведь с начала 90-х годов, то есть в течение всего периода так называемых рыночных реформ, мы получаем из федерального бюджета от силы 30 процентов средств, необходимых хотя бы для нормального существования отрасли, не говоря уже о ее развитии и обновлении стареющей материальной базы.

- Следует ли понимать так, что в условиях дефицита необходимых средств вы вынуждены сокращать свою наблюдательную сеть, а из-за этого снижается точность прогноза погоды в целом?

- Безусловно, это так. Чем меньше точек наблюдения за атмосферными процессами мы имеем на карте области, тем меньше информации о погоде получают наши прогнозисты, и тем труднее им бывает нарисовать картину развития этих процессов на ближайшие часы и дни. А ведь с начала 90-х годов на территории, которую обслуживает Приволжский гидрометеоцентр, было сокращено около 40 процентов наблюдательной сети (рис. 14, 15).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 2883