Лепёхин Иван Иванович

Он родился в Санкт-Петербурге 10 (21) сентября 1740 года. Его отцом был солдат Семеновского полка, по прошению которого и по соответствующему указу Правительствующего Сената мальчик в 1751 году был определен в Академическую гимназию («десианс-академию в ученики»). Этим мальчиком был будущий российский путешественник, естествоиспытатель и лексикограф, академик Петербургской Императорской Академии наук Иван Иванович Лепёхин (рис. 1).

 

В указе о новом ученике, в частности, говорилось: «От роду ему десять лет, не из дворян, солдатский сын, грамоте российской и писать обучен…». В 1760 г оду за показанные в науках успехи Лепёхин был произведен в студенты при Академии. Уже в начале 1762 года он подал в канцелярию Академии прошение, в котором писал, что «хотя и чувствовал в себе издавна особливую склонность к натуральной истории, но за неимением в здешней Академии Наук такого профессора, который бы мог обучать сей науке, не мог в оную вступить, а занимался пока химиею, ведая, что она к будущему моему лучшему в оной успеху не токмо много способствует, но и совершенно нужна». Теперь же молодой человек просил «послать его, нижайшего, в иностранное училище, в какое канцелярия Академии Наук благоволит».

Все академики высказали свое полное одобрение Ивану Лепёхину и согласие на его просьбу и предлагали послать его в Упсалу, на обучение у знаменитого систематика живой природы Карла Линнея. Однако канцелярия решила отправить юношу в один из немецких университетов по выбору академиков – и тогда они остановились на Страсбургском университете. В итоге 13 сентября 1762 года Лепёхин выехал из Петербурга вместе с переводчиком Поленовым, тоже посланным Академией для окончания образования, и адъюнктом Академии Протасовым. Страсбургский университет тогда пользовался громкой известностью, и привлекал слушателей из всех стран Европы.

Почти одновременно с Лепёхиным лекции в Страсбурге слушал и Вольфганг Гёте, который в своей автобиографии признает, как много было для него привлекательного в той французской культуре, которая распространена была в страсбургских ученых кругах. О занятиях своих в университете Лепехин представлял доношения в Академию приблизительно через полгода. Как видно из его записок, в Страсбурге он «слушал курсы натуральной истории, и особо – химию, ботанику, физику, затем медицинские науки – материю медическую (materia medica), физиологию, анатомию, патологию, упражнялся в разрезывании кадавров». Ещё Лепёхин самостоятельно учился французскому языку и рисованию, собирал и описывал гербарий, коллекцию насекомых, посещал госпитали, занимался, как лаборант, в аптеке, и, с разрешения профессора Лобштейна, даже сопровождал его во время визитов к частным больным. Кроме того, Лепёхин вел переписку с М.В. Ломоносовым, который предназначал его к занятию кафедры ботаники в Петербургской Академии наук. По окончании Страсбургского университета молодой учёный получил степень доктора медицины.

Лепёхин вернулся в Санкт-Петербург осенью 1767 года, о чём в журнале комиссии Академии 15 октября была сделана запись, чтобы «профессорам Гмелину и Палласу его, Лепехина, приличным и вежливым образом освидетельствовать, сколь далеки успехи его в ботанике и истории натуральной, и о сём комиссию письменно уведомить». Академики после соответствующей проверки представили ответ, что «пристойны ему препоручить сделать описания некоторых натуральных вещей, взятых из кунсткамер, а именно – пять банок с разными животными, три птицы и несколько трав». Описания, сделанные И.И. Лепехиным, учёным сообществом были вполне одобрены, и 23 мая 1768 года он был единогласно избран адъюнктом Российской Академии Наук.

 

Оренбургская физическая экспедиция

Почти сразу после избрания в Академию молодому адъюнкту было поручено выполнение ответственного задания – возглавить один из отрядов второй Оренбургской физической экспедиции. К середине XVIII века пределы Российской Империи продвинулись далеко за Уральский хребет - в Сибирь и на Дальний Восток. Волжская крепость Самара, когда-то основанная в качестве пограничного населенного пункта, в это время уже потеряла свое сторожевое значение, поскольку местные кочевые племена либо перешли к оседлому образу жизни, либо мигрировали далеко в киргизские степи. Поэтому тогда перед российским правительством со всей актуальностью встала задача изучения и освоения богатейших природных ресурсов Заволжья, Урала и Сибири.

Изучение громадных просторов России, в том числе и Средневолжского региона, началось еще при Петре I, по указу которого в 1720 году был снаряжен отряд «для сочинения ландкарт» в Астраханскую губернию. В нее в то время входила и территория современной Самарской области. Как уже говорилось, в то время этими работами император поручил обер-секретарю Сената Ивану Кирилову, серьезному ученому и крупнейшему организатору науки.

С 1734 года все разрозненные исследовательские группы были объединены под названием Оренбургской физической экспедиции, а ее штаб в это же время разместился в Самаре. После смерти Кирилова исследованиями в Среднем Поволжье руководил Василий Татищев, однако после его отъезда в Астрахань в 1741 году все экспедиционные работы были быстро свернуты.

Изучение восточных регионов России возобновилось только после восшествия на российский престол в 1762 году молодой и амбициозной императрицы Екатерины II. Тогда перед Академией наук вновь была поставлена задача исследования Заволжья, степные пространства которого правительство считало очень перспективными для развития здесь хлебного земледелия и скотоводства. Однако данные первой Оренбургской экспедиции на этот счет оказались довольно скудными. По сути дела, юго-восточные губернии Европейской части России даже в середине XVIII века по-прежнему оставались настоящим «белым пятном» в географической науке.

Согласно указу Екатерины II, стереть это пятно была призвана вторая Оренбургская физическая экспедиция. Для руководства этими громадными по объему описательными работами Академия Наук решила пригласить 26-летнего профессора натуральной истории Берлинского университета Петера Симона Палласа, которого у нас в ученой среде на русский манер очень скоро стали называть просто Петром Семеновичем. Вторая Оренбургская физическая экспедиция приступила к выполнению задания правительства в июне 1768 года, и в течение последующих шести лет ее отряды проделали огромную работу по описанию Поволжья, Урала и Сибири (до истоков Амура). Результатом ее деятельности стало многотомное описание путешествий отрядов экспедиции по разным провинциям Российской империи.

Всего в работе экспедиции участвовало несколько партий, следовавших самостоятельными маршрутами. Две из них (под руководством И.И. Лепехина и И.П. Фалька), так же, как и группа Палласа, тоже довольно долгое время работали на территории нашего края.

Как писал в дальнейшем И.И. Лепёхин, Оренбургская физическая экспедиция была предпринята «для испытания естественных вещей в обширном нашем отечестве… Мы всем снабжены были, что к нашему одобрению, облегчению путешествия и к нужному везде вспомоществованию в предприемлемых нами делах требовалося… В Оренбургскую посылку назначены были трое - академик Паллас, профессор Фальк и я. Жребий пал на меня открыть нашему сообществу путь; итак, я 8 июня оставил Санкт-Петербург» (рис. 2).

В состав экспедиционного отряда Лепехина входили студенты Николай Озерецковский (в будущем академик), гимназисты Андрей Лебедев и Тимофей Мальгин, а также рисовальщик Михайло Шалауров, чучельник Филипп Федотьев, один егерь. От Петербурга до Новгорода экспедицию сопровождали два солдата Санкт-Петербургского гарнизона: Иван Ярысов и Исмет Бикмурзин.

Всем участникам экспедиции было назначено двойное жалование. Перед отъездом жалованье было выплачено вперед по 1 июня 1769 года, и одновременно были выданы 200 рублей на прогоны. В дальнейшем жалованье и деньги на прогоны аккуратно выдавались через губернские канцелярии в городах, где останавливалась экспедиция.

Во время своего путешествия И.И. Лепехин вел дневник, где отмечал все, что привлекало его внимание по пути следования. Впоследствии этот дневник составил основу его знаменитого четырёхтомного труда «Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства».

До Москвы Лепехин ехал две недели. 18 июня, после прибытия в Москву, экспедиция должна была остановиться в ней на некоторое время из-за болезни гимназиста Андрея Лебедева и чучельника Филиппа Федотьева. В Москве Лепехин совершал небольшие загородные экскурсии для собирания растений и насекомых, вел метеорологические наблюдения, проводил с гимназистами занятия по ихтиологии.

После этого 8 июля 1768 года отряд Лепехина выехал из Москвы по Владимирской дороге, и 13 июля прибыл в город Владимир. Далее при следовании отряда до Среднего Поволжья Лепехину пришлось несколько отступить от заранее намеченного плана и изменить маршрут, так как «ехать было небезопасно, для шатающихся разбойничьих шаек». Поэтому по прибытии в Симбирск Лепехин нанял двух солдат для конвоя, и 25 августа в сопровождении капитана Николая Петровича Рычкова переправился на левый берег Волги, к реке Черемшану, где сделал ряд ценных этнографических наблюдений. Обследовав Черемшан, Лепехин посетил село Спасское, в 100 верстах от Черемшанской крепости, где в то время жил член-корреспондент Петербургской Академии наук Петр Иванович Рычков, отец Н.П. Рычкова.

Далее путь экспедиции проходил по берегу реки Сок, через татарскую деревню Байтуган, близ которой были найдены смоляные и серные ключи. Затем отряд проследовал к пригороду Сергиевск, стоявшем на реке Сургут, и осматривал Серное озеро (рис. 3-5). Отсюда 25 сентября Лепехин писал в Академию: «В Сергиевске схватила нас великая стужа и снег, так что мы с трудностию могли доехать до Ставрополя, где и находимся, и погода переехать в Сизран через Волгу не допускает».

В Ставрополе Лепёхин узнал, что Паллас намерен зимовать в Симбирске, и 8 октября 1768 года он тоже выехал в Симбирск, куда прибыл 13 октября. Здесь учёный сразу же занялся сбором окаменелостей на берегу Волги. В Симбирске Лепёхин вел зоологические наблюдения, приводил в порядок собранные коллекции и ежедневно занимался с членами экспедиции.

Ещё во время симбирской зимовки Лепёхин 2 февраля 1769 года отправил в Академию такое сообщение: «22 декабря 1768 года из Казани от его превосходительства Андрея Никитича Квашнина-Самарина прислан казанской статной роты подпрапорщик Гаврило Михайлов, который и принят того же числа в должность стрелка при экспедиции с жалованьем по 50 руб. в год; 12 января 1769 года получены мною копия комиссионного определения, в которой повелевается мне сделать горный бурав, потому что сего нужного орудия мне не было дано при отъезде моем из Санкт-Петербурга, но здесь, в Симбирске, еще и по сие время удобного к тому мастерового отыскать не мог. Отправил в Москву на подводах насекомых 309, 405 трав, 30 птиц, 16 зверей, 4 звероловные махинки, 77 ископаемых, пакетец со старинными татарскими деньгами, 4 звериные головки, две рыбы, собрание мордовских слов, мунгальскую астрологию, небольшой русский лечебник…»

В начале марта 1769 года Лепёхин составил следующий план работы экспедиции на 1769 год:

«По данному общему плану от Императорской Академии наук и сравнивая места, которые г-н проф. Паллас для своих избрал наблюдений, главным предметом остается западный, или так называемый нагорный берег реки Волги.

Почему:

1) Как скоро наступит весеннее и к продолжению наблюдений способное время, во-первых, осмотрю места, лежащие между Симбирском и Сизраном, и сколько возможно, стану держаться реки Волги, дабы места, лежащие к Пензе, могли осмотрены быть г-ном профессором Фальком.

2) Проехав расстояние от Симбирска до Сизрана и не медля нимало в Сизранских окрестностях, потому что оные осмотрены будут г-ном профессором Палласом, продолжать буду мой путь на Саратов, пробираяся так называемою Береговою дорогою».

В середине марта все три отряда Оренбургской экспедиции выехали по льду и по берегу Волги в направлении пригородного местечка Тетюши, и далее продвигались вместе до Самары. По пути Лепёхин осматривал горные берега. Как он затем писал, «внутреннее строение гор открывалось взору большими рытвинами, оставленными на берегу бурными потоками талых вод, низвергающихся в Волгу. В Щучьих горах были найдены залежи крепкой железной руды, непригодной к плавке, в Ундарских горах — белый известняк, у горы Шенской — залежи горючих сланцев, в речке Бугурне (в 40 верстах от Симбирска) — железная руда и охра».

Лепехина очень заинтересовал вопрос о происхождении сланца, и он занялся специальными исследованиями добытых материалов. «Откуда сей сланец горючее получил начало, — писал он в Академию в очередном донесении, — точно дойти не могу. Однако насколько вероятным быть кажется, что сия перемена в глине произошла от колчедана».

В 35 км от Симбирска, в р. Бирюч, Лепехин обнаружил кости мамонта, которые он принял за кости слона. По этому поводу он заметил: «Я знаю, что некоторые писатели такие вещи производят от бывшего всемирного потопа, но находящиеся в тех местах другие улики воспящают так далеко забираться: некогда здесь было сражение, какого народа — оставляю историческому испытанию».

Еще, согласно запискам Лепёхина, «на речке Ельшанке были найдены желтоватые крепкие камни, небольшие круглячки кровавики, употребляемые местными жителями для крашения домашней утвари, на речке Усолке — соленые ключи и залежи глауберовой соли, в Жигулях — залежи железной руды, негодной к плавке, в Яблочных горах — алебастр, гипс, самородная желтая и янтарного цвета сера, твердая горная смола, употребляемая для чернения железа» (рис. 6-8).

После этого отряды разделились. Паллас остался в Самаре и некоторое время изучал окрестности города, а отряд Лепёхина 25 мая 1769 года прибыл в Сызрань и остался там на четыре дня, пока чинили кибитки. По договоренности с профессором Фальком, который из Сызрани должен был ехать в Саратов сухим путем, Лепехин 29 мая отправил вперед обоз, а сам с двумя студентами, двумя гребцами и двумя отставными солдатами в качестве конвоя поехал на лодке, с тем чтобы осмотреть берег с реки (рис. 9-11).

В окрестностях пригорода Кашпура он произвел раскопки в солончаках на глубину около сажени, но не обнаружил ни соли, ни соленого источника. В Белых и Урдюмских горах (между Сызранью и Саратовом) он нашел залежи ноздреватой железной руды. «В Урдюмских горах, — писал он затем в Академию, — без сумнения, можно было бы завести железный завод, если бы недостаток лесов сему не вопреки был. Возить же руду вверх станет по русской пословице дороже коровы подойник».

От Сызрани после короткого описания города и его окрестностей по правобережью Волги учёный отправился вниз по реке, побывав в Саратове, Царицыне, Астрахани, а далее выйдя на берег Каспийского моря. Отсюда моря отряд Лепёхина направился в Оренбургские степи, и затем поднялся к северу по области Уральского хребта, заезжая отчасти и в Сибирь. Далее в течение 1769-1772 годов его отряд обследовал северный Урал, бассейны рек Вычегды и Северной Двины, далее проехал в Архангельск. Затем через Олонецкий край в декабре 1772 года отряд И.И. Лепёхина прибыл в Санкт-Петербург. В 1773 году учёный обследовал также Псковскую и Могилевскую губернии, так что он в общей сложности провел в путешествии пять с половиной лет.

Еще во время экспедиции, в апреле 1771 года, И.И. Лепёхин был избран академиком по естественным наукам. В дальнейшем он посвятил себя в основном обработке собранных материалов, и по результатам написал довольно большое количество научных работ.

В 1774 году ему было «поручено смотрение за ботаническим садом Академии», а с 1777 году «вверено ему главное смотрение над Академической гимназией». В день открытия Российской Императорской Академии наук в 1783 году И.И. Лепехин на общем собрании выступил с докладом «Размышление о нужде испытывать лекарственную силу собственных произрастений» и был избран секретарем Академии. Он с величайшим рвением служил этому учреждению, не пропустил ни одного заседания по самый день смерти, и последний раз присутствовал на нём 29 марта 1802 года, за 8 дней до своей кончины.

И.И. Лепехин один исполнял обязанности секретаря, для которых по уставу могли быть приглашены два лица, и этим в значительной степени содействовал благосостоянию Академии, давая возможность употреблять второй оклад на другие нужды.

За свои труды И.И. Лепехин первым получил золотую медаль, которую Академия ежегодно присуждала наиболее потрудившемуся из своих членов. Митрополит Гавриил предложил присудить медаль президенту Академии, княгине Дашковой, но Дашкова предложила отдать ее Лепехину, и академики единогласно приняли это предложение. Неудивительно, что 27 октября 1800 года Академия решила поместить портрет И.И. Лепехина в зале своих заседаний, и это был один из первых портретов, украшавших залу.

Всю жизнь И.И. Лепехин посвятил изучению природы и природных ресурсов России. Он обладал поистине энциклопедическими познаниями в области естественной истории, медицины, географии и словесности, знал в совершенстве латынь, греческий, немецкий, французский языки. По меткой характеристике современника, «ума был быстрого; в суждениях тверд; в исследованиях точен; в наблюдениях верен». По отзывам современников, «будучи сам бескорыстен, охотно подавал руку помощи бедным. Сердце имел нежное и чувствительное, а честностью и прямодушием своим привлек к себе общую всех доверенность, любовь и почтение».

Кончина И.И. Лепехина, которая последовала 6 (18) апреля 1802 года, вызвала скорбь и печаль членов Академии. Он был похоронен на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге. После этого семье учёного немедленно исходатайствована была пенсия, а товарищ министра народного просвещения и попечитель Московского университета Михаил Никитич Муравьев из личных средств выделил особую премию на составление проекта памятника И.И. Лепехину. Но самым лучшим памятником учёному, конечно же, остаются его многочисленные труды, которые не потеряли свою научную ценность и в наши дни (рис. 12).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

 

Наиболее важные печатные труды И.И. Лепёхина

Лепёхин И.И. Дневные записки путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году. Часть 1. СПб., 1771;

Лепёхин И.И. Продолжение Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1770 году. Часть 2. СПб., 1772;

Лепёхин И.И. Продолжение Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства в 1771 году. Часть 3. СПб., 1780;

Лепёхин И.И. Продолжение Дневных записок путешествия доктора и Академии наук адъюнкта Ивана Лепёхина по разным провинциям Российского государства. Часть 4. СПб., 1805. (Издана посмертно, составлена Н.Я. Озерецковским и включает завершение «Дневных записок», а ещё строй географических работ Н.Я. Озерецковского, В.В. Крестинина, А.М. Фомина и др.).

Лепёхин И.И. Размышления о нужде проверять лекарственную силу собственных произрастений. М., 1783;

Лепёхин И.И. Краткое руководство к разведению шелков в России. СПб., 1798;

Лепёхин И.И. Способы отвращения в рогатом скоте падежа. СПб., 1800.

 

Литература

Озерецковский Н.Я. Иван Иванович Лепёхин. - Журн. Департамента нар. просвещения. 1822, ч. 6.

Поленов В. Краткое жизнеописание Ивана Ивановича Лепёхина. - Труды. Рос. Академии наук. 1840. Т. II.

Фрадкин Н.Г. Академик И.И. Лепёхин и его путешествия по России в 1768—1773 гг. 2-е изд. Географгиз, 1953. — 224 с.


Просмотров: 6470



При подготовке публикаций сайта использованы материалы
Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина,
Центрального государственного архива Самарской области,
Самарского областного государственного архива социально-политической истории, архива Самарского областного суда,
частных архивов и коллекций.
© 2014-. История Самары.
Все права защищены. Полное или частичное копирование материалов запрещено.
Об авторе
Политика конфиденциальности