Петров Виктор Евгеньевич

Его личность привлекла внимание интернет-сообщества и читающей общественности с момента его двухлетнего пленения в Чечне, в котором ему пришлось пройти через издевательства и пытки. В мятежную республику он поехал, будучи достаточно известным в Самаре телевизионным журналистом, чтобы участвовать в освобождении захваченного боевиками нашего солдата, однако в итоге сам оказался в плену. А до своих кавказских приключений Виктор Евгеньевич Петров занимался наукой, а именно – пытался разгадать тайну возникновения Вселенной. Но лучше обо всём по порядку (рис. 1).

От астрофизики до журналистики

Он родился 8 декабря 1954 года в село Насоново, что находится в Камышловском районе Свердловской области. Но когда Вите было около двух с небольшим лет, его родители приехали в Куйбышев, где и прожили всю оставшуюся жизнь. Его отец Евгений Григорьевич работал мастером на металлургическом заводе, а мать Маргарита Константиновна – технологом на швейном производстве.

После окончания в 1972 году средней школы № 150 в Куйбышеве Виктор поступил в Борисоглебское высшее военное авиационное училище летчиков имени В.П. Чкалова (рис. 2). Затем некоторое время работал летчиком-инструктором в том же училище, а в 1978 году он поступил на физический факультет Куйбышевского государственного университета, который окончил в 1983 году. После этого Петров работал в разных местах, в том числе инженером-программистом на 4-м ГПЗ, начальником бюро математического обеспечения на заводе «Куйбышевбурмаш», старшим научным сотрудником Всесоюзного научно-исследовательского института организации и экономики нефтегазовой промышленности, главным специалистом института «Гипровостокнефть», заместителем директора КИВЦ нефтегазодобывающего объединения «Куйбышевнефть».

После окончания аспирантуры при Институте философии Сибирского отделения Академии наук В.Е. Петров в 1993 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Методологические основы создания мощных фотонных энергосистем». Но еще раньше он начал работать над проектом «Симметричная вакуумная теория поля», которая, по мнению специалистов, является новым словом в теории возникновении и развития нашей Вселенной. В развитие своей теории В.Е. Петров уже в 2003 году опубликовал прорывную статью «О квантовой гравитации и темной материи». Работа в этом направлении продолжается и по сей день.

Нужно отметить, что еще раньше, в 1989-1991 годах Виктор Петров создал и активно развивал Самарскую астрофизическую лабораторию, силами которой при поддержке Самарского отделения Российской академии наук в нашем городе проводились международные семинары по тематике «Новые идеи и альтернативные взгляды космологии» (рис. 3). Однако уже вскоре из-за отсутствия финансирования всякая работа в лаборатории прекратилась. С 1993 года Виктор Петров направил свои силы и знания в самарскую журналистику.

Свою деятельность в этом направлении он начал с должности репортера и обозревателя «Самарской газеты», затем перешёл в популярное коммерческое издание «Все и Всё», далее работал в ГТРК «Самара» и на других телеканалах. В 1994 году Петров не раз бывал в горячих точках, в качестве фронтового журналиста выполняя редакционные задания по освещению событий в Таджикистане и Афганистане. После начала Первой чеченской войны он в 1995 году способствовал освобождению из плена боевиков рядового 81-го полка Алексея Безлипкина. В 1997 году Виктор Петров перешел на работу в частную телекомпанию «РИО», которую в то время возглавлял Виталий Добрусин. В 1999 году Петров стал лауреатом международного кинофестиваля в номинации «Работа журналиста в особо опасных условиях». Однако тогда получить заслуженный приз он так и не успел: самарский журналист в это время уже ехал в командировку на Кавказ.

Кавказские пленники

В конце июня 1999 года по Самаре прокатилась тревожная весть: стало известно, что в Чечне при выполнении гуманитарной миссии по освобождению из плена российских военнослужащих без вести пропал журналист телерадиокомпании «РИО» Виктор Петров. Вместе с ним исчезла и участвовавшая в той же миссии председатель Самарского отделения Конгресса советских женщин Светлана Кузьмина.

Выше уже говорилось, Петров еще до этих событий стал известен в Самаре как автор сенсационных репортаже - в частности, как руководитель криминальной передачи «Оперативные хроники». Тогда особо не обращали внимание на тот факт, что отчаянный журналист Петров в «лихие 90-е» неоднократно бывал в наиболее горячих точках бывшего СССР, в том числе в Таджикистане. А в самый разгар первой чеченской войны 1995 года он привозил в Самару не только острые репортажи с мест событий, но и российских солдат, лично им освобожденных из чеченской неволи. Именно поэтому в начале июня 1999 года Виктор Петров, вспомнив о своих кавказских успехах прошлых лет, принял участие в гуманитарной миссии, организованной председателем Самарского отделения Конгресса советских женщин Светланой Ивановной Кузьминой.

Сейчас мало кто помнит, что их поездке на Кавказ предшествовал ряд довольно странных событий. Все началось с того, что в мае 1999 года к Кузьминой обратилась некая Радимхан Могушкова, предъявившая документы о том, что она является сотрудницей МЧС Республики Ингушетия. И хотя дальнейшие события показали, что на самом деле эта «сотрудница» занималась циничным бизнесом, связанным с похищением людей, искренность ее намерений в момент первого контакта с руководителем областного отделения Конгресса советских женщин не вызвала сомнений.

Внешне цель визита Могушковой к Кузьминой выглядела очень благородно. Ингушка сообщила, что она может посодействовать вызволению из чеченского плена одного из самарских солдат – Алексея Чегодаева, который пропал без вести во время боев в Грозном в январе 1995 года. В подтверждение серьезности своих намерений визитерша продемонстрировала вырезки из уфимских и нижегородских газет, где рассказывалось о ее гуманитарной деятельности.

Тут же разыскали мать пропавшего солдата – Надежду Чегодаеву, у которой в тот момент не было никаких достоверных сведений о судьбе сына. Естественно, измученная неизвестностью женщина стала упрашивать Кузьмину принять самое деятельное участие в возвращении Алексея на родину. И тогда Светлана Ивановна развернула бурную деятельность. Вместе с Могушковой она пошла в областную администрацию и добилась приема сначала у вице-губернатора Самарской области Владимира Мокрого, а затем и у губернатора Константина Титова. Здесь в ход снова пошли удостоверение сотрудницы МЧС и газетные вырезки. Зачарованные столь мощной аргументацией, областные чиновники пообещали оказать «миссионерке» любую посильную помощь в деле освобождения из плена самарских военнослужащих. Правда, впоследствии Константин Титов оправдывался со страниц печати, что относительно личности Могушковой его ввела в заблуждение Светлана Кузьмина, затем сама ставшая ее жертвой.

А что было дальше, всем хорошо известно. О предстоящей чеченской миссии Светланы Кузьминой узнал руководитель программы «Оперативные хроники» ТРК «РИО» Виктор Петров, у которого, как говорилось выше, уже был опыт освобождения наших солдат из бандитского плена. Кузьмина не возражала против участия в поездке опытного человека – и в результате 2 июня 1999 года самарцы вылетели в Назрань, где и поселились в доме Могушковой.

После этого в течение двух с лишним недель ингушская авантюристка и ее сын Адам фактически морочили приезжим головы, регулярно сообщая Петрову и Кузьминой о том, что сейчас они якобы ведут переговоры с бандитами о Чегодаеве. Между тем уже тогда Могушковым было известно, что на самом деле самарский солдат погиб еще в январе 1995 года. Осенью 1999 года, его обугленное тело было опознано матерью, а затем предано земле. Из всего этого следует, что подлинной целью авантюристов было вовсе не освобождение Чегодаева, которого в июне 1999 года уже не было в живых, а «поставка» в Чечню новых заложников, которых они вот таким коварным способом заманивали из глубинных регионов России.

Наконец 20 июня Петрову и Кузьминой сообщили, что бандиты готовы отдать им самарского солдата. Они сели в машину к Адаму Могушкову – и поехали навстречу своей неволе. Около станицы Орджоникидзевской, на самой границе Ингушетии и Чечни, вечером того же дня Адам передал новых заложников бригаде братьев Бакешевых. Через несколько дней Руслан и Бакар Бакешевы продали Кузьмину и Петрова полевому командиру по имени Кюри из села Самашки, за что получили два джипа «Лендровер». В этой банде Петров находился до самого дня своего освобождения.

А Радимхан Могушкова и ее сын Адам осенью 1999 года были арестованы сотрудниками Главного управления по борьбе с организованной преступностью, а затем преданы следствию и суду по обвинению в похищении людей. Выяснилось, что Кузьмина и Петров – далеко не первые заложники, которых этим авантюристам удалось продать в Чечню. В частности, в ходе следствия была установлена их причастность к похищению корреспондента «Московских новостей» Дмитрия Бальбурова. Преступники приложили также руки и к пленению матерей некоторых солдат, приехавших в Ингушетию за своими сыновьями. За свою преступную деятельность Радимхан Могушкова была приговорена к трем годам лишения свободы.

А сведения о Петрове и Кузьминой в Самару стали приходить примерно с сентября 1999 года. Через цепочку посредников их родственникам сообщали, что за освобождение самарских заложников следует уплатить от одного до трёх миллионов долларов. Правда, когда началась операция федеральных сил по наведению конституционного порядка в Чечне, стоимость их выкупа упала до 30-40 тысяч «зеленых». Примерно в это же время мужу Кузьминой и жене Петров через цепочку посредников передали записки от пленных, которые впоследствии неоднократно публиковались в местной печати. Конечно же, даже такая «сниженная» долларовая сумма для родственников выглядела запредельной, и никто из них даже и не думал о том, чтобы собрать ее и передать похитителям.

Дальнейшие сведения о пребывании Виктора Петрова в плену были довольно скудными. В печати сообщалось, что только во второй половине 1999 года он дважды пытался бежать, но оба раза его находили бандиты и возвращали «хозяину». Еще сообщалось, что некоторое время Виктора держали вместе с генералом Шпигуном, которого впоследствии нашли мертвым.

А под Новый 2000-й год Зое Петровой, супруге Виктора, неожиданно позвонил человек, который назвался Александром Руденко, украинским предпринимателем. Звонивший сообщил, что незадолго до того ему удалось освободиться из плена, а номер телефона ему дал ее муж, с которым он в течение полутора недель находился в каком-то грозненском подвале. Затем Петрова куда-то увезли боевики, а ему повезло: федералы как раз наступали, и ему в результате удалось освободиться. Больше ничего о судьбе самарского журналиста Руденко тогда сообщить не смог.

После января 2000 года в наш город поступали в основном неточные и противоречивые сведения о Кузьминой и Петрове. Известно было лишь, что они находились где-то в труднодоступных горных районах Чечни, а некоторые источники утверждали, что их и вовсе отправили на территорию Грузии, в одно из ущелий, контролируемых боевиками.

Только в июне 2001 году Виктору Петрову удалось сбежать от бандитов и добраться до расположения федеральных войск. По его словам, до этого он предпринимал две попытки побега, но они оказались неудачными, и его каждый раз возвращали к хозяевам. Повезло ему только с третьей попытки. В начале июля 2001 году Виктора Петрова привезли с Кавказа в Самару, и уже вскоре он выступил перед своими коллегами, рассказав о своём двухлетнем плене.

«За два года я не встретил среди чеченцев ни одного порядочного человека…»

Это выглядит совершенно невероятным, но практически все, кто 2 июля 2001 года смог увидеть Виктора Петрова на пресс-конференции в самарском Доме журналистов, сошлись в одном: двухлетнее пребывание в аду не сломило его силу духа, не уничтожило в нем жажды знания, жизнелюбия и даже чувства юмора. И лишь только самые внимательные из «акул пера» сумели заметить свежие шрамы на изрядно поседевшей голове кавказского пленника. Уже потом мы узнали, что в последние недели плена бандиты издевались над ним чуть ли не ежедневно, причем били в основном как раз по голове.

Пропуская изложенную выше историю о том, как Петров и Кузьмина оказались в чеченской банде, нужно подчеркнуть, что эксперты оценили сам факт сотрудничества чеченцев и ингушей в деле похищения заложников как весьма редкое явление. Ведь исторически сложилось так, что эти две кавказские нации, хотя они и живут сотни лет рядом, но тем не менее все это время конкурируют и противодействуют друг другу, а то и воюют между собой. Даже сложилась поговорка: «Потихоньку, не спеша чечен давит ингуша». Именно поэтому Кузьмина и Петров всецело доверились семейству Могушковых, так как считали: ингуши не смогут их предать чеченцам. Однако на этот раз историческая параллель не сработала, и самарцы оказались в неволе.

Сам Виктор так говорил о своем положении, на котором он жил в горах Кавказа в течение двух лет: мы были рабами у чеченцев. Местные к пленным и относились соответственно: под угрозой физической расправы их заставляли делать самую черную и тяжелую работу, например, пилить и колоть дрова, копать землю, таскать воду, строить землянки и блиндажи, и так далее. Кузьминой, как женщине, приходилось выполнять хозяйственное обслуживание боевиков: стирать для них одежду, убираться в жилищах, готовить еду, мыть посуду, и прочее.

За весь этот грязный и неблагодарный труд им в сутки полагалась буханка хлеба на троих и пачка макарон. Вместе с ним в разное время находились еще трое заложников: француз Брис Флетье, Александр Руденко с Украины и Александр Терентьев — правозащитник из Москвы. Правда, когда весной 2000 года от голода и побоев Терентьев умер, эта «пайка» стала приходиться уже на двоих.

Но вообще-то чеченцы держали у себя самарцев вовсе не для того, чтобы те на них работали, а в качестве «живого товара»: бандиты до самого последнего момента надеялись получить за Петрова и Кузьмину выкуп. Причем размер запрашиваемого ими выкупа в течение этих двух лет изменился весьма кардинально. Выше уже говорилось, что в сентябре 1999 года за пленников требовали по три миллиона долларов, то после начала широкого наступления федеральных войск по всей Чечне эта сумма снизилась до одного миллиона за двоих, а к весне 2000 года больше 350 тысяч за двоих уже не просили. К 2001 году даже прошла информация, что боевики готовы отпустить самарцев «всего лишь» за 30 тысяч «зеленых» - за мизерные по их понятиям деньги.

Поскольку чеченцы всегда рассчитывали заработать на заложниках, они сами их обычно никогда не убивали, хотя и кормили их только в тех пределах, чтобы они не умерли с голоду. В то же время, по словам Петрова, обычным развлечением этих бандитов являлись изощренные издевательства над пленными: например, они любили поиграть с ними в «ложный расстрел». Виктор рассказывал, что его самого вот таким образом «расстреливали» пять раз – и всегда холостыми патронами. К голове приставляли ствол пистолета Макарова – и спускали курок. Над самым ухом гремел гром, висок обжигала вспышка капсюля, но уже через пару секунд он осознавал, что все-таки остался жив.

А один раз в него по приказу боевиков стрелял уже упоминавшийся выше Александр Терентьев. При этом бандиты сначала предложили Петрову убить Терентьева, но Виктор отказался. За неповиновение его жестоко избили, а потом положили лицом в дорожную колею, дали Терентьеву в руки оружие и приказали: «Стреляй в голову!» Тот выстрелил. Конечно же, патрон оказался холостым. Правда, уже потом, перед самой смертью, Терентьев просил Виктора его простить за малодушие, и говорил, что он целился выше головы.

На ночь Петрова и Кузьмину запирали в блиндаже, сковывая их наручниками – «чтобы не сбежали». Если ночью их иногда и выводили «по малой нужде», то наручники при этом не снимали, так что отправлять естественные надобности им приходилось в присутствии друг друга. «Но я при этом не испытывал никаких негативных чувств по отношению к Кузьминой, да и Светлана, по ее признанию, ко мне тоже. Просто мы оба были выше этого».

Вообще же, по словам Петрова, после двухлетнего плена его отношение к горцам в целом сильно изменилось в худшую сторону. По его признанию, за эти два года ни одного порядочного человека среди чеченцев он так и не встретил. И хотя сам Виктор в разговоре неоднократно подчеркивал, что нельзя переносить его личное впечатление от неволи на всю чеченскую нацию, он одновременно признал: в целом этот народ в течение тех военных лет сильно деградировал во всех отношениях.

По мнению Петрова, подавляющее большинство чеченцев тогда могли только хорошо стрелять, бегать, драться, убивать, грабить и разбойничать. Ничего другого представители этого гордого и древнего народа больше делать не умели, и, самое главное, не хотели. Дети с самого раннего возраста (буквально с шести-семи лет) учились владеть автоматом, орудовать ножом, бросать гранату и ставить фугасы и мины. Образовательный уровень почти всех мужчин-чеченцев в те годы не поднимался выше трех классов средней школы, а если у кого-то из них за плечами вдруг оказывается шесть-семь классов, то такой человек у них уже считался грамотным и умным. Но в целом образованность и наличие каких-либо знаний в их среде популярностью не пользовались – приветствовались лишь культ силы, жестокость и умение переносить трудности.

По мнению Петрова, именно в силу своей почти поголовной безграмотности и излишней воинственности целого поколения, выросшего в 90-е годы и в начале 2000-х, Чечня, если бы она тогда отделилась от России, никогда не смогла бы жить самостоятельно как суверенное государство. Ведь ни один народ не в состоянии вечно жить только войной, разбоями и грабежами. Это обстоятельство, как считал Виктор, чеченская национальная верхушка в итоге всё же осознала, что затем способствовало стабилизации обстановки как в Чечне, так и на всём Северном Кавказе.

Виктор Петров свидетельствует, что во время его плена ничем не оправданная жестокость по отношению к рабам для чеченцев была почти что нормой. Самарский журналист объясняет это тем, что настоящему, в их понимании, чеченцу тогда было просто стыдно показать своим соплеменникам, что он хорошо относится к заложникам. Он рассказывал, что при общении с некоторыми из боевиков наедине ему не раз удавалось поговорить с ним по-человечески – о жизни в России, о семье, о детях, и так далее. В такой ситуации кое-кто из бандитов (видимо, от избытка чувств) даже мог дать пленному сигарету или лишний кусок хлеба. Но он делал это так, чтобы никто из своих не видел этого проявления человечности с его стороны. Даже было, что один из боевиков незаметно отдал Виктору свою поношенную майку со словами: «Возьми, постирай – и носи».

А один из его конвоиров даже искренне интересовался рассказами Петрова о таких весьма далеких от земной жизни материях, как устройство Вселенной, расположение планет Солнечной системы, расстояние до звезд, и тому подобном. Однако сообщение о том, что Солнце во много раз больше Земли, и до него от нас 150 миллионов километров, этот «астроном-любитель» встретил с недоверием. Он-то, оказывается, всегда считал, что расстояние до нашего светила никак не больше, чем, например, от их леса до Грозного…

И если Петрову приходилось общаться хотя бы с двумя бандитами сразу, то их отношение к пленному тут же резко менялось. Они немедленно принимались издеваться над своим рабом хотя бы на словах, всячески его оскорбляя, а то и начинали измываться физически. Например, заложников били за неправильно, по мнению «хозяев», уложенные дрова в костре, за недостаточную расторопность в работе, за съеденные без спроса остатки их трапезы, и так далее.

Но самое тяжелое время для заложников наступило после тотального наступления федеральных сил в Чечне и связанного с этим ухудшения положения боевиков. Особенную жестокость бандиты стали проявлять к Петрову в начале июня 2001 года. Тогда в течение нескольких дней его ежедневно били по голове до потери сознания. Виктор объяснял это тем, что боевики таким образом хотели выбить из его памяти все, что касалось плена. И когда после таких многодневных издевательств он понял, что его рано или поздно просто уничтожат физически, он решил бежать.

Третий по счёту побег ему удался в середине июня. Виктор заранее приготовил две гранаты, причем собирался похитить у боевиков еще и автомат, но в последний момент ему не повезло: из заранее присмотренного «калаша» его владелец вытащил рожок с патронами. К тому же ему пришлось уходить без Кузьминой: она была очень слаба, да и при прорыве, как посчитал Петров, она могла пострадать от случайного осколка гранаты. И вот ночью, выбрав момент, когда его стража слушала плеер с записью призывов к джихаду, Виктор переплыл речушку и скрылся в лесу. За ним организовали погоню, но он швырнул в сторону преследователей гранату, и те отстали.

Неделю беглец скрывался по лесам, шел к своим только ночью, а днем прятался. Когда он в конце концов все же вышел к федеральному блокпосту, его чуть не убили свои же солдаты: услышав шорох и шелест в лесу, они открыли огонь вслепую. Пришлось отлеживаться и ждать подходящего момента. И он в конце концов наступил: мимо Петрова проходило коровье стадо. Виктор ухватился за одну из коров, и под ее прикрытием смог приблизиться к блокпосту настолько, что его стало хорошо видно. Тогда он отпустил животное, и с поднятыми руками пошел прямо на солдата, уже державшего палец на спусковом крючке автомата. И, как считает сам Виктор, произошло просто чудо, если служивый при виде вышедшего из леса человека, заросшего щетиной и одетого в какое-то рваньё, все-таки не стал стрелять.

После возвращения в Самару Петров посчитал своим основным долгом приложить максимум усилий для вызволения из плена Светланы Кузьминой. Ее положение, как сообщил Виктор, у всех вызывало большую тревогу – в первую очередь из-за состояния её здоровья.

Кузьмина была освобождена из плена 8 августа 2001 года в состоянии крайнего истощения. Через несколько дней она уже находилась в Самаре. На последующих пресс-конференциях Светлана Кузьмина сообщила журналистам, что она не разделяет чувства Виктора Петрова по отношению к чеченской нации, и говорила об этом следующее: «У меня нет ненависти к чеченцам — только горечь, что такое стало возможно и в моей судьбе, и вообще в нашей стране» (рис. 4, 5).

Российские и некоторые зарубежные СМИ достаточно широко освещали эти события. Так, по первому каналу был показан репортаж о возвращении Виктора Петрова из двухлетнего плена, «Российская Газета» отметила возвращение журналиста большой статьей. Губернатор Самарской области К.А. Титов за мужество и волю, проявленные журналистом в тяжелых условиях плена, принял решение представить Виктора Петрова к государственной награде, и вручил ценный подарок.

В настоящее время Виктор Евгеньевич Петров работает в редакции газеты «Волжская коммуна» в должности шеф-редактора интернет-портала этого издании.

Дело «каменной Зои»

Нельзя не сказать ещё об одном вкладе Виктора Петрова в нашу журналистику. Многие знаю, что и до, и после своего плена он вместе с автором этих строк принимал деятельное участие в освещении одной из самых загадочных страниц самарской истории – в расследовании так называемого «дела каменной Зои» (рис. 6).

Как известно, в январе 1956 году в доме № 82 на улице Чкаловской в Куйбышеве происходили странные события. Невероятные слухи о том, что в этом доме якобы танцевала с иконой Николая Чудотворца, а потом окаменела некая «отроковица», привлекли сюда тысячи, если не десятки тысяч людей. Явление это происходило примерно в течение недели – с 14 по 20 января. Хотя нет свидетельств о том, что хоть кому-то из любопытных удалось воочию увидеть «каменную девку», легенды об этом «чуде» в народе ходят до сих пор. В последующие годы эта таинственная девушка благодаря рассказам, передававшимся из уст в уста, получила имя «Зоя», а потом даже и фамилию – Карнаухова.

В 90-х годах автор этих строк совместно с Виктором Петровым начал журналистское расследование по делу «каменной Зои», поскольку этой историей до сего дня не пожелали заниматься ни официальные самарские власти, и ни официальная наука. Петров решил заниматься этой историей в скандальном, даже авантюристическом ключе, и вот что из этого в итоге вышло. После его съёмок телеканал «РИО» показал сенсационный репортаж о «доме Зои». А затем на основании собранных им сведений Петров тогда же опубликовал несколько статей в местных газетах на ту же тему. Много позже на сайте «Писали.ру» был посещен его материал «Таинственный дом Зои».

Как затем рассказал сам Виктор Петров автору этих строк, в эту и в предыдущие свои публикации о «каменной девке» он намеренно ввел вымышленный им персонаж – того самого милиционера, который якобы видел «чудо Зои», и от этого зрелища поседел в одну минуту. Журналист уверял, что тогда он вовсе не собирался никого вводить в заблуждение, а сделал это лишь в целях «усиления достоверности». Однако Петров, по его словам, никак не ожидал, что его придумку тут же подхватят и другие СМИ, и просто досужие рассказчики, выдавая ее за «свидетельства очевидцев».

Вот выдержка из материала Виктора Петрова «Таинственный дом Зои».

«Люди, которым очень хочется верить в чудо, не устают передавать из уст в уста такой случай. Одна из женщин обратилась к проходящему мимо милиционеру с просьбой сказать, действительно ли в доме стоит окаменевшая девушка с иконой? На что тот снял с головы фуражку и сказал: «Посмотри на мою голову - и все поймешь». Голова этого достаточно молодого человека была абсолютно седа.

Во время сбора информации по теме «Отроковица» выяснилось, что если окаменевшую девушку не видел никто, то седого милиционера встречал почти каждый. И каждому тот показывал свою седину. Мы нашли этого человека. Это Зиновий Исаевич Григорьев (фамилия изменена по его просьбе) [на самом деле фамилию, имя и отчество этого вымышленного персонажа журналист взял у своего друга Григория Зиновьевича Исаева – В.Е.]. Вот его рассказ.

«Во время боев за Будапешт я был контужен и попал в плен. Там и поседел. Бежал. После коротких разборок с НКВД был разжалован из капитанов в рядовые. Воевал в штрафбате. После войны восемь лет провел в лагерях. Потом полностью реабилитирован. Был даже восстановлен в звании и демобилизован из армии с правом ношения военной формы по приказу 100.

В чудеса я не верил, но очень хотелось посмотреть на окаменевшую девушку. А пробиться к дому было невозможно. Тогда я надел форму, нацепил единственную медаль и пошел наудачу. Авантюра удалась - я заходил в дом Болонкиной. Конечно, никакого чуда я там не увидел. Пробираясь оттуда через толпу, вспомнил, как бежал из плена. Тогда и подумалось, что вот это действительно было чудо. Стало обидно и за себя, и за одураченных людей.

А на углу Арцыбушевской и Полевой меня остановила женщина и спросила про окаменевшую девушку - правда ли это? Что я должен был ей сказать? Сказать правду жалко - столько надежды было в ее глазах. А врать не хотелось. Поэтому я просто снял фуражку и сказал ей: «Смотри и решай сама» (рис. 7-12).

А что же Зоя? Дальнейшие сведения о ней расходятся. По одним данным, окаменевшая девушка простояла в доме Болонкиных аж 128 дней, после чего на нее подействовали молитвы специально приехавшего из Глинской пустыни иеромонаха Серафима - и только тогда девушка ожила. По другим свидетельствам, «стояние» Зои продолжалось не более суток, после чего вокруг нее специальным инструментом удалось-таки вырезать квадрат из пола, и в таком виде, вместе с кусками половиц, «живую статую» отправили в психиатрическую лечебницу (вариант - в спецучреждение КГБ). Дальнейшие ее следы, естественно, теряются…

Но самым удивительным в этой истории следует считать то обстоятельство, что, по официальным данным, в январе 1956 года девушка с именем Зоя ни в доме № 84 на улице Чкаловской, ни в соседних домах не проживала. И даже само это имя по отношению к легендарной «живой статуе» в те дни никем и никогда не упоминалось - даже теми, кто в религиозном экстазе лез через ворота и в окна «страшного» дома. Имя Зоя в рассказах и народных легендах появилось гораздо позже – только в перестроечное время, и оно, скорее всего, тоже является чьей-то выдумкой.

Кроме того, до сих пор так и не удалось точно выяснить, откуда же вообще взялся этот слух об окаменевшей девушке, который в январе 1956 года буквально свел с ума население огромного города. В партийных инстанциях тогда посчитали, что события на улице Чкаловской были организованы по заказу церковников. А еще, по неофициальным сведениям, этим вопросом в свое время занималось управление КГБ по Куйбышевской области, однако достоверно установить источник слухов не удалось даже и этой компетентной организации (рис. 13-16).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Дополнение

Виктор Петров: «Я – авантюрист по натуре…»

…Единственное светлое пятно в черноте самарского двора - машина «Скорой помощи». Девочка, к которой приехали врачи, уже в машине. Слава Богу, жива. Что заставило ее несколько минут назад прыгнуть с балкона четвертого этажа, пока неясно. Да, впрочем, сейчас это не главное. Оператор начинает съемку, и на свет включенной камеры тут же сбегаются любопытные. Я стою в сторонке, чтобы не мешать, и представляю собой удобный объект для вопросов. «Это какая программа?» - любопытствует худосочный парень. «Оперативные хроники», - отвечаю. «Ой, здорово, снимите меня!» - воодушевляется случайный собеседник. «Давай в другой раз», - нетерпеливо отзывается оператор, которому этот поклонник мешает работать. Парень не отстает - ведь не каждый день, или, вернее, ночь можно так запрос повстречать экипаж любимой программы…

С руководителем «Оперативных хроник» телеканала «РИО» Виктором Петровым мы беседовали по дороге, переезжая с одного места происшествия к другому. Другого времени для встреч просто не было, как, впрочем, нет его и сейчас. Виктор уже четвертый месяц работает по шестнадцать часов в сутки.

- Виктор, твою программу знают и любят, я в этом убедилась. Как, по-твоему, чем, помимо острых событий, она привлекает зрителя?

- Я скажу, чего бы нам хотелось достичь. Не надо рассказывать о событии, каким бы ярким оно ни было. Надо окунать зрителя в эту атмосферу. Примерно так была построена в свое время программа «Без комментариев» - по событиям всего мира. Там было что показать, и было куда «окунать». Самара - слишком маленький город. Но приближаться к подобному принципу построения нужно. Ведь наша программа - не новости. Она служит удовлетворению человеческого любопытства…

- Не только зрительского, но и твоего, наверное? Свои потребности ты реализуешь в работе?

- Некоторые, пожалуй, да. Я авантюрист по натуре, и говорю это не ради красного словца.

- Расскажи об авантюрах в твоей жизни.

- Я был летчиком, до сих пор прыгаю с парашютом. Летаю на дельтапланах, парапланах - это такие управляемые парашюты. Люблю забираться в пещеры, подземелья - вот как раз сейчас мы едем мимо одного из входов в нашу самарскую «подземку», он находится в районе Хлебной площади. Кстати, мы выяснили, что это подземелье изначально было построено как бомбоубежище для иностранных посольств, которые должны были эвакуироваться к нам в Самару во время войны. Сейчас мы ищем другие ходы-выходы. Вроде бы от сто шестнадцатого километра до самых Сокольих гор тянется еще одно подземелье, есть даже узкоколейка…

- «Мы» - это кто?

- Со мной - группа ребят-студентов, энтузиастов этого дела, с нами ходит под землю и известный самарский фотограф Володя Котмишев.

- Я знаю, что ты в Чечню ездил. Зачем?

- Первый раз мы с Игорем Телегиным туда поехали еще до войны, с целью узнать, что там происходит на самом деле, ведь средства массовой информации безбожно врали. А во второй раз - с Котмишевым, уже в разгар военных событий. Задача была совершенно конкретная - вытащить из плена Алексея Безлипкина. И мы ее выполнили.

- Но ведь все эти приключения связаны с большим риском. Неужели тебе не страшно?

- Страшно, конечно. Но этот страх необходим, он как-то встряхивает, не дает успокоиться в этой жизни. Если я долго сижу на одном месте, как-то «застаиваюсь», что ли… Не хватает авантюр, риска - не бездумного, конечно. Когда не хватает - я его ищу и нахожу.

- Чем еще занимается авантюрист Виктор Петров?

- Наукой - теоретической физикой.

- Ничего себе…

- Это мое второе высшее образование - первое я получил в высшем военном училище летчиков в Борисоглебске. А потом учился в Самарском госуниверситете. Поскольку одно образование у меня уже было, мне предложили поступить сразу на третий курс. Но что это за учеба?

- Представляю удивление университетского руководства, когда ты отказался сократить свои студенческие годы…

- Да ничего в этом особенного нет! Конечно, председатель приемной комиссии был удивлен, но для меня-то важно было действительно научиться… Если коротко - есть две физики. Детерминированная, классическая физика Ньютона и Эйнштейна. И физика случайная, квантовая механика. Они, вообще-то противоречат друг другу. Первая предполагает, что если заданы нужные величины, то можно просчитать абсолютно все, как вперед, так и назад, с точностью до секунды, до микрона. А вторая говорит: элемент случайности все равно обязательно присутствует. Обе физики имеют точки соприкосновения, но они разные. Мне захотелось свести их воедино. Лет десять назад я получил все необходимые для этого математические расчеты, и вышло задуманное - красивая объединенная физика.

Я тогда ходил с ощущением «синее море, белый пароход», даже не спал целую неделю, настолько мне было хорошо: я это сделал, у меня получилось! Потом мы над этим работали еще долго, была группа специалистов из разных городов, человек семьдесят, и деньги были на это, и три международных семинара в Самаре прошли под моим руководством. Дело шло очень хорошо.

- А кем ты тогда работал?

- Начальником бюро программирования - сначала на «Бурмаше», потом - в центре «ВолгаЭВМкомплекс». Я запускал ЭВМ и операционные системы к ним на многих предприятиях. И, конечно, занимался наукой. Сейчас размах уже не тот, в Самаре этим делом занимаются вместе со мной три человека…

- Сейчас физика для тебя на уровне хобби?

- Совсем нет. Я считаю её своим основным занятием, для этого я еще одно образование получил - в аспирантуре Новосибирского института философии по специальности «Философские проблемы физики».

- А как же журналистика?

- Да тоже, пожалуй… Это - работа, причем достаточно трудная. Мы везде непрошеные гости - ведь приезжаешь всегда туда, где несчастье.

- Кстати, почему ты выбрал своей одеждой для «Хроник» камуфляж?

- Все очень просто. Когда я в форме, ко мне со стороны участников происшествия возникает меньше вопросов. Основным объектом недовольства становится наш оператор Валерий Майоров - у него в руках камера, ее не спрячешь. «Не снимай, кто тебе разрешил», и так далее. И я считаю главной своей задачей обеспечить ему условия для нормальной работы.

- Риск, эксцессы?

- Мы стараемся, конечно, эксцессов избегать. Рукопашных боев, к счастью, пока не было.

- За те месяцы, что выходит программа, событий произошло, конечно, море. Многие места в городе наверняка связаны с чем-то кровавым, трагическим… Это не сказывается на мироощущении?

- Никоим образом. Разве что на собственном опыте мы теперь знаем, что, например, центральные районы города - Самарский, Ленинский, Октябрьский - в криминальном смысле относительно благополучны. А вот «самые-самые» - Кировский и Промышленный, львиная доля событий происходит именно там.

- Этот вопрос следовало задать раньше - но лучше поздно, чем никогда. Как ты в журналистику пришел? Почему?

- Как сказать… Есть три вещи, которые мне нравится делать. Управлять транспортом - машиной, самолетом, и так далее, заниматься физикой и писать. Но шофером я быть не могу, потому что не люблю заниматься ремонтом. Физиком сейчас работать тоже нет возможности - им просто не платят. Остается еще одно любимое дело – журналистика…

Беседовала Елена ЕРОФЕЕВА.

Газета «Числа», 20 мая 1998 года.

Список литературы

Кузьмина С.И., Чубачкин Е.А. Два года в аду. Самара, изд-во «Книга», 2007, 112 с.

Петров В.Е. Два Кавказа Виктора Петрова. Самара, 2007 .

Петров В.Е. О квантовой гравитации и темной материи. - Самарская астрофизическая лаборатория. 17 мая 2011 года.

Просмотров: 3919