Трайнин Илья Павлович

Он входил в состав Самарского революционного комитета (ревкома) в самые тяжелые для нашего города дни 1918 года, когда чехословацкий корпус поднял мятеж на всей линии Транссибирской магистрали, когда иностранные солдаты взяли Сызрань и Сызранский мост, и всей своей мощью покатились по железной дороге в сторону Самары. В этих труднейших условиях он сам попросил включить его в группу переговорщиков, которая выехала навстречу наступающим чехословакам. Однако переговоры сорвались, и лишь благодаря находчивости всем парламентёрам, в том числе и Илье Павловичу Трайнину, удалось живыми вернуться обратно и снова защищать наш город (рис. 1).

Он родился 26 декабря 1886 года (по новому стилю – 7 января 1887 года) в Риге, в семье мелкого служащего. В этом же городе Илья окончил гимназию, и вскоре попал под влияние революционно настроенной молодежи, стал посещать марксистские кружки. Юноша сразу же вызвался выполнять нелёгкие поручения: он распространял прокламации, выступал перед собраниями в качестве агитатора, а потом, став членом большевистской боевой дружины, в 1904 году вступил в ряду РСДРП (б). Во время событий Первой русской революции 1905 года Трайнин принимал участие во всех вооруженных выступлениях в Риге, из-за чего вскоре был арестован полицией, но тогда ему удалось бежать. Впрочем, уже вскоре полиция его арестовала вторично на конспиративном собрании дружинников. После семимесячного заключения в Риге Трайнин подлежал ссылке в Сибирь, но при содействии «Красного Креста» по причине молодости эта ссылка была ему заменена высылкой за границу.

В эмиграции Трайнин работал в типографиях и на других предприятиях, участвовал в рабочем движении, слушал лекции по международному праву в Нью-Йорке, Штутгарте, Цюрихе, Париже. В 1908 году он нелегально пробрался в Польшу, но после провала на одном из собраний ему бежать в Швейцарию. Здесь Трайнин прожил до 1911 года, работал в местной большевистской группе, а затем переехал в Париж. Здесь он за шесть лет значительно расширил свой кругозора и увлёкся исторической наукой, не забывая, однако, об общественной и революционной деятельности. Трайнин посещал лекции в университете и в «Высшей школе социальных наук», участвовал в различных кружках, выполнял литературную и публицистическую работу в заграничных русских изданиях и в российской легальной профсоюзной прессе. В 1912 году его назначили секретарём заграничной группы «Вперёд», которая занималась транспортировкой нелегальной литературы в Россию.

После начала Первой мировой войны Трайнин в своих публичных выступлениях и в публикациях защищал позиции революционного интернационализма, вел антивоенную пропаганду среди военнопленных в прифронтовой полосе. За это он был арестован и заключен в концентрационный лагерь, но с помощью товарищей был освобожден. Трайнин оставался в Париже вплоть до Февральской революции в России 1917 года, после чего он вернулся на родину.

По приглашению ряда товарищей в мае 1917 года Трайнин приехал в Самару, где сразу же включился в работу самарской большевистской организации. Как опытного публициста его почти сразу направили в редакцию газеты «Приволжская правда». В октябрьские дни 1917 года Трайнина избрали членом Самарского ревкома, а позже поручили ему один из самых трудных участков – Губпродкомиссариат. Одновременно Трайнина выдвинули в члены Самарского городского и губернского исполкома Советов, где он редактировал различные журналы.

В майские дни 1918 года, когда чехословацкий корпус поднял восстание против Советской власти, Трайнин занимал должность заместителя комиссара просвещения губревкома (рис. 2-4). Поскольку он хорошо знал многие европейские языки, он предложил себя в качестве одного из участников парламентёрской группы, которая должна была выехать для переговоров с чешским командованием. Его предложение тут же было принято. О дальнейших событиях рассказал в своих воспоминаниях другой участник переговорной делегации рабочий Яков Кожевников.

«Мандат, подтверждающий наши полномочия на право ведения переговоров, мы получили от Самарского горисполкома. Нам было поручено сообщить чехословацкому штабу, что все их люди беспрепятственно будут пропущены на восток, если они прекратят мятеж и сдадут оружие. Второго июня мы на паровозе выехали со станции Самара и около 12 часов дня прибыли на разъезд Иващенково… Сойдя с паровоза, мы увидели толпу местных жителей. Они были настроены благодушно. Но здесь же было несколько человек, вооруженных винтовками, с эсеровскими значками на фуражках. Эти бросали в нашу сторону косые взгляды…

Вот подходит к нам человек и рекомендуется вновь назначенным комендантом станции. Это был эсер Петров… Вслед за Петровым подошел инженер Неверов, меньшевик, отрекомендовавшийся председателем «комитета самообороны», созданного эсерами и меньшевиками для содействия интервентам… Через некоторое время нас пригласили в другую комнату. У стола, опираясь на него руками, стоял чешский офицер. Он хорошо говорил по-русски. Предъявил нам свое удостоверение. Мы в свою очередь предъявили мандат на право ведения переговоров от имени Самарского Совета.

Затем мы с Трайниным изложили требования Самарского Совета. Мы указали, что чехословацкие войска, находясь на территории Советской России, грубо нарушили суверенитет нашей страны, начали ничем не вызванный с нашей стороны вооруженный мятеж и фактически стали орудием в руках врагов Советской власти, врагов Республики. Мы напомнили о разгроме Советов в Пензе и Сызрани, об ограблении государственных складов, об арестах представителей советских органов, произведенных мятежниками. От имени Самарского Совета мы потребовали прекратить мятеж и сложить оружие. Только в этом случае мы согласимся пропустить их дальше на восток, чтобы они могли спокойно и в полной безопасности уехать во Францию, куда, по их словам, они стремились.

Представитель чешского командования давал уклончивые ответы по поводу их действий в Пензе и Сызрани. В конце концов он заявил, что оружия они ни в коем случае не сдадут…

Пока шли переговоры, на улице, около помещения новой власти, собралась значительная толпа. Здесь преобладали эсеры и их сторонники, жаждущие встретить своих друзей интервентов. При нашем выходе в толпе раздались выкрики: «Вот большевики, бей их».

Положение наше было весьма критическое. Толпа была явно враждебная. На наше счастье, в это время из помещения вышел какой-то деятель эсеро-меньшевистского комитета и обратился к собравшимся с речью. Все внимание собравшихся переключилось на оратора, а мы воспользовались этим, проскользнули и направились к своему паровозу.

Между тем, пока мы были заняты переговорами, наш паровоз пытались… использовать для разгрузки станционных путей. Машинист, однако, заявил эсерам, что на паровозе нефти очень мало, и он не может поэтому гонять его. По приказу Неверова на паровоз дали нефть. Когда мы подошли к станции, увидели, что паровоз маневрирует на путях, а на подножках были вооруженные люди. Мы вскочили на паровоз и сказали машинисту, чтобы он выезжал на прямой путь на Самару…

Вооруженные эсеры, стоявшие на подножках, по-видимому, не поняли наших намерений. Они все спрашивали: «Куда вы хотите ехать?» Только когда паровоз вышел на главный путь и начал развивать скорость, эсеры догадались, в чем дело, но было поздно. Они вынуждены были спрыгнуть с подножек. В это время от эсеровского комитета, где шел митинг, отделилась группа людей и побежала к нам. Они кричали, махали руками, требуя, чтобы мы остановились. Очевидно, эсеры спохватились и решили задержать нас в качестве заложников. Но они опоздали. Мы уже на всех парах катили к Самаре».

Когда вернувшиеся парламентёры доложили в ревкоме о результатах переговоров, которые так и не дали ожидаемых результатов, участников делегации тут же обвинили в невыполнении порученного им задания. Председатель ревкома В.В. Куйбышев даже приказал арестовать переговорщиков и передать их революционному трибуналу. Однако перед лицом нависшей над городом опасности с выполнением этого приказа решили повременить. А после того, как 8 июня Самару заняли чехословаки и белогвардейцы, большевистскому руководству города стало уже не до проваливших задание парламентёров (рис. 5, 6).

Большинство партийных и советских работников во главе с В.В. Куйбышевым на пароходах эвакуировались из Самары в Симбирск. Что касается Трайнина, то он во время учредиловщины остался в городе и был арестован, четыре месяца отсидел за решеткой, чудом остался жив, после чего в числе небольшой группы других пленников Самарской тюрьмы был освобожден наступающими красными войсками.

Вплоть до весны 1919 года действия Трайнина в период власти Комуча проверяла Самарская губернская ЧК. Фактически в это время он был на грани исключения из партии и последующего осуждения по обвинению в трусости и саботаже. Однако в связи с наступлением войск Колчака на Среднее Поволжье его судьба резко переменилась. При содействии всё того же В.В. Куйбышева, который поручился за своего старого партийного товарища, И.П. Трайнин был полностью реабилитрован. В мае 1919 года он получил назначение на должность начальника Политпросвета Южной группы Восточного (позднее – Туркестанского) фронта. Далее он был заместителем начальника политотдела Туркестанского фронта, уполномоченным Реввоенсовета Заволжского военного округа по национальным делам. Работая на этом посту, Трайнин занимался подготовкой военно-политических кадров из среды народностей Поволжья. По его инициативе и под его руководством были созданы специальные курсы, на которых он читал лекции по национальному и колониальному вопросам, по государственному строю РСФСР и зарубежных стран. После ликвидации фронта в Заволжье Трайнина в 1920 году отозвали на работу в Наркомпрос РСФСР.

Но еще в 1919 году он написал воспоминания об обороне Самары от чехословаков, и эта статья была опубликована в сборнике «Четыре месяца учредиловщины» под заголовком «Июньский переворот». В этой публикации Трайнин сообщил о крайне нелицеприятном поведении В.В. Куйбышеве во время тех драматических июньских событий.

Вот что он здесь написал: «Всю ночь с 4 по 5 июня он (Куйбышев – В.Е.) вместе со всеми товарищами провел в партийном штабе в оживленной беседе о текущих событиях. С рассветом, когда завязалась усиленная артиллерийская перестрелка, когда с Самарского моста дано было знать, что «чехи идут», всем на этот раз показалось, что наступил конец, и «помощник главнокомандующего» тут же отдал приказ об эвакуации. Под грохот орудий потянулись от клуба нагруженные автомобили с оружием и продовольствием к пристани, где уже ждал пароход. На него сели усталые от бессонных ночей ответственные советские и партийные работники, в том числе и некоторые из тех, которые в течение всей борьбы вдохновляли защитников Самары. На пароход погрузился также небольшой отряд вооруженных красногвардейцев…

Вечером, в тот же день, пароход прибыл в Симбирск. Все были убеждены, что Самара уже сдана чехам. Меж тем, как выяснилось на другой день, в утро отъезда происходила обычная артиллерийская перестрелка, но чехи опасались двигаться дальше, пока не закончится решительное сражение с наступавшими у них в тылу советскими отрядами, под командованием тов. Попова.

Окружным путем удалось телеграфно связаться с Самарой и вызвать к аппарату т. Теплова. Последний от имени оставшихся товарищей требовал немедленного возвращения эвакуировавшихся под угрозой быть заклейменными как «дезертиры».

Доклад тов. К. (Куйбышева – В.Е.) о результатах его телеграфных переговоров с тов. Тепловым произвел на всех угнетающее впечатление. Единогласно было тут же принято решение о немедленном возвращении в Самару… Упрек тов. Теплова давил на сознание эвакуировавшихся… Все хотели немедленно возвратиться в Самару…

В ту же ночь пароход двинулся обратно в Самару. Возвращались в еще более подавленном настроении, чем при эвакуации. Утром 7 июня пароход прибыл в Самару, и каждый стремился втянуться в работу, чтоб сгладить создавшееся впечатление о «бегстве».

Через час все были уже на указанных штабом постах и с героизмом и самопожертвованием выполняли до конца свои обязанности.

Отдельные возвратившиеся т.т. дали себе слово ни в коем случае больше не эвакуироваться; некоторые из них, как т. Венцек, стали затем жертвами самосудов, некоторые попали в тюрьму, ушли в подполье и т.д. после вступления противника в Самару».

Сборник «Четы месяца учредиловщины» вышел в Самаре очень небольшим тиражом, и почти сразу же стал библиографической редкостью. Конечно же, В.В. Куйбышев прочитал эту статью И.П. Трайнина, однако он на неё никак не ответил, тем более что высшее партийное руководство страны к этому моменту уже выдвинуло В.В. Куйбышева на весьма высокие должности. Так или иначе, но в дальнейшем на судьбы В.В. Куйбышева и И.П. Трайнина эта публикация никак не повлияла.

И.П. Трайнин в 1920 году занял должность ответственного редактора журнала «Жизнь национальностей» (Наркомнац, Москва), и одновременно участвовал в работе ряде комиссий по вопросам, связанным с образованием автономных советских национальных республик и областей. В марте марта 1923 года его по совместительству назначили еще и председателем Контрольно-репертуарного комитета Главлита (впоследствии – Главреперткома). С 1931 года И.П. Трайнин перешёл на работу в Институт советского строительства и права на должность старшего научного сотрудника, где приступил к большой исследовательской работе на тему «Испания и национально-колониальные проблемы» (рис. 7).

С 1936 года он стал заведовать кафедрой государственного права Московского юридического института. В январе 1939 года Трайнина избрали действительным членом АН СССР и назначили заместителем директора Института права АН СССР, а в 1942 году он стал директором этого института. Одновременно вплоть до 1948 года он входил в состав Комитета по Сталинским премиям. Должность директора Института права она занимал вплоть до своей смерти, которая последовала в Москве 27 июня 1949 года. Илья Павлович Трайнин был похоронен на Новодевичьем кладбище (рис. 8, 9).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Список литературы

Бешенковский А.С. 1958. Такие дни не забываются. – В сб. «Боевое прошлое». Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, с.30.

В.В. Куйбышев в Среднем Поволжье. 1916–1919 г.г. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1936 год.

Валериан Владимирович Куйбышев. Биография. М., «Политиздат», 1988.

Ерофеев В.В. 2004. Валериан Куйбышев в Самаре: миф сталинской эпохи. Самара. Самарское отделение Литературного фонда. 160 с.

Илья Павлович Трайнин. Материалы к библиографии ученых СССР / Сост.: Кузятина В.Е., Либова Ф.М.; Отв. ред.: Исакова О.В., Лихтенштейн Е.С.; Ред.: Бруевич Н.Г., Вавилов С.И. (Гл. ред.) - М., Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 39 c.; БСЭ-2. Т.47. С.91-92.; МСЭ-3. Т.9. С.438; БСЭ-3. Т.26. С.137.

Кабытов П.С. 1990. Валериан Куйбышев: мифы и реальность. - В сб. «Голос земли самарской». Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, с. 4-27.

Кабытова Н.Н., Кабытов П.С. 1997. В огне гражданской войны (Самарская губерния в конце 1917 – 1920 г.г.). Самара, изд-во Самарского гос. Университета, с. 1-92.

Куйбышев В.В. 1972. Эпизоды из моей жизни. Алма-Ата, изд-во «Казахстан».

М.В. Фрунзе на Восточном фронте. Сборник документов. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1985 год.

Медведев Е.И. 1974. Гражданская война в Среднем Поволжье (1918-1919 г.г.). Саратов, изд-во Саратовского университета.

Попов Ф.Г. 1934. Чехословацкий мятеж и самарская учредилка. М.- Самара, Ср.-Волж. краевое изд-во.

Попов Ф.Г. 1969. Летопись революционных событий в Самарской губернии. 1902 – 1917. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Попов Ф.Г. 1972. 1918 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Попов Ф.Г. 1974. 1919 год в Самарской губернии. Хроника событий. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Революция 1917-1918 г.г. в Самарской губернии. Самара, 1918 год.

Смирнов В. 1923. Борьба с чехами. – В сб. «Красная быль», № 3. Самара.

Трайнин И.П. 1919. Июньский переворот. – В сб. «Четыре месяца учредиловщины». Самара, с.40-41.

Просмотров: 3120