Улесов Алексей Александрович

Через его судьбу прошла история сразу нескольких «великих строек коммунизма»: Цимлянской ГЭС, Волго-Донского канала, Куйбышевской ГЭС, «Атоммаша», АвтоВАЗа, и некоторых других. Все эти стройплощадки крайне нуждались в умелых руках сотен, тысяч электросварщиков, но лишь немногие из них достигли в своей работе такого уровня мастерства, который страна отметила своей высшей наградой – званием Героя Социалистического Труда. Но даже в этом почётном ряду электросварщик Алексей Александрович Улесов – фигура особенная, хотя бы потому, что Золотой Звезды Героя Социалистического Труда он за свою многолетнюю работу был удостоен дважды (рис. 1).

Он родился 6 марта 1916 года на хуторе Генераловском 2-го Донского округа области Войска Донского (ныне Котельниковский район Волгоградской области). Ещё мальчишкой работал в колхозе подпаском, затем конюхом.

В 1930 году по комсомольской путёвке Улесова направили на учёбу в Сталинград, где он в 1934 году окончил фабрично-заводское училище при Сталинградском тракторном заводе по специальности «слесарь». После окончания учёбы его направили на Сталинградскую ГРЭС, где Алексей освоил специальность электросварщика.

В 1939 году он был призван в Красную Армию. Службу Улесов проходил на Дальнем Востоке, где окончил школу младших командиров, был командиром миномётного расчёта. После начала Великой Отечественной войны он неоднократно подавал заявления о направлении на фронт, но в 1943 году был демобилизован и направлен на строительство военно-морской базы в Петропавловске-Камчатском. Здесь Алексей Улесов освоил очередную профессию—водолаза, работал водолазом-электросварщиком, варил броню на кораблях и подводных лодках, строил портовые сооружения.

В 1948 году он вернулся на свою родину, где сразу же попал на строительство Цимлянской ГЭС. За время работы на этой стройке Улесов перевыполнял норму по изготовлению сварных швов в 7-9 раз, и в общей сложности он наложил их на 58 километрах стальных конструкций, и одновременно занимался подготовкой молодых сварщиков. В мае 1952 года как одному из самых знаменитых участников строительства именно Улесову было поручено сварить последний шов на стройке (рис. 2-6).

За ударную работу на строительстве Цимлянской ГЭС Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 сентября 1952 года А.А. Улесову было присвоено звания Героя Социалистического Труда с вручением ему Ордена Лена и медали «Золотая Звезда». В наградных документах было записано: «За особо выдающиеся заслуги и самоотверженную работу по строительству и вводу в эксплуатацию Волго-Донского судоходного канала имени В. И. Ленина, Цимлянской гидроэлектростанции и сооружений для орошения первой очереди в 100 тысяч гектаров засушливых земель Ростовской области».

После окончания работ на Дону Улесов отправился в Ставрополь (ныне Тольятти), где в это время разворачивалось строительство Куйбышевской ГЭС (впоследствии Волжская ГЭС имени В.И. Ленина, а ныне Жигулёвская ГЭС). Находясь в штате управления «Куйбышевгидрострой», Улесов выполнял электросварочные работы на строительстве водосбросов, а затем, после начала работ в котловане, возглавил молодёжную бригаду сварщиков (рис. 7-9).

Именно в это время он первым в СССР освоил новый способ сварки, разработанный на Московском опытно-сварочном заводе, который кратко называли «ванный способ». По-научному же авторы его именовали «микрометаллургический процесс в условиях открытой стройплощадки, осуществляемый в бронзовых ванночках для скрепления арматуры несущих конструкций непосредственно при монтаже здания с помощью простого сварочного трансформатора». Новая технология в несколько раз сокращала расход дополнительного металла, вдвое уменьшала расход электроэнергии и электродов. Только при использовании в бригаде Улесова этот способ давал государству экономию в пределах 1 миллиона рублей в год.

Главная заслуга Улесова в этом деле состояла в том, что он доказал возможность применения в широкой практике нового метода электросварки, разработанного молодыми учёными в тепличных, лабораторных условиях. Без таких высококвалифицированных мастеров, которые способны применить на деле пусть и перспективное, но еще не «обкатанное» изобретение, учёным часто бывает трудно «протолкнуть» придуманное ими новшество. Молодым инженерам Юрию Владимировичу Лизунову и Владимиру Яковлевичу Дулькину в этом смысле повезло, когда они познакомились с таким опытным мастером электросварки, каким тогда был Алексей Улесов. Впоследствии он стал руководителем созданных на стройке всесоюзных курсов по изучению нового способа сварки, позднее названного «улесовским». Авторы же способа впоследствии стали докторами технических наук и профессорами.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1958 года за особо выдающиеся успехи в деле строительства Куйбышевской гидроэлектростанции, за большой вклад, внесенный в разработку и внедрение новых прогрессивных приемов электросварки, А.А. Улесову было присвоено второе звание Героя Социалистического Труда с вручением ему Ордена Лена и медали «Золотая Звезда». На его родине, в хуторе Генераловском Котельниковского района, был открыт бронзовый бюст Алексея Улесова (рис. 10).

После окончания работ на Куйбышевской ГЭС вместе с большой группой других участников этой стройки Алексей Улесов отправился в Объединённую Арабскую Республику (ныне Арабская Республика Египет), где активно включился в возведение Асуанской плотины на реке Нил. Здесь он также занимался подготовкой арабских сварщиков в учебном центре. А позже, вернувшись из жаркой Африки, Улесов принимал участие в строительстве Волжского автозавода в Тольятти, Камского автозавода в Набережных Челнах и завода. В 1976 году Улесов вернулся в родной Волгодонск, где работал на строительстве завода «Атоммаша», а затем Волгодонской ТЭЦ-2 (рис. 11, 12). Тогда же ему было присвоено звание «Почётный гражданин города Волгодонска». В этом же городе он остался жить после ухода на заслуженный отдых.

А.А. Улесов избирался делегатом XXI, XXII и XXV съездов КПСС. Также он избирался депутатом Куйбышевского областного Совета и Тольяттинского городского Совета депутатов трудящихся, был членом ЦК профсоюзов энергетиков.

Алексей Александрович Улесов скончался в городе Волгодонске 14 октября 1997 года и был похоронен на городском кладбище (рис. 13).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

 

Список литературы

Астахов Е.Е. Три шага в будущее: Записки писателя о людях и делах Куйбышевгидростроя. - Куйбышев: Кн. изд-во, 1981. - 127 с.

Баранов А.П. Моря Улесова: (О гидростроителе) / Анатолий Баранов. М.: Политиздат, 1985. — 96 с. — (Герои Советской Родины). — 200 000 экз. (обл.).

ВАЗ. История в документах. Сборник документов за 1966-1983 г.г. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1985, 256 стр.

ВАЗ. Страницы истории. Воспоминания и факты. Под ред. А. Шаврина. Самара, изд-во «Самарский дом печати», 1991. 262 стр.

Волгоградцы - Герои Социалистического Труда». Выпуск I, Волгоград, 1987.

Город Тольятти. (Под ред. В.А. Киселёва, Л.Е. Гольдштейна). Лит. обработка Евг. Астахова. Куйбышев. Куйб. кн. изд-во, 1975, 192 стр.

Город Тольятти. (Сост. К.М. Гордеева). Куйбышев. Куйб. кн. изд-во, 1987, 208 стр.

Кузьменко Е.С., Мастер огневого дела, [Электросварщик А. А. Улесов], М., Политиздат, 1962.

Паренский А.Т. Судьба моя – Тольятти. Записки председателя горсовета. Тольятти. Изд-во Фонда «Развитие через образование». 1997. 192 с., илл.

Созидатели: Строительный комплекс Ставрополя-Тольятти. 1950-2000 / Под общ. ред. С.Г. Мельника. Тольятти: Этажи-М, 2003. 447 с., ил.

Ставрополь на Волге и его окрестности в воспоминаниях и документах. – 2-е изд. Тольятти. Городской музейный комплекс «Наследие». 2012. 340 стр., илл.

Строители Самарской области: Персоналии: А-Я. - Самара: Самар. Дом Печати, 1996. - 447 с., ил.

Улесов А.А. Огонь в руках, М., Политиздат, 1962.

Улесов А.А. Пути-дороги. - Куйбышев: Кн. изд-во, 1969. - 287с.: ил.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-128.

 

 

Дополнение

 

Анатолий Баранов

Сварщик Алексей Улесов

Очерк

Опубликован в номере журнала «Смена» № 1235, ноябрь 1978 года

 

Многое роднило Улесова с Волгодонском – хотя бы то, что присутствовал Алексей при рождении города, сам, как говорится, принимал его, а город видел начало славы одного из лучших электросварщиков страны. Улесов вспоминал об этом донском городе на берегах Волги, Камы и Нила, вспоминал тепло и нежно, как собственную юность. Но не одни воспоминания молодости привели его в Волгодонск четверть века спустя. «Атоммаш» – это слово звучало необычно, призывно, и хотелось опытному строителю еще раз прикоснуться к большому делу, еще раз удивиться человеческой силе, энергии, мысли, способным в короткий срок оживить металл и камень, преобразить землю. Улесову, он уверен в этом, судьба счастливая выпала: строил Цимлянскую, Куйбышевскую и Асуанскую гидроэлектростанции, Волжский и Камский автозаводы. Теперь вот «Атоммаш». Возводили бы завод в другом городе, и туда бы Улесов помчался. Но Улесову повезло и городу тоже. Имя необычного завода, воплощающего самые дерзкие (фантастические – так еще казалось недавно) мечты ученых, служило призывом не только для человека, считающего себя коренным волгодонцем…

Родного отца Алешка впервые увидел в пять лет. Александр Улесов вернулся домой с гражданской войны израненный и счастливый. «Отвоевали землю, теперь все от наших рук зависит», – повторял он без конца. Руки почти не слушались его, и он с надеждой смотрел на сына. Всю первую мировую войну Александр Улесов провел на передовой. Принимал он участие в штурме Зимнего, потом судьба бросала его по фронтам гражданской. Отдыхал от боев в госпиталях…

«Огненное дело – революция», – говорил отец. Долгими зимними вечерами у его постели собирались друзья – хуторской пастух и партизан Харитон Волкодавов и все еще ходивший с повязкой на шее бывший буденновец, первый большевик в Генералове Александр Кузовлев. Друзья говорили о многом. Алешка сидел рядом и, зачарованный, слушал. Машины и школа, о которых вели речь взрослые, казались волшебной сказкой. Она не умирала даже тогда, когда отец, схватившись за грудь, заходился в страшном кашле. От напряжения лоб его покрывали крупные капли пота, а по щекам стекали слезы, застревая в густой бороде. Лешка пугался, прятался в темном углу за печкой. Но сказка и здесь не умирала.

Отец скончался весной двадцать второго года, пятилетний Алешка, едва увидев и полюбив «батяню», потерял его навсегда.

Через неделю после похорон в хату Утесовых зашел Волкодавов, сел, не снимая шапки, в красном углу, молча осмотрел темную бедную комнату, словно видел ее впервые, и тяжело вздохнул: «Хватит тебе, Лексей, по улицам стрекотать, пойдешь ко мне первейшим помощником». Мать закрыла лицо руками, и плечи ее затряслись в неслышных рыданиях.

– Чего ты?! – недовольно пробурчал пастух. – Лучшего и Кузовлев, не подайся он до города, не удумал бы.

Стал Алешка подпаском и пробыл в «первых помощниках» ровно десять лет. «Полную среднюю школу в степи прошел», – смеется сейчас Улесов. А школа действительно была – на глазах подпаска создавалось первое товарищеское общество по обработке земли и первый колхоз, он видел, как резко разделился хутор – шла открытая борьба с кулаками и подкулачниками, он помнит, как открылась в хуторе изба-читальня с библиотекой и собственным «театром». Школу, правда, построить еще не успели, но Алешка быстро выучился читать и писать на курсах ликбеза, и в его пастушеской сумке всегда лежала книжка.

По словам Кузовлева, вернувшегося в хутор и организовавшего колхоз, Алешка Улесов прошел в ликбезе «высшую школу» – грамотно писал диктанты, бойко решал задачки и хорошо разбирался, чьей правды надо держаться. Кузовлев и рекомендовал Алешку в комсомол. А вскоре комсомольская ячейка отправила Алексея Улесова в Сталинград, в фабрично-заводское училище.

– Без тракторов нам зарез, Леша, – говорил на прощание предколхоза. – Давай нам тракторы, а мы с ними не только землю – жизнь перевернем.

После бескрайней степи привыкал он к городу трудно: пугали и торопливые толпы людей, и грохот трамваев, осыпавших себя на поворотах ворохом искр, и жалобный вой металла, раздираемого на станках в учебных мастерских. По ночам Алексей плакал в подушку, набитую твердыми комками ваты, с нежностью вспоминал даже злого бугая «Атамана», которого всегда старался обходить стороной. Иногда ему хотелось бросить этот шумный, непонятный город, убежать домой, спрятаться в раздольной степи, пахнущей весенним разнотравьем. Но в такие минуты вставало перед ним доброе усталое лицо Кузовлева, слышался его простреленный голос: «Без тракторов нам зарез, Леша».

Учился Алексей в ФЗУ на знаменитом Сталинградском тракторном, готовился стать слесарем. Практику будущие слесари под руководством своего мастера Ивана Прокофьевича Казлукова проходили в сборочном цехе. Три-четыре трактора выпускал тогда завод. Вместо плановых ста. Конвейерная лента тянулась медленно, с частыми остановками, судорожными рывками. Фабзайчатам все равно было интересно, наблюдать за рождением нового трактора.

Однажды в сборочный цех пришел Серго Орджоникидзе. Наркома сопровождали директор, заводские инженеры. Серго был озабочен и хмур, что-то долго выговаривал директору. Улыбнулся он, только заметив группу учащихся, подошел, поздоровался с каждым за руку, расспросил Казлукова, чему и как ребята учатся. «Быстрее растите, – попросил Орджоникидзе. – Нам очень нужны умные рабочие, способные раскрутить такой конвейер, как часы».

На выпускном экзамене Алексей Улесов вручную делал шестерню. Разметил зубья, вырубил пазы, обработал плоской пилой. Работу признали лучшей в группе, присвоили победителю повышенный, четвертый разряд, вручили путевку на… Сталинградскую ГРЭС. Молодой слесарь заявил мастеру с обидой: «Говорили, лучше всех шестерню сделал, а на тракторный не послали!» «На тракторном, Алексей, конвейер, а на ГРЭС работа штучная, особого мастерства требует, – объяснил Казлуков. – Ты еще меня благодарить будешь».

До сих пор вспоминает Алексей Александрович своего первого наставника по железному делу, научившего любить металл, рекомендовавшего в ряды энергостроителей.

Улесов искренне считает энергостроителей особым народом. Работа постоянно требует от них не только мастерства, но и самоотверженности, доброты и патриотизма. Не каждому под силу бросить уют обжитых квартир и городов, ведь электростанции, как правило, возводятся в необжитых местах. Это уже вокруг них возникают города, поднимаются заводы и расцветают сады. Строит человек пять лет или даже десять, вкладывает в станцию силу свою и любовь. У него уже своя квартира и хорошие дети, а рядом кинотеатр и школа, магазин и добрые соседи и неплохие перспективы, если останешься. Трудно все это отрывать от сердца и снова ехать к необжитым, неизвестным берегам: Всякому ли по силам начинать свою жизнь как будто заново, с первого колышка? Настоящие энергостроители это могут, хотя любимые и покинутые города оставляют в их сердцах глубокие шрамы. И все равно они счастливы, потому что не теряют любовь, а преумножают ее.

На «Сталгрэсе» работало много добрых мастеров, были среди них свои «левши», они с удивительной точностью определяли микроны разбитыми пальцами с навеки въевшейся в кожу металлической пылью. Но Алексея больше привлекал молодой парень в прожженной брезентовой куртке и таких же брюках, гремевших при ходьбе, как жестяные.

– Уважь, Гриша, – просит шофер. – Рессора полетела.

Электросварщик быстро наложил на трещину ровный, красивый шов, снял маску и радостно объявил:

– До второго пришествия выстоит.

На первом комсомольском собрании, едва предложили избрать президиум, Улесов закричал: «Гришу-электросварщика».

– Моя фамилия Кокорев, – сказал Гриша Алексею после собрания. – Хочешь на сварщика выучиться?

Он мог бы и не спрашивать: давно приметил нового слесаря, то и дело подбегавшего к золотым брызгам, долго и зачарованно наблюдавшего за огненной дугой.

Квалифицированный слесарь снова превратился в ученика. Не в рабочее время, конечно, потому что слесарил он по-прежнему, а теорию и практику сварочного дела осваивал «на досуге». Улесов уговорил мастера, и тот всегда ставил слесаря и сварщика в разные смены. Закончив слесарить, Алексей бежал за электродами, раскладывал нуждавшиеся в сварке детали, тщательно очищал темное стекло щитка от застывших капелек металла и нетерпеливо ждал своего учителя, разрешавшего ему иногда наложить свой несложный шов. Алексей твердо сжимал держатель и, кажется, чувствовал, как сила тока врывается в электрод, а тот уже вроде бы самостоятельно движется вдоль трещины, оставляя за собой вздувшийся, волнообразный, вначале яркий, потом постепенно угасающий шов. И вот уже трещину, как рану, закрывает прочная – на века! – синяя повязка.

Иногда по две смены проводил Улесов в механических мастерских, и вторая, «кокоревская» смена, казалось, для него намного интереснее и легче первой. Но Гриша, хотя и доволен был добровольным помощником и преданным учеником, не слишком поощрял такой досуг. Он чувствовал: сварщик из Улесова обязательно получится, но недоставало ученику порой самых элементарных знаний, и Кокорев больше нажимал на теорию, приносил Алексею книги, давал домашние задания и взыскивал за нерешенные арифметические задачи так же строго, как за испорченный шов. Он же заставил Алексея записаться в сменную школу, которую сам к тому времени заканчивал, он же уговорил мастера доверить Улесову сварочные работы и, уезжая учиться в Московский энергетический институт, подарил ученику новенький щиток и связку книг по сварке.

Срочную службу Улесов проходил на Дальнем Востоке, командовал минометным расчетом. Служба подходила к концу, и он ожидал приказа о демобилизации. Не успела закончиться действительная, началась Великая Отечественная война. Вестей с фронта дальневосточники ждали с нетерпением: фашисты рвались к Москве. Командир полка ежедневно получал пачку рапортов с просьбой отправить на фронт, и рвал их, не читая. Наверное, так же поступали и с рапортами самого майора: он стал строже, объявлял учебные тревоги почти каждую ночь – готовил полк к боевым действиям…

Через год молодого коммуниста Алексея Улесова… демобилизовали. Было это поначалу неожиданно и непонятно – война еще вовсю полыхала. Но вскоре все объяснилось: группу слесарей, фрезеровщиков, электросварщиков и других высококвалифицированных специалистов отправили на Камчатку ремонтировать корабли и строить новый порт…

Только через девять лет вернулся Улесов в родные края. Не застал он в живых своих первых учителей – погибли Кузовлев и Волкодавов, погибло и большинство друзей детства. И хутор не узнать: прокатилась и здесь война стальной волной, от родного дома осталось только пепелище. Остановился Алексей на соседском подворье.

– Скоро мы будем на берегу Дона жить, – похвастался вечером сын соседки Сергей.

Улесов уже читал о решении партии и правительства построить Цимлянскую ГЭС и Волго-Донской канал. Проект давний – еще до войны ростовская табачная фабрика выпускала папиросы «Волго-Дон». Папирос теперь нет. Сидел Алексей летней ночью на крыльце, затягивался злой, стреляющей махрой и думал о будущей жизни. Отпуск у него большой вышел, полгода гулять можно, да разве до отдыха сейчас!

Название маленького донского хутора Солёный стало сразу известно всей стране. Алексею даже показалось, что Солёный вообще едва не стал центром страны: все дороги сходились здесь, и по каждой из них шли бесконечные баржи, машины, поезда со строительными материалами и разнообразной техникой. Захочешь, а не заблудишься теперь в степи, любая дорога к Соленому выведет. Добрался Алексей на попутной, спрыгнул с кузова у старой хаты с соломенной крышей. На двери кусок картона: «Партком строительства Цимлянской ГЭС».

– Сварщик? Коммунист? – переспросил секретарь парткома Алексей Александрович Тихомиров. – Значит, сработаемся. Тем более мы с тобой двойные тезки. Устроился? Ничего, у меня пока поживешь, а потом придумаем что-нибудь.

На стройке шли только подготовительные работы, и Улесова ежедневно перебрасывали с места на место: здесь сани для перевозки грузов наладить, там гусеницу экскаваторную заварить… Энергии не хватало, ждали прибытия энергопоезда, даже площадку для него заранее подготовили. К этой площадке и нужно было протянуть от Дона две полукилометровые «нитки» водовода.

– Пойдешь трубу варить, – сказал однажды Алексею начальник механических мастерских. – Найдешь на площадке инженера Кокорева, он тебе все в подробностях разобъяснит.

Они узнали друг друга сразу, хотя не виделись более десяти лет, да и годы были совсем не простые. У Гриши война за спиной, как говорится, «от и до», а война, если навек молодым не оставит, крепко годы набавляет. Алексею, хотя и не был он на передовой, тоже повидать и пережить немало пришлось. Разве выскажешь все в коротком разговоре?!

– Давай вечерком встретимся, поговорим, с семейством своим познакомлю, – предложил Кокорев. – А сейчас покажи. Алексей, чему без меня научился.

Тонкая работа, трудная – варить трубопровод. Улесов, правда, и сложнее работу выполнял, но под пристальным взглядом Кокорева волновался страшно. Очень уж хотелось блеснуть перед учителем, который помнит его еще совсем «зеленым», начинающим сварщиком. С тех пор сколько воды утекло? И, сказать по совести, нелегко порой давалось Улесову истинное мастерство: и неудачи у него случались и брак бывал. Но он никогда не пытался обвинять в своих неудачах кого-то другого (хотя порой и мог бы – к примеру, электроды попадались откровенно плохие или падало неожиданно напряжение), а, стиснув зубы, корил он только себя, искал свои ошибки, не стесняясь, приставал с расспросами к инженерам, копался в технической библиотеке. По общему признанию друзей и начальства, он давно был сложившимся мастером, и его долго не хотели отпускать с Камчатки. Но разве словами, да еще своему учителю, объяснишь, чего ты добился за эти годы?! Объяснять надо только делом, только своим собственным, улесовским швом. Он постарался унять волнение, твердо сжал держатель, подвел электрод к зазору между трубами. Вспыхнула дуга, зашипел расплавленный металл. Наконец, сделан первый шов, сварены две трубы. Алексей снял маску, посмотрел на инженера.

– Ты прямо артист, – понял немой вопрос Кокорев. – Короткой дугой варишь. Научишь?

Сварка короткой дугой все равно что езда на большой скорости: нужен точный расчет, знания, умение. При такой сварке даже электрод нелегко удержать на одном расстоянии от изделия, чтобы шел он вдоль зазора как привязанный. А сгорит он, нужно сменить так быстро, чтобы дуга казалась непрерывной.

Еще до начала строительства основных сооружений Улесов зарекомендовал себя классным специалистом, и когда в парткоме решали, кому доверить первый шов на первой ферме, уложенной в тело станции, двух мнений не было. Позднее Улесову доверят положить и последний шов. Между этими торжественными событиями годы работы, миллионы сваренных стыков. По прутьям арматуры, как по ступенькам, поднимались сварщики из котлована вверх, к гребню плотины, и труд их почти тотчас же становился невидимым – следом шли бетонщики. Но разве может быть невидимым труд?! Стоит же плотина, стоит станция, сделанная их руками. И века стоять будет!

Гидростанции, даже оснащенные турбинами одинаковой мощности, никогда не бывают близнецами. Потому что нельзя строить станцию по типовому проекту – у каждой реки, даже у соседних участков одной и той же реки, свои условия, свои требования, свои гидрологические режимы.

Есть на счету Улесова станции мощнее Цимлянской, но эту он даже сравнивать ни с какой другой не хочет. Она, как первая любовь, глубоко в сердце.

31 мая 1952 года в 13 часов 55 минут навеки слились воды двух великих рек – Волги и Дона.

На пульте управления Цимлянской ГЭС включили рубильник.

Из Москвы, ставшей портом пяти морей, вышел первый пароход в Ростов.

На Цимлянском море открыли лодочный причал и пристань.

На лодках катались веселые девушки, над обветренной водой летела озорная частушка.

С Цимлянской пристани отчалил белый нарядный теплоход. Алексей стоял на корме, смотрел на вспененную винтом воду рукотворного моря, на удалявшиеся сооружения гидростанции и улыбался. Теплоход шел по бывшей степи, где, кажется, совсем недавно бродил за стадом подпасок Алешка, шел к Волге, где Улесова ждала новая станция и новая жизнь. Алексей Александрович торопился в Ставрополь-на-Волге, где предстояло построить крупнейшую в мире (в то время) гидроэлектростанцию мощностью 2,1 миллиона киловатт. (В 1959 году мощность электростанции была перемаркирована и доведена до 2,3 млн. квт.)

Маленький волжский городок, более двух веков пребывавший в захолустье, ждала необычная судьба. Улесов торопился в Ставрополь, а город уезжал, перебирался со дна на берег будущего Куйбышевского моря. Позднее Ставрополь переименуют, назовут именем великого итальянского коммуниста, построят здесь мощный автомобильный завод, и город, родившись в третий раз, обретет международную славу. Но до нового Тольятти еще далеко, его и представить невозможно на этих полуразрушенных улицах, засыпанных строительным мусором. Алексей с трудом добрался до штаба стройки, разместившегося в бывшем купеческом лабазе.

– Слышал, слышал о тебе, герой, – улыбнулся начальник «Куйбышевгидростроя» Иван Васильевич Комзин. Нет, ни он, ни Алексей и знать тогда не могли, что через несколько месяцев выйдет Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении сварщику Улесову высокого звания Героя Социалистического Труда. – Людей из Цимлы мы в первую очередь принимаем, народ, работой проверенный. И у нас хуже работать нельзя.

– Хуже не могу, – ответил сварщик. – А лучше – постараюсь.

На Куйбышевской Алексей Александрович начинал не с водоводов – с водосбросов. Целая флотилия землесосных снарядов намывала песчаную дамбу. Отработанную воду надо было уловить здесь же, на дамбе, не пустить ее в котлован, где уже вовсю шла подготовка к бетонным работам. Ловить воду должны тысячи иглофильтров и глубинных насосов и по коллектору – системе труб – возвращать ее земснарядам. В общем, сложный коллектор. Не случайно по нормам на один стык отпущено два с половиной часа рабочего времени. Обычно сварку тогда вели при силе тока 200 – 250 ампер. Улесов еще в Цимле варил при 450 амперах. И здесь решил попробовать. Короткая непрерывная дуга, большая сила тока. Чтобы вести сварку в таком режиме, нужны огромное внимание и точность. Работа на грани риска. Зато первый стык сварен за пятьдесят минут, второй – за сорок восемь, третий – за сорок… В конце смены он сдал удивленным контролерам одиннадцать стыков. Все они были приняты с отличной оценкой. Можно бы идти отдыхать с чистой совестью, но Улесов остался на вторую смену, переходил по траншее от сварщика к сварщику, объяснял, показывал. Вскоре 8–10 стыков для всех стали обычной нормой. Коллектор сдали гораздо раньше срока, и по нему перекачали около 30 миллионов кубометров подпочвенных вод, подготовили строителям широкий фронт работ в котловане.

Наконец, уложили в здание ГЭС первые арматурные фермы. Улесов возглавил большую бригаду и вместе с друзьями-сварщиками снова начал подниматься по ним, как по ступенькам. Все было похоже на Цимлу и не похоже. В первую очередь – масштабом. Теперь Алексею любимая Цимла представлялась только репетицией этого грандиозного строительства. В сущности, так оно и было. На Цимлянской ГЭС впервые были опробованы методы индустриального строительства гидроэлектростанций, прошла испытания самая разнообразная техника, обрели опыт тысячи специалистов. Алексей Александрович иногда шел по Жигулевску, будто по хутору Соленому: на каждом шагу встречались старые знакомые.

Волга у Жигулей была так сильна и могуча, что по временам казалось: не сладить с ней даже мощным машинам. А в разгар работ на гидроузле насчитывалось около 10 тысяч разных машин и механизмов. Здесь работали наши первые двадцатипятитонные самосвалы, саморазгружающиеся цементные вагоны. Экскаваторы и скреперы одним приемом могли переместить 590 кубометров грунта, а земснаряды за час перебрасывали свыше тысячи кубометров. Еще во времена «Днепрогэса» для выполнения такого объема земляных работ понадобилось бы 35 тысяч землекопов и 15 тысяч лошадей. С точки зрения концентрации и использования техники на строительстве в Жигулях проверялось будущее строительной индустрии страны. «Именно опыт Куйбышевской ГЭС, – сказал член-корреспондент Академии наук СССР, Герой Социалистического Труда Николай Александрович Малышев, – помог нам спроектировать и построить другие мощные станции на Волге и Зее, на Ангаре и Енисее».

На Куйбышевской ГЭС было не только больше техники, там стало больше опытных и мыслящих строителей.

Сварщики всегда соединяли толстую арматурную сталь при помощи накладок, а тонкую – внахлест. Для сварки стержней диаметром 80 миллиметров нужны две, а то и три накладки диаметром 60 и длиной 800 миллиметров. Вес двух таких накладок – 36 килограммов. Да еще сюда надо добавить вес сварных швов да расход качественных и соответственно дорогих электродов. Да еще огромные затраты электроэнергии, неизбежные при сварке «внакладку». Еще на Цимле Улесов думал, как сэкономить металл, укладываемый без необходимости в бетон. Искал, экспериментировал, перерыл гору специальной литературы, но безуспешно. А в Жигулях он познакомился с сотрудником Центрального научно-исследовательского института Министерства путей сообщения Александром Гавриловичем Гаврилиным и узнал, что во время войны на опытном заводе института пытались варить рельсы необычным, ванным способом. С рельсами исследователей постигла неудача. «Но ведь арматурный стержень не рельс, – думал Улесов. – К нему проще приспособить металлическую скобу – ванночку, которая удерживала бы на месте расплавленный металл электрода и свариваемых стержней. Металл этот должен заполнить зазор между стержнями, соединить их намертво. И не надо никаких накладок и нахлесток. Вместо прежних длинных сварных швов металлическое коленце». Это было столь просто, что Улесов вначале сам себе не поверил. Чтобы опровергнуть свои же доводы, он долго сидел над расчетами, прикидывал так и этак. На бумаге все сходилось, и он, внутренне побаиваясь этой простоты и заманчивых расчетов, взялся за практические опыты. Поначалу «коленце» выходило слишком хрупким, но Алексей Александрович уже верил в него. На помощь сварщику пришли инженеры Юрий Владимирович Лизунов и Владимир Яковлевич Дулькин. Десятки тысяч «ванночек» сварили они и каждую просвечивали рентгеновскими лучами, закладывали в разрывную машину, рвавшую стержни, как нитки. И добились-таки, что рвался стержень только по основному металлу, «коленце» держалось.

Первой освоила новый способ сварки комсомольско-молодежная бригада Алексея Улесова. Освоила и… распалась. Всех членов бригады послали в другие коллективы сварщиков передавать свой опыт.

Применение ванной (на стройке ее чаще всего называли улесовской) сварки позволило вдвое сократить расход электроэнергии, в десять (!) раз уменьшился расход дополнительного металла, втрое повысилась производительность труда. Только на «Куйбышевгидрострое» этот метод сэкономил свыше 11 миллионов рублей, а если учесть, что в Жигулях была создана Всесоюзная школа по ванной сварке и учиться к Улесову приезжали со всех концов страны, то эти одиннадцать миллионов надо еще умножать и умножать.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении электросварщика Улесова Алексея Александровича второй Золотой медалью «Серп и Молот» специально отмечалось, что эта награда «за вклад, внесенный в разработку и внедрение новых, прогрессивных приемов электросварки».

Коммунисты Куйбышевской области посылали Алексея Александровича своим делегатом на XXI и ХХII съезды КПСС. В Кремлевском Дворце съездов встретил Улесов начальника строительства Волгоградской ГЭС Александра Петровича Александрова. Подошел еще один делегат ХХII съезда партии и тоже гидростроитель Иван Семенович Киташев. С Киташевым Улесов работал на строительстве Цимлянской ГЭС, давал молодому инженеру рекомендацию в партию, а с Александром Петровичем свела их судьба на Куйбышевской (теперь Куйбышевская ГЭС носит название Волжской ГЭС имени В. И. Ленина, а Волгоградская – Волжской ГЭС имени ХХII съезда КПСС).

– Пора тебе, Леша, на Нижнюю Волгу перебираться, – предложил Александров. – Снова вместе работать будем.

– На Волге я уже строил и на Дону тоже. Хочу на Енисей, – ответил Улесов. Он действительно собирался уехать в Сибирь, которую видел только из окна вагона. Целыми днями стоял тогда у окна, сбив от удивления на затылок фуражку. Но даже такое «шапочное» знакомство навсегда оставило в его памяти (и сердце) чувство если не любви, то преклонения перед просторами Сибири, мощью ее рек и красотой тайги.

Улесов собирался в Сибирь, а его послали в Египет.

Москва провожала добрым морозцем, шел беспрерывный снег, словно осыпалось выцветшее небо. А быть может, Родина этим мягким, пушистым снегом провожала своих сыновей, устилала им дорогу, дарила на память неповторимую красоту снежинок. В самолете летели сварщики, экскаваторщики, крановщики, бульдозеристы, большинство знало друг друга по стройкам, остальные – знакомые знакомых, в общем, все свои. Салон самолета заполнен воспоминаниями, расспросами, шутками, но за ними чувствуется какое-то напряжение: даже на время тяжело прощаться с Родиной:

В Каире приземлились через пять с половиной часов. Как в баню попали. «Да разве это жара! – смеется переводчик. – Всего тридцать пять в тени». Но где она, тень?! Кажется, ее не давала даже пирамида Хеопса, которую хозяева в тот же день показали советским рабочим.

В глаза Улесова лились тысячелетия, его легкие заполнял горячий воздух пустыни. Огромное жаркое солнце, грозившее испепелить все живое, требовавшее, казалось, молитв и жертв не только от древних египтян, заполняло собой всю небесную синеву и накаляло камни. Алексей Александрович смотрел на геометрически правильное нагромождение камней и не испытывал ожидаемого волнения. Если что и поражало в пирамидах, так это бесполезность титанического труда.

От Каира до Асуана 900 километров, 16 часов идет поезд долиной древней реки. Нил был спокоен и совсем не похож на реку из учебников истории. В вагоне уже не вспоминали, смотрели во все глаза по сторонам, думали о будущем и пели:

Напиши мне, мама, в Египет,

Как там Волга моя течет.

Главный советский эксперт И.В. Комзин уехал в Москву, его сменил А.П. Александров.

– Помнится, ты не хотел со мной вместе работать, – засмеялся Александр Петрович. – Теперь я с тебя вдвойне буду требовать. Не улыбайся, я серьезно говорю. Ты здесь нужен не только как сварщик, но и как воспитатель, наставник. Гидрокомплекс мы выстроим, но, наверное, не менее важно помочь республике в подготовке квалифицированных кадров.

Первую арматуру в бычках верхнего бьефа Алексей Александрович сварил 16 декабря 1962 года. Первый шов – начало непосредственного строительства основных сооружений. Потом швы пошли один за другим, не такие торжественные, не такие памятные, но не менее ответственные. Не забывал Улесов и о втором поручении Александрова. Да и сам считал его едва ли не главным. В учебном центре, созданном на Асуанской ГЭС, Алексей Александрович преподавал так же старательно, как и работал на сварке. Здесь он уже не сам поднимался по «лесенке», а вел по лестнице знаний молодых египтян, бывших феллахов, будущих рабочих. Занятия в учебном центре вели и другие опытные советские специалисты. Только за четыре года центр подготовил около семи тысяч квалифицированных рабочих. И египетский орден, которым Алексея Александровича Улесова наградило правительство АРЕ, – это в первую очередь признание заслуг советского сварщика-педагога в области подготовки национальных кадров.

Из Египта Алексей Александрович вернулся в Тольятти, здесь полным ходом шло строительство автомобильного гиганта и нового города. Работы было, как любит говорить Улесов, «под завязку». Но едва «Жигули» выбежали на дороги нашей планеты, Алексей Александрович перебрался с Волги на Каму – строил Набережные Челны и КамАЗ. Потом возвратился в город своей первой любви, в Волгодонск, успел на «Атоммаш» к «первому колышку».

Делегатом на XXV съезд КПСС его посылала Ростовская областная партийная организация. На другой день после окончания работы съезда мы сидели в его номере гостиницы «Россия». Улесов долго стоял у окна, молча смотрел на Красную площадь, на Кремлевские звезды и неожиданно звонко прочитал незнакомую строчку: «Свои труды пишу бетоном и железом по земле».

– Это не стихи, – повернулся он ко мне. – Так говорил Генрих Осипович Графтио, строитель Волхова и Свири, наших первых гидроэлектростанций. Время сейчас другое, возможности иные, но смысл нашего труда остался прежним – для счастья людей.

Улесов протянул мне «Правду» с только что опубликованными «Основными направлениями развития народного хозяйства СССР на 1976 – 1980 годы». На газетной полосе выделялись отчеркнутые красным фломастером два абзаца:

«Организовать серийное производство для атомных электростанций реакторов на тепловых нейтронах и турбоагрегатов к ним единичной мощностью не менее 1 млн. киловатт.

…Создать и освоить мощности первой очереди Волгодонского завода тяжелого машиностроения и развернуть строительство второй очереди этого завода».

– Приезжай к нам через пару лет и увидишь: мы обязательно напишем эти строки бетоном и железом.

Темпы возведения уникального предприятия поражают даже видавших виды строителей. Если ВАЗ был построен за пять лет, то «Атоммаш» растет почти вдвое быстрее.

Накануне юбилея Октября строители передали эксплуатационникам символический ключ от первой очереди завода.

Во время митинга Улесов волновался, как никогда. И сам не понимал почему: за плечами все-таки три гидроэлектростанции, три рукотворных моря, три завода и три города. Может быть, все дело в том, что здесь он начинал, здесь строил свою первую станцию, первое море, первый город и вот теперь завод. Последний? «Я ровесник страны, а страна молодеет с каждым годом», – ответил, улыбаясь, Улесов одному доброжелателю, интересовавшемуся, не собирается ли знаменитый сварщик уходить на пенсию. А как ответить себе?! Круг замкнулся. Может быть, Действительно пора уходить? Нет, есть еще сила в руках, есть опыт и знания (недаром же он на пятом десятке лет поступил в техникум и блестяще защитил диплом), надо передавать их молодым. Ученики же обогатят этот опыт и передадут его дальше. Ветвистым получается родословное древо истинного мастерства.

– Первая очередь еще не весь завод. – Улесов положил руку на плечо Геннадия Кузичева, возглавившего недавно созданную комсомольско-молодежную бригаду сварщиков. – Работы «под завязку», Гена, мы еще посоревнуемся, что сильнее – опыт или молодость.

– Мне бы еще несколько таких сварщиков, как Галя Александрова, и я готов соревноваться даже с вами, Алексей Александрович.

Улесов хотел было напомнить молодому бригадиру, с каким трудом Галя попала в сварщики и кто перед ней самые последние барьеры устанавливал, но, улыбнувшись, сдержался старый строитель. Что поминать прошлое, если есть еще время думать о будущем (рис. 14-16).

(Очерк приводится в сокращении).


Просмотров: 3709



При подготовке публикаций сайта использованы материалы
Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина,
Центрального государственного архива Самарской области,
Самарского областного государственного архива социально-политической истории, архива Самарского областного суда,
частных архивов и коллекций.
© 2014-. История Самары.
Все права защищены. Полное или частичное копирование материалов запрещено.
Об авторе
Политика конфиденциальности