Шахурин Алексей Иванович
Он родился 12 февраля 1904 года в селе Михайловское Подольского уезда Московской губернии (ныне Московская область) в семье крестьянина. С 1919 года работал электромонтёром в Подольске, с 1921 года фрезеровщиком на заводе «Манометр» в Москве. Член ВКП(б) с 1925 года (рис. 1).
В 1925 году Шахурин был переведён на комсомольскую работу секретарём Бауманского райкома комсомола города Москвы, затем работал в Наркомате торговли РСФСР. В марте 1926 года на VII съезде комсомола был избран членом ЦК ВЛКСМ.
В 1927 году он был утверждён представителем ЦК ВЛКСМ во Всероссийский комитет по промышленно-экономическому образованию и назначен заместителем председателя комитета. Осенью 1927 года поступил на машиностроительный факультет Промышленно-экономического института, который позднее стал называться Инженерно-экономическим институтом. Первые два года учился на вечернем отделении, днём работал, затем перешёл на дневное. Окончил институт в 1932 году.
С 1933 года Шахурин находился на военной службе. В 1933—1938 годах он служил в научно-исследовательском и учебном отделе Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского. С февраля 1938 года - парторг на заводе Наркомата авиационной промышленности СССР.
В 1938—1939 годах он был избран первым секретарём Ярославского областного комитета ВКП (б). С одной стороны, он продолжал репрессивную практику своих предшественников. Так, при его участии в июле 1938 года были арестованы второй секретарь обкома П.Я. Саломахин, заведующий ОРПО обкома Ф.И. Громов, секретарь Ярославского горкома Л.И. Тихомиров, уполномоченный областного комитета заготовок СНК СССР Н.В. Мартынов и другие. В августе-сентябре был репрессирован ещё ряд руководителей, в частности секретари райкомов: Молвитинского — И.М. Белков, Пошехоно-Володарского — В.Н. Котов, управляющий областным кинотрестом М.М. Цветков и другие. Всех обвиняемых представили «участниками троцкистских организаций». 25—30 июля 1938 года в Ярославле проходила III областная партийная конференция. С отчетным докладом выступал Шахурин и подвел итоги выполнения установок февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года, «выкорчевыванию врагов народа».
С другой стороны, Шахурин сосредоточился в основном на хозяйственной деятельности, отчасти нормализовал общественно-политическую ситуацию в области. Депутат Верховного Совет РСФСР с 1938 года.
В 1939—1940 годах он находился в должности первого секретаря Горьковского областного комитета ВКП (б).
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 сентября 1941 года за выдающиеся заслуги в области организации и осуществления серийного производства новых типов боевых самолётов Алексею Ивановичу Шахурину присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и молот».
В 1940—1946 годах Шахурин работал на посту Наркома авиационной промышленности СССР. После создания в 1943 году Совета по радиолокации при ГКО был назначен его членом. Летом 1944 года Сталин поручил Шахурину обследовать всё, что можно, вместе с наступающими войсками на немецком ракетном полигоне, который предстояло захватить Красной Армии на территории Польши.
В 1946 году Шахурин был репрессирован по «авиационному делу», в рамках которого 10—11 мая 1946 года Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством В.В. Ульриха осудила его на 7 лет по обвинению в «превышении власти» и «выпуске нестандартной, недоброкачественной и некомплектной продукции».
По приговору А.И. Шахурин обвинялся в следующем: «на протяжении длительного времени выпускал самолёты и моторы с большими конструктивно-производственными недоделками и по сговору с командованием Военно-Воздушных Сил постановлял их на вооружение ВВС, в результате чего в авиационных частях произошло большое количество аварий и катастроф, гибли лётчики, а также скапливалось много бракованных самолётов, которые нельзя было использовать в боях с немцами…».
29 мая 1953 года Шахурин был полностью реабилитирован и освобождён. 2 июня 1953 года ему возвратили все награды и звания.
В 1953—1957 годах он работал заместителем министра авиационной промышленности СССР, затем первым заместителем министра авиационной промышленности СССР.
В 1957 — августе 1959 года он был заместителем председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по внешнеэкономическим связям. С августа 1959 года он находился на пенсии. Автор мемуаров «Крылья победы».
Алексей Иванович Шахурин умер 3 июля 1975 года в Москве и был похоронен на Новодевичьем кладбище.
За свою жизнь, кроме звания Героя Социалистического Труда, А.И. Шахурин был награждён двумя орденами Ленина, орденом Красного Знамени, орденом Суворова I степени, орденом Кутузова I степени, орденом Трудового Красного Знамени, орденом Красной Звезды.
Фрагменты воспоминаний А.И. Шахурина о его работе в Куйбышеве во время Великой Отечественной войны. Книга «Крылья Победы», М., Изд-во политической литературы, издание второе. 1985.
«И вот я снова в Куйбышеве. За несколько дней картина здесь сильно изменилась. Напряжённейшая работа строителей и авиационников давала свои плоды. Прибыло уже больше половины оборудования. За эти дни его перебросили с железнодорожных платформ в цехи, и, хотя некоторые из них были ещё без стен, оборудование выстраивалось в законченные технологические линии. Агрегатные и сборочные цехи разворачивали привезённые запасы деталей. В местах окончательной сборки стали появляться первые фюзеляжи самолётов, крылья и т.п. Но многие эшелоны ещё находились в пути, и развернуть производство полностью ещё не удавалось. Куйбышевская железная дорога, начальником которой в то время был Б.П. Бещев, будущий министр путей сообщения, делала все возможное, чтобы быстрее продвинуть наши эшелоны прямо на заводские площадки. Но не всё зависело от железнодорожников. Были огромные встречные перевозки к фронту. Были бомбежки - уничтоженные составы и разрушенные пути.
Многое делали для авиапромышленности в Куйбышеве городская и областная партийные организации. Отношение к нашим нуждам было исключительное. Парторганизацию в Куйбышеве возглавлял молодой, очень способный и энергичный руководитель Владимир Никитин. Высокий, с правильными, красивыми чертами лица, он в первый миг мог показаться несколько медлительным и апатичным. Даже глаза как будто не открывал полностью. Однако, наблюдая его в общении с людьми, нетрудно было заметить, каким обманчивым оказывалось первое впечатление. Глаза Никитина не только полностью открывались в какой-то момент, но буквально впивались в собеседника, когда он спрашивал его:
- Ну как, всё понятно?
И попробуй ответить, что нет. Тогда Володя встанет, и, отрубая каждое слово, скажет так, что не понять или не поверить нельзя. Ему редко приходилось повторяться. Его понимали с полуслова.
На плечи областной и городской партийной организаций ложились и заботы об эвакуированных сотрудниках аппарата ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР, о дипломатическом корпусе.
Здесь и застал меня праздник Октября. Вечером 6 ноября в оперном театре открылось торжественное заседание партийного актива. Зал был освещён неярко. Сказывалась перегрузка энергосистемы в связи с подключением многих заводов. И одежда у большинства была совсем не праздничная. Почти все пришли прямо с заводских строительных площадок, из цехов, не успев забежать домой. Да и какой мог быть дом! Из-за нехватки жилья заселили даже все пароходы, стоявшие у пристани. Но вопреки всем трудностям, сознание торжественности момента создавало особое настроение. Собрание было незабываемым. Не знаю, что переживали товарищи, находившиеся в это время на торжественном заседании в Москве на станции метро «Площадь Маяковского», но свои ощущения от собрания в Куйбышеве я запомнил на всю жизнь. Вероятно, потому, что тяжелее периода в борьбе с фашистской Германией у нас не было.
Только участники заседания расселись, как было объявлено, что начинается трансляция доклада Сталина с торжественного заседания в Москве. Узнать, что в Москве проводится торжественное заседание, было до того радостно и неожиданно, что трудно передать. С треском и посторонними шумами в зрительном зале Куйбышевского оперного театра прозвучал знакомый голос, очень далёкий и тихий. Слова, полные веры в победу. Вся страна ещё теснее объединялась для решительного отпора врагу. К этому партия призывала весь народ.
После заседания, которое было очень коротким, поехали по заводам. С одного из них я позвонил жене (семья моя в это время эвакуировалась в Куйбышев) и спросил, как она смотрит на то, чтобы завтра вечером, в праздник, собрать у нас дома руководителей заводов. Очень устали люди. Многие без семей. Хорошо бы посидеть немного и поговорить. Жена отвечает:
- Конечно, хорошо бы, но у нас ничего нет. Всего четыре стула и небольшой стол, да и угощать нечем… А сколько будет человек?
Чтобы не испугать, говорю:
- Человек десять - пятнадцать.
- Ну что ж, хорошо.
Составил список. Попросил своих помощников передать приглашение руководителям куйбышевских заводов: если смогут, пусть завтра приходят ко мне домой в восемь вечера.
И опять до поздней ночи беседы, разбор разных дел.
Утром 7 ноября в Куйбышеве состоялся парад войск и демонстрация трудящихся. Шли сибирские части. Вместе с местными формированиями они уходили на фронт. Парад принимал К.Е. Ворошилов. Это был суровый и незабываемый момент. Всматриваясь в лица бойцов и командиров, я видел их полную решимость выполнить любой приказ Родины. На трибуне кроме принимающего парад были М.И. Калинин, А.А. Андреев, секретарь обкома и командующий округом. А мороз сильный, больше 20 градусов. Зашли в помещение погреться. Михаил Иванович Калинин, вытирая заиндевевшую бороду, рассказал:
- Всю жизнь подводила меня борода. Собрался жениться, стал обзаводиться хозяйством. Зашел купить будильник в часовой магазин, а продавец, парнишка, может быть, лет на пять моложе меня, спрашивает: «А вам, дедушка, какой будильник-то?» Я говорю: «Какой же я дедушка - я жених». Вот что значит борода, а расстаться с ней так и не решился.
На трибуне я увидел заместителя председателя СНК СССР М.Г. Первухина и наркома угольной промышленности В.В. Вахрушева. Узнав, что у них семьи в другом городе, пригласил и их вечером к себе.
Приехав домой, застал подготовку к приёму в самом разгаре. Во дворе нашлись доски. Две табуретки и доска - получилась скамья. Два стула и доска другая скамья. Козлы и ещё несколько досок превратили в стол. Мобилизовали домашние продовольственные ресурсы, а также посуду и стулья у соседей. Собрались дружно. В двухкомнатной квартире стало так тесно, что. казалось, можно только стоять. Но постепенно все утряслось. Все скромно одеты. Ни крахмальных сорочек, ни белых рубашек. Бросалось в глаза, что все побриты и подтянуты.
Гости - одни мужчины. Шли они, конечно, к своему наркому, но попали в тёплую домашнюю обстановку, которой многие из них в эти дни были лишены. Чувствовалось, что все рады встрече. Собрались директора, главные инженеры, секретари парткомов заводов, которые выпускали боевые самолёты, но одни давали для них моторы, другие - шасси, третьи - агрегаты, бронекорпуса, винты, установки вооружения, радиаторы и т.д. Тосты были яркими, горячими. Все понимали, что самолёты нужны немедленно, как можно скорей. Каждый из присутствующих представлял коллектив в тысячи и десятки тысяч человек. Неожиданно празднество вылилось во взаимные обязательства и требования.
Темпераментный Куинджи, главный инженер моторного завода, горячий человек, но опытный работник, заявил, что их завод уже через месяц начнет выпускать двигатели, полностью изготовленные из деталей здешнего производства, и призвал самолётчиков быть готовыми к этому. Самолётчики приняли вызов и в свою очередь обратились к представителям других заводов и строителям.
Не скажу, что заранее задумал такой нашу встречу, нет. Она получилась сама собой, как результат, видимо, особой ответственности за судьбу Родины. Все понимали, как велика опасность, нависшая над страной, и не могли думать и говорить иначе. Вот почему сразу же стал вопрос о сроках выпуска боевой техники на новых местах, сроках совершенно невероятных в других условиях. Эти сроки ещё не были апробированы коллективным опытом и не подкреплены волей коллективов, но это был уже призыв руководителей и их самообязательства.
На другой день мы прикинули возможности каждого завода и цеха применительно к этим срокам и попытались изыскать дополнительные силы и средства, чтобы поставленные задачи стали реальными. Вот почему такой значительной оказалась та наша праздничная встреча.
В Москву я возвратился 10 ноября и сразу был принят Сталиным. Он выслушал меня не перебивая.
А.И. Шахурин
Буквально с первых дней деятельности на посту наркома Шахурину пришлось брать на себя ответственность за решения подчиненных. В 1940 году, без доклада Сталину, конструктор Климов увеличил вес двигателя на 200 граммов, за счет наплыва на картере в листе крепления пушки. Эта необходимость была вызвана появлением трещин на картере во время стрельбы в воздухе. Сталин, узнав об этом, вызвал к себе А.И. Шахурина и Б.Л. Ванникова. И, несмотря на все объяснения, рассерженно сказал, что надо было доложить. Алексей Иванович Шахурин получил выговор. Борис Львович Ванников, когда они вышли из кабинета Сталина, сказал Алексею Ивановичу: «Это ты за меня получил выговор. В том, что отдача у пушки стала больше, «виновата» наша промышленность».
В предвоенный период Шахурин часто бывал у Сталина в кремлёвском кабинете. Случалось, что Сталин приглашал его к обеду. Тогда приходилось спускаться на этаж ниже в столовую генсека. Однажды в непринужденной обстановке Шахурин сказал Сталину, что его тревожит, сумеем ли мы подготовить необходимое количество новых самолётов (ЯК-1, МИГ-3, ЛАГГ-3) до начала войны. Сталин успокоил наркома, сказав: «Успеем». Но, видимо, опасения молодого наркома растревожили вождя, и спустя два месяца он вернулся к этому разговору, задав наркому вопрос:
— Как идет выпуск самолётов?
Шахурин показал ему прихваченные с собой полугодовой и годовой графики выпуска самолётов, где было видно увеличение производства самолётов на один-два в неделю. И на одном из них Сталин собственноручно написал: «Мы, Шахурин, Дементьев, Хруничев, Воронин… (одним словом, перечислил всех заместителей наркома авиационной промышленности, настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск боевых самолётов в июне 1941 года до 50 самолётов в сутки».
Алексей Иванович сумел уклониться от немедленного ответа, но, посоветовавшись и все просчитав, руководство наркомата авиационной промышленности вызов Сталина приняло. Они понимали, что его суровые требования — это не просто требования войны, близкая неизбежность которой ощущалась всеми. Наращивание выпуска самолётов — это вопрос жизни и смерти для страны, для государства. И можно сказать, что авиапром совершил невозможное. Уже в сентябре 1941 года выпускалось 50 самолётов в сутки, а в дальнейшем около 100 самолётов в сутки. До войны такому скачку и сам Алексей Иванович Шахурин не поверил бы, но война перевернула все технологические расчёты.
Надо сказать, что Шахурина не сломили первые трудности войны. Он сумел не только не потерять нити управления отраслью и эвакуировать заводы из-под носа у немцев, но и сохранить необходимые кадры для продолжения непрерывного производства самолётов, а также организовать формирование народного ополчения. Он был очень организованным и собранным человеком, являясь примером для других. Когда начались налёты на Москву, его стали приглашать на станцию «Кировская», куда во время воздушной тревоги прибывали члены Политбюро. Вначале Алексей Иванович думал, что его вызывают для решения вопросов, а они всегда находились. Но потом он понял, что это делают в целях безопасности. В таких случаях он продолжал заниматься наркоматовскими делами, звонил в наркомат, на заводы.
В один из таких приездов Сталин, обращаясь к А.А. Андрееву и указывая на Шахурина, заметил: «Вот авиационная промышленность, несмотря на трудности, вызванные войной, работает ритмично, как часы».
В начале войны наркомату авиационной промышленности пришлось принимать принципиальные решения по трём направлениям.
Во-первых, проверку боем проходили самолёты последних выпусков: ЯК-1, МИГ-3, ЛАГГ-3, ТУ-2 и другие.
Во-вторых, требовалось резко повысить производство боевых самолётов в трудных условиях войны, а подчас и в боевых условиях.
В-третьих, провести эвакуацию авиационной промышленности на Урал, в Заволжье, Среднюю Азию и Сибирь.
Истории известно, что в первые дни войны Сталин принял лётчика-испытателя, Героя Советского Союза С.П. Супруна, который предложил сформировать 4—6 полков из военных лётчиков-испытателей. Сталин дал на их формирование трое суток.
В результате были созданы два истребительных авиаполка на МИГ-3, два пикирующих авиаполка на ПС-2, один штурмовой авиаполк на ИЛ-2 и один дальнебомбардировочный полк на ТБ-7.
Отправленный вскоре на фронт 40-й истребительный полк под командованием самого С.П. Супруна за четыре дня боев сбил 12 самолётов, а за три месяца боев уже под командованием В.К. Коккинаки сбил 56 самолётов противника.
А бывшие лётчики-испытатели дальнебомбардировочного полка 11 августа бомбили на ТБ-7 столицу Германии — Берлин.
Проверка боем показала исключительную живучесть самолёта ЛАГГ-3. А.И. Шахурин на этот счет писал: «…Приведу лишь один пример, заимствованный из боевой практики известного лётчика А.Н. Гринчика. Он сражался сразу с несколькими самолётами врага, уклоняясь от их огня, он крутился во всех направлениях, сбил одного немца, а другого повредил, и тот вышел из боя. Гринчику тоже досталось. Вражеский снаряд заклинил мотор ЛАГГа, были пробиты крылья и фюзеляж, из пробоин в трубопроводах лился бензин, вода и масло, сорвало фонарь кабины. Обозленные немцы били в упор. Один из них, зазевавшись, проскочил вперёд. Тут Гринчик прошил врага длинной очередью. Немецкий самолёт взорвался. Этого нервы фашистов уже не выдержали, и они отвалили от «заколдованного» советского самолёта».
Вновь созданные ЛА-5 и ЛА-7 имели ещё более высокую живучесть.
Разумеется, были отмечены и недостатки, в частности, уязвимость ИЛ-2 при заходе противника с хвоста, так как не было защиты в задней полусфере. Хотя двухместная машина была сделана С.В. Ильюшиным ещё в 1939 году, но ВВС отказались от этого двухместного варианта. Война показала, что прав был конструктор.
В 1941 году с началом войны, несмотря на тяжёлые военные условия, наметился рост производства самолётов. Если к концу июня авиапромышленность выпускала около 50 самолётов в сутки (1500 в месяц), то в июле их выпускалось 1807, в сентябре 329 самолётов. К концу сентября суточный доклад в ГКО по самолётостроению составлял 100 самолётов в сутки, а самолётостроительный завод в Москве выпускал 20 самолётов в сутки (сентябрь 1941).
В целом производство боевых самолётов за всю войну характеризуется следующими показателями: 1941 год (июль—декабрь) — 8,2 тыс.; 1942-й — 21,7 тыс.; 1943-й — 29,9 тыс.; 1944-й — 39,2 тыс.; 1945-й (январь—август) — 19,1 тыс. боевых самолётов. А всего за всю войну было выпущено 112,1 тыс. боевых самолётов.
И в этом заслуга прежде всего талантливого руководителя и организатора авиационной промышленности А.И. Шахурина.
Алексей Иванович отличался редкой прямотой и удивительной личной скромностью. Он пользовался большим авторитетом и уважением коллег. Он был наркомом, которому помогали все: И.Ф. Тевосян, Д.Ф. Устинов, М.Г. Первухин и другие. Как-то Паршин — нарком общего машиностроения по-дружески пошутил: «Алексей Иванович, а если бы ты попросил 100 штук белых медведей, тебе, наверное, не отказали бы».
Наиболее близок Шахурин был с Б.Л. Ванниковым, думается, причиной тому было родство характеров, прямота, смелость, ответственность за порученное дело. Видимо, поэтому и судьбы у обоих схожи. Оба побывали в казематах у Берии и попили его «кофе», как выражался сам Сталин. Правда, Ванников провел в застенках всего около трех месяцев, и, как говорилось в Постановлении ГКО по его освобождению, был «посажен по недоразумению».
Но зато Шахурину пришлось хлебнуть лиха, он был реабилитирован только после смерти Сталина.
(Материал с ресурса http://www.hrono.ru/biograf/bio_sh/shahurin_ai.php )
Литература
150 лет Самарской губернии (цифры и факты). Статистический сборник. Под ред. Г.И. Чудилина. Самара, Самарский дом печати. 2000. :1-408.
Военно-промышленный комплекс Куйбышевской области в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Сборник документов. Самара. Изд-во Самарский дом печати. 2005. :1-304.
Ерофеев В.В. Алексей Иванович Шахурин. В кн.: Ерофеев В.В. «Лица запасной столицы». Спецвыпуск журнала Самарской областной культурно-просветительской организации «Самарские судьбы». Самара. Тип. ООО «Принт-ру». 80 с. 2020 год.
Крылья победы. — М.: Политиздат, 1983.
Крылья победы. — Изд. 2-е, доп. — М.: Политиздат, 1985.
Крылья победы. — Изд. 3-е. — М.: Политиздат, 1990.
Куйбышевская область. Историко-экономический очерк. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1977. :1-406.
Куйбышевская область. Историко-экономический очерк, изд. 2-е. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1983. :1-350.
Куйбышевская область в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Документы и материалы. Самара. Изд-во «Самарский дом печати». 1995. :1-448.
Самарская область (география и история, экономика и культура). Учебное пособие. Самара 1996. :1-670.
Синельник А.К. 2003. История градостроительства и заселения Самарского края. Самара, изд. дом «Агни». :1-228.
Сокрушение люфтваффе. М..: ЭОН, 2004.
Стулов Ф.П. 1979. В тылу, как на фронте. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск V. Куйбышев, Куйбышевское книжное издательство, стр. 87-91.
Тагирова Н.Ф. 2002. Итоги индустриального развития Самарской губернии за сто лет. – В сб. «Культура здоровья: социальные и естественнонаучные аспекты». Сборник статей и материалов II международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры» (11-14 июня 2002 года). Под общей ред. Э.А. Куруленко. Самара. (Адм-ция Самарской обл., департамент культуры). :174-182.
Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2003. Самарская земля в годы военного лихолетья. 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «НТЦ».
Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2004. Самара и Самарская область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «Самарский университет». :1-292.
Просмотров: 1006