Освоение и исследование Самарской Луки

Первым географом, который в своих трудах описал Волгу, крупнейшую реку Европы, был античный ученый Клавдий Птолемей. Он жил во II веке нашей эры, проведя большую часть жизни в городе Александрии, что на северном побережье Африки. Клавдий Птолемей известен нам в первую очередь как один из крупнейших астрономов древности, однако не все знают, что он проявил себя также и как выдающийся географ, причем многие исследователи считают его книгу «Руководство по географии» вершиной античной мысли в науке о Земле (рис. 1).

Арабы на Волге

Карты, созданные Птолемеем, несли на себе невиданный до того по обилию груз географических названий, и при этом для каждого пункта было указано его местоположение на градусной сетке. Ученый при составлении своих карт пользовался новейшими по тому времени описаниями путешествий (греки их называли иттенирариями), в том числе и сделанные людьми, проезжавшими через Северный Прикаспий. Поэтому неудивительно, что именно он оказался первым географом, который описал и даже нанес на карту под названием Ра величайшую реку Европы - Волгу.

Но в V веке нашей эры Римская империя рухнула под ударами племен варваров. В Европе наступала мрачная пора средневековья, когда на тысячу лет было задержано развитие всяких наук. Религиозные фанатики из чувства мести, которое они питали к римлянам, уничтожали древние книги, где содержались величайшие достижения античной мысли. В это же время от рук фанатиков погибли и многие ученые. Тем не менее некоторая часть великого научного наследия античного времени все же дошло до нас, и во многом это произошло благодаря только что зарождавшей в это время арабской нации. Восточные ученые в IV-VI веках нашей эры сохранили многие из попавших к ним в руки трудов древнегреческих и древнеримских философов, а также сами внесли значительный вклад в развитие многих наук, в том числе и географии.

После VII века арабы завоевали огромные пространства на территории Среднего и Ближнего Востока, в Северной Африке и даже на юге Пиренейского полуострова. С того времени в течение многих веков им принадлежали важнейшие торговые пути как на море, так и на суше. Конечно же, путешествовать на такие громадные по тому времени расстояния без знания географии арабские купцы и воины не могли. Именно поэтому были переведены на арабский язык астрономические и географические труды Клавдия Птолемея; на сотни лет они стали главнейшим источником сведений об этих науках не только на Востоке, но и в Европе. По иронии судьбы работы великого римлянина впоследствии пришли к европейским ученым эпохи Возрождения лишь в арабском переводе.

Во второй половине VII века также начали складываться и первые государства Поволжья. Как раз в это время в степях Приазовья под ударами Хазарского каганата распалась Великая Болгария. Судьба различных племен этого тюркоязычного народа сложилась по-разному: часть их ушла на Балканы, образовав там Дунайскую Болгарию, часть осталась на прежнем месте, под властью хазар, а еще одна группа племен ушла на территорию Среднего Поволжья. Позже волжские болгары смешались с местными племенами (в частности, с так называемыми именьковскими) и стали называться булгарами, почти полностью перейдя на оседлый образ жизни.

В Х веке князь Алмуш (Альмас) объединил разрозненные булгарские племена в единое государство, о чем мы знаем из записок посла багдадского халифа Ахмеда ибн Фадлана, приезжавшего на Волгу в 922 году (рис. 2, 3).

При этом южная граница Волжская Булгарии проходила через Самарскую Луку, на территории которой ныне обнаружено много древних булгарских поселений, самым известным из которых является Муромский городов, расположенный около современного села Валы (рис. 4).

Багдадское посольство добиралось до Булгарии через заволжские степи на конных повозках, пересекая по пути многочисленные реки, в том числе и реку Самару, название которой Ибн Фадлан в своем дневнике записал как Самур. Вполне возможно, что если бы посольство ехало не сушей на лошадях, а плыло бы на паруснике по Волге, то в его описании были бы и Жигули, и Самарская Лука. Однако волжская излучина осталась в стороне от пути халифского посла.

И все же в XII веке Жигулевские горы впервые появились на географической карте - и опять-таки на карте арабского ученого. Им был географ и путешественник Идриси, который в 1154 году, будучи на службе при дворе сицилийского короля Рожера II, составил весьма подробную карту известного ему мира. Пояснения к ней он объединил в книгу под названием «Развлечения истомленного в странствиях по областям». А на карте Идриси Земля делится на 10 климатов (зон), каждый из которых разделен еще на 10 частей. Здесь достаточно точно показана Европа, в том числе и территория нынешней Европейской России. Река Волга под восточным названием Итиль наиболее верно изображена в своем нижнем и среднем течении. И вот здесь, в районе Среднего Поволжья, Идриси изобразил небольшую цепочку гор из двух половинок, которые как бы пропускают реку между собой. На карте Идриси эта горная полоска носит название «горы Печенеги», или «Печенежские горы» (рис. 5).

Подобного нет ни в одной другой точке его карты. Действительно, в каком еще месте своего течения Волга оказывается сжатой с боков горными хребтами, как не в районе Жигулевских ворот, между вершинами Серная и Тип-Тяв? Окончательно же развеять сомнения в отношении Печенежских гор нам помогает сам автор карты, который в своей книге в описании волжского пути сообщает следующее: «От Буртасов до Печенегов считают 10 дней пути».

Установлено, что на территории Саратовской и Волгоградской областей в то время действительно располагалась страна, которая называлась Буртас, с центром в районе нынешнего Саратова. В среднем вверх по течению реки, под парусом или на лямках, суда того времени в течение светлого времени суток проходили около 35-40 километров. Следовательно, 350-километровый путь из района современного Саратова до Жигулевских ворот преодолевался как раз за 10 дней. Поэтому можно констатировать, что именно арабский географ Идриси на своей карте 1154 года первым изобразил Жигулевские горы, без которых, как сейчас говорится в пословице, Волгу представить себе просто невозможно. При этом нет никакого сомнения, что Идриси сам проделал этот путь по реке, побывав и в районе Жигулей, и около устья реки Самары.

Но в 1236 году пришедшие с востока монголо-татарские орды мощными ударами буквально за несколько месяцев стерли Волжскую Булгарию с лица земли. Одним из первых жертвами копий и стрел кочевников пали жители Муромского городка, который был полностью сожжен и разграблен (рис. 6-8).

Но при этом никак не пострадало соседнее село Аскулы. Хотя первое письменное упоминание о нем в архивных документах датируется лишь 1740 годом, специалисты не сомневаются, что эта деревня была основана несколькими столетиями раньше.

Археологические данные показывают, что Аскулы гораздо старше крепости Самара, которую князь Григорий Засекин поставил около места впадения одноименно реки в Волгу в 1586 году. Скорее всего, оно тоже было основано волжскими булгарами, и произошло это никак не позже 1236 года, когда по Самарской Луке с востока на запад катились орды хана Батыя. Для специалистов же очевидно, что слово «Аскула» имеет тюркское (возможно, татарское) происхождение, и означает оно «нижняя вода».

Что касается Муромского городка, то его исконное название мы, скорее всего, так никогда и не узнаем. Но при раскопках здесь до сих пор находят обгоревшие стены разоренных домиков, а также остатки мастерских ремесленников, среди которых в изобилии встречаются наконечники татарских стрел и копий. Тогда же русские летописи сообщили и о разрушении столицы Волжской Булгарии: «В лето 6744… придоша от восточные страны в Булгарскую землю безбожные татары, и взяша славный город Булгарский, и избиша оружием от старца и до уного и до сущего младенца…» И уже вскоре все Поволжье вошло в состав государства монголо-татар - Золотой Орды, или Улуса Джучи (рис. 9).

Почему же пришельцы разорили Муромский городок, но не тронули соседнюю деревню, объясняется, скорее всего, расположением этих поселений. Первое из них находилось на открытой местности, а вот Аскула до сих пор стоит в кольце густого леса. Поэтому можно с уверенностью сказать, что в XIII веке именно лесные чащи стали спасением местных жителей от копий кочевников.

Жигулевская вольница

Археологами установлено, что русские люди появились на Средней Волге и даже селились здесь задолго до монголо-татарского нашествия. В частности, выше уже упоминалось описание Ибн-Фадланом в 922 году русских поселений в столице Волжско-Камской Булгарии. Кроме того, археологические раскопки А.Е. Алиховой, произведенные в 50-х годах ХХ века, показали, что во второй половине XIII столетия в районе устья реки Усы на Самарской Луке (примерно там, где сейчас стоит село Березовка) возник весьма крупный поселок со смешанным русско-булгарско-мордовским населением, который существовал около столетия. Скорее всего, его основали беженцы из Волжской Булгарии, выжившие после разрушения их городов монголо-татарами. Затем рядом с ними обосновались также мордовские и русские переселенцы.

В поселке найдены остатки жилищ разных типов: наземные, полуземлянки и землянки. Большинство находок свидетельствуют, что в Березовском поселении жили булгары, исповедовавшие ислам. В то же время заметную часть из обнаруженной керамики составляют русские горшки и бронзовые кресты. А еще среди выявленных на поселении пищевых остатков встречаются кости свиней, что совсем не характерно для булгар-мусульман.

Другое крупное поселение площадью более 2 квадратных километров археологами было обнаружено и в Шигонском районе, у села Муранка. По всем признакам, здесь в XIII-XIV веках жили как мордовские, так и булгарские переселенцы, сумевшие спастись от разорительных набегов татар.

Для европейских исследователей эти места по-прежнему оставались диким полем, почти не тронутым цивилизацией. Даже первое изображение реки Самары, впадающей в Волгу в районе Самарской Луки, появилось на географических картах лишь в XIII веке, то есть через триста с лишним лет после ее упоминания Ибн-Фадланом. На так называемой Герефордской карте, составленной в 1260 году (ныне эта карта хранится в соборе города Герефорда, Англия) в реку Волгу впадает приток, именующийся Самар. Затем название этой реки попало на карты итальянского географа Фра-Мауро (1459 год) и английского путешественника Антония Дженкинсона (1557 год). Однако существование излучины Волги в ее среднем течении географы на этих картах тогда еще никак не отражали (рис. 10-12).

Тем не менее о наличии на Волге Жигулевских гор, вокруг которых река описывает 150-верстовую петлю, путешествующие на восток московские купцы уже тогда были прекрасно осведомлены. Это было время, когда бежавшие от непосильного гнета на Самарскую Луку крестьяне объединялись здесь в отряды или ватаги, известные под именем жигулевской вольницы. Они грабили расположенные в Заволжье ногайские улусы, а также проходящие по Волге купеческие суда.

Самарская Лука оказалась очень удобным местом для организации разбойничьих засад сразу по нескольким причинам. Во-первых, в те времена течение на незарегулированной Волге было довольно-таки быстрым, и с резким поворотом у Молодецкого кургана почти на 90 градусов на такой скорости справлялся далеко не каждый кормщик. Было немало случаев, когда судно буквально выносило течением на правый берег, где оно становилось легкой добычей грабителей.

Но даже если купеческая ладья шла правильным курсом и вовремя поворачивала, разбойники все равно поджидали ее в устье небольшой речки Усы, впадающей в Волгу в этом месте. На своих вёртких лодочках они неожиданно вылетали из засады и брали на абордаж купцов, которые в этот момент целиком были поглощены управлением судном и стремлением увести его от коварных жигулевских скал.

А если торговому каравану все же удавалось благополучно уйти от грабителей, все равно уникальные географические условия Самарской Луки давали жигулевской вольнице возможность напасть на купцов еще раз. По речке Усе разбойники поднимались до села Переволоки, перетаскивали свои лодки через узкий перешеек (всего-то две с половиной версты!), и менее чем через сутки снова встречали тот же самый караван, на котором купцы уже праздновали счастливое избавление от погони. По свидетельствам историков, подобный бандитский «промысел» существовал на Самарской Луке чуть ли не до начала XIX века (рис. 13).

За два года до падения Казанского ханства, в 1550 году, у западного края Жигулей возникла слобода Усольская. Ее название объясняется просто - слобода стояла «у соли», то есть около соляных ключей. Здесь из соленой воды издавна выпаривали отличного качества соль и везли ее вверх по Волге до самой Москвы. Больше трех десятков лет усольцы жили крестьянской общиной, пока в 1583 году Иван Грозный не подарил слободу купцу Семёну Строганову. Вместе с соляными ключами к новому хозяину отошли и земли чуть ли не всей западной части Самарской Луки. В жалованной грамоте говорилось: «Государь за их Строганову службу и радение пожаловал солью Большою, которая есть на Волге, и солью Малой, и грамоту свою царскую на те места Семёну Строганову пожаловал за царскою печатью, за подписью дьяка Андрея Щелкалова, почему ему теми городами владети».

После смерти Семена Строганова земли Самарской Луки перешли по наследству его сыну Максиму и племяннику Никите, которые продолжили отцовский соляной бизнес. В общей сложности Строгановы вели свой промысел на Самарской Луке до 1632 года, когда по указу царя Михаила Фёдоровича усольские владения я были переданы ярославскому купцу Надее Светешникову.

Здесь нужно упомянуть, что одной из важных заслуг Строгановых перед государством стало привлечение ими на свою сторону волжских казаков. В 1582 году на службу к ним перешли такие известные в отечественной истории казачьи атаманы, как Иван Кольцо и Ермак Тимофеевич. Их отряды соединились на реке Яике, а затем перебрались на Волгу, и далее вверх по реке на стругах отправились в строгановские владения на Самарской луке и на реке Каме. Позже на деньги Строгановых был организован знаменитый казачий поход на Сибирское ханство, во время которого были разбиты превосходящие силы татарского хана Кучума. В память о пребывании атаманов Ермака Тимофеевича и Ивана Кольцо на Самарской Луке их именами впоследствии были названы русские поселения на южном берегу волжской излучины – села Ермаково и Кольцово (рис. 14-16).

Девичьи горы

После окончания Смутного времени и восшествия на Московский престол Михаила Федоровича, первого царя из династии Романовых, на Самарской Луке были поставлены государевы наблюдательные пункты. Один из них располагался недалеко от устья Усы, другой — в районе современного села Переволоки (расстояние от Волги до Усы в этом месте - 2,5 километра). Из Москвы для их строительства прислали стрелецких начальников - Сунгура Соковнина и Гордея Пальчикова. Из архивных документов видно, что стрелецкому голове Соковнину с отрядом стрельцов в 500 человек было предписано ехать на место, где «переволочатся с Волги на Усу-реку» и «рассмотри крепкого места, поставити острожек и в острожке укрепиться, а укрепясь, стояти с великим береженьем, чтобы воровские люди безвестно откуда не пришли и дурна которого не учинили, да и рыбных ловцов оберегати, чтобы их воровские люди не погромили». Позднее в документах это укрепление упоминается как «слобода Переволоцкая». Слободами именовались отдельные поселения около города-крепости, население которых временно освобождалось от государственных повинностей.

В 1627 году Жигулевские горы под названием Девичьи были занесены на карту под названием «Чертеж всему Московскому государству», в литературе известный как «Большой Чертеж». Составление карты началось еще в 1552 году по повелению Ивана Грозного, который специальным указом «велел землю измерить и чертеж государству сделать». Карта составлялась в течение нескольких десятилетий, и до наших дней она не сохранилась. Однако до нас дошел сопроводительном документ к этой карте, который получил название «Книга Большому Чертежу». В нем записано следующее: «А по нагорной стороне по Волге от усть реки Свияги и до усть реки Самары, и до Царицына берегом горы Юрьевы, и Девичьи, и Змеовые». Здесь нужно отметить, что в источниках первой половины XVII века упоминаний о Жигулевских горах насчитывается лишь единицы (рис. 17, 18).

Но наиболее известным и богатым по содержанию иностранным изданием о России XVII века считается книга Адама Олеария, секретаря посольства германского герцогства Голштинии. Книга впервые опубликована в Германии в 1647 году под названием «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно»; впоследствии она была переведена и на русский язык (рис. 19-21).

Голштинское посольство выехало из Москвы вниз по Волге в июне 1636 года, а 28 августа суда подошли к крепости Самара. В литературе можно достаточно часто встретить ее рисунок, а также описание, сделанное Олеарием. Но при этом далеко не все знают, что в книге Адама Олеария имеются также интереснейшие сведения о Самарской Луке, берега которой он наблюдал во время своего плавания.

Так, ученого весьма заинтересовала уже упоминавшаяся выше «разбойничья» река Уса, о которой он пишет: «…название этого притока - Уса. Ради густого темного леса, красиво покрывающего берега с обеих сторон, местность здесь приятна на вид, но в то же время она очень опасна для путешественников, ввиду удобств, какие она представляет для разбоя…». Здесь же Олеарий приводит сведения и о Девьей горе (ныне Молодецкий Курган), которая «…лежит по правую руку, очень высока, крута у берега и очень приятна на вид…». Однако описания гряды Жигулевских гор в книге Олеария нет. По какой-то причине он из всех Жигулей выделил лишь одну гору; вероятнее всего, судно прошло мимо волжской гряды ночью, и ученый из Голштинии не увидел Жигулевской горной цепи по причине того что он в эти часы… просто спал.

К тому времени усольские земли, как уже было сказано выше, обрели нового владельца – ярославского купца Надею Андреевича Светешникова. Начиная с 1632 года, он за счет денежных вложений он расширил бывший строгановский бизнес, перестроил и укрепил весь городок для защиты от нападения ногайских татар, и в результате создал здесь крупное и прибыльное солеваренное производство. Новыми поселенцами Усольских слобод стали крепостные крестьяне Светешникова, перевезенные на волжские земли. Впоследствии на работу здесь также принимали и вольных людей, которые еще раньше бежали на Волгу от непосильного гнёта.

По имени нового хозяина вся местность получила название Надеино (Надеинское) Усолье. В 1644 году состояние Надея Светешникова, не считая московской и ярославской недвижимости, оценивалось в 35500 рублей (это около полумиллиона в золотых рублях конца XIX века). В общей сложности Светешников и его наследники владели солеварнями в течение 28 лет.

Однако его жизнь закончилась весьма трагически. В 1645 году в результате неудачной коммерческой операции один из самых богатых купцов Московии неожиданно для всех стал банкротом. Он не смог расплатиться даже за взятую в долг пушнину на сумму в 6570 рублей, и в итоге был вывезен в Москву и заключен в долговую тюрьму, где подвергался пыткам. В это время он уже был пожилым человеком. Не выдержав истязаний публичного позора, Надея Светешников в 1646 году умер в тюрьме, так и не расплатившись с долгами. Портрет его в архивах до сих пор не обнаружен.

Его сын Семён пытался возродить финансовую империю отца, но пережил его совсем ненадолго, и на этом династия Светешниковых прекратилась. А в 1660 году сестра покойного Надеи - Антонида, продала Надеино Усолье государственной казне за 6500 рублей, огромную по тем временам сумму. По царскому указу новым владельцем этих земель стал Савво-Сторожевский монастырь. Согласно писцовым книгам, в 1686-87 годах население Усолья составляло около двух тысяч человек (рис. 22).

В середине XVII столетия в окрестностях солеварен появились поселения чувашей, первым из которых был Старый Теплый Стан. Остальные здешние деревни строились уже выходцами из этого поселения – в частности, Новый Теплый Стан на Ногайском Броду (недалеко от современных Шигон) и еще один Новый Стан у Брусянского Ключа. Русскими беглыми переселенцами в те же годы на западе Самарской Луки были основаны селения Комаровка, Левашовка, Валы, Жигули, Большая Рязань, Александровка, Актуши и некоторые другие. Мордовские поселенцы в освоении территории вокруг бывшего Надеинского Усолья практически не участвовали. Историкам известна лишь одна маленькая мордовская деревушка в устье Яблоневого оврага (ныне поселок Яблоневый Овраг).

Во второй половине XVII века территория Самарской Луки оставалась единственным «вольным» земледельческо-промысловым районом в Среднем Поволжье. Подгорная восточная часть Луки была очень удобна для расселения. Со всех сторон этот равнинный район защищали широкие воды волжской излучины и труднопроходимые, поросшие лесом горы. К тому же эта местность находилась «под Самарой», то есть под защитой гарнизона этой крепости.

Именно в то время здесь возникли старинные селения Самарского края – Рождествено и Подгоры (рис. 23, 24).

Первое упоминание о деревне «под Лысой горой», то есть о современном поселении Подгоры, относится к концу 20-х годов XVII века. Для того, чтобы защитить, предупредить жителей этих селений от внезапного прихода государевых «воинских людей», к западу от деревни устроили караулы. Вот так под защитой караульного острожка возникло еще одно селение - деревня Ново-Подкараульная, до наших дней не сохранившаяся.

По мере роста селений в них обустраивались дворовые владения, возводились примитивные оборонительные сооружения, строились храмы. Деревня Подгоры по названию церкви получила новое название - Ильинское, по той же причине Ново-Подкараульная стала селом Архангельское. Однако эти названия в итоге так и не прижились. На более поздних картах и в документах деревни обозначались либо прежними именами, либо они дублировались с исконными.

Вскоре по соседству с Подгорами местные жители, выехавшие из ранее возникших селений, основали деревню Выползово (рис. 25).

Так сложилось начальное ядро старейших русских селений восточной части Самарской Луки. Костяк местных жителей составили бывшие беглые крестьяне, приехавшие на Волгу из центральных регионов Московии. По переписи 1646 года только русское население восточной части Луки составило более 300 дворов. Переселенцы, как правило, не меняли свой сословный статус и оставались крепостными, государственными, ясачными, дворцовыми крестьянами, однако благодаря выезду из основного села и работам по освоению новых земель они на какое-то время улучшали свое положение.

Русские деревни лежали на открытых местах, рядом с пашенными массивами. А вот появившиеся почти одновременно с ними маленькие мордовские и чувашские деревеньки (Шелехметь, Борковка, Торновое, Чуракаево, или Чарокайка, Елгуши, Севрюкаево, Осиновый Буерак – ныне Осиновка) прятались в укромных долинах за лесами и буераками, среди гор, или занимали неудобья. В конце 30-х - начале 40-х годов XVII века во всех этих селениях в общей сложности насчитывалось 210 дворов, и проживало 900 человек (рис. 26-28).

В 40-х годах того же столетия началось заселение северной части Самарской Луки, до этого еще почти не освоенной. В это время здесь возникли деревни Моркваши, Отважная (ныне город Жигулевск) и Ширяев Буерак (ныне село Ширяево). Они располагались в укромных, хорошо защищенных местах волжского побережья (рис. 29-31).

В 50-е годы XVII века началось интенсивное освоение центральной части Самарской Луки. В это время здесь было основано около десятка чувашских и мордовских поселений: Березовый и Сосновый Солонцы, Старая Аскула, Бахилов Буерак (ныне село Бахилово), Винная на Ключе (ныне Винновка), Мордвинная (впоследствии село Мордово), Карамол (ныне Кармалы), и другие (рис. 32-34).

О времени возникновения некоторых из этих селений можно сказать достаточно точно. Так, 22 мая 1652 года самарскому воеводе били челом черемисы (марийцы) с просьбой разрешить им поселиться «за государем на оброке в Самарском уезде на диком поле в Брусянских вершинах у ключа». Им разрешили «дворы поставить и под пашню заложные земли распахать». Так на юге Самарской Луки возникло село Брусяны (рис. 35).

А в 1660-61 годах чуваши из уже давно существовавшей к тому времени деревни Аскулы получили грамоту «на новую пустошь землю, на Сосновый Солонец», после чего здесь и была основана одноименная деревня. Впрочем, сейчас довольно трудно бывает определить, к каким именно национальностям относились жители этих сел. Тогдашняя местная администрация учитывала прежде всего податное население, его социальные категории, а уж напоследок его этническую принадлежность. Часто бывало, что мордву записывали чувашами, чувашей черемисами, а то и всех сразу скопом – просто «мордовские и чувашские деревни».

Тем не менее мордовскими были прежде всего поселения, расположенные на юго-востоке Самарской Луки, и отчасти в ее центральных районах – Шелехметь, Торновое, Лбище, Ануровка, Елгуши, Винновка и другие. Чуваши же в основном строили свои деревни в окрестностях Надеинского Усолья, и совсем немного - в центральной части Самарской Луки. При этом мордва и чуваши Самарского края даже в конце XVII – XVIII веков продолжали оставаться язычниками. Какой-либо целенаправленной политики христианизации среди них долгое время не проводилось. Впоследствии мордовские и чувашские деревни, принадлежавшие помещикам, хотя и несколько разрослись, но все же оставались малонаселенными. Как уже было сказано, большинство из них занимали тесные поляны и межгорные урочища. Вплоть до середины XVIII столетия в большинстве из них не было выстроено ни одного православного храма.

К концу XVII - началу XVIII века оказалось заселенным все правобережье Волги в западной части Самарской Луки, и далее весь берег до самой Сызрани. Кроме слобод служилых людей (Печерская, Усинская, Подвалье, Губино и других) здесь возникли такие крупные монастырские поселения, как Новодевичье и Городище. Западнее Сызрани переселенцы в те же годы основали села Кузмодемьянское (ныне Старая Рачейка), Смолькино и Студенец. В правобережье в это время возникли и некоторые помещичьи деревни - Дмитриево, Троицкое и Богородское.

В 1705 году по указу Петра I крупные вотчины в Среднем Поволжье получил его любимец – светлейший князь Александр Данилович Меншиков.

В это время он стал собственником земель в трех уездах: Казанском, Саратовском и Симбирском. В последнем ему были отписаны Новодевичья и Усольская волости в районе Самарской Луки. Все вотчины перешли в собственность Меншикова из владений разных монастырей и находились в его собственности вплоть до его свержения и высылки в 1728 году. По сведениям первой ревизии, владения светлейшего князи включали в себя 31 село и деревню, где проживало 9402 души мужского пола.

Расчетливый и прижимистый хозяин, Меншиков чутко и гибко реагировал на новые веяния в экономике страны. Земли в его вотчинах активно включались в хозяйственный оборот. В поволжских владениях сохранились все прежние повинности крестьян, но общая доходность возросла. Например, возникали новые села и деревни, в которые переводились крестьяне из центральных губерний, что позволяло более интенсивно использовать природные богатства края.

Крепостные Усольской, Новопречистенской, Новоалександровской волостей (6088 душ мужского пола) в 1727 году должны были внести оброк на сумму 3739 рублей, вспахать на барщине 706 десятин, скосить 1359 стогов сена. Кроме того, крестьян обязывали выставить значительное число конных работников для конюшенного двора князя. Немало повинностей было связано и с рыбным промыслом, имевшим важное хозяйственное значение. Например, к Усольской вотчине прилегали рыбные ловли «по Волге и Усе рекам и в озерах и в заливах», которые давали в год доходу приблизительно 4,6 тысяч рублей. Князь Меншиков обложил оброком торговлю и промыслы своих крестьян. Развитие товарно-денежных отношений сказывалось и при замене натуральных повинностей и оброков денежными. Вотчинная администрация Усольской волости прямо предлагала вместо отработок на барской пашне и конюшенном дворе ввести дополнительные денежные поборы с крестьян.

После смерти Петра I последовала опала Меншикова, которая в 1728 году закончилась конфискацией его имений, прочего имущества и ссылкой в Сибирь. Поволжские вотчины Меншикова тогда же частично отошли дворцовому ведомству, а частично старым владельцам - монастырям. Новоалександровская слобода (Маза), в которой насчитывалось 750 крестьянских душ, в марте 1729 году была пожалована генерал-аншефу Василию Яковлевичу Левашову, герою персидской войны (рис. 37).

А еще через 40 лет значительная часть бывших владений Меншикова (Усольская и Новопречистенская волости), а также ряд других казенных и дворцовых селений края оказались в собственности графов Орловых. Но об этом немного позже.

Паллас на Самарской Луке

Только в 1737 году по поручению руководителя Оренбургской физической экспедиции Василия Никитича Татищева английский топограф Джон Илтон составил первую карту Самарской Луки, «о кривизне (которой)… в ланд-карты нигде подлинно внесено не было». До этих съемок Волгу в ее среднем течении на картах изображали либо совершенно прямой, либо слегка изогнутой коленом около города Самары, и остается лишь удивляться, что огромная излучина Самарской Луки была выявлена как географический объект лишь в тридцатых годах XVIII века (рис. 38).

Но первое по-настоящему масштабное научное описание территории Самарской Луки, без сомнения, принадлежит перу профессора Берлинского университета Петеру Симону Палласу, который во главе одного из отрядов второй Оренбургской физической экспедиции побывал в этих краях в 1768-1769 годах (рис. 39).

Поздней осенью после путешествия с востока на запад по Высокому Заволжью группа Палласа достигла Ставрополя, поселения крещеных калмыков, место для которого в 1737 году выбрал лично В.Н. Татищев. После краткого знакомства с бывшими кочевниками экспедиция отправилась в Симбирск, где осталась на всю зиму. Только 10 марта следующего, 1769 года, отряд снова на исследование Самарского края, о чем свидетельствуют строки из дневника Палласа с указанием точной даты отъезда. В районе Ставрополя путешественники по еще крепкому волжскому льду переправились на правый берег в деревню Моркваши (рис. 40).

Здесь Паллас оставил нам довольно обширные заметки о Жигулевских горах: «Хребет известковых гор, как здешней берег, так и превысокую часть гористого берега Волги составляющих, начинается насупротив Ставрополя при устье реки Усы. На сих горах везде находится лес, и вершины их обыкновенно покрыты соснами. С речной стороны видны у оных гор одни только голыя каменныя стены, и множество разщелявшихся разных камней, представляющих приятный вид зрению. На сих каменистых берегах находится несказанное множество хищных птиц, которыя летом вьют там гнезда, а особливо беловатых орлов, или, по-тамошнему названию, белохвостов (Vultur albiсillа), и замою их очень много. Иногда вьют здесь гнезда соколы в горных ущельях; так же летом водятся красныя утки на Волге, карагатками (Anas rutila) называемыя (видимо, либо казарка, либо утка огарь – В.Е.) (рис. 41);

в густом лесу на горах часто бывают бурые и черные медведи (рис. 42),

а иногда и рыси. Куницы попадаются редко, напротив того, тем больше беловатых и нарочито великих белок, коих мехи можно почесть первыми, выключая только исетских белок; также ловят их в лесах, простирающихся вверх по Самаре, да и в верхних странах реки Сока».

Здесь стоит отметить, что во времена Палласа животный мир Жигулевских гор был гораздо богаче, нежели сейчас. Медведи из этих мест исчезли только в конце XIX века. Красные утки (огари), белки и куницы, хотя сейчас здесь еще водятся, но встречаются очень редко. То же самое можно сказать и об орлане-белохвосте, который ныне занесен в Красную книгу России, и в наше время его гнездовья на Самарской Луке можно пересчитать буквально по пальцам.

Дальнейший путь от Морквашей в сторону Самары экспедиция проделала по волжскому льду, поскольку правый берег оказался труднопроходимым для тяжелогруженых саней. На этом маршруте Паллас осмотрел село Ширяево (рис. 43),

а также расположенный напротив него на левом берегу Волги величественный Царев курган (рис. 44).

О нем Паллас записал следующее: «В том углу… находится на ровном месте продолговато-круглый, крутой и острую вершину имеющий холм, который окружностию внизу около полуторы версты, а вышиною до 20 сажен. С двух сторон окружает его текущая там излучиною река Сок, а с западной стороны перепруженная речка Курум… Рассказывают о нем различным образом, однако выходит напоследок следующая басня: в старинныя времена шло по сей стране многочисленное войско, предводитель котораго для памяти великой своей силы велел каждому воину принести на сие место одну только полную шапку земли; от чего и произошла ныне находящаяся превеликая куча… Другие еще увеличивают оное чудо, говоря, что войско пошло назад тем же путем, и по нещастию столь много его убыло, что хотя каждому человеку было приказано назад отнести прежнюю свою часть земли; однако еще сей знатный холм остался».

Пробыв в Самаре почти полтора месяца, и ознакомившись весьма досконально с природой ее окрестностей, отряд Палласа отправился через всю Самарскую Луку в сторону Сызрани. Из нашего города экспедиция 3 мая 1769 года переправилась в село Рождествено, о котором в академическом труде ученого сказано так: «Рожествино стоит на ровном месте при Волошке, и окружено с одной стороны оною Волошкою и самою Волгою, а с западной стороны лесистыми Шелехметскими горами. Земля сей равнины так же, как и утесистые и превысокие берега, состоит из тонких песчаных и глинистых слоев, между коими находятся полосы чернозема; из чего явствует, что сие основание возвысилось от наносной водою земли с соседственных гор. Верхний слой чернозема ныне еще не толще фута; однако на сей земле и в сухие годы родится хлеб изрядный; напротив того, далее к горам около Шелехмета бывает и в мокрые года недород на глинистой земле».

В мордовском селе Шелехметь (рис. 45)

ученые экспедиции стали свидетелями свадебных торжеств, из-за чего отряд задержался здесь надолго. Под впечатлением увиденного Паллас записал в своем дневнике: «В мокшанской деревне Шелехмете имел я случай видеть мордовскую свадьбу. Примечания достойно было следующее: как скоро невеста из села Рожествина, к которому погосту принадлежит Шелехмет, приехала назад со свахою в кибитке, которая покрыта была холстиною; то женихов дружка и поддружье, при беспрерывном вопле невесты, вынули ее из кибитки, и несли до самых ворот; причем собравшийся из деревни весь женский пол поздравлял невесту, стоящую между дружками и свахами. Потом пришла мать со сковородою, наполненною сухим хмелем, который зажигала она горящею лучиною, и ставила сковороду к правой ноге невесты, а она от себя отталкивала оную сковороду ногою. Сие делалось трижды, и каждый раз сгребали рассыпанный хмель на сковороду. При сем случае примечают, что если сковорода упадет на оборот, то есть дном кверху, то молодым предвещает всякое злоключение; если же она ляжет вниз дном, то почитают сие за счастливое предзнаменование, что ныне и случилось. После чего, подвеселившиеся уже наперед поезжатые, с радостию кричали: «Подавай пива», которого еще до входа невесты в дом поднесли им в братине; и невеста должна была в оную опустить несколько чистых колец, коих у ней много нанизано было на пальцах. Еще несколько медлили, для совершения протчих церемоний; но казалось, что нечего было смотреть. После мне сказывали, что наперед всего раздают грешневую крутую кашу собравшимся из всей деревни, старым и малым. Каждому из них дают по чумичке, и кладут иному в шапку, а иному в полу, или кто куда сам похочет».

Затем экспедиционная партия прибыла в деревню Аскулу, находящуюся от Шелехмети на расстоянии 20 верст, и здесь Паллас потратил немало времени для осмотра здешних песчаных месторождений, где, как он заключил, залегает сырье очень высокого качества: «К большой деревне Аскуле показались открытые холмы, составляющее преизрядную тучную пахотную землю… При съезде с горного увала от Аскулы находится по сторону глубокая в землю яма, в которой сверху видны всякие глыбы… а в самом низу слой мелкаго, чистаго, белаго кварцоваго песку; и кажется, что сей песок пригоден в разное механическое употребление и на стеклянных заводах. При находящейся за несколько верст от Аскулы на Волге господской деревне Ермачихе берут самарские жители такой же, но только помельче, песок для чищения оловянной посуды».

На ночь отряд остановился в селе Сосновый Солонец. Его название, как отметил Паллас, происходит от здешней солоноватой глины, которую «скот ест охотно». На другой день вся экспедиционная группа доехала до деревни Валовка (ныне село Валы Ставропольского района), которая «проименована по находящемуся за две версты на дороге к Жигулихе (ныне село Жигули Ставропольского района – В.Е.), позади Яблоннаго буерака, обширному, и, как то сказывают, татарскому шанцу, состоящему из трех валов со рвами, и имеющему несколько верст в окружности. В сем шанце нет никаких следов строения; однако во время пахания попадаются иногда татарские кирпичи, и то, может быть, от находящихся в земле могил». Как уже говорилось выше, ныне этот археологический памятник Булгарского царства называют Муромским городком.

После Валов отряд Палласа проехал через село Старая Рязань (ныне Большая Рязань Ставропольского района), и добрался до села Переволоки (рис. 46),

где волжские разбойники испокон веков перетаскивали свои лодки из Волги в Усу и обратно. О посещении села свидетельствует следующая запись в книге Палласа: «Большая деревня Переволока стоит на высоком утесистом каменном береге Волги, и при том в таком месте, где от оной реки до Усы считается меньше версты, и чрез сие расстояние прежде перетаскивали лодки, для сокращения пути, почему оное место и проименовано… При Переволоке видны в известковой опоке слои, состоящие из мелких витых улиток, которые величиною не больше маковых семян. Там же есть отпечатки окаменелых вещей, которые во всем хребте сих известковых гор очень редко попадаются. Так же местами видны в известковой опоке большие и малые кремни, в числе коих находится половина прозрачных агатов».

Далее путь группы проходил через Печерскую слободу и село Костычи, после проследования через которые экспедиция приехала город Сызрань, которая в то время была уездным городом Симбирской губернии (рис. 47).

Пробыв в Сызрани неделю, экспедиция направилась в Усолье, откуда затем выехала в северном направлении, сделав кольцо через села Березовку, Кузькино, Мазу, Тейдаково и Новодевичье для их осмотра и краткого описания. После возвращения обратно в Усолье путь группы Палласа снова прошел через Переволоки и Старую Рязань, а затем руководитель решил отклониться к югу от ранее пройденного маршрута. Как писал Паллас, «поворотя ближе к Волге, мы поехали к деревне Брусяне. Дорога лежит туда чрез лес, в котором ныне цвел татарский клен… Ближе к Волге начинаются высокие, отчасти кустами оброслые, и отчасти голые холмы и трудныя узкия дороги, на которых видны были норки ядовитых пауков, и цвела трава Руйшиева (Ruyschiana). На холмах великое находится множество сурковых нор, при которых и самые сурки сидели, и пронзительным своим свистом, будто бы в насмешку проезжающим, свистали».

В Брусянах отряд задержался несколько дольше ожидаемого, из-за чего «ночью приехали мы в населенную некрещеными чувашами деревню Cеврюкову, которая по татарскому и чувашскому обыкновению проименована по первому ея селянину. Мужики на другой день делали приготовление к чрезвычайному приношению большой жертвы для испрошения дождя, но для нашего приезда было то отложено, и мы, хотя чрезмерно желали быть при сем торжестве, однако не хотели их к тому принудить, и чрез то сделаться гонителями их закона». Паллас отнюдь не напрасно сделал об этом отметку в своей книге, потому что все языческие обычаи и обряды в России в то время были запрещены законом и жестоко карались православной церковью. Поэтому ученый опасался, как бы его невольное свидетельство не причинило бы вреда местным некрещеным жителям.

Далее путь экспедиции пролегал через села Кармалы и Винновку, из которого дорога привела ее в уже знакомую исследователям деревню Шелехметь, а отсюда - в Рождествено, куда отряд прибыл 23 мая. Отправив часть участников экспедиции на отдых в Самару, Паллас с оставшимися коллегами решил посетить расположенный в Жигулевских горах, выше села Подгоры, перенесенный сюда из Сергиевска Серный городок. Здесь рабочие добывали для нужд оборонной промышленности России уже не самосадную, а кристаллическую серу, пласты которой задолго до того были обнаружены в этих местах.

Шахты для добычи руды были устроены на одной из вершин восточных Жигулей, которая с того времени и называлась Серная гора (рис. 48).

О ней Паллас оставил следующие сведения: «Славная гора, в которой брали самородную горючую серу, вздымается весьма круто от берега Волошки почти насупротив устья реки Сока, и кажется, что она будет вышиною около ста сажен. От самой высокой известковой горы, которая, удалясь от Волги, окружает Серную гору с западной стороны, отделена сия лесистою и деревнями населенною долиною, Коптев или Угольный буерак называемою».

Сам же Серный городок, по словам руководителя экспедиции, в день его посещения имел все признаки заброшенности, поскольку к тому времени большая часть месторождения уже была выработана: «Серной городок, который для серной работы переведен сюда из Сергиевскаго уезда в начале нынешняго столетия, состоит из деревяннаго конторскаго строения, из двух заводских дворов и около 40 мужицких подле горы на высоком берегу построенных улицею домов, в коих прежде жили работные люди. Но как работа в заводах остановилась, то по большой части они разошлись, и теперь не находится больше 12 изб, в коих живут крепостные люди заводчика, а протчие домы все развалились. До 1720 года состоял серный завод в ведомстве находящейся в Самаре воеводской канцелярии; но в том же году канцелярия артиллерии и фортификации поручила над оным смотрение майору Ивану Молостову, который и продолжал работу до 1757 года; но как оный завод отдан был Санкт-Петербургскому купцу Ивану Мартову, то его сын Афанасий почти пять лет не производил работы, по тому и завод опустел. При первом заведении онаго находилось 22 мастера и 576 человек, по большой части из Сергиевска взятых работников, коим за работу платили. Каждый месяц работники переменялись, так что завсегда около 130 человек находилось в работе. Но при новом учреждении беспеременно работали 120 человек наемных и небольшое число крепостных людей. Обыкновенное количество чистой горючей серы ставили с завода 1500 пуд ежегодно; но легко бы можно делать и до двух тысяч пуд, из чего довольно явствует превосходство здешней серной работы и распоряжения пред заводами в Ярославле, Кадоме и Елатме, в которых местах едва до 500 пуд делают из колчедана чистой горючей серы ежегодно. Здесь на месте обходился пуд чистой горючей серы от 50 до 80 копеек, а за провоз зимним путем до Москвы платили по 12 копеек с пуда.

В самом деле сожаления достойно, что здешняя преизрядная серная работа очевидно приходит к окончанию, и желать должно, чтобы другой какой заводчик восстановил оную в пользу государства, ибо в здешней стране лесу довольно, да и можно бы лучшим распоряжением не токмо облегчить еще работу, но и сделать прибыточнее».

После посещения Серного городка Паллас снова отправился на левый берег Волги, о чем написал: «В Самару возвратился я 30 числа мая. В сие время можно было видеть по оставшимся от высокой воды следам на низких луговою травою оброслых островах, что вода в Волге сбыла уже на два аршина, и в первых числах июня еще больше убыла, так что 14 числа река Самара находилась уже в своих берегах. Жители в здешних странах не запомнят, чтобы в котором году было столь малое наводнение; из чего заключить должно, что в прошедшую зиму снеги были не велики, и весною стояла сухая погода; ибо обыкновенно Волга опадает в последних числах Июня; а в нынешнем году разлившаяся вода не доходила до обыкновенной высоты».

Более двух недель после этого исследователь продолжал осматривать и описывать флору и фауну самарских окрестностей (рис. 49-53),

а также дожидался возвращения группы, которая им специально была отправлена им для изучения рельефа, а также животного и растительного мира западной части Жигулевских гор. Об этом ученый поведал в следующих строках своей книги: «Из Серного городка послал я некоторых при мне находящихся студентов, чтобы осмотрели превысокие горы в сей стране при устье реки Усы, и собрали находящиеся на них растения. Они возвратились июня 23 дня, и объявили следующие достопамятности. На меньшой при самом устье Усы лежащей горе, которую тамошние жители по ея виду [Усинским] курганом называют (рис. 54),

находится много колокольчатого льну (Linum campanulatum) и кустарного подорожника (Polygonum frutescens), которому здесь быть я не чаял; но он растет в наибольшем совершенстве, как это его названию прилично… Деревня Жигулиха (ныне село Жигули Ставропольского района – В.Е.), по которой все простирающаяся до Маркваша горы проименованы, состоит из малого числа дворов, и находится на берегу Волги между вышепомянутым курганом, и другою от реки вздымающеюся каменною и превысокою горою, Молодецкой курган (рис. 55)

называемою… Молодецкой Курган отчасти проименован по тому, что молодые люди из деревни собираются на оной по праздникам для веселия, а отчасти по тому, что много находится могил ходивших на судах по Волге и там умерших людей, которые либо по их желанию, или по обыкновению кораблеплавателей здесь погребены. С речной стороны гора утесиста, и показывает высокую каменную стену из серой известковой опоки; и, между протчим, виден круглой каменной бугорок, которой крестьяне Лепешкою называют. В сей каменной стороне есть ямы или пещеры между известковыми слоями, у которых дно бывает покрыто беловатыми шпатовыми хрусталиками, имеющих вид кварца, а фигуру шестисторонних непорядочных пирамид».

А когда названные студенты 23 июня возвратились в Самару, то основной отряд экспедиции во главе с ее руководством они здесь уже не застали, поскольку Паллас, согласно его записям в дневнике, 16 июня отправился вдоль реки Самары в сторону Оренбурга. Но вскоре студенческая группа догнала экспедицию в районе Алексеевска (ныне село Алексеевка Кинельского района).

Здесь нужно отметить, что именно П.С. Паллас впервые в научной литературе назвал горы на северном краю Самарской Луки Жигулевскими. Он же нам оставил и первое толкование слова «Жигули» («высокие известковые горы, проименованные Жигулевскими по находящейся между ими деревне Жигулихе». Как известно, происхождение названия волжских гор до сих пор считается до конца не выясненным; конечно же, географам и языковедам при исследовании этого вопроса необходимо учитывать и мнение П.С. Палласа, после которого, собственно, и стали Жигули называться Жигулями.

Убедительную версию о происхождении названия выдвинул самарский историк Э.Л. Дубман, который на этот счет пишет следующее: «В основе названия прозвищное имя «Семка Григорьев сын Жегуль», который был гулящим человеком из Устюга Великого и поселился в 1630-х – начале 1640-х г.г. в Надеинском Усолье. Он и был одним из основателей селения. Прозвище «Жегуль» является производным от таких слов в средневековом русском языке, как «жегу», «жиг», «жигало», и т.д., то есть терминов, связанных с использованием огня».

Вотчина братьев Орловых

На Самарской Луке в середине XVIII века самым крупным собственником земель стала государственная казна. Если столетием раньше значительная часть этой территории относилась к монастырским и церковным владениям, то в дальнейшем земли Самарской Луки шаг за шагом постепенно отписывались к дворцовому ведомству – до тех пор, пока монастыри окончательно не были вычеркнуты из числа здешних собственников.

В итоге в 60-х годах XVIII века только при селе Рождествено, согласно архивным данным, «государева пашня составила 120 десятин, за крестьянами четвертной пашенной земли насчитывалось 904 четверти в одном поле, в усадьбы была отведена 71 десятина, и, кроме того, имелось много пашенного лесу, дикого поля, сенных угодий, и прочего». Местные уездные власти посылали дворян и детей боярских в Рождествено, где находилась дворцовая контора, чтобы те лично досматривали за ведением дел.

В это время вольная крестьянская колонизация Самарской Луки и ее ближайших окрестностей все еще продолжалась, но ее темпы резко упали. Изменилась и общая ситуация в стране. Правительство стало гораздо жестче контролировать розыск беглых крестьян, что весьма затрудняло нелегальный уход населения из центральных губерний на Волгу. К тому же к этому времени Самарский край наконец-то перестал быть регионом, пограничным с дикими ногайскими степями. В Среднем Поволжье быстро стал формироваться новый сельскохозяйственный регион Российской империи, где бурными темпами развивалось не только скотоводство, но и пашенное, хлебное земледелие. На новых землях в полной мере началось проведение все крепостнических мероприятий правительства, и в последней трети XVIII века прежней крестьянской вольницы здесь уже более не существовало (рис. 56).

Период относительной независимости поселений Самарской Луки завершился в 1767 году, когда по Волге путешествовала императрица Екатерина II, проплыв по ней от Твери до Симбирска (рис. 57).

Среди ее свиты находились братья Орловы - Григорий и Владимир, которые во время дворцового переворота 1762 года стали очень близкими к императрице придворными. Когда царская поездка завершилась, Владимир из Симбирска отправился в Астрахань, по пути заглянув в села Новодевичье и Усолье. Здесь к нему присоединился и Григорий, о чем Владимир в своем дневнике записал так: «Брат приехал сюда на шлюпке, и затем ездил по полям осматривать места, которые ему очень понравились». И вскоре после этого визита вся территория Самарская Луки по высочайшему указу перешла в вечное и безраздельное владение рода Орловых. Документ был подписан в 1768 году, а еще через год новые хозяева начали освоение подаренной вотчины.

Всего же их было пятеро братьев, и к ним во второй половине XVIII века прочно приклеилось выражение «екатерининские орлы». Тому способствовала и фамилия их рода, с тех времен прочно вошедшая в российскую историю в качестве символа единства родственных устремлений, единства действий, словно бы они были пятью пальцами сжатого кулака.

Как записано во всех энциклопедиях, Орловы – это старинный дворянский род (рис. 58),

возвысившийся в «золотую эпоху» Екатерины II. Отец всех пятерых, Григорий Иванович (1685-1746), под конец жизни находился в должности новгородского губернатора.

Главный «виновник» возвышения всего рода в золотой екатерининский век – это, конечно же, Григорий Орлов (1734-1783) (рис. 59).

Будучи молодым офицером, он отличился во время Семилетней войны, когда был ранен в битве при Цорндорфе в августе 1758 года. Уже тогда Екатерина, которая в это время была лишь германской принцессой, невестой Петра III, выделила высокого и статного Григория среди прочих офицеров.

Так или иначе, но именно его близость к Екатерине поставила род Орловых во главе переворота 28 июня 1762 года, в результате которого оказался свергнутым император Петр III, а на престол взошла его супруга, ставшая императрицей Екатериной II. А еще через два месяца после этих событий Петр был убит при весьма загадочных обстоятельствах, не исключавших организованного на него покушения. Благодарность царицы не заставила себя ждать: после июньского переворота все братья Орловы получили графские титулы.

Конечно же, Григорий на первых порах преуспел больше всех: императрица сразу же произвела его не только в генерал-майоры, но и в действительные камергеры, а на вершине своего успеха он и вовсе был высочайше пожалован поистине невероятным титулом - «Князь Римской империи». В роли одного из первых сановников государства и любимого фаворита императрицы Григорий Орлов пребывал до 1774 года, когда сердце Екатерины завоевал другой блестящий офицер – Григорий Потемкин (1739-1791) (рис. 60).

При нем братья Орловы быстро потеряли свое влияние при дворе. Григорий Орлов удалился в свое имение, а незадолго до смерти, которая последовала в 1783 году, с графом приключилось душевное расстройство. Потомков он не оставил.

Алексей Григорьевич Орлов (1737-1808) (рис. 61)

считался самым даровитым и энергичным из всех братьев. По общему мнению, именно он был инициатором июньского переворота 1762 года, удавшегося главным образом благодаря его распорядительности. Именно Алексей заставил Петра III подписать акт об отречении. При вступлении Екатерины на престол он, как и Григорий, тоже был произведен в генерал-майоры. Впоследствии Алексей лично не принимал участия в дворцовых делах, но проводил все свои планы через Григория.

Во время первой турецкой войны Алексей Орлов был назначен главнокомандующим российским флотом в Средиземном море, где достиг важных успехов. В частности, за победу над турками под Чесмой он был удостоен титула «Чесменский». Однако после смерти Екатерины II и воцарения Павла I Алексей Орлов впал в немилость и уехал за границу, где жил в течение всего царствования этого императора. Вернувшись в 1801 году в Москву уже при Александре I, он принимал деятельное участие в организации земских ополчений в 1806-1807 годах.

Владимир Григорьевич Орлов (1743-1831) (рис. 62)

был самым младшим из пяти братьев. На 20-м году своей жизни он по высочайшему указу отправился учиться в Лейпциг, где в течение трех лет занимался по преимуществу естественными науками. После возвращения в Россию в 1766 году был назначен главой Академии Наук, находившейся в то время «в великом нестроении и почти в совершенном упадке».

Хотя ему и не удалось привести Академию «в цветущее состояние», как рассчитывала императрица, но Владимир тем не менее внес в ее работу некоторые улучшения по административной части, а также содействовал организации научных экспедиций под руководством Петера Палласа. В 1767 году Владимир сопровождал Екатерину в ее путешествии по Волге вплоть до Симбирска, которое он подробно описал в своем дневнике. Однако в 1775 году вслед за другими братьями Орловыми Владимир был «уволен от всех дел» и вплотную занялся устройством своего имения в Усолье. Сын его Григорий, бывший сенатором, умер в 1826 году бездетным. Владимир Орлов намного пережил всех остальных братьев (в частности, Григория – почти на полвека).

Иван Григорьевич Орлов (1738-1791) (рис. 63),

старший из братьев, награжденный пенсией за участие в перевороте 1762 года, вскоре после июньских событий вышел в отставку и жил попеременно то в Москве, то в поволжских имениях братьев. Участвовал в комиссии по составлению уложения в качестве депутата от дворян Вяземского уезда. Детей не имел.

Федор Григорьевич Орлов (1741-1796) (рис. 64)

еще юношей тоже участвовал в Семилетней войне, а после переворота 1762 года был назначен обер-прокурором одного из департаментов Сената. Избранный в комиссию по составлению уложения от дворян Орловской губернии, принимал довольно видное участие в ее работах. Во время первой турецкой войны отличился при взятии крепости Короны, также в битвах под Чесмой и при озере Гидре. С 1775 года он был в отставке и жил в Москве. Законными детьми он не обзавелся, зато имел нескольких внебрачных, которым впоследствии также были присвоены дворянское достоинство и фамилия Орловых.

Здесь нужно учесть, что Самарская Лука привлекала внимание семейства Орловых еще до путешествия императрицы по Волге. В 1764 году старший из братьев, Иван Григорьевич, купил в Ставропольском уезде село Головкино и поселился в нем, имея планы на передачу Орловым также и лежащего ниже по Волге Усольского имения. Эти места ему были рекомендованы здешним помещиком Алексеем Мещериновым как лучшее во всей России по обилию пашенных земель, лесов, лугов, рыбных ловель и прочих угодий. Прожив в Головкине три года, Иван Орлов окончательно убедился в справедливости такой оценки. Как считают историки, именно он был главным инициатором приглашения остальных братьев на Самарскую Луку для ее осмотра и последующего приобретения.

Сразу же после поездки с Екатериной по Волге Орловы стали хлопотать перед императрицей о пожаловании им этих мест. В результате в течение 1768 года им удалось выменять все свои малоземельные вотчины, разбросанные по нечерноземным губерниям, на громадное компактное владение в районе Самарской Луки. В полное владение семейства Орловых тогда отошли такие крупные села, существующие и поныне, как Усолье, Новодевичье, Рождествено, Переволоки, Аскулы и другие, вместе со всеми окрестными деревнями. В общей сложности братья получили тут более 300 тысяч десятин земли и 9574 души крестьян мужского пола (как известно, женщин в то время в ревизские сказки не вносили). Всего же, согласно лишь приблизительным данным, на этих землях тогда проживало примерно 26-27 тысяч человек (рис. 65, 66).

После 1775 года, когда Орловы почти полностью потеряли свое прежнее влияние при дворе Екатерины II, на постоянное жительство в свою усольскую вотчину переехали двое из братьев – Владимир и Григорий. Другие их родственники предпочитали жить либо в столицах, либо за границей, и на Самарскую Луку приезжали лишь изредка. А после смерти Григория в 1783 году управлял всем имением фактически лишь один Владимир (рис. 67, 68).

Как свидетельствуют хроники, крестьянам при графе жилось относительно неплохо. Владимир Орлов был хозяином весьма заботливым. Так, он открыл в Усолье училище для мальчиков-сирот, где готовили конторщиков и писарей для работы в волостях. Затем на его средства были построены первая в Усолье больница для крестьян, а также несколько фельдшерских пунктов, «родильные бани» (так в то время назывались роддома) и детские приюты (рис. 69, 70).

Вплоть до начала XIX века почти все усадебные постройки были деревянными, и в 1812 году они были уничтожены сильным пожаром, в том числе и старый графский дворец. После этого усадьбу начали строить заново – уже из камня. Новый проект по распоряжению графа Орлова в лучших традициях классицизма подготовил крепостной архитектор Христофор Сахаров (Шмит).

Отстроенное заново село находилось ниже графского имения. Сейчас это место затоплено Жигулевским морем, а сама усадьба оказалась почти на самом берегу вновь образовавшегося водохранилища. Собственно господский дом с флигелями Сахаров-Шмит проектировал вместе с другим крепостным самоучкой Цукановым, а помогал им московский архитектор Дементий Жилярди. При усадьбе был разбит сад, высаженный в виде двуглавого орла, а при нем на берегу Волги стояла церковь (рис. 71, 72).

После смерти Владимира Григорьевича Орлова в 1831 году громадное имение на Самарской Луке перешло к его внуку Владимиру Петровичу Давыдову – сыну его дочери Натальи, выданной замуж в 1803 году за камергера Петра Давыдова. Чтобы сохранить фамилию своих знаменитых предков, новый владелец усольской вотчины в 1856 году исхлопотал себе право впредь именоваться графом Орловым-Давыдовым. С двойной фамилией своего владельца земли Самарской Луки и ее окрестностей были впоследствии связаны в течение еще почти сотни лет. В.П. Орлов-Давыдов скончался в 1882 году, оставив имение своему сыну Владимиру.

Как гласят семейные хроники, и он, и все прочие наследники предпочитали лично не заниматься сельским хозяйством. Поручив усольскую вотчину управляющему, они почти безвыездно проживали в Европе, бывая в Самарском крае лишь изредка. Впрочем, причин для беспокойства у них в течение десятков лет не было, поскольку усольское имение приносило постоянный солидный доход, обеспечивающий его владельцам безбедное существование.

Забегая вперед, нужно сказать, что владычеству Орловых-Давыдовых на Самарской Луке пришел конец в революционном 1917 году, когда последние владельцы усольской вотчины, Владимир (рис. 73)

и Александр, внуки Владимира Петровича Орлова-Давыдова, покинули Россию вместе с частями белой армии. Охваченные пламенем борьбы «за лучший мир, за святую свободу» крестьяне тут же разграбили хозяйскую усадьбу, растащив половину фамильных реликвий и уничтожив практически все ценные предметы интерьера. Как рассказывают, и сегодня в некоторых усольских домах доживают свой век шкафчики и тарелочки, очень похожие на те, что были в графском доме.

В 1919 году орловская усадьба была передана на баланс Наркомзема РСФСР, и тогда же в бывшее имение вселился сельскохозяйственный техникум Народного комиссариата земледелия (рис. 74).

Учебное заведение пробыло в этих стенах здесь до 1975 года, когда его перевели в новое, специально построенное здание. И хотя с 1966 года Усольская усадьба графов Орловых-Давыдовых была принята на государственную охрану как памятник истории республиканского значения, никаких конкретных мер для ее восстановления тогда не было принято, как, впрочем, не приняты они и по сей день.

Самые древние в Поволжье

Но вернемся снова к началу XIX столетия. С 1816 года в Российской империи впервые стали проводиться триангуляционные съемки, с 1836 года - гипсометрические измерения, а несколькими годами позже – подробные геологические изыскания.

Для проведения таких работ из Англии в Россию в 1840 году был приглашен известный в то время геолог и географ Родерик Мурчисон (рис. 75).

Собирая необходимый материал, он в течение четырех последующих лет объездил всю огромную территорию Европейской части страны. Летом 1841 года, направляясь с Урала, экспедиционная группа ученого пересекла Бугульминско-Белебеевскую возвышенность, после чего по реке Сок вышла к Самарской Луке, достаточно подробно описав ее геологическое строение. Мурчисон первым установил, что наиболее древние обнажения Жигулей принадлежат не пермской, а каменноугольной геологической системе (их возраст – около 300 миллионов лет). Во многих местах Самарской Луки, в частности, по береговым обнажениям реки Усы, он обнаружил множество выходов слоев морского происхождения с находящимися в них раковинами фузулин - одноклеточных простейших организмов, обитавших в древних водоемах. Именно на основании такой находки ученый и сделал вывод о наличии в Жигулях обнажений каменноугольной системы (в 1840 году она именовалась просто «угольной»): «Заключая описание угольного известняка северной и центральной России, повторим вновь, что мы почитаем фузулиновый известняк самым верхним членом его…» (рис. 76-78).

За время своих исследований во всей России Мурчисон нашел всего несколько точек, где столь древние геологические слои выходят на поверхность; он их подробно перечисляет в своей книге. В частности, о Жигулях он сообщил следующее: «Описываемый известняк покрыт в некоторых местах Самарской Луки, особенно вблизи Усолья, туфу подобным агломератам…» И далее: «…фузулины замечены были… по реке Усе, как только лишь описано». В общем же ученый дал очень полную и точную характеристику Русской равнины. Капитальный труд Мурчисона «Геологическое строение Европейской России и хребта Уральского», вышедший в Лондоне в 1845 году, отчетливо показывает все основные структуры Русской платформы. Кстати, последующие геолого-географические исследования Европейской России, включая и современные, ничего принципиально нового в работу Мурчисона внести уже не смогли (рис. 79-81).

В 1851 году Самара по императорскому указу стала центром обширной Самарской губернии, в состав которой было включено 7 уездов. В стране же в это время продолжалось тщательное изучение природных ресурсов. В частности, под руководством военного топографа Алексея Андреевича Тилло для Европейской России и отдельных ее регионов начали создаваться гипсометрические карты (то есть рельефные, выполненные по измерениям высот множества точек местности) (рис. 82).

Первый крупномасштабный вариант таких карт был подготовлен к 1889 году, и в их основу легли более 50 тысяч измерений на огромной территории Восточной Европы. Благодаря этой гигантской работе на территории России впервые было выявлено существование двух возвышенностей - Приволжской и Средне-Русской, которые оказались очень точно нанесенными на карту. До измерений А.А. Тилло в географии России фигурировали мифические широтные гряды - Урало-Балтийская и Урало-Карпатская.

До середины 80-х годов XIX века спорным оставался вопрос о происхождении и строении Жигулевских гор, которым, собственно, и обязана своим существованием излучина Волги - Самарская Лука. В географии господствовало представление, что Жигули - это удаленный отрог Уральских гор. Проблема была решена лишь в 1883 - 1886 годах геологом Алексеем Петровичем Павловым (рис. 83).

Он выяснил, что Жигули созданы мощными тектоническими процессами. Как писал ученый, знаменитые волжские горы «обязаны своим происхождением огромному вертикальному смещению или сдвигу слоев… Слои оказались высоко приподнятыми и образовали обрывистый на севере и полого спускающийся на юге кряж». Как установил А.П. Павлов, Жигулевская дислокация просматривается даже в 200 километрах западнее волжской излучины (рис. 84-88).

В 1905 году почти весь район Самарской Луки был нанесен на гипсометрическую карту, составленную горными инженерами Павлом Егоровичем Воларовичем и Александром Октавиановичем Михальским (рис. 89).

Измерение высот показало, что в этих местах наиболее поднятые над уровнем моря точки рельефа находятся у северного края самарской Луки, в районе гудронного завода. Здесь топографы зафиксировали точку высотой в 174 сажени (375 метров над уровнем моря). Общий рельеф Самарской Луки они охарактеризовали как плато, слабо наклоненное на юго-запад. Жигулям, однако, ученые выделили особый ландшафтный район - для них была отмечена крайне сильная изрезанность оврагами, из-за чего отдельные утесы становятся почти обособленными массивами.

Что же касается административно-географической структуры Самарской губернии, то она в неизменном виде сохранялась вплоть до революционных событий и времени гражданской войны. Территория Самарской Луки при этом входила в Рождественскую волость и административно подчинялась Симбирской губернии. Эта волость перешла в подчинение Самары только в октябре 1921 года. До того времени самарцы, переплыв Волгу напротив своего города, уже оказывались в другом регионе. Вряд ли такое административное деление, сохранявшее в нашем крае в условиях царской России в течение почти 70 лет, можно было считать удобным для здешних жителей.

Жигулевская нефть

В течение первых десятилетий советской власти Самарская Лука стала одним из главных в Советском Союзе районов, перспективных с точки зрения разведки и добычи нефти. Впрочем, попытки добраться до залежей «черного золота» на этой территории предпринимались еще в дореволюционное время.

В 1837 году инженер Горного комитета штабс-капитан Александр Родионович Гернгросс (впоследствии полковник, директор Горного департамента) провел разведку месторождений нефти и асфальта в Симбирской, Казанской и Оренбургской губерниях. Он описал выходы нефти на поверхность земли у Тетюш, Сергиевска и села Новоякушкина, «в 200 саженях от горы, называемой Саржат» (ныне гора Высокая) (рис. 90).

Толчком для новой серии разведок стали участившиеся в 60-х годах XIX века предложения американских частных компаний, вносимых русскому правительству, о ввозе в Россию нефтяного масла - петроля. В 1863 году в Горный комитет на рассмотрение поступила копия с письма русского генерального консула в Нью-Йорке Роберта Романовича Остен-Сакена (рис. 91),

в котором тот информировал правительство об одном из таких предложений. Глава комитета генерал-лейтенант Григорий Петрович Гельмерсен (рис. 92)

дал на это письмо следующее заключение: на предложение американцев нужно дать согласие, поскольку во всей России, кроме берегов Каспийского моря, нет районов, перспективных на нефть. Однако при этом Гельмерсен сделал одну оговорку: на территории страны иногда можно встретить выходы жидкой нефти. Такое наблюдается, сообщает глава комитета, «на Самарской Луке, на Волге, и на реке Сок, около Сергиевских серных вод. В последней местности, по показанию некоторых лиц, нефть в малых количествах всплывает на воде. Это единственный в России пункт, на котором поиски нефти имели бы некоторое основание».

После этого, начиная с того же 1863 года, Горный комитет в течение нескольких лет весьма тщательно обследовал все пункты Среднего Поволжья, где имелись серные ключи, месторождения гудрона или горючих сланцев. В частности, Горным комитетом были заложены две скважины на нефть. Первую из них, у села Большая Царевщина, вел инженер А. Ауэрбах. С июля 1864 года по август 1867 года было пройдено 696 футов 6 дюймов горных пород (около 213 метров). На второй скважине, у села Батраки, где работами руководил инженер А. Кеппен, за период с октября 1865 по январь 1869 года было пройдено 1463 фута 2 дюйма пород (около 447 метров). В обоих случаях нефтеносных горизонтов скважины не достигли.

Одновременно проводилось бурение на нефть и в некоторых районах Высокого Заволжья, однако и там она оказались безуспешными. На основе всех этих отрицательных данных нефтеразведки в Среднем Поволжье ряд крупных русских геологов (в их числе Г.П. Гельмерсен, В.Г. Ерофеев, С.Н. Никитин) поспешили сделать вывод о том, что нефтепроявления в местных пермских отложениях являются лишь остатками разрушенных месторождений. Это мнение авторитетов во многом способствовало тому, что смелая гипотеза Г.Д. Романовского об огромных запасах нефти на Волге на многие десятилетия была предана забвению, и в геологической науке утвердились взгляды о малоперспективности этих районов в отношении промышленных залежей «черного золота».

Но при этом с самого начала подробного изучения недр Самарского края геологи не раз сталкивались с месторождениями битуминозных известняков и песчаников. Как это и предсказывали теоретики, ныне точно установлено, что такие слои располагаются именно там, где миллионы лет назад подземные силы сдвигали и сминали нефтесодержащие геологические слои. Таких мест на территории нашей области обнаружено довольно много: в первую очередь это Самарская Лука и бассейн реки Сок (рис. 93, 94).

Между прочим, битуминозные месторождения были известны местным жителям еще со второй половины XVIII века, когда «черный камень» в небольших количествах добывали кустарным способом для чернения крыш.

В конце 60-х годов XIX столетия большие запасы битуминозных известняков были обнаружены в районе села Печерское в междуречье рек Волги и Усы (впоследствии известное как Первомайское месторождение асфальтитов и битумов). Именно здесь в 1870 году вступил в строй действующих первый асфальтовый завод нашего края, работающий на местном сырье. Об этой странице истории горнодобывающей промышленности Среднего Поволжья рассказывает интересный экспонат, ныне хранящийся в фондах Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина - асфальтовая плита с надписью: «Сызрань. 1871. Печерский асфальтовый завод Сызр. Печерской асф. и гор. пр.» (рис. 95-99).

Через несколько лет после тех удачных разведок геологи открыли и другие залежи асфальтового камня в окрестностях села Печерское. Вскоре здесь началась их эксплуатация. Наиболее крупными в конце ХIХ - начале ХХ веков были прииски в оврагах Верстный, Капитоновский, Заводской, Плитный. Вновь открытые залежи позволили значительно увеличить производство асфальта на Печерском заводе. С 1890 по 1930 годы на всех приисках Печерского (Первомайского) месторождения было добыто 200 тысяч кубометров асфальтового камня, в основном из штолен «Надежда», «Удача» и «Плитная».

А немного раньше, в 1873 году, в районе жигулевской горы Стрельной охотники также обнаружили невиданный здесь ранее «черный камень». Уж не уголь ли? Находкой сразу же заинтересовались деловые люди. Вскоре выяснилось, что здесь залегает не уголь, а битуминозный песчаник. Предприимчивый инженер Иордан в 1875 году на специально построенном Бахиловском гудронном заводе организовал производство битума на базе жигулевского месторождения - сначала полукустарное, а затем и промышленное. В 1893 году, в период расцвета добычи песчаника, этот завод переработал более 300 тысяч пудов сырья (3750 кубометров).

В дальнейшем производство гудрона здесь падало с каждым годом, так как наиболее богатые месторождения (линзы) битуминозного песчаника к тому времени уже были выбраны. В то же время новых залежей, с промышленным содержанием продукта, в близлежащих окрестностях завода найдено так и не было, несмотря на многолетние поиски. Теперь на месте этих карьеров на территории Жигулевского государственного заповедника можно увидеть небольшие, но глубокие озера. Они здесь образовались в течение многих лет, после того, как карьеры заполнила дождевая и талая вода (рис. 100, 101).

Достаточно крупное производство гудрона из битуминозных пород на Самарской Луке продолжалось лишь до конца 30-х годов ХХ века. После этого битум, асфальт и другие подобные продукты стали получать из открытой к тому времени волжской нефти. Лишь Первомайский асфальтовый завод в селе Печерском проработал на местном сырье до 1961 года, когда все здешние шахты были законсервированы. Позже это предприятие для производства асфальтобетона и асфальтовой мастики использовало лишь исключительно отходы нефтепереработки Сызранского нефтеперерабатывающего завода (рис. 102-104).

А первая промышленная нефть «Второго Баку» на реке Чусовой и в Башкирии в конце 20-х - начале 30-х годов ХХ века. С этого времени теория волжского «черного золота» вновь приобрела многочисленных сторонников. В середине 30-х годов начались крупные буровые работы и на территории нынешней Самарской области. В июне 1936 года была получена первая промышленная нефть с месторождений в Сызранском районе, после чего геологи активизировали ее поиски также и в Жигулевских горах.

После начала Великой Отечественной войны разведка новых месторождений нефти в этих местах продолжалась усиленными темпами. В итоге в декабре 1943 года сразу в нескольких точках Самарской Луки, у поселков Зольное, Яблоневый овраг и Троекуровка, из древних отложений карбоновой системы ударили новые нефтяные фонтаны, дающие в сутки 150-200 тонн сырья. Эти и другие успехи нефтяников позволили академику И.М. Губкину высказать обоснованную мысль о том, что в Среднем Поволжье, и, в частности, на Самарской Луке, должны быть нефтеносными не только карбоновые, но и более глубокие девонские отложения. Его догадка блестяще подтвердилась 1 июня 1944 года, когда на буровой № 41 в Яблоневом овраге Жигулей на глубине 1522,1 метра бригада мастера Василия Андреевича Ракова вскрыла нефтеносные отложения девона. Из скважины ударил мощный фонтан первой в СССР девонской нефти. Когда 9 июня был определен дебит скважины, то оказалось, что в сутки она дает 500 тонн высококачественного «черного золота» (рис. 105-108).

К тому времени уже стало ясно, что Среднее Поволжье, быстро входит в ряд крупнейших в СССР нефтеносных районов. Впоследствии с легкой руки журналистов и писателей Волго-Уральский нефтеносный бассейн получил образное название «Второго Баку».

В связи с этими открытиями 29 января 1945 года приказом Наркомата нефтяной промышленности СССР Ставропольский и Зольненский нефтепромыслы были объединены в одно нефтепромысловое управление «Ставропольнефть», местом дислокации которого был выбран поселок Отважное на севере Самарской Луки (ныне город Жигулевск) (рис. 109, 110).

Поскольку разработкой месторождений нефти в это время активно занимался ГУЛАГ НКВД СССР, в окрестностях поселка на базе уже существовавших лагерей образовались отдельные лагерные участки (ОЛУ). В частности, на ОЛУ № 1 в поселке Зольное в 1945-1946 годах работало от 350 до 400 заключенных. Благодаря их труду в октябре 1945 года вступила в строй действующих первая очередь Крекинг-завода (впоследствии - Куйбышевского нефтеперерабатывающего завода). Но и после этого заключенные ОЛП № 3, который в то время относился к Особстрою НКВД СССР, ускоренными темпами продолжали тянуть в пригород Куйбышева нитку нефтепровода «Зольное – Кряж» (рис. 111-114).

Немалый трудовой вклад в строительство объектов нефтяного комплекса Самарской Луки было суждено сделать и пленным немцам, итальянцам, румынам, венграм и прочим солдатам и офицерам вермахта, выжившим в Сталинградском котле (рис. 115-117).

В 1944 году на нефтеразработках Куйбышевской области появились первые лагеря для военнопленных. Всего в военные и послевоенные годы здесь действовало три таких лагеря. Первым открылся лагерь № 234, потом – лагеря № 358 и № 399. Одновременно в них находилось в среднем 15 тысяч германских военнопленных. Самая большая группа работала на нефтепромыслах в Сосново-Солонецком (ныне - Ставропольском) районе, точнее - в поселках Зольное, Бахилова Поляна, Отважное, Александровка и Яблоневый Овраг.

В июне 1945 года в Куйбышевской области открылся лагерь № 358, рассчитанный в общей сложности на 8500 военнопленных. Его контингент был задействован в разработке нефтяных месторождений Самарской Луки, и потому два отделения этого лагеря, рассчитанные на 1000 человек каждое, разместились в Яблоневом Овраге. Другое лаготделение на 1500 человек находилось в поселке Отважный (ныне Жигулевск), а его отделение на 500 пленных - в селе Александровка. Еще один лагпункт на 1500 человек был организован в поселке Бахилова Поляна. Неподалеку от поселка Зольное разместилось еще 3000 бывших немецких солдат. В основном в 358-й лагерь военнопленные поступали из румынского города Фокшаны.

Трудовой день немецких военнопленных составлял 10 рабочих часов. Тот, кто выполнял от 80 до 100% нормы, получал по 7 рублей в месяц на приобретение предметов первой необходимости, а за перевыполнение установленных норм полагалось по 25 рублей в месяц. Состояние этих лагерей регулярно проверялось работниками прокуратуры и санитарных служб. Как правило, пленные размещались в деревянных бараках с печным отоплением, которые были оборудованы сплошными нарами.

В декабре 1945 года в 6-м отделении лагеря № 358 создалось тяжелое положение. Бараки, в которых находились военнопленные, не приспособлены для проживания в них людей в зимних условиях (рис. 118, 119).

Даже в отапливаемых помещениях средняя температура воздуха не превышала +3˚. Лазарета в этом отделении не было, и потому почечные больные также размещались в подобных же условиях. Среди пленных было много пораженных кожными заболеваниями, а также страдающих крупозным воспалением легких. Вода на участок доставлялась на лошадях. Военнопленные ежедневно ходили в лес за дровами, однако их хватало лишь для использования на кухне и в бане.

В конце 1945 года исполняющий обязанности начальника Особстроя Радецкий направил на имя управляющего Куйбышевским нефтеобъединением Анисимова рапорт, в котором сообщает: «Опыт работы с военнопленными на Самарской Луке показал, что по объективным причинам продуктивно их использовать здесь невозможно, все они плохо переносят морозы и при температуре ниже -15˚ градусов работать не могут. Большая часть больных однозначно нетрудоспособна. Относительно трудоспособными оказываются не немцы, а пленные мадьяры (венгры)». Автор рапорта предложил ликвидировать лагеря военнопленных в Куйбышевской области, а ослабленный контингент этапом отправлять в более теплые регионы. Так впоследствии и произошло: уже в ходе строительства Крекинг-завода и сокращения нефтяных разработок перечисленные выше места заключения пленных в нашей области были закрыты, а немцев перебросили на юг страны, в том числе и на восстановление Сталинграда, который войска вермахта сами же почти полностью и разрушили. Завершали строительство предприятия уже советские заключенные (рис. 120-122).

Уже в 1945 году, к моменту пуска первой очереди Крекинг-завода у поселка Кряж стало ясно, что по причине значительного роста объемов нефтедобычи на новых месторождениях Самарской Луки всего лишь два нефтеперерабатывающих предприятия (в Куйбышеве и Сызрани) будет просто не в состоянии переработать все добытое в нашей области «черное золото». Для выполнения новой производственной задачи система разрозненных лагерей на Самарской Луке и в прилегающих к ней районах тогда же была объединена в новую структуру. А в июле 1946 года, через три месяца после упразднения Управления особого строительства и Безымянского лагеря, Министерство нефтяной промышленности восточных районов СССР утвердило дислокацию строительной площадки для нового нефтеперерабатывающего завода - будущего Новокуйбышевского НПЗ.

В 1949 году правительство СССР уделяло самое пристальное внимание развитию нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности в Куйбышевской области. В первую очередь это было связано с открытием ряда новых богатейших залежей «черного золота» в нашем крае. Крупнейшим из них оказалось месторождение нефти «Стрельный овраг» с запасами в 5 миллионов тонн, открытое в апреле 1949 года неподалеку от уже действующего Зольненского месторождения. Почти сразу же было принято решение о расширении отдельного лагерного участка № 1, обеспечивающего нефтепромыслы рабочей силой. В 1950 году здесь уже работало от 550 до 600 заключенных.

В результате интенсивной добычи нефти к 1949 году вокруг села Отважное вырос крупный рабочий поселок нефтяников, в котором, согласно официальным данным, при широком использовании труда заключенных было построено более 7 тысяч квадратных метров жилья, 28 километров асфальтовых дорог и тротуаров, открыты три школы, начато строительство стадиона. А в мае 1949 года, согласно Указу Президиума Верховного Совета РСФСР, поселок нефтяников и село Отважное объединились в одно территориальное образование – рабочий поселок с названием Жигулевск.

К началу 1950 года из мест лишения свободы в Куйбышевской области действовало 13 отдельных лагерных пунктов (ОЛП) системы Нефтестройлага. На Самарской Луке располагались следующие лагеря (численность заключенных далее указана по состоянию на 1 января 1950 года). Это ОЛП № 1 – у села Гаврилова Поляна (лагерь для инвалидов, лесопилка и сапоговаляльное производство, численность - 2487 человек); отдельный лагерный участок № 1 – у поселка Зольное (нефтепромысловые работы и строительство нефтепровода, численность - 582 человека); ОЛП № 15 – у поселка Яблоневый овраг (нефтепромысловые работы, численность - 354 человека).

В феврале 1950 года приказом МВД Нефтестройлаг был ликвидирован, но находившийся в Новокуйбышевске ОЛП-13 продолжил свою работу, хотя и был переподчинен управлению исправительно-трудовых лагерей и колоний (УИТЛК) УМВД по Куйбышевской области. Затем в результате успехов строителей Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 28 февраля 1952 года рабочий поселок Ново-Куйбышевский был преобразован в город областного подчинения с присвоением ему наименования Новокуйбышевск. Здесь необходимо также отметить, что объемы нефти, добываемой на Самарской Луке, в конце 40-х – начале 50-х годов удваивались чуть ли не ежемесячно. На основании этого еще летом 1949 года Совет Министров СССР принял постановления «О строительстве завода синтетического каучука» с его размещением в Ставрополе, и «О строительстве завода синтетического спирта» с размещением в рабочем поселке Ново-Куйбышевский.

В последующие десятилетия основные работы по разведке и добыче нефти в Куйбышевской области были перенесены в Заволжье, где в 50-е годы открыли новые крупные месторождения «черного золота». А на Самарской Луке залежи промышленной нефти вскоре стали иссякать, и уже в 70-80-е годы ХХ века большинство здешних месторождений были выведены из эксплуатации.

Гидроэлектростанция у Жигулей

Еще в начале ХХ столетия, во времена бурного развития электротехники и энергетики, сразу у нескольких русских инженеров возникла мысль: хорошо бы для получения дешевой гидроэнергии использовать быстрое течение Волги, которую в среднем течении сжимают между собой Жигулевские и Сокольи горы. Первым о такой возможности в начале ХХ века заговорил тогда еще безвестный самарский инженер Г.М. Кржижановский (рис. 123).

В 1910 году он сделал расчеты для своего проекта, а в 1913 году на заседании Самарского технического общества выступил с подробным докладом о принципиальной возможности сооружения ГЭС в самом узком месте Средней Волги - в Жигулевских воротах.

Проект вызвал в Самаре настоящий переполох. О накале страстей говорит хотя бы такой факт: 9 июня 1913 года в город Сорренто, что в Италии, где в то время жил владелец всех Жигулевских земель граф Орлов-Давыдов, пришла телеграмма от архиерея Самарского и Ставропольского Симена. В депеше тот слезно умолял графа: «…призываю на Вас Божию благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить Божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии».

Граф счел идею Кржижановского сумасбродной и даже не подумал вернуться в Россию по столь незначительному поводу. Он лишь поручил своему управляющему в Самаре дать категорический отказ на такое строительство. Однако через некоторое время, в 1916 году, в Русское техническое общество поступил проект молодого инженера К.В. Богоявленского, который усовершенствовал идею Кржижановского о создании на Самарской Луке мощного гидроузла (рис. 124).

В дополнение к плотине гидроэлектростанции, поставленной в Жигулевских воротах, Богоявленский предлагал также прорыть канал через узкий Переволокский перешеек, а в этом канале построить еще одну ГЭС. По мысли инженера, сооружение такого комплексного технического узла позволило бы Самаре в кратчайшие сроки стать одним из ведущих мировых центров энергетики. Но проект Богоявленского в итоге так и не нашел признания.

Справка. Богоявленский Константин Васильевич (17 октября 1878 года, Самара – 20 марта 1942 года, Красноярский край). Инженер-механик. В 1912 году окончил Императорское Московское техническое училище – ныне МВТУ им. Баумана. С 1913 года - руководитель Технического общества Самары. О его гидроэнергетических проектах сказано в предыдущем абзаце. Богоявленский был арестован НКВД 31 декабря 1936 года, а 9 августа 1937 года военный трибунал ПриВО приговорил инженера к высшей мере наказания по статьям 58-6 (шпионаж), 58-10 (контрреволюционная пропаганда или агитация) и 58-11 (контрреволюционная организационная деятельность). Определением Верховного суда СССР от 28 сентября 1937 года расстрел Богоявленскому был заменен на 10 лет заключения в исправительно-трудовом лагере. Он умер в Красноярском ИТЛ. Реабилитирован Верховным судом СССР 9 мая 1961 года. Его фото не сохранилось.

Что же касается Глеба Кржижановского, то до революции графу Орлову-Давыдову даже и в страшном сне не могло привидеться, что уже в 1920 году этот инженер, ставший к тому моменту руководителем плана ГОЭЛРО, сделает Жигулевскую ГЭС краеугольным камнем в своем плане электрификации России. Предложенный Кржижановским проект масштабной электрификации России был утвержден на VIII Всероссийском съезде Советов о плане ГОЭЛРО 22 декабря 1920 года (рис. 125).

Однако проблемой Волгостроя по заданию ЦК ВКП (б) самарские губернские власти начали вплотную заниматься только в конце 1927 года. На заседании президиума губисполкома 21 декабря выступил уже известный нам инженер К.В. Богоявленский. Он предложил к реализации проект комплекса ГЭС на Самарской Луке, согласно которому 20 процентов волжского стока направлялось бы в Переволокский гидроузел, а остальные 80 процентов – в Жигулевский. В постановлении Самарского губисполкома по поводу доклада Богоявленского сказано следующее: «Отмечая исключительную грандиозность и серьезное значение проекта Волгостроя… сосредоточить на нем внимание не только правительственных учреждений, но и местных органов других губерний, заинтересованных в получении мощной энергии, а также и широких кругов трудящихся масс и общественности».

В 1930 году ЦК ВКП (б) принял постановление, в котором Госплану СССР поручалось «повернуться лицом к Волгострою, составить проект, выявить все возможности его сооружения». Предполагалось, что уже 1 апреля 1932 года Совнаркомом СССР будет утвержден проект такого строительства, чтобы в 1937-1938 годах важнейший народнохозяйственный объект был принят в эксплуатацию.

В связи со сказанным выше уже в начале 1931 года в Жигулевские горы прибыли особые изыскательские партии института «Водно- и инженерно-геологические исследования для Волгостроя», которые работали здесь под общим руководством инженера А.С. Баркова (рис. 126).

Отряды геологов изучали потоки подземных жигулевских вод, уточняли внутреннее строение горных массивов, наносили на карту разноообразные карстовые структуры, в первую очередь малоизученных пещерных систем, некоторые из которых, как тогда выяснилось, пронизывали всю горную толщу Жигулей чуть ли не насквозь.

Вывод геологов был однозначным: из-за громадного числа подобных трещин, пустот и полостей почти сразу же после сооружения плотины начнется утечка воды из водохранилища в обход гидроузла. А подобный катаклизм в итоге вызовет затопление не только всей территории Самары, но и множества других городов, находящихся ниже ее по течению Волги.

Именно благодаря этим подробнейшим изысканиям геологов из группы А.С. Баркова правительство СССР уже после Великой Отечественной войны было вынуждено отказаться от проекта возведения ГЭС в Жигулевских воротах, и перенести ее строительство на 80 километров выше по течению Волги – в район города Ставрополя. Здесь, как известно, впоследствии и началось сооружение гидроузла, в то время крупнейшего в мире.

А в начале 30-х годов никто, конечно же, всерьез не задумывался о возможных негативных последствиях сооружения Волгостроя для экосистемы Волжского бассейна. Более того: даже немногочисленные голоса ученых, призывающих отнестись к гидростроительству с долей здоровой критики, тогда воспринимались не иначе, как вредительство и очернение советского строя. Отражением общих настроений того времени стала, например, брошюра под характерным заголовком «Река в плену», вышедшая в 1931 году.

Во вступительном слове автор этой книги инженер Н.А. Абалкин восторженно восклицает: «Это приказ! Мы должны построить Волгострой, чтобы множить наши победы… Срок размечен партией, значит, не отступать. В срок и во что бы то ни стало выполнить задание ЦК». А дальше Абалкин вполне в духе своего времени предупреждает: «Берегите Волгострой! Прикройте его броней неусыпного контроля масс. К Волгострою уже тянутся руки вредителя… Запомните, товарищи, подлую фамилию первого выявленного предателя Волгостроя. Это профессор Бессмертный. Он готовил вредительские проекты развития химической промышленности Волгостроя. Знайте! Бессмертный не будет одинок. К чертежам, проектам, к разведкам в Жигулях, к расчетам и выводам будут тянуться руки - вредителя, кулака, оппортуниста, бюрократа. Но им не сорвать большевистского строительства мирового гиганта электрификации. Эти руки коротки, ибо они будут обрублены».

После завершения проектных изысканий вышло в свет постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) «О строительстве Куйбышевского гидроузла и гидроузлов на р. Каме» от 10 августа 1937 года, которое положило начало практическим работам по возведению ГЭС у Самарской Луки. В нем, в частности, говорилось следующее: «В целях дальнейшей электрификации центральных районов Европейской части СССР, осуществления широкого орошения Заволжья и улучшения судоходных условий на р. Волге осуществить строительство плотин, гидростанций и шлюзов на Самарской Луке у г. Куйбышева и строительство оросительных сооружений».

Согласно планам 30-х годов, плотина Куйбышевской ГЭС должна была перекрыть Волгу в районе Жигулевских ворот, где в то время уже сконцентрировали почти все управление объектом. Именно поэтому будущий поселок гидростроителей тогда и получил название Управленческий. По верхней части плотины проектировщики намечали провести автомобильную и железную дороги, которые затем должны были пересечь всю Самарскую Луку и выйти к Сызрани. Забегая вперед, следует сказать, что в связи переносом в начале 50-х годов места строительства Куйбышевской ГЭС на 90 километров вверх по течению Волги совсем другими оказались и маршруты железнодорожного и автомобильного движения по территории всего Среднего Поволжья.

Куйбышевский гидроузел в основном собирались построить в третьей пятилетке (1937-1942 годы) (рис. 127-132).

Однако уже на стадии планирования работы над «великим сооружением» прочно забуксовали. Ни проектное задание, ни технический проект в указанные выше сроки так и не были подготовлены. Лишь в июне 1939 года правительством было утверждено проектное задание, а срок сдачи технического проекта был перенесен на 1 июня 1940 года. Однако и к этому дню документы еще не были готовы.

А пока тянулась вся эта проектная волокита, у города Куйбышева, в районах, намеченных под будущие площадки гидроузла, по негласному указанию товарища Сталина уже началась активная подготовка к строительству (рис. 133).

Для обеспечения всех важнейших объектов рабочей силой сразу же после упоминавшегося выше постановления СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 10 августа 1937 года было принято другое постановление Совнаркома – на этот раз закрытое. В нем говорилось о создании в Средневолжском регионе специализированной строительной организации - Управления строительства Куйбышевского гидроузла (СКГУ) и Самарского исправительно-трудового лагеря (Самарлага). Местом дислокации упомянутого управления был назначен Дом Промышленности в городе Куйбышеве, построенный в 1934 году.

В связи с началом подготовительных работ по строительству Куйбышевского гидроузла нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов (рис. 134)

в конце 1937 года направил секретарю ЦК ВКП (б) И.В. Сталину и председателю СНК СССР В.М. Молотову (рис. 135)

следующее письмо: «Наркомвнудел Союза приступил к организации Управления строительства Куйбышевского гидроузла и организации строительной площадки… В целях успешной подготовки строительной площадки необходимо быстро развернуть подсобные работы (гражданские здания, шоссе и железнодорожные ветки), а также работы по лесозаготовкам в зонах будущего затопления. Для размещения на первое время прибывающих з/к строительству крайне необходимо иметь палаточный фонд в количестве 300 штук брезентовых палаток размером 21 х 7 м…»

Уже в 30-х годах на всех основных «стройках коммунизма» в основном работали политические заключенные. В связи с этим в системе ГУЛАГ НКВД СССР и был создан Самарлаг. При этом начальник Строительства Куйбышевского гидроузла (СКГУ) П.В. Чистов одновременно был начальником Самарлага и являлся кадровым сотрудником НКВД.

В территорию управления входили три больших района – Жигулевский, Ставропольский и Переволокский, 15 отдельных лагерных участков и некоторые другие объекты Управления строительством Куйбышевского гидроузла (СКГУ). Согласно сводкам НКВД о трудовом использовании заключённых, 8 ноября 1937 года в Самарлаге было всего лишь 2159 человек. Однако по состоянию на 1 января 1938 года в нем числилось уже 15898 человек, из которых за контрреволюционные преступления в лагеря попали 5988 человек, а за социально-опасные и социально-вредные преступления – 9910 человек. До 1940 года количество заключенных в Самарлаге по-прежнему росло: в ноябре того же года за колючей проволокой здесь находилось 30233 человек, а в январе 1939 года – 36761 человек. Лишь в 1940 году в связи с намеченной консервацией строительства число узников стало сокращаться: если в январе этого года в Самарлаге числилось 36546 заключенных, то в сентябре 1940 года – уже 31219 человек.

Возведение Волгостроя началось именно в те годы, когда в лагеря хлынула печально известная «ежовская» волна политзаключенных. Уже к 1 января 1938 года в только что образованный Самарлаг прибыли новые «подопечные», которых в документах того времени называли сокращением «з/к» (рис. 136).

Среди них было достаточно много и «контрреволюционеров» вроде упоминавшегося выше профессора Бессмертного, которые неосторожно посмели высказать сомнения о целесообразности сооружения ГЭС у Жигулей. В общей сложности политзаключенные в это время составляли более трети от числа всего лагерного населения.

В течение долгих десятилетий все материалы о деятельности этих лагерей мертвым грузом лежали в закрытых архивах, поскольку все они имели грифы «Секретно» и «Совершенно секретно». И лишь в недавнее время благодаря усилиям историков и журналистов эти спецхраны стали понемногу открываться для исследователей.

По данным на 8 ноября 1937 года в Самарлаге было всего лишь 2159 человек. Однако по состоянию на 1 января 1938 года на всех участках этого лагеря числилось уже 15898 человек, из которых за контрреволюционные преступления в лагеря попали 5988 человек, а за социально-опасные и социально-вредные преступления – 9910 человек. До 1940 года количество заключенных здесь по-прежнему росло: в ноябре того же года за колючей проволокой здесь находилось 30233 человек, а в январе 1939 года – 36761 человек. Лишь в 1940 году в связи с намеченной консервацией строительства число узников стало сокращаться: если в январе этого года в Самарлаге числилось 36546 заключенных, то в ноябре 1940 года – уже 31219 человек.

Всю суровую зиму 1937-1938 годов здешние заключенные прожили в брезентовых палатках. Даже простые землянки считались роскошью (рис. 137, 138).

Лишь весной поступило указание сооружать для жилья дощатые бараки. Недавно рассекреченные архивные документы рассказывают, как жили «свободные строители гидроузла».

Землянки для зеков изнутри представляли собой длинные полутемные помещения, которые почти до половины находились в земле (рис. 139).

Окна в них были небольшими, а нары для отдыха заключённых - деревянными, двухъярусными. В каждом из таких бараков размещалось от 200 до 300 заключённых, располагавшихся здесь в невероятной тесноте: на одного человека приходилось в среднем лишь по одному - два квадратных метров полезной площади. Однако руководство лагеря такие тонкости не интересовали, главное для него было «гнать план», для чего, собственно, и был создан весь ГУЛАГ.

Почти сразу же после принятия решения о строительстве ГЭС на Самарской Луке правительство СССР столкнулось с множеством трудностей – в первую очередь с организационными и финансовыми. В частности, смета строительства на 1938 год была утверждена лишь в мае того же года. Тогда она была утверждена в размере 270 миллионов рублей, а уже в августе оказалась урезанной на 56 миллионов рублей. И хотя в районе намечаемого гидростроительства к тому моменту уже было развернуто более десятка лагерей для заключенных, Волгострой испытывал острую нужду в рабочей силе, в том числе в плотниках, каменщиках, штукатурах, шоферах, экскаваторщиках и так далее.

В эти же годы одной из главных причин сложного положения дел на гидроузле была плохая организация строительства. Это обстоятельство резко снижало и без того слабую производительность труда заключенных. Но настоящим бичом Волгостроя были простои. Сотни тысяч рабочих дней было недодано строительству только лишь по этой причине, и миллионы рублей улетели «в трубу».

В июне 1939 года руководство СКГУ было вызвано в Москву «на ковер». Новый нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия дал резко отрицательную оценку строительных работ в районе гидроузла (рис. 140).

В результате по итогам совещания в НКВД был издан приказ, который, по идее, должен был стимулировать рост производительности труда на строительстве и поощрять передовиков на перевыполнение планов. Однако на деле, как показали дальнейшие события, никакого улучшения ситуации на Волгострое так и не произошло.

Более того: почти сразу же после совещания у товарища Берия выяснилось, что в связи с очередной «перекройкой» проектной документации СКГУ оказалась никому не нужной уже возведенная железнодорожная линия Сызрань – Переволоки сметной стоимостью 20 миллионов рублей (рис. 141).

А в целом же все работы 1939 года были завершены с недовыполнением плана строительно-монтажных работ на 22 процента и перерасходом средств на 14 миллионов рублей.

Несмотря на все проверки и нагоняи из Москвы, положение дел на строительстве гидроузла так и не улучшилось. В итоге в начале 1940 года при Совете народных комиссаров РСФСР была образована постоянно действующая комиссия по вопросам строительства Куйбышевского гидроузла, а на деле – комиссия по изучению ситуации, складывающейся на этом важнейшем объекте.

А впоследствии, как уже было сказано, благодаря изысканиям геологов правительство СССР было вынуждено отказаться от проекта возведения ГЭС в Жигулевских воротах. После Великой Отечественной войны строительство перенесли 80 километров выше по течению Волги – в район города Ставрополя. Здесь, как известно, в 1950 году и началось сооружение гидроузла, в то время крупнейшего в мире (рис. 142).

Поэтому приходится констатировать, что скорбный труд огромного числа заключенных Самарлага в тридцатые годы во многом оказался напрасным. Итогом работы комиссии по вопросам строительства Куйбышевского гидроузла стало постановление правительства от 11 октября 1940 года о свертывании всех работ на СКГУ и о ликвидации Самарлага. Тогда же почти все лагеря бывшего Самарлага передали во вновь образованное Управление Особого Строительства НКВД СССР. Система лагерей при этом управлении получила название Безымянлага по имени железнодорожной станции Безымянка Куйбышевской железной дороги.

После большого перерыва в гидростроительстве, вызванным войной, советское правительство решило вернуться к вопросу о сооружении Куйбышевской ГЭС на Волге, благо, что многие объекты, необходимые для этого гидроузла, были возведены еще заключенными Самарлага в 1937 – 1940 годах. Однако теперь разработчики учли узкие места и просчеты, допущенные при проектировании Волгостроя пятнадцатилетней давности, и в первую очередь при выборе места для этой стройки. Также были учтены прежние ошибки в организации финансирования строительства и в его снабжении.

О возрождении прежних грандиозных планов, но уже на новом, более высоком уровне, советские граждане узнали из постановления Совета Министров СССР от 20 августа 1950 года, в котором говорилось о дальнейшей электрификации страны, предусмотренной еще планом ГОЭЛРО (рис. 143),

и о начале строительства Куйбышевской гидроэлектростанции мощностью 2 миллиона киловатт. На этот раз ее плотину было решено перенести на 80 километров выше Куйбышева по течению Волги, в окрестности небольшого городка Ставрополь-на-Волге (ныне Тольятти), который в то время носил статус районного центра (рис. 144).

Чуть позже для облегчения управления строительством Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 18 апреля 1951 года Ставрополь был преобразован в город областного подчинения.

Конкретным же местом дислокации плотины ГЭС проектировщиками был определен створ между только что образованным на правобережье Волги рабочим поселком Жигулевск и левобережным селом Кунеевка (рис. 145).

Здесь слева от фарватера реки располагался длинный и узкий остров Телячий. И если на правом берегу Волги в этом месте уже бурно развивались нефтепромыслы, то левобережный участок, примыкающий к селу Кунеевка, цивилизация в то время затронула в еще очень малой степени. Старики до сих пор вспоминают, что здесь, в лабиринте мелких островов и проток, в начале 50-х годов были прекрасные места для рыбной ловли. В настоящее же время село Кунеевка уже не существует: его затопило еще в 50-е годы при подъеме уровня водохранилища. А примерно на том месте, где оно когда-то стояло, ныне частично располагаются шлюзовой канал и прочие шлюзовые сооружения, а частично – кварталы Комсомольского района Тольятти.

Кунеевский исправительно-трудовой лагерь (ведомственный почтовый шифр ДЗ-15) был образован в соответствии с постановлением Совета Министров СССР и приказом МВД СССР от 6 октября 1949 года (рис. 146).

Местом его дислокации тогда же был определен город Ставрополь (ныне Тольятти) Куйбышевской (ныне Самарской) области. В течение восьми месяцев (со дня основания и до июля 1950 года) лагерь входил в структуру Главгидростроя МВД СССР, и численность его заключенных в это время колебалась от 1250 до 1320 человек.

Так было до тех пор, пока в августе 1950 года, сразу же после публикации постановления Совета Министров СССР о начале работ по возведению ГЭС, не было создано специализированное управление Куйбышевгидрострой, подчинявшееся непосредственно МВД СССР. Первым начальником Куйбышевгидростроя тогда же был назначен генерал-майор инженерно-технической службы Иван Васильевич Комзин (рис. 147),

который, согласно существовавшему тогда положению, одновременно являлся и начальником Кунеевского ИТЛ. Он совмещал руководство Куйбышевгидростроем и Кунеевским ИТЛ до 19 августа 1952 года, когда по решению правительства возведение этого важнейшего объекта было выведено из структуры МВД СССР и передано в Министерство энергетики СССР. С того момента Комзин остался «всего лишь» в должности начальника Куйбышевгидростроя (рис. 148).

В декабре 1950 года при участии заключенных на строительстве ГЭС началась отсыпка камня в банкет (рис. 149).

Так называли трехсотметровую каменную дамбу в русле Волги у правого берега. При этом отсыпка велась со льда Волги, через несколько прорубей, что, конечно же, было связано с немалым риском. А вот 18 февраля 1951 года в хронике строительства ГЭС считается особой датой: в этот день ковш экскаватора вынул первый кубометр грунта для котлована на месте будущего здания гидроэлектростанции. Поэтому считается, что именно с указанной даты на строительстве завершились все подготовительные работы, и «великая стройка коммунизма» вступила в свой главный этап.

Еще раньше, в сентябре 1950 года, значительные силы заключенных были брошены на возобновление строительства Переволокской железнодорожной линии (рис. 150).

Их отряды под руководством технических специалистов начали необходимые ремонтные работы на сооруженном еще в 30-е годы 50-километровом участке рельсового пути между Сызранью и Переволоками, а затем основным занятием лагерников стала прокладка новой железнодорожной линии на отрезке от Переволок до Жигулевска. Наиболее трудным для проходчиков оказался участок, проходящий по склонам Отважненского оврага, где уклон местности в ряде мест достигает 60 градусов. Для того чтобы железнодорожные составы без затруднений могли преодолевать горный перевал, проектировщикам пришлось этот участок магистрали провести в форме петлеобразного изгиба, хорошо заметного на карте. К середине июля 1951 года сооружение всего 40-километрового участка пути было завершено, а 24 августа того же года состоялось официальное открытие регулярного движения по железной дороге «Сызрань – Жигулевск».

Благодаря усилиям заключенных железнодорожный мост через реку Сок и почти 90-километровой отрезок рельсового пути были полностью готовы к середине осени 1951 года, а 30 ноября официально открылось движение по левобережной железнодорожной линии «Куйбышев – Жигулевское море». В этот день на Кунеевскую стройплощадку прибыл первый поезд из областного центра. А 21 декабря того же года вступила в строй действующих линия электропередач «Сызрань – Жигулевск» протяженностью 96,7 километра, по которой Куйбышевгидрострой стал снабжаться еще и энергией от Сызранской ТЭЦ.

Что же касается хода строительных работ на Куйбышевской ГЭС, то основные их этапы 1951-1953 годов хорошо известны. В марте 1952 года началось сооружение 8-километровой перемычки водосливной плотины гидроэлектростанции. Строительство верхних судоходных шлюзов Куйбышевской ГЭС было начато 16 июня того же года, а 19 декабря в Жигулевске госкомиссия приняла в эксплуатацию здания больничного городка Куйбышевгидростроя. В эти же декабрьские дни началось бетонирование днища нижних шлюзов Куйбышевской ГЭС (рис. 151).

По программе культурного строительства 15 февраля 1953 года в поселке Солнечная Поляна близ Жигулевска начал работу новый клуб нефтяников. В апреле того же года был сдан в эксплуатацию Жигулевский камнещебеночный завод, а уже 30 июля в фундамент здания ГЭС легли первые кубометры бетона местного производства.

Численность Кунеевского ИТЛ довольно значительно колебалась в разные годы и месяцы и зависела от темпов гидростроительства. Так, на 1 января 1951 года в нем содержалось 15864 человека, на 1 января 1952 года – 24985 человек, на 1 января 1953 года – 45961 человека, а на 1 января 1954 года – 46507 человек. К этому времени во всем ИТЛ насчитывалось 15 лаготделений, объединенных в 24 лагпункта. При этом нужно учесть, что только в четвертом квартале 1953 года, то есть уже после «бериевской» амнистии, в места лишения свободы, привязанных к строительству гидроузла, прибыло дополнительно 12998 человек. В основном это оказались недавние лагерники, амнистированные в июне, но не выдержавшие испытание свободой.

По состоянию на 1 января 1954 года спецконтингент Кунеевского ИТЛ в основном состоял из лиц, судимых за тяжкие преступления. В их числе были осужденные на срок от 5 до 10 лет – 19308 человек, на срок от 10 до 15 лет – 11290 человек, от 15 до 20 лет – 2955 человек, свыше 20 лет – 838 человек.

Уже в июле 1954 года строители завершили бетонирование всей фундаментной плиты здания ГЭС. Стройка вступила в очень ответственный период – создание сплошного тела плотины, полностью перегораживающего русло реки. Началом этих работ считается 15 августа 1955 года, когда земснаряды приступили к перекрытию левой протоки Волги. Намывка земляной дамбы завершилась через два месяца, и уже 24 октября того же года волжскую воду пустили в котлован ГЭС (рис. 152).

Благодаря этому стало возможным перейти к одному из главных этапов строительства - перекрытию правобережного прорана Волги (рис. 153, 154).

Важнейшая операция началась 30 октября 1955 года, а завершилась 31 октября, всего через 19 часов 35 минут после сброса в воду первого бетонного куба, хотя по существовавшим тогда нормативам на перекрытие такой широкой реки, как Волга, отводилось не менее 48 часов.

Одновременно шел монтаж рабочих ворот на нижних шлюзах, что позволило 30 июля 1955 года пропустить через них первый пароход. На другой день состоялось официальное открытие временной судоходной трассы через плотину ГЭС. Полностью же эта «водная лестница» была готова к 5 мая 1956 года, когда через верхние шлюзы прошел первый пароход (рис. 155).

В уже построенном здании ГЭС шли монтаж и наладка энергетических гидроагрегатов, призванных превращать энергию падения волжской воды в удобную для использования электрическую энергию. Первые части турбин на Куйбышевский гидроузел были доставлены в январе 1954 года, а в мае 1955 года началась установка первых деталей первого гидроагрегата (рис. 156).

Монтаж шел с опережением проектных сроков, и 3 ноября 1955 года в кратер первого блока опустилось рабочее колесо турбины (рис. 157).

Уже 29 декабря того же года первый агрегат Куйбышевской ГЭС был введен в эксплуатацию.

В течение 1956-1958 годов, на завершающем этапе гидростроительства, в район Куйбышевской ГЭС один за другим стали наведываться высокопоставленные работники ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Первым из них был В.М. Молотов (рис. 158),

который осенью 1956 года прибыл в Ставрополь в ранге министра иностранных дел СССР. Затем на великой стройке побывал секретарь ЦК КПСС А.А. Андреев (рис. 159),

отвечавший в партии за сферу сельского хозяйства. Ветеранам запомнился также приезд в Ставрополь заместителя председателя Совета Министров СССР М.Г. Первухина, который, подобно Молотову, тоже спускался в котлован и напрямую беседовал с рабочими и заключенными (рис. 160, 161).

А в середине октября 1957 года на строительство ГЭС приехал секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев (рис. 162, 163),

который выяснял возможность официальной сдачи ГЭС в эксплуатацию к 40-летию Великого Октября. Однако у эксплуатационников было много претензий к строителям по поводу недоделок, а также благоустройству гидроузла и жилых кварталов. В результате было решено перенести открытие ГЭС на август 1958 года.

Но, конечно же, самым высокопоставленным гостем на Куйбышевской ГЭС был Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, который 9 августа 1958 года на специальном поезде прибыл в Жигулевск на церемонию торжественного открытия крупнейшей в мире гидроэлектростанции (рис. 164).

Руководителя партии и правительства сопровождали секретари ЦК КПСС Л.И. Брежнев, М.А. Суслов, Б.А. Аристов, Д.С. Полянский, министр электростанций СССР А.С. Павленко и множество других лиц пониже рангом. Конечно же, в областном центре к правительственной делегации присоединились первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС М.Т. Ефремов и председатель Куйбышевского облисполкома А.С. Мурысев. Торжественный митинг по поводу окончания строительства ГЭС состоялся в 15 часов 10 августа 1958 года на огромной открытой площадке перед зданием гидроэлектростанции (рис. 165).

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 августа 1958 года Куйбышевской ГЭС была переименована в Волжскую ГЭС, и одновременно ей присвоили имя В.И. Ленина (рис. 166).

В соответствии с другими Указами более пяти тысяч участников гидростроительства удостоились государственных наград, в том числе двадцати пяти из них было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Современный портрет Самарской Луки

Ныне на карте нашего края друг с другом тесно соседствуют ландшафты, одни из которых еще в значительной степени хранят первозданный облик, полученный ими от своего творца - природы, а другие своим появлением в основном обязаны хозяйственной деятельности последних десятилетий.

Самарская область находится на юго-востоке Великой Русской равнины, в среднем течении реки Волги, крупнейшей реки Европы, которая делит ее территорию на две очень разные по площади части - лево- и правобережную. Именно в нашем регионе Волга образует свою знаменитую излучину - Самарскую Луку, аналогов которой нет ни на одной другой реке России и всего бывшего Советского Союза. А появилась эта волжская петля только благодаря довольно молодому горному образованию - Жигулевской дислокации (ее возраст – около 15 миллионов лет), которая представляет собой наиболее высокую северную часть Приволжской возвышенности, где лежит практически вся правобережная часть нашего края.

Здесь, в правобережье, располагаются наиболее высокие отметки рельефа как Самарской области, так и всей территории бассейна Волги. По поводу наивысшей точки Жигулей в краеведческой литературе, изданной во второй половине ХХ века, имеются существенные разногласия: одни источники сообщают, что она равна 370,6 метрам над уровнем моря (обычно здесь называется гора Стрельная), другие - 375 метрам (некая безымянная точка близ бывшего поселка Гудрон). Эта неувязка вытекает из-за недостаточно четкого представления, что же все-таки нужно называть Жигулевскими горами, и от незнакомства с последними исследованиями топографов.

самая высокая точка рельефа Самарской области – это гора Наблюдатель в Жигулевских горах, высота которой равна 381,2 метра над уровнем моря. По М.П. Бортникову, эта вершина является также самой высокой на Приволжской возвышенности, так как Самарская Лука и Жигули относятся к этому орографическому району.

Ныне на территории нашего края ныне насчитывается примерно 200 малых рек. При этом нужно отметить, что Самарская Лука, обширная часть нашего правобережья вообще не имеет ни рек, ни другого более-менее постоянного стока в Волгу из-за сильного развития карста.

Как считает большинство ученых, по территории Самарской области ныне проходит граница между двумя природными зонами - степной и лесостепной. При этом здесь выделяются участки самых настоящих реликтовых лесов. К таким местам обычно относят северную часть волжского правобережья, в первую очередь Самарскую Луку.

Согласно официальным данным, ныне в Самарской области леса занимают 12,6 процента ее территории. В то же время в правобережье (Сызранский и Шигонский районы) лесами покрыто более 30 процентов территории, а на Самарской Луке – и вовсе 60 процентов местности.

Территория географического района Самарской Лук ограничивается с трех сторон рекой Волгой, а с запада - рекой Усой. Очень сложное геологическое строение района, крупные овраги и настоящие горные долины создали здесь условия для чрезвычайно интересных сочетаний растительности. В Жигулях очень часто соседствуют между собой участки природных зон, которые в прочих условиях разделены расстоянием в тысячи километров – например, тайга и каменистая степь, тундровая и лесостепная растительность, и так далее. Кроме того, на Самарской Луке нашли себе приют целые растительные биоценозы (группировки) очень древнего происхождения. В их числе – реликты межледниковой эпохи (их возраст - 70-100 тысяч лет), а также реликты неогена (5-10 миллионов лет). Еще в Жигулях есть эндемичные виды флоры, которые нигде в мире больше не встречаются.

Даже сейчас более 60 процентов территории Самарской Луки занято лесами. А еще 100-200 лет назад зеленым покрывалом была занята почти вся поверхность волжской излучины. Поэтому практически везде на ее территории распространены почвы лесного или лесостепного типа. А здешнее лесное разнообразие впечатляет: на Самарской Луке есть и сосновые леса (в их числе - боры-зеленомошники, травянистые и кустарниковые боры), и смешанные (липово-дубовые, дубово-орешниковые и дубово-рамишиевые сосняки). Но больше всего здесь, конечно же, лиственных лесов - в основном это реликтовые дубравы и липняки с примесью клена и березы. А в юго-восточной части Самарской Луки (на участке между селами Подгоры и Шелехметь) значительные пространства занимают пойменные леса, которые весной заливаются волжскими водами. Здесь преобладают водолюбивые деревья и кустарники – осокорь, ветла, осина, верба.

Многие наши природные уголки признаны уникальными образованиями, неповторимыми произведениями Создателя, в связи с чем они внесены в каталоги памятников природы различного значения – от местного до федерального. Среди них – многие вершины Жигулевских гор, отдельные скалы-останцы, водные источники, озера и болота, участки лесов и степей, места обитания редких животных, природные уголки с исчезающими видами растений, и так далее. В общей сложности, по разным оценкам, на территории Самарской области ныне насчитывается от 300 до 600 памятников природы, каждый из которых требует всемерной охраны.

Как установлено учеными, наибольшее число природных достопримечательностей и уникальных ландшафтов нашего региона, а также больше всего мест сосредоточения редких и исчезающих видов животных и растений находится на территории Самарской Луки. Она занимает всего около трех процентов территории области, однако именно здесь сосредоточено более половины всех памятников природы края. Кроме того, Самарская Лука по сей день остается тем уголком Поволжья, который до настоящего времени оказывается меньше всего затронутым хозяйственной деятельностью человека.

По этим и по некоторым другим причинам ныне вся территория волжской излучины находится в федеральной собственности и является охраняемой зоной. В ее северной части еще с 1927 года действует Жигулевский государственный заповедник имени И.И. Спрыгина. Такую приставку к названию он получил в честь своего основателя и первого директора. Остальную же часть волжской излучины с 1984 года занимает Государственный природный национальный парк «Самарская Лука», на территории которого имеются участки с различным режимом пользования – от мест массового отдыха до полностью заповедных уголков (рис. 167-170).

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Список литературы

Абалкин Н.А. 1931. Река в плену. М., :1-92.

Авакян А.Б., Ромашков Е.Г. 1970. Рыбы штурмуют плотины. М., Мысль, 126 с., илл.

Александрова Т.А. 1953. Куйбышевская область. Куйб. кн. изд-во. 184 с.

Алексеева Э.Л., Бейлин В.В. 1983. Изменение гидрогеологических условий Самарской Луки под влиянием Куйбышевского водохранилища и орошения. – В сб. «Проблемы рационального использования и охраны природного комплекса Самарской Луки. Межведомственный сборник. /Под ред. И.С. Колышева. Куйбышев, изд-во КГУ», стр. 48-49.

Артамонова Л.М. 1995. Гаврилова поляна и ее окрестности в XVIII - начале ХХ века. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск VII. Самара, изд-во «СамВен», стр. 80-88.

Бородин И.П. 1914. Охрана памятников природы. – Зап. Симб. естест.-ист. музея, вып.2. Пг. тип. М.Фроловой, стр. 24.

Бортников М.П. 2003. Краткие сведения по истории Ширяевских штолен. - В сб. «Краеведческие записки». Выпуск XI. Самара, изд-во ЗАО «ФАЙЕ ДИЗАЙН», Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина, с.165-171.

Бортников М.П. 2004. Карстовые объекты Самарской области. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск XIII. Самара, изд-во ООО «Глагол», Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина, с. 126-130 (Карстовая арка в овраге Шелудяк Жигулевских гор, Малорязанский карстовый мост у села Малая Рязань Ставропольского района, пещера Печерская у села Печерское Сызранского района).

Бортников М.П. 2004. Орографическое значение Жигулевских гор. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск XIII. Самара, изд-во ООО «Глагол», Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина, с. 121-125.

Виноградов А.В. 1990. О научном значении природного комплекса Самарской Луки. – В сб. «Социально-экологические проблемы Самарской Луки». Тезисы докладов второй научно-практической конференции (1-3 октября 1990 г., Куйбышев). Куйбышевск. гос. пед. ин-т им. В.В. Куйбышева, Жигулевский гос. заповедник им. И.И. Спрыгина, Куйбышев, стр. 15-17.

Виноградов А.В. 1991. Обследование некоторых водоемов Самарской Луки. – В сб. «Бюллетень «Самарская Лука» № 2/91. Самара», стр. 40-60.

Военно-промышленный комплекс Куйбышевской области в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Сборник документов. Самара. Изд-во "Самарский дом печати". 2005. 304 с.

Волга и ее жизнь. Л., Наука, 1978.: 1-348.

Вышки в Жигулях. Очерки о куйбышевских нефтяниках. М., изд-во «Недра», 1966, 384 с.

Гусева Л.В., Чап Т.Ф., Небритов Н.Л., Никитин Ф.А., Варенов Д.В. 2004. Результаты работы комплексной экспедиции по исследованию ландшафтов Самарской Луки в 2003 г. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск XIII. Самара, изд-во ООО «Глагол», Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина, с. 22-41.

Дубман Э.Л. 1990. К истории природопользования на Самарской Луке в XVII – начале XVIII в.в. – В сб. «Социально-экологические проблемы Самарской Луки». Тезисы докладов второй научно-практической конференции (1-3 октября 1990 г., Куйбышев). Куйбышевск. гос. пед. ин-т им. В.В. Куйбышева, Жигулевский гос. заповедник им. И.И. Спрыгина, Куйбышев, стр. 58-61.

Дубман Э.Л. 1986. Жигулевские горы. Происхождение названия. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск VI. Куйбышев, Куйбышевское книжное изд-во, стр. 13-21.

Емельянов М.А. 1956. Самарская Лука и Жигули. Куйб. кн. изд-во, 150 с.

Ерофеев В.В. 1990. Открытие подземных кладовых. – В сб. «Самарский краевед». Историко-краеведческий сборник. (Сост. А.Н. Завальный). Куйбышев. Кн. изд-во, стр. 311-338.

Ерофеев В.В. 2004. Исправительно-трудовые лагеря на территории Куйбышевской области. – В кн. «Ремесло окаянное». Самара, стр. 120-132.

Ерофеев В.В. 2004. «Вклад Особстроя в дело разгрома фашизма огромен…» - В кн. «Ремесло окаянное». Самара, стр. 132-145.

Ерофеев В.В. 2004. …И Волга покорилась. – В кн. «Ремесло окаянное». Самара, стр. 156-169.

Ерофеев В.В. 2004, 2005. Места не столь отдаленные. - В газ. «Волжская коммуна», №№ 195, 200, 205, 210, 224, 229, 234, 238 (2004 год), №№ 7, 92, 97, 107, 111, 116, 121, 126, 131, 136, 141 (2005 год).

Ерофеев В.В. 2005. Тайны жигулевских подземелий. – В газете «Волжская коммуна», 27 сентября – 7 октября, №№ 182-190.

Ерофеев В.В. 2009. Безымянные строители безымянских заводов. – В газете «За решеткой», № 3.

Ерофеев В.В. 2009. Лагерная пыль. – В газете «За решеткой», № 6.

Ерофеев В.В. 2009. Труд за пайку. – В газете «За решеткой», № 8.

Ерофеев В.В. 2009. Неизвестные строители советской оборонки. – В газете «За решеткой», № 10.

Ерофеев В.В. 2009. Лагерное звено великой Победы. – В газете «За решеткой», № 12.

Ерофеев В.В. 2010. Железнодорожники в лагерных робах. – В газете «За решеткой», № 4.

Ерофеев В.В. 2010. Холерное нашествие. – В газете «Волжская коммуна», 7 августа.

Ерофеев В.В. 2010. Стройка особого значения. – В газете «Волжская коммуна», 14 августа.

Ерофеев В.В. 2010. Гигант советской энергетики. – В газете «Волжская коммуна», 21 августа.

Ерофеев В.В. 2011. Тайны жигулевских пещер. – В газете «Волжская коммуна», 30 апреля.

Ерофеев В.В. 2011. Немцы на «Втором Баку». - В газете «За решеткой», № 4.

Ерофеев В.В. 2011. Объект № 15. - В газете «Волжская коммуна», 9 июля.

Ерофеев В.В. 2012. Плотина коммунизма. – В газете «Волжская коммуна», 11 августа.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Ерофеев В.В., Захарченко Т.Я., Невский М.Я., Чубачкин Е.А. 2008. По самарским чудесам. Достопримечательности губернии. Изд-во «Самарский дом печати», 168 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т.I. Самара, «Самарское книжное издательство», 416 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т.II. Самара, изд-во «Книга», 304 с.

Замятин Н.Н. 1913. Геологическое исследование северной части Самарской губернии (области реки Сока и Самарской Луки) – Тр. Геол. ком-та, нов. сер., вып. 84. СПб. 151 с.

Захаров А.С. 1971. Рельеф Куйбышевской области. Куйб. кн. изд-во: 1-86.

Захаров А.С. 1986. Каталог памятников природы Куйбышевской области. Куйбышев: 1-77.

Захарченко А.В., Репинецкий А.И. 2008. Строго секретно. Особстрой-Безымянлаг. 1940-1946. (Из истории системы лагерей НКВД в Куйбышевской области). Самара, ООО «НТЦ», 552 с.

«Зеленая книга» Поволжья. Охраняемые природные территории Самарской области. / Сост. А.С. Захаров, М.С. Горелов. – Самара, Кн. изд-во, 1995. 352 с.

Иванов А.М., Поляков К.В. 1960. Геологическое строение Куйбышевской области. Куйбышев, тип. им. Мяги. 82 с.

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1977. 406 с.

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк, изд. 2-е. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1983. 350 с.

Куйбышевская область в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Документы и материалы. Самара. Изд-во «Самарский дом печати». 1995. 448 с.

Легенды и были Жигулей. Издание 3-е, перераб. и доп. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1979. 520 с.

Лепехин И.И. 1795. Дневные записки путешествия академика Лепехина. т.1. изд-во Импер. АН. стр. 199.

Лопухов Н.П., Тезикова Т.В. 1967. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 78 с.

Лукин А.В. 1975. Куйбышевское водохранилище. – Известия ГосНИИОРХ, т. 102, стр. 105-117.

Матвеева Г.И., Медведев Е.И., Налитова Г.И., Храмков А.В. 1984. Край самарский. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Мельченко В.Е. 1992. Ландшафты Самарской Луки. – В сб. «Бюллетень «Самарская Лука» № 1/91. Самара», стр. 45-62.

Мильков Ф.Н. 1953. Среднее Поволжье. Физико-географическое описание. Изд-во АН СССР.

Минерально-производственный комплекс неметаллических полезных ископаемых Самарской области. Под ред. Н.Н. Ведерникова, АЛ. Карева. Изд-во Казан. Ун-та. 1996. 188 с.

Мозговой Д.П. 1983. Влияние регулирования стока Волги на животный мир поймы Самарской Луки. – В сб. «Проблемы рационального использования и охраны природного комплекса Самарской Луки». Межведомственный сборник. Под ред. И.С. Колышева. Куйбышев, изд-во КГУ, стр. 105-107.

Мурчисон Г.И., Вернейль Э., Кейзерлинг А.1849. Геологическое описание Европейской России и хребта Уральского. СПб. Тип. И. Глазунова. ч.1. 380 с.

Наякшин К.Я. 1962. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 622 с.

Нефтяной комплекс Куйбышевской области (30-50-е годы ХХ в.). Становление и развитие. Сборник документов. Самара. Изд-во ООО «Кредо», 2005. 672 с.

Обедиентова Г.В. 1953. Происхождение Жигулевской возвышенности и развитие ее рельефа. – Мат-лы по геоморфологии и палеогеографии СССР. М., изд-во АН СССР: 1-247.

Обедиентова Г.В. 1988. Из глубины веков. Геологическая история и природа Жигулей. Куйб. книжное изд-во. 213 с.

Обедиентова Г.В. 1990. Об охране геолого-географической среды Самарской Луки. – В сб. «Социально-экологические проблемы Самарской Луки». Тезисы докладов второй научно-практической конференции (1-3 октября 1990 г., Куйбышев). Куйбышевск. гос. пед. ин-т им. В.В. Куйбышева, Жигулевский гос. заповедник им. И.И. Спрыгина, Куйбышев, стр. 3-6.

Обедиентова Г. 1990. Сохранятся ли Жигули через 100 лет? – В сб. «Голос земли самарской». Литературно-публицистический сборник. (Сост. Ю.И. Шаньков). Куйбышев, Куйбышевское книжное изд-во, стр. 162-167.

Ососков Н.А., Коротаев К.А., Гаврилов Н.Г., Сырнев И.Н. 1901. Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье. – В кн. «Россия», т.6. СПб. Тип. А.Ф. Девриена, стр. 1-599.

Павлов А.П. 1887. Самарская Лука и Жигули. – Тр. геол. ком-та, т.2. вып.5. СПб. стр. 33.

Паллас П.С. 1773. Путешествие по разным провинциям Российской империи. ч.1. СПб. 160 с.

Памятники природы Куйбышевской области. / Составители В.И. Матвеев и М.С. Горелов. Куйбышев. Куйб. кн. изд-во. 1986. 160 с.

Паренский А.Т. 1997. Судьба моя – Тольятти. Записки председателя горсовета. Тольятти, изд-во фонда «Развитие через образование». 192 с., илл.

Природа Куйбышевской области. Куйбышевоблгосиздат, 1951, 405 с.

Природа Куйбышевской области. Куйб. кн. изд-во, 1990, 464 с.

Рощевский Ю.K. 1992. Академические экспедиции по Самарской Луке в XVIII векe (Хронология). – В сб. «Бюллетень «Самарская Лука» № 1/91. Самара», стр. 5-21.

Ремесло окаянное. Очерки по истории уголовно-исполнительной системы Самарской области. Самара, изд-во «Ульяновский дом печати». 2004. 388 с.

Рылов В.М. 1948. Исследования над зоопланктоном некоторых водоемов долины Волги в Куйбышевской области. – Тр. Зоол. ин-та АН СССР, т.8, вып. 3, М.-Л. Стр. 537-566.

Санникова Н.А. 2009. Управление Особого Строительства НКВД СССР Куйбышевской области (1940-1946 г.г.). Исторические источники (Самарский государственный университет, Самарский Центр аналитической истории и исторической информации). Самара, 356 с.

Симен. 1913. Депеша графу Орлову-Давыдову. – Архив Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина. (9.06.1913). Фотокопия КОМК № 6478-всп.

Синельник А.К. 2003. История градостроительства и заселения Самарского края. Самара, изд. дом «Агни». 228 с.

Сокровища волжской природы. Заповедные и памятные места Куйбышевской области. Под ред. А.П. Копылова, В.А. Киселева. Куйб. кн. изд-во. 1972. 134 с.

Средняя Волга. Социально-экономический справочник. Ср.-Волж. краев. изд-во. М.-Самара, 1932. 174 с.

Сукачев В.Н. 1914. Об охране природы Жигулей. – Зап. Симбир. обл. естест.–историч. музея, вып.2. стр. 35.

Сукачев В.Н. 1991. Об охране природы Жигулей. – В сб. «Бюллетень «Самарская Лука» № 2/91. Самара», стр. 22-29.

Сукачева И.Ф., Боков В.К., Бедарева Л.И. 1983. Санитарное состояние Самарской Луки в условиях интенсивного водопользования. – В сб. «Проблемы рационального использования и охраны природного комплекса Самарской Луки. Межведомственный сборник. Под ред. И.С. Колышева. Куйбышев, изд-во КГУ», стр. 46.

Сыркин В., Храмков Л. 1969. Знаете ли вы свой край? Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 166 с.

Такоев Д.А., Иванов А.И. 1960. Волжская нефть. Куйб. кн. изд-во, 96 с.

Тезикова Т.В. 1975. Самарская Лука. Краткая физико-географическая характеристика восточной части. В сб. «Краеведческие записки». Выпуск III. Куйбышев, Куйбышевское книжное изд-во, с. 16-38.

Устинова А.А. 1990. Самарская Лука как низовой природный регион бассейна Средней Волги. – В сб. «Социально-экологические проблемы Самарской Луки». Тезисы докладов второй научно-практической конференции (1-3 октября 1990 г., Куйбышев). Куйбышевск. гос. пед. ин-т им. В.В. Куйбышева, Жигулевский гос. заповедник им. И.И. Спрыгина, Куйбышев, стр. 62-64.

Учайкина И.Р., Александрова Т.А. 1987. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 112 с.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 128 с.

Шиклеев С.М. 1957. Гидробиологические и гидрохимические материалы по притокам р. Волги в границах Самарской Луки. – В сб. «Труды Куйбышевского мединститута. Том VII. Куйбышев, Куйбышевский государственный медицинский институт», стр. 33-40.

Шиклеев С.М., Колосова Н.Н., Рухлядев Ю.П. 1957. Комплексные исследования биологического стока реки Волги в районе г. Куйбышева. – В сб. «Труды Куйбышевского мединститута. Том VII. Куйбышев, Куйбышевский государственный медицинский институт», стр. 3-21.

Широкшин, Гурьев. 1831. Геогностическое обозрение правого берега р. Волги от г. Самары до р. Свияги. – Горн. журн., т.3. стр.17.

Яковлева А.Н. 1975. Саратовское водохранилище. – Известия ГосНИИОРХ, т.102, стр. 118-128.

Яхневич В.Ф. 1957. На волжском каскаде. Куйб. кн. Изд-во, 160 с.

---

Просмотров: 12868

---