Старая Самара горела, как порох

Старая Самара горела, как порох

(Пожарная охрана губернии до 1917 года)

Это сейчас каждый ребенок хорошо помнит классическую фразу: «В случае пожара звоните 01». А ведь всего каких-то полтораста лет назад любое, даже самое крохотное пламя, случайно вырвавшееся из-под контроля человека, могло погубить в нашем городе не один квартал домов вместе с их жителями. На то было множество причин: и острая нехватка воды в городе (хотя Волга и была совсем рядом), и архаичность самарской пожарной техники, но самое главное - недостатки в городской планировке.

Свечка пьяного купца

Первыми русскими пожарными были стрельцы из специальных отрядов, созданных в 1550 году по указу Ивана Грозного после очередного крупного пожара в столице. А в 1649 году в новый свод законов Русского государства - «Соборное Уложение» были впервые внесены правила противопожарной безопасности и нормативы по работе «решеточных прикащиков, служивых людей, поставленных противу огненного бедствия». Дата выхода «Соборного Уложения» в свет (30 апреля 1649 года) ныне считается днем рождения российской пожарной службы.

Что же касается Самары, то при пожарах XIX века у нас в течение нескольких часов гибли не десятки, а сотни и тысячи людей, не говоря уже об уничтожении свирепым пламенем огромных материальных ценностях. Такое в Самаре происходило с пугающей регулярностью – как минимум раз в несколько лет. И было это не так уж и давно: по времени эти огненные катастрофы отстоят от нас всего на полтора - два века.

С самого момента своего основания в 1586 году (рис. 1) и вплоть до середины XIX столетия, то есть в течение почти трехсот лет, Самара оставалась сплошь деревянной и больше напоминала деревню, чем город. Особенно это было заметно на окраинах, где традиционно селился самый бедный люд. В таких кварталах друг к другу лепились маленькие домишки в два окна. Крыты они были большей частью соломой, а около домов стояли самые обыкновенные деревенские плетни.

Первое упоминание о крупном пожаре в Самаре относится к 1700 году. В Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) сохранился документ, где говорится, что в том году сгорела почти половина города, а также и его крепостные стены. О том же пишет и голландский путешественник Корнелий де Бруин (рис. 2),

проплывавший по Волге из Москвы в Персию и видевший Самару со своего корабля в мае 1703 года (рис. 3).

Оказывается, что всего через несколько дней после осмотра города заморским путешественником в Самаре случился один из самых страшных пожаров за ее историю, в огне которого сгорело то, что уцелело от пламени в 1700 году. Корнелий де Бруин узнал об этом довольно скоро, потому что при написании своей книги о путешествии по Московии он упомянул этот факт и заключил, что он, видимо, был последним из иностранцев, видевшим еще не уничтоженную огнем Самару.

В период с 1710 по 1740 в городе было еще несколько серьезных пожаров, правда, не столь катастрофических, как в 1703 году (рис. 4). Эти происшествия не могли не беспокоить городские и губернские власти, в результате чего ими неоднократно принимались решения, направленные, как бы мы сейчас сказали, на соблюдение мер пожарной безопасности. В частности, в ЦГАДА сохранился указ из Самарской воеводской канцелярии от 3 июля 1741 года, в котором сказано: «…во избавление от пожаров в нынешние жаркие дни запрещается топить бани, печи в избах и сидеть с огнем ночью». Исполнение указа поручалось военным - драгунам и солдатам-инвалидам, которые в то время в Самаре несли, выражаясь современным языком, одновременно охранную, таможенную и полицейскую службы.

Несмотря на эти меры, очередной катастрофический по масштабам пожар в Самаре случился 20 апреля 1765 года. Как сообщал в столицу казанский губернатор об этом происшествии, в городе в тот день «сгорели магистрат, воеводский дом, 4 церкви, купеческие лавки, 418 дворов. Осталось всего 170 частных дворов». А случилось все это по вине некоего купца, который, будучи «зело пьяным, в своей лавке опрокинул горящую свечу, но не потушил ее, а здесь же уснул». О количестве погибших людей в донесении губернатора ничего не сообщалось. Этот документ ныне также хранится в ЦГАДА.

О почти полном уничтожении Самары огненной стихией уже через несколько дней было доложено императрице Екатерине II (рис. 5). Самодержица Всероссийская немедленно приняла кардинальные меры по предотвращению новых катастроф такого же масштаба: она отправила в отставку самарского градоначальника, и одновременно приказала новым самарским властям «всему тамошнему месту, где пожар был, снять план, а потому сделать расположение применительно к регулярным городам, как лучше и пристойнее новое строение завести».

Царское повеление было исполнено немедленно. Уже через несколько дней после катастрофы казанский губернатор направил в Самару унтер-офицера Пономарева для составления «противопожарного» плана застройки города. Между прочим, такая мера была предусмотрена указом российского Сената, принятым еще в октябре 1758 года, то есть за семь (!) лет до этого грандиозного пожара.

В указе четко говорилось о том, что хаотичная застройка города тех лет, со множеством деревянных заборов и перемычек между домами, создает условия для регулярного выгорания дотла всей Самары. А вот линейная, четко спланированная застройка кварталов, по мнению авторов указа, препятствовала быстрому распространению огня по всей городской территории. Несмотря на высочайшее повеление, самарским властям все-таки понадобился новый катастрофический пожар, чтобы указ был наконец-то принят как руководство к действию. Стало быть, и двести с лишним лет назад самарские чиновники отличались завидным пренебрежением к исполнению противопожарных предписаний.

Унтер-офицер Пономарев закончил работу по составлению плана новой застройки Самары уже 2 июля 1765 года. Об этом было доложено губернатору, и уже 18 июля того же года по личному указанию императрицы Екатерины II из Казани в Самару был послан нарочный для «снятия плана погорелых мест». Этот документ в российский Сенат был представлен в августе, здесь его сопоставили с планом застройки, разработанным Пономаревым, и в результате 2 ноября 1765 года он был утвержден Сенатом.

В указе предписывалось «склонять жителей Самары строить каменные дома или, в случае денежной нужды, деревянные на каменном фундаменте». Такая мера, по мнению российских законодателей того времени, должна была предотвратить катастрофические пожары, регулярно уничтожавшие город. Конечно же, результатом этой градостроительной деятельности стал первый «геометрический» план Самары 1782 года (рис. 6), когда в городе начали строить дома вдоль прямых и широких улиц, многие из которых сохранились вплоть до наших дней.

Однако все эти указы самарскими обывателями исполнялись крайне медленно и неохотно. Даже в начале девятнадцатого века подавляющая часть улиц Самары оставались незамощенными, тротуары на них отсутствовали. По ночам город погружался в непроницаемый мрак. В районе Троицкой площади, там, где сейчас находится одноименный рынок, проходил овраг, за которым уже начиналась заволжская степь. А на месте теперешней площади Революции (тогда - Алексеевской) плескалось довольно крупное озерцо. Лишь ближе к середине столетия площадь постепенно застроилась лавками, лавчонками, ларями, образовавшими гостиный двор.

Пылающая губерния

Гораздо труднее, чем по Самаре, можно судить о состоянии противопожарного дела и о бедствиях, связанных с огнем в других городах и населенных пунктам Самарского края. О подобных фактах сохранились лишь самые отрывочные сведения. В частности, в 60-х годах XVIII века оренбургский губернатор Д.В. Волков писал о крепостях Самарской оборонительной линии следующее: «Построенные вдоль по рекам на превеликом расстоянии крепости, кои называются линиею, ибо другой никакой нет, требуют превеликого губернаторского попечения. Прямое сих крепостей описание и подобие таково, как бы где после великого пожару за первое почтено было, погорелое место каким ни есть забором обнести, ибо кроме дурного забору ничего и нет, а людям для скорости землянки или из обгорелых бревешек какие-нибудь лачужки поделать».

Достаточно обратиться к истории любого сельского населенного пункта Самарского края, как сразу же выявляются сведения о пожарах, нередко буквально стиравших с лица земли то или иное селение. Например, существовавшее рядом с селом Рождествено еще с первой половины XVII века селение Новинки после страшного пожара 1801 года было перенесено на несколько километров западнее, на свое современное место.

В конце XVIII века во время сильного пожара полностью сгорели деревянные укрепления и церковь Алексеевки, пригорода Самары. В 1834 году выгорела правобережная деревня Московка. Здесь, вместо того чтобы снабжать погорельцев строительным материалом из дальних лесов, было решено перевести их на левый берег Волги в Борковское имение, где было довольно строевого леса. Поэтому в 1835 году сюда переселились погорельцы, а в 1836 году на новое место отправилась и крестьяне из другой половины деревни, предварительно разобрав на отдельные бревнышки свои уцелевшие от огня дворы. И такие примеры можно приводить до бесконечности (рис. 7).

При проведении реформы государственных крестьян глава российского министерства государственных имуществ П.Д. Киселев указывал при строительстве «образцовых поселений» специально предусматривать снаряжение для тушения пожаров и устраивать планировку населенных пунктов так, чтобы сохранить большую часть селения даже при возникновении пожара. Эти меры предпринимались для сооружения новых поселений и на территории нашего края: «…Из приплавленного леса в прошлую навигацию обстроено уже несколько селений, придерживаясь к нормальным чертежам так, что селения эти, походившие на разбросанные кочевья, в настоящее время представляют приятный вид и правильностью расположения безопасны от пожаров».

Что же касается Самары, то в начале XIX века наш деревянный город по-прежнему горел очень часто. Пожаров средних размеров, когда пламя пожирало сразу по несколько домишек, каждое лето здесь случалось по десять-пятнадцать. Раз в несколько лет в Самаре обычно выгорал целиком какой-нибудь квартал. Чтобы хоть немного смягчить ущерб от огня, наносимый погорельцам, в нашем городе стали появляться страховые общества. Как сообщает городской голова П.В. Алабин (рис. 8) в своей книге «Двадцатипятилетие Самары как губернского города», первое страховое от огня общество у нас было образовано в 1827 году.

Однако только в 1840 году на самарских улицах появились первые 17 построек из камня. Даже после этого еще несколько десятков лет в самарской архитектуре они оставались скорее исключением, чем правилом. Даже Дворянская, центральная улица Самары прошлого века, вплоть до 1870 года оставалась исключительно деревянной, и лишь с указанного времени она начала постепенно застраиваться каменными домами.

Неудивительно, что и XIX столетие ознаменовалось для нашего города еще несколькими страшными по последствиям пожарами. Особенно опустошительными оказались разгулы огненной стихии в 1848, 1850, 1854 и 1856 годах, когда в Самаре пылали целые кварталы, как свечки, вспыхивали суда на Волге, выгорали длинные ряды складов с продовольствием, лавки, амбары, присутственные места. Жители города, измученные частыми нашествиями огненной стихии, в течение всего лета держали наготове телеги и лошадей, чтобы при первых признаках пожара быстро собрать свое имущество, детей, скотину и уехать подальше от пылающего ада.

Вот описание грандиозного самарского пожара 12 мая 1854 года, сделанное очевидцем, впоследствии известным домовладельцем и самарским общественным деятелем Е.Н. Аннаевым (рис. 9): «…вдруг ударили тревогу, раздались ужасные крики: «Горим!» Поднялась буря, которая в одно мгновение охватила своим пожирающим пламенем все вокруг… Задыхаясь дымом, в беспамятстве, бежал я вместе со всем народом к Самарке. Но вихорь с пламенем мчался туда же, и много несчастных жертв задохнулось в пламени… Ужасная картина бедствия открылась передо мной. Народ спасал свое имущество на валу и у берега Самарки. Но когда буря обернулась туда, тогда, покидая на жертву все, спасали себя, кидаясь в воду, и тонули. Коноводные машины и баржи на воде горели. На одной из них, вероятно, был порох, взрыв которого произвел такой оглушительный удар, что земля как бы затряслась, и баржу швырнуло на другой берег…

К вечеру буря утихла, и погода сделалась совершенно хорошей. Я пошел на вал. Тут мы смотрели на ужасное зрелище. Кругом лежали обгоревшие люди, лошади, собаки, кошки, множество кур, обгоревшее имущество. Повсюду огненное море, догорающие развалины, Отчаяние народа, плачевный крик, рев коров, которые пришли из стада, ужас и только».

Свидетелем другого крупного самарского пожара 10 июня 1856 года стал сын известного актера Михаила Щепкина, который некоторое время жил в Самаре. Вот что он писал по следам увиденного: «Здешняя полиция при дурном составе своем и недостатке средств не могла остановить действия пламени, и пожар прекратился сам собою. У здешних пожарных нет ни порядочных труб, ни багров, одним словом, нет почти ничего, что нужно при пожаре, и высшее начальство решительно без внимания оставляет эту часть. Самара - прескверный город в этом отношении, и нельзя поручиться, чтобы в одно прекрасное утро не сгорела она вся».

Собственно говоря, в середине XIX века как таковых пожарных в Самаре не было вовсе - их обязанности исполняла полиция. А весь самарский полицейский корпус тогда состоял из трех городовых и 34 нижних чинов. Полицейские же в то время назначались из числа инвалидов, непригодных к военной службе.

А самое первое упоминание о профессиональных самарских пожарных относится к 16 октября 1841 года, когда после очередного огненного происшествия 1840 года император Николай I утвердил новый штат самарской городской полиции, в котором были предусмотрены также должности брандмейстера, двух его товарищей (по-современному - заместителей) и 25 рядовых огнеборцев. Упомянутая дата ныне считается днем рождения пожарной службы города Самары. Все имущество команды тогда состояло из 20 лошадей, 13 пожарных труб, 14 бочек, 20 ведер, четырех лестниц, 28 багров и двух топоров (рис. 10).

В 1853 году, после возведения нашего города в статус губернского, МВД России утвердило новое штатное расписание самарских пожарных служителей, которым предписывалось иметь одного брандмейстера, двоих унтербрандмейстеров и 34 рядовых пожарных. А в 1855 году в нашем городе было построено первое специализированное здание пожарной части. Оно располагалось на Александровской (ныне Хлебной) площади, и к пожарному зданию относились казарма с каланчой, конюшня и сарай для огнеспасательных средств (рис. 11).

В 1860 году в связи с заметным ростом населения города и его размеров было пересмотрено штатное расписание пожарных служителей: число унтербрандмейстеров увеличили с двух до трех, а рядовых бойцов - до 58 (рис. 12).

Также выросло число пожарных лошадей (вместо 33 их стало 51). И еще одно важное нововведение: в 1866 году в некоторых местах города было расставлено 20 специальных огромных чанов (сейчас бы сказали - противопожарных бассейнов) со 100-ведерными запасами воды на случай очередного загорания. Из городской казны даже были выделены некоторые средства на содержание пожарной команды и закупку необходимого оборудования.

Вообще самарские власти того времени, как видно, наконец-то поняли всю важность противопожарных мер для безопасности города. Поэтому 18 декабря 1862 года самарская городская управа нашла необходимым открыть в городе пожарный комитет, председателем которого стал сам городской голова. В комитет вошли еще три депутата - по одному от каждого городского сословия, то есть от дворян, купцов и мещан.

Комитет проявил неслыханную для Самары законодательную активность. В частности, именно с его подачи уже в 1863 году в нашем городе в пожарную команду стали набирать не солдат внутренней стражи, как это было раньше, а вольнонаемные люди. Всего же в том году в Самаре насчитывалось 60 рядовых бойцов пожарной охраны, не считая брандмейстера и трех унтербрандмейстеров. В 1866 году число рядовых пожарных было доведено до 88, а к 1875 году огнеспасательную технику обслуживали уже 108 бойцов. В их распоряжении было 105 лошадей, 9 больших пожарных машин, 4 ручные пожарные машины, 6 гидропультов и 24 пожарные бочки (рис. 13, 14, 15).

Однако за количественными изменениями в самарском пожарном деле не последовали преобразования качественные. У огнеборцев по-прежнему не было специальной несгораемой одежды, раздвижных лестниц, почти отсутствовали ручные инструменты. Не говоря уже о пожарных помпах, не хватало даже лопат, багров и ухватов, а имеющиеся оказывались тяжелыми и неудобными (рис. 16). Вообще все имущество пожарной команды к концу века сильно износилось, а для замены городская дума средств не выделяла.

Городской голова П.В. Алабин в 1886 году с горечью писал: «Пожарная часть в Самаре еще слишком далека от желаемого совершенства, так что в случае чего, Боже сохрани, если бы город был постигнут большим пожаром при условиях, благоприятных его развитию, наша пожарная команда едва ли будет иметь средства спасти город».

Противопожарный водопровод

Коренным образом изменить ситуацию с пожаротушением в Самаре мог только водопровод, и П.В. Алабин это прекрасно понимал. В течение многих лет он вел безуспешную борьбу с городской Думой по вопросу выделения средств на строительство водопровода, но прижимистое самарское купечество, заседавшее в этом выборном органе, ставило подрядчикам такие невыгодные условия, что ни с кем из них не могла сторговаться.

Кроме того, против сооружения водопровода в Самаре выступали целые социальные группы - владельцы колодцев, водовозных обозов, портомойных плотов и некоторые другие предприниматели, ощутившие реальную угрозу для своих доходов. Только в 1885 году был, наконец, объявлен конкурс проектов на строительство самарского водопровода, который выиграл инженер Зимин. Необходимые средства были отпущены, и в 1887 году водопровод в нашем городе наконец-то вступил в строй.

Это было первое в России подобное противопожарное сооружение (рис. 17). Преимущества водопровода при тушении загораний обнаружились сразу же: ведь он давал возможность заливать пламя непосредственно из специально оборудованных кранов. По первому же сигналу о пожаре на станции увеличивали давление в водопроводной магистрали, и огнеборцам оставалось лишь привернуть пожарный рукав к уличному гидранту. Дальше все зависело лишь от расторопности рабочих. Вскоре было подсчитано, что только в течение первых 10 лет после введения в строй самарского водопровода убытки от пожаров в нашем городе уменьшились в четыре раза.

Для усиления мощности водопровода в случае тушения пожара в районе Солдатской слободы (ныне территория Мичуринского микрорайона) в том же 1887 году были построены две резервные емкости на 50 тысяч ведер каждая. Для подключения пожарных рукавов по всему городу было установлено 247 специальных кранов (сейчас бы их назвали гидрантами). В результате продуманного инженерного решения эта система при ее включении на полную мощность могла обеспечить подачу в очаг пожара до 200 ведер воды в минуту, а водяная струя, направленная от такого крана вертикально вверх, поднималась в высоту на 12 саженей (примерно на 25 метров). Если учесть, что подавляющее большинство домов в старой Самаре были одноэтажные, то такая струя с земли доставала до крыши здания.

В 1895 году по решению Самарской городской управы территория города была разделена на четыре части с созданием в каждой из них собственной пожарной части. Было также создано и еще два резервных пожарных подразделения. Первая самарская пожарная часть находилась на Александровской площади (ныне Хлебная), вторая - на улице Лебяженской (ныне Садовая), третья - на улице Троицкой (ныне Галактионовская), четвертая - на улице Саратовской (ныне Фрунзе). Резервные же подразделения располагались в районе стрелки реки Самары и на улице Московской (близ нынешней фабрики химчистки).

В том же 1895 году при Самарском водопроводе была создана первая в истории города телефонная станция на 10 абонентов. Благодаря этому самарцы получили возможность сообщать о пожаре по телефону, поскольку в первую очередь к нему подключили четыре городские пожарные части. Остальные шесть самарских телефонных номеров были распределены следующим образом: для водопроводной станции, для канцелярии губернатора и для его квартиры, для городской управы и квартиры городского главы. Последний же телефонный номер был отдан городскому театру.

Борьба с огнем в нашем городе стала еще более эффективной после того, как в 1896 году в районе Александровской площади реконструировали прежнее двухэтажное здание с каланчей. Теперь в нем расположились первая пожарная часть и полицейское управление, после чего площадь переименовали в Полицейскую. С каланчи хорошо просматривалась вся территория Самары и даже некоторые пригородные села и поселки. Средством оповещения о пожаре служила специальная система каланчовых знаков, принятая в России еще в 1803 году вместе с введением профессиональной пожарной охраны. Днем с каланчи сигналили с помощью разноцветных флагов, а ночью - светом фонарей.

Однако окраины Самары, заселенные беднотой и потому оставшиеся без водопровода, по-прежнему страдали от огненной стихии. В 1897 году житель Засамарской слободы жаловались губернатору: «Слобода не имеет воды… Нечем тушить пожары, и дома наши гибнут, прежде чем соберется народ для тушения». Губернатор пообещал разобраться, и вскоре в городскую Думу пожаловала комиссия.

Что же она выяснила? Оказывается, для устройства отделения пожарной команды в Засамарской слободе нужно было всего 914 рублей (для сравнения стоит сказать, что чернорабочий тогда получал 20-30 рублей в месяц, квалифицированный рабочий - 50-60 рублей, начальник полицейского управления - 120 рублей, а начальник жандармского управления - 150 рублей). Тем не менее городская дума так и не нашла в казне эту не слишком уж крупную сумму. «Достаточно будет, - заявил один из думских гласных (по-современному - депутат думы), - если город оставит в слободе троих пожарных с трубами».

Что ж, порой история тесно перекликается с современностью: нынешние местные власти в разных регионах тоже регулярно провозглашают курс на «жесткую экономию средств». А что касается Засамарской слободы, то решением ее противопожарных проблем самарские городские власти все-таки занялись, но уже при новом составе Думы. В результате к началу нового века одно резервное пожарное подразделение в этой слободе было организовано неподалеку от переправы через реку Самару, на улице Главной (рис. 18).

Пожарным полагалось спать в сапогах

Условия службы и жизни самарских пожарных конца XIX - начала ХХ века считались опасными и тяжелыми. Рабочая смена длилась по 16-17 часов. Выходные пожарным предоставлялись редко, и только лишь в виде поощрения особо отличившимся бойцам. При этом их служба сопровождалась печальными курьезами. Например, пожарным даже ночью не разрешали снимать сапоги, чтобы в случае необходимости не задерживать выезда на пожар. Такой порядок в российских пожарных частях сохранялся вплоть до событий 1917 года. Правда, кое-где еще до этого городское руководство стало понимать всю нелепость подобных требований. В результате в 1912 году пожарным наконец-то разрешили снимать сапоги на ночь (рис. 19).

Стандартный пожарный обоз, выезжающий на тушение огня в начале ХХ века, выглядел следующим образом (рис. 20).

Впереди следовал конный экипаж с бойцами (он назывался «линейный ход», или просто «линейка») с прицепленным к нему пожарным насосом фирмы «Лангозипен». Для обслуживания такого насоса требовалось 10 качальщиков, а запрягалось в «линейку» не менее четырех лошадей. Далее следовал «рукавный ход» - повозка с 17-20 пожарными рукавами, запряженная тройкой лошадей. Еще к месту происшествия обычно выезжали пять пожарных бочек емкостью по 25 ведер, и на каждую такую повозку требовалось по две лошади. Замыкал кавалькаду «багорный ход» - повозка, на которой везли багры, топоры, «кошки» и прочий инвентарь, необходимый для растаскивания пожарища.

Не только в Самаре, но и в большинстве других российских городов на пожарных также возлагались еще и разные побочные повинности - на усмотрение губернатора, по­лицмейстера или городского головы. Бесплатное ис­пользование их труда на разнообразных рабо­тах было повседневным явлением. Пожарные поливали и чистили городские улицы, ловили бродячих собак, собирали и перевозили падаль, трупы убитых или ско­ропостижно умерших. Бывало, что их даже посылали в… воспитательный дом для участия в крещении детей-под­кидышей. При этом роль крестной матери обычно выполняла одна из нянь дома, а роль крестного отца - пожар­ный. Происхождение выражения «кум пожарный», по-видимо­му, связано с этой дополнительной обязанностью огнеборцев того времени.

А в одном из номеров журнала «Пожарное дело» за 1912 год рассказывалось о том, как эти «серые герои» выезжали по разным «экстренным» случаям — то пьяного купца ссаживать с коня триумфальной арки, то ловить улетевшего попу­гая, то снимать курицу с трамвайного провода.

Тем не менее случались в жизни пожарных и веселые, а порой - и откровенно анекдотические истории. Конечно же, в то время у пожарных, как и сейчас, тоже было много свободного времени. Поэтому их частенько привлекали на самые разные массовые мероприятия. В частности, когда в районе Хлебной площади, прямо напротив первой пожарной части, остановился цирк, для одной из пантомим на роли чертей пригласили подразделение огнеборцев. Для этого им прямо на брезентовые робы надели «бесовские» костюмы, а на касках прочно закрепили рога. «Черти» добросовестно прыгали по сцене, вызывая восторг публики, как вдруг из пожарной части понеслись частые и сильные удары колокола. Тревога!

В результате все «черти», забыв о ролях, выскочили на улицу и спешно погрузились в гужевой пожарный экипаж, на котором, не снимая цирковых костюмов, они и помчались на место происшествия. Лишь потом огнеборцы сообразили, почему от мчащихся четверок пожарных лошадей в ужасе разбегались прохожие. А как бы вы отреагировали, если бы увидели несущихся куда-то сразу столько чертей с длинными красными хвостами и черными рогами? Говорят, старушки-богомолки, попавшиеся тогда пожарным на пути, в ужасе вопили: «Светопреставление!» Тем не менее огнеборцы благополучно добрались до места происшествия и принялись за тушение. А хозяева горящего дома встретили пожарных крестным знамением, и потом всем рассказывали, как «нечистая сила» помогла отстоять от огня их ветхую избенку.

А вот как в самарских газетах начала двадцатого века вполне документально и художественно описывался пожарный выезд: «…Тревожно звонил пожарный колокол, взлетали на флагшток шары или специальные флажки, а ночью фонари, из ворот депо с переливчатым звуком рожка или трубы вылетали конные хода, и, гремя по булыжнику, устремлялись к месту пожара. Цокот копыт и грохот колес по мостовой, могучие кони, блестящие каски, скачущий впереди брандмейстер оставляли в сердцах горожан тревожное и торжественное чувство надежды».

В этом отрывке вы наверняка обратили внимание на «скачущего впереди брандмейстера». Это был специальный вестовой, который выезжал верхом впереди всей пожарной кавалькады, и в его руках днем был флаг, а ночью - фонарь или факел. В обязанности вестового входило отыскание кратчайшего пути к месту пожара и предупреждение населения о пожарном выезде, чтобы зеваки не лезли под колеса стремительно летящих повозок, а все встречные извозчики, телеги и обозы уступали пожарным дорогу.

В 1915 году в Самаре было сдано в эксплуатацию новое пожарное депо на улице Пушкинской (ныне Чернореченская), которое сохранилось в нашем городе до сих пор. К этому времени в губернском центре действовало шесть пожарных частей и два резервных подразделения. Таковы были силы противопожарной службы нашего города накануне событий 1917 года.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Просмотров: 7511