Особстрой и Безымянлаг. 1940 год

Международные события года

9 апреля 1940 года после зимнего затишья Гитлер продолжил свою агрессию против государств Европы, тем самым расширив театр Второй мировой войны. Теперь немецкие войска двинулись уже не на восток, а на запад, вторгшись в указанный день в Данию. Это произошло на рассвете, а уже в 9 часов утра правительство страны объявило о своей капитуляции. Ещё в тот же день гитлеровцы начали вторжение в Норвегию, которая капитулировала 10 июня. Затем 23 апреля на милость захватчиков сдалась Греция, а 9 мая – Румыния. Затем 10 мая войска Гитлера вторглись в Голландию и Люксембург, а 13 мая – в Бельгию. В столицу этой страны Брюссель солдаты фюрера вошли 17 мая, и после этого главные сражения Второй мировой войны продолжились уже на территории Франции. Её армия перед германским наступлением продержалась немногим более месяца, и 14 июня 1940 года немцы взяли Париж. Несмотря на падение Парижа, генерал Шарль де Голль обратился ко всем французам из Лондона по радио ВВС с призывом продолжать борьбу с фашистами. Однако французское правительство уже не контролировало ситуацию в стране. 22 июня между ним и гитлеровским правительством было подписано «Компьенское перемирие», причём это произошло в том же самом вагончике, в котором в ноябре 1918 года германские представители подписали акт о своей капитуляции в Первой мировой войне. После этого Великобритания признала генерала де Голля лидером движения «Свободная Франция» и предоставила ему возможность формировать новые вооружённые силы страны на своей территории. В противовес де Голлю французские коллаборационисты, собравшиеся 10 июля в курортном городке Виши, постановили передать власть в стране германской марионетке - маршалу Анри Петену. Его правительство пребывало в Виши до самого конца войны, в то время как северная часть Франции с Парижем была оккупирована немецкими войсками.

 

10 июня 1940 года Италия объявила войну Англии и Франции, после чего началась Северо-Африканская кампания - военные действия между англо-американскими и итало-немецкими войсками в Ливии, Магрибе и Египте. Целью Италии было установление господства в Средиземном море и расширение своих владений за счет английских и французских колоний, в том числе захват Суэцкого канала. Уже 10 июня 1940 года итальянцы начали наступление на британские Судан и Египет, однако потерпели поражение на обоих фронтах. После этого Муссолини был вынужден просить помощи у Гитлера. Фюрер передал ему отдельный корпус «Африка» под командованием талантливого генерала Эрвина Роммеля. В боях 4-6 апреля 1941 года Роммель нанёс англичанам под Бенгази сокрушительное поражение, и к июню 1941 года гитлеровцы заняли всю Ливию, вступив в пределы Египта. Но после начала войны против СССР Гитлер резко сократил снабжение корпуса Роммеля, что заставило того перейти к обороне. Позиционные бои противников на севере Африки без существенного движения фронта продолжались вплоть до весны 1942 года, когда 26 мая немецко-итальянские войска при поддержке авиации перешли в наступление. В период до 1 июля им удалось продвинуться на 600 км, но тут у немцев начались перебои с доставкой боеприпасов, продовольствия и личного состава, поскольку основные их ресурсы были брошены на советско-германское направление. К концу июля 1942 года на всех участках фронта в Африке наступило затишье, которое продолжалось вплоть до осени. Пока в СССР шла битва под Сталинградом, англичане при поддержке США накапливали свои силы в Африке, и 23 октября 1942 года британская армия генерала Бернарда Монтгомери перешла в наступление, прорвав фронт итало-немецких войск под Эль-Аламейном. Одновременно в Марокко и Алжире высадился американский корпус под командованием генерала Дуайта Эйзенхауэра. Итало-немецкие войска были отброшены в Тунис и капитулировали на полуострове Бон 13 мая 1943 года.

 

25 августа 1940 года германская авиация силами 10 самолётов совершила первую ночную бомбардировку Лондона. В ответ на это в ночь на 26 августа британская авиация бомбила Берлин, а затем в течение двух недель англичане совершили ещё семь ночных налётов на германскую столицу. После этого 7 сентября 1940 года Гитлер объявил начало «Большого Блица» - массированную бомбардировку немецкой авиацией Лондона и ряда других городов Великобритании. Особенно тяжёлым оказался первый этап налётов, совершавшихся каждый раз силами 100-150 средних бомбардировщиков в течение 57 ночей подряд, что только за этот период привело к гибели свыше 40 тысяч мирных жителей и большим разрушениям. При этом германская авиация в воздушных боях над одним лишь Лондоном за время «Большого блица» потеряла 56 самолетов. Британская авиация в ответ снова продолжила бомбёжки германских городов. Так, 8 ноября впервые был совершён налёт на Мюнхен, что вынудило Гитлера отменить свою традиционную речь в честь годовщины «пивного путча». За это фюрер жестоко отомстил англичанам 14 ноября, когда 500 немецких бомбардировщиков в течение нескольких часов утюжили английский город Ковентри, сбросив на него 600 тонн фугасных и тысячи зажигательных бомб. В ту ночь город оказался фактически стёртым с лица земли. После налёта на Ковентри министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс в своём выступлении впервые употребил новое слово – «ковентрировать», подразумевая под ним «уничтожать полностью», «до конца», «дотла». Впоследствии приводились оценки, что за весь период Второй мировой войны от воздушных бомбардировок погибло свыше 60 тысяч британцев и не менее 300 тысяч немцев.

 

22 сентября 1940 года японские войска начали оккупацию территории Французского Индокитая (современный Вьетнам), прилегающей к Ханою. При этом целью японцев было усиление блокады Китая от поставок вооружения и сырья из Великобритании и США. При этом японцы фактически обманули марионеточное правительство Виши, которое с подачи Германии подписало соглашение о мирном вхождении японских войск в Северный Индокитай. Через день в Хайфоне согласно соглашению, высадились 6000 военнослужащих «страны восходящего солнца». Но при этом одновременно сюда же выдвинулись войска из оккупированного японцами Южного Китая, которые взяли под контроль железнодорожную станцию в Лангшоне, что уже стало нарушением условий соглашения. Вишисты пытались протестовать против обмана, но их протесты уже не принимались во внимание, и 26 сентября две японские дивизии захватили аэропорт Зялам близ Ханоя, сортировочные железнодорожные станции в провинции Лаокай около границы с Юньнанем, переезд Фулангтхыонг между Ханоем в Лангшоном, а также порт Хайфон. Контроль над этими объектами позволил Японии полностью изолировать Китай от внешнего мира, за исключением направления из Бирмы.

 

18 декабря 1940 года рейхсканцлер Германии Адольф Гитлер подписал секретную директиву № 21 под названием «План Барбаросса», которая предусматривала проведение против СССР быстротечной военной операции. Нападение на СССР должно было стать очередным шагом Германии к мировому господству. Победа над Советской Россией и завоевание ее территорий открывали бы для Гитлера возможность вступить в открытое столкновение с США за право передела мира. В декабре 1940 года, успев к этому времени завоевать почти всю Европу, Гитлер был уверен в своей безоговорочной победе над СССР. При разработке плана «Барбаросса» Гитлер приказал своей разведке собрать подробные сведения о Красной армии и о её вооружении, и в результате анализа полученных сведений фюрер пришёл к выводу, что немецкая армия значительно превосходит советскую. Согласно плану «Барбаросса», нападение на СССР предполагалась начать внезапно, и, воспользовавшись неподготовленностью советских войск и техническим превосходством немецкой армии, быстро продвигаться вперёд. Гитлер не сомневался, что под ударами немецких дивизий пограничные войска СССР будут уничтожены в течение нескольких часов, после чего немцы должны были идти в сторону Минска и Киева, в Прибалтику и на Ленинград, а затем двигаться через Украину в экономически важный Донецкий угольный бассейн, одновременно занимая южные морские пути СССР. Операция по захвату Москвы планировалась лишь после разгрома советских войск в Прибалтике, уничтожения Балтийского флота и взятия Ленинграда и Кронштадта. На всю операцию «Барбаросса» германский генеральный штаб отводил не более 5 месяцев, по истечении которых немецко-фашистские войска должны были выйти на линию Архангельск – Куйбышев - Астрахань. Первоначально нападение на СССР планировалось начать 15 мая 1941 года, однако по ряду причин его затем перенесли на 22 июня, на 4 часа утра.

 

Российские события года

13 января 1940 года окончился героический дрейф ледокольного судна «Георгий Седов» во льдах Арктики, продолжавшийся 812 суток (2 года и почти 3 месяца). Из-за раннего наступления зимы в море Лаптевых попали в ледовый плен суда «Георгий Седов», «Садко» и «Малыгин», и началом их неуправляемого дрейфа считается 23 октября 1937 года. В это время на борту «Георгия Седова» находилось 217 человек. Весной 1938 года «Садко» и «Малыгину» удалось выйти из тяжёлых льдов, а на «Георгии Седове» обнаружилось серьёзное повреждение руля, из-за чего он не смог самостоятельно управляться. В связи с этим было решено оставить судно на вторую зимовку, а экипаж почти полностью эвакуировать самолётами, что и было сделано в течение апреля 1938 года звеном Героя Советского Союза А.Д. Алексеева. На «Георгии Седове» осталось 11 человек во главе с капитаном К.С. Бадигиным, которые вместе со своим ледоколом продолжили ледовый дрейф. Летом 1939 года вывести судно из арктической ловушки также не удалось, и его экипаж пошёл на третью зимовку. К началу 1940 года «Георгия Седова» вместе со льдами вынесло в Гренландское море, и здесь 13 января к нему наконец смог подойти ледокол «Иосиф Сталин», который на буксире вывел повреждённое судно на чистую воду. Ещё через 10 дней оба ледокола пришвартовались в Баренцбурге (Шпицберген). По итогам этих событий 15 членов экипажа «Георгия Седова» были удостоены звания Героя Советского Союза, а руководителю спасательной экспедиции И.Д. Папанину это звание было присвоено во второй раз. Сам же ледокол «Георгий Седов» был награждён Орденом Ленина.

 

13 февраля 1940 года Михаил Афанасьевич Булгаков внес последнюю правку в текст своего романа «Мастер и Маргарита». Считается, что работу над этим произведением писатель начал в 1928 или 1929 году, но ранний вариант романа, в котором ещё не было ни Мастера, ни Маргариты, Булгаков сжёг. В 1932 году он вновь вернулся к прежнему замыслу, но и вторая версия его также не устроила. Только в последующих вариантах наконец появилась Маргарита и её спутник, который первоначально именовался Поэтом, затем Фаустом, и только потом стал Мастером. Окончательное название романа «Мастер и Маргарита» закрепилось только в 1937 году. В дальнейшем Булгаков занимался шлифовкой текста, добавлял в роман новые сцены, удалял или переделывал прежние. Но зимой 1940 года здоровье Булгакова резко ухудшилось. Писатель уже не вставал с постели, однако продолжал работать. Среди эпизодов, включённых в сюжет в последние недели — перемещение Стёпы Лиходеева в Ялту и приход буфетчика Сокова к специалисту по болезням печени профессору Кузьмину. По данным исследователей, последняя авторская правка в рукопись была внесена 13 февраля в главу о Маргарите, наблюдающей за похоронами Берлиоза, и звучала как предчувствие: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?» 10 марта 1940 года Михаил Афанасьевич Булгаков скончался в своей постели, а главное произведение его жизни «Мастер и Маргарита» так и осталось неоконченным. Впервые этот роман в сокращённом виде был опубликован в журнале «Москва» только в 1966-1967 годах, а его полная версия на русском языке впервые увидела свет в 1967 году в Париже.

 

15 июня 1940 года Советский Союз продолжил практическую реализацию секретной части «пакта Молотова-Риббентропа» о разделении советской и германской зон влияния в Восточной Европе. В этот день советские войска вошли на территорию Литвы, а 17 июня - в Латвию и Эстонию. Правительство СССР сделало такой шаг якобы по просьбе населения и коммунистических партий этих стран, до того действовавших в подполье. Почти сразу же после ввода советских войск в прибалтийские государства в каждом из них были сформированы временные народно-демократические правительства, а затем Народные сеймы Латвии и Литвы и Государственная дума Эстонии объявили об установлении в своих странах Советской власти, и затем обратились в Верховный Совет СССР с просьбами об их принятии в состав Советского Союза. Эти просьбы были удовлетворены на ближайшей (седьмой) сессии Верховного Совета СССР: 3 августа – в отношении Литвы, 5 августа – в отношении Латвии, и 6 августа – в отношении Эстонии. Все эти бывшие независимые государства получили статус союзной республики в составе СССР. Но на этом территориальные приобретения Советского Союза в 1940 году не закончились. Ещё 28 июня части Красной Армии под предлогом защиты населения вошли в Бессарабию и Северную Буковину, которые после Первой мировой войны оказались в составе Румынии. В начале июля эти регионы частично включили в состав Украины, а частично – в состав Молдавской АССР (Приднестровья), которая 2 августа была преобразована в Молдавскую ССР.

 

20 августа 1940 года на вилле в Мехико (Мексика) секретный агент НКВД Рамон Меркадер нанёс смертельное ранение Льву Давидовичу Троцкому. Троцкий был соратником В.И. Ленина, одним из лидеров РСДРП (б) и одним из главных организаторов Октябрьского переворота в России в 1917 году. Но после смерти Ленина он стал одним из главных оппонентов И.В. Сталина во внутриполитической борьбе, проиграл ему, и в результате оказался в опале. В 1927 году Троцкого выслали из Москвы в Алма-Ату, а в 1929 году он и вовсе был вынужден уехать из СССР. После этого оппозиционер жил в Турции, Франции и Норвегии, пока в январе 1937 года не оказался в Мексике, где поселился на вилле своего друга, художника Диего Риверы. За время эмиграции Троцкий написал множество антисталинских статей и книг, что не могло не вызвать гнева «вождя всех народов». По приказу Сталина было подготовлено несколько вариантов физической ликвидации Троцкого, один из которых сотрудники НКВД пытались реализовать 24 мая 1940 года, когда они, переодетые в полицейскую форму, обстреляли виллу из автоматов, однако Троцкий остался жив и даже не пострадал. После этого в операцию был введён испанский коммунист Рамон Меркадер, который попал к Троцкому под видом его сторонника, якобы написавшего статью о троцкистском движении и попросившего по этому поводу консультации. Во время встречи пронесённым под одеждой ледорубом Меркадер ударил Троцкого по голове, однако тот от полученного ранения скончался только на следующий день. Меркадер был задержан и отсидел 20 лет в тюрьме. После отбытия срока он в 1960 году переехал на Кубу, и тогда же ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

 

12 ноября 1940 года в Берлин по приглашению министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа прибыл министр иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов. Однако двухдневные переговоры, в которых участвовал и рейхсканцлер Адольф Гитлер, оказались безрезультатными. В ответ на предложение фюрера присоединиться к Тройственному пакту (фашистской оси Рим - Берлин – Токио) на правах полноправного партнера Молотов выдвинул условие о включении в советскую зону влияния Финляндии, Болгарии, Румынии и давней мечты всех российских правителей - турецких проливов Босфор и Дарданеллы. Гитлер, к тому времени уже принявший решение о нападении на СССР, заявил, что это условие его не устраивает, поскольку Москва в результате раздела Восточной Европы и так уже приобрела много территорий, причём за них она почти не воевала. Молотов уехал из Берлина практически ни с чем, однако во время переговоров он явственно почувствовал нарастающую угрозу для СССР, о чём и доложил Сталину и членам Политбюро. Сталин долго обдумывал эту информацию Молотова, и в итоге весной 1941 года принял решение всё-таки присоединиться к Тройственному пакту. В Берлин пошла соответственная депеша, однако ответа на нее уже не последовало – подготовка к операции «Барбаросса» вступила в решающую стадию.

 

Самарские события года

5 апреля 1940 года в Куйбышеве, в помещении бывшего цирка-театра «Олимп», по адресу: улица Фрунзе, дом 141, открылась государственная филармония. Здание «Олимпа» в стиле модерн было построено в 1907 году по проекту самарского архитектора Платона Васильевича Шаманского, и рассчитывалось на 1100 зрительских мест. В то время «Олимпе» был свой постоянный оркестр, работал буфет. В его концертном зале в разные годы выступали Фёдор Шаляпин, Владимир Маяковский, Александр Блок, Леонид Собинов, Иван Козловский, многие другие выдающиеся исполнители и деятели культуры. В 1917 году со сцены цирка-театра «Олимп» тогдашний гласный Самарской городской Думы, член Самарского Совета рабочих депутатов Валериан Владимирович Куйбышев объявил о результатах депутатского голосования, из которых следовало, что в Самаре мирным путём установлена Советская власть. В последующие годы в здании «Олимпа» работал государственный цирк, пока в 1940 году не было принято решение облсовета о размещении в нём Куйбышевской государственной филармонии. В 1974 году в связи с ветхим состоянием здания его решено было реконструировать, однако при техническом обследовании обнаружилось, что из-за особенностей конструкции делать это будет нецелесообразно. В результате старое здание «Олимпа» было снесено, а новое построили в том же квартале, но чуть дальше от перекрёстка. Проект архитектора Юрия Васильевича Храмова учитывал традиции самарского модерна, и потому новое здание филармонии оказалось внешне похоже на старое здание «Олимпа». Новое здание Самарской филармонии открылось для зрителей В 1988 году.

 

5 ноября 1940 года были введены в эксплуатацию Кутулукская ирригационная система и Кутулукское прудовое хозяйства, расположенные в Богатовском, Куйбышевском (сельском) и Кинельском районах Куйбышевской области (ныне это территория Богатовского, Кинельского и Кинель-Черкасского районов). Изыскательские работы на реке Кутулук (приток Самары) в рамках проекта начались В 1933 году. а само строительство было торжественно открыто 15 января 1934 года. Общая стоимость проекта первоначально оценивалась в 35 млн. рублей, но впоследствии эту сумма оказалась значительно перекрыта. В 1938 году для строительства водохранилища была создана строительная организация «Кутулукстрой» под руководством будущего Героя Социалистического Труда Андрея Ефимовича Бочкина (до этого он участвовал в сооружении первой ирригационной системы России — Бузулукской). В ходе работ на Кутулуке была возведена земляная дамба длиной 1,5 км, высотой 18 метров и шириной в верхней части 6,5 метров, на что ушло 780 тысяч кубометров грунта. При водохранилище устроили систему гидротехнических сооружений, в том числе канал для водосброса при паводках длиной 2 км, глубиной 5,5 метров и шириной по дну в 70 метров. На объекте работало 120 инженеров, а к строительным работам привлекли 11 тысяч колхозников из 10 районов Куйбышевской области, около 1250 гужевых подвод и 578 автомашин. Наполнение ложа водохранилища началось в 1941 году, а нормального подпорного уровня оно достигло только в 1943 году. Образовался искусственный водоём длиной 15 километров по руслу реки, шириной до 2 километров и площадью 2000 гектаров, вместивший в себя около 107 миллионов кубических метров воды. Кутулукское водохранилище обеспечило самотёчный полив 7300 га сельскохозяйственных угодий, а при механическом орошении — до 12 000 га.

 

23 ноября 1940 года Экономический Совет при СНК СССР своим постановлением утвердил схему Генерального плана развития города Куйбышева. В новом генплане учитывалось развёртывание в областном центре машиностроительной промышленности и организация в нём базы нефтедобычи и нефтепереработки – «Второго Баку». Проект предусматривал значительное расширение города вдоль Волги в северо-восточном направлении по водоразделу рек Волги и Самары до приволжских садов, до карбюраторного завода (ныне завод имени А.М. Тарасова) и до железнодорожной станции Безымянка. Главная планировочная ось (основная магистраль) была запроектирована по наиболее возвышенной части волжского склона (ныне она проходит по проспекту Карла Маркса), а второй осью города должна была стать улица Ново-Садовая. Перпендикулярно к главным осям были намечены две поперечные оси, соединяющие эти магистрали с Безымянской и Волгой (ныне это проспект Кирова и улица XXII партсъезда). Главный градостроительный центр Большого Куйбышева предполагалось разместить в самой возвышенной его части, недалеко от пересечения основной продольной оси с осями на Волгу и Безымянку (ныне это район перекрёстка улиц Дыбенко и Авроры). Вторым городским центром предполагалось сделать Самарскую площадь. Значительное внимание в генплане уделялось реконструкции и благоустройству набережной реки Волги. Однако в дальнейшем в связи с началом Великой Отечественной войны и превращением Куйбышева в центр авиационной промышленности страны этот план подвергся существенной корректировке.

 

24 декабря 1940 года состоялось заседание бюро Куйбышевского областного комитета ВКП (б), на котором было принято совершенно секретное постановление «Об ответственности директоров предприятий и начальника железной дороги имени В.В. Куйбышева за выполнение заказов и перевозку грузов для авиационной промышленности». Поводом для этого стала обеспокоенность Государственного комитета обороны в связи с задержками доставки в район Безымянки грузов, необходимых для строительства группы авиационных заводов, о чём ГКО принял решение ещё 6 августа 1940 года. В результате бюро Куйбышевского обкома приняло следующее решение: «1. Обязать директоров заводов все заказы для авиационной промышленности и строек выполнять впереди всех других заказов комплектно и в установленные сроки; 2. Обязать начальника железной дороги т. Кравченко при всех условиях обеспечивать полностью перевозку грузов для заводов и строек авиационной промышленности авиационной промышленности и заводов, выполняющих заказы НКАП, не позднее чем в суточный срок после предъявления грузов в перевозке, допуская в необходимых случаях перевозку багажом; …5. Предупредить директоров предприятий и начальника дороги, что за нарушение настоящего постановления они будут привлекаться к партийной и уголовной ответственности». Решение бюро подписал первый секретарь обкома ВКП (б) М.Я. Канунников.

 

Главное самарское событие года

6 августа 1940 года было подписано Постановление Государственного Комитета Обороны при СНК СССР № 343 о строительстве группы авиационных заводов в районе города Куйбышева, которое поручалось вести НКВД СССР. 28 августа 1940 года был подписан приказ Наркома Внутренних Дел СССР Л.П. Берия № 001060с о создании Управления Особого Строительства НКВД СССР (УОС НКВД СССР) с его дисклокацией в районе железнодорожной станции Безымянка, находившейся в 18 км от Куйбышева. 25 сентября 1940 года был подписан приказ Наркома Внутренних Дел СССР Л.П. Берия о создании Безымянского исправительно-трудового лагеря (Безымянлага) при УОС НКВД СССР, основной целью которого было обеспечение рабочей силой строительства группы куйбышевских авиационных заводов.

 

Стальные руки-крылья

В августе 1940 года, после захвата почти всей Европы армиями Третьего рейха (рис. 1), советское руководство СССР приняло совершенно секретное решение о возведении мощных оборонных предприятий в различных городах страны. В их число вошла и группа авиационных заводов, размещаемых в Куйбышеве. Возведение этих предприятий было поручено всемогущему НКВД СССР, при котором для этих целей была создана специальная структура, получившая название «Управление Особого Строительства» (сокращенно – УОС, или Особстрой).

В течение весны и лета 1940 года гитлеровские войска победоносно промаршировали по всей Европе, и тогда же в нашей стране вполне отчетливо стало ощущаться приближение серьезного военного конфликта с фашистской Германией (рис. 2). В связи с этим высшее руководство СССР приняло решение кардинально укрепить оборонный потенциал советского государства. Упор был сделан на создание в разных регионах страны крупных промышленных узлов, каждый из которых специализировался на изготовлении новейших по тем временам видов вооружений для разных родов войск.

Что же касается городов Среднего Поволжья, то они, согласно решению правительства, должны были стать главной производственной базой СССР по выпуску авиационной техники. В число таких важнейших объектов самолетостроения в 1940 году вошла группа авиационных заводов, а также вспомогательных производств того же направления, местом дислокации которых были определены пригороды Куйбышева (рис. 3).

Вот выдержки из этого документа, который на протяжении многих десятилетий хранился в Государственном архиве Самарской области, но для широкого круга исследователей он был открыт совсем недавно.

«Совершенно секретно.

Постановление № 343-с Комитета обороны СССР.

6 августа 1940 года.

Москва, Кремль.

О строительстве авиационных заводов самолёто- и моторостроения.

Комитет обороны при СНК Союза ССР постановляет:

1. Приступить в 1940 году к строительству трех новых авиационных заводов в районе г. Куйбышева на Безымянской и Падовской площадках, в том числе:

Самолетостроительный завод № 122 на выпуск 1500 двухмоторных цельнометаллических бомбардировщиков в год, с трудоемкостью на одну машину 10000 человеко-часов с запасными частями;

Самолетостроительный завод № 295 на выпуск 2000 одномоторных бомбардировщиков в год, с трудоемкостью на одну машину 7500 человеко-часов с запасными частями;

Моторостроительный завод № 337 на выпуск 120000 моторов типа АМ35а-М105 в год, с трудоемкостью на один мотор 1300 человеко-часов.

Все заводы проектируются из расчета двухсменной работы при 8-ми часовом рабочем дне и 7-ми дневной неделе.

2. Установить следующие сроки окончания строительства, монтажа и пуска заводов:

самолетостроительный завод № 122 к 31 декабря 1941 г.

самолетостроительный завод № 295 к 1 февраля 1942 г.

моторостроительный завод № 337 к 1 мая 1942 г.

3. Возложить строительство самолетостроительных и моторостроительных заводов на НКВД СССР…

23. Установить план капитальных работ по авиазаводам на 1940 год – 800 миллионов рублей, включая удорожающие факторы.

24. Выделить НКВД для авиационных заводов из резервного фонда СНК СССР 139 миллионов рублей…

Председатель комитета обороны при СНК Союза ССР Ворошилов».

(В полном объёме этот документ приводится в дополнениях к данному материалу).

Авиационному комплексу в Куйбышеве сразу же был придан статус «сверхлимитной стройки НКВД». Это означало, что сфере снабжения материалами и финансирования в нарушение всех догматов плановой экономики эта стройка имела право работать «по факту», то есть без заранее утвержденного плана. Таким образом, осознавая чрезвычайно важное значение куйбышевских предприятий для обороны страны, государство заранее гарантировало покрытие всех расходов Особстроя, какими бы колоссальными они не оказались.

А в самом начале строительных работ упомянутые выше 800 миллионов рублей предусматривалось разместить по объектам следующим образом:

Завод № 122 - 170 млн. рублей;

Завод № 295 - 146 млн. рублей;

Завод № 337 - 181,6 млн. рублей;

Безымянская ТЭЦ - 60,0 млн. рублей;

Куйбышевская ТЭЦ - 6,4 млн. рублей;

Рабочие поселения - 70,0 млн. рублей;

Межрайонные сооружения - 73,0 млн. рублей;

Строительство подсобных предприятий и временных сооружений - 93,0 млн. рублей.

Забегая вперед, следует сказать, что план капиталовложений по группе куйбышевских авиационных заводов по истечении 1941 года оказался перекрытым более чем в два раза.

 

Почтовый ящик № 270

Приказ о создании в системе НКВД СССР особой структуры, которая как раз и должна была реализовать на практике постановление Совнаркома о возведении в Куйбышеве группы авиационных заводов, глава этого ведомства Лаврентий Берия подписал менее чем через месяц после принятия упомянутого выше документа - 28 августа 1940 года. Новая организация получила название «Управление Особого Строительства» (сокращенно УОС, или Особстрой), чем подчеркивалось исключительность выполняемого ею правительственного задания. В системе НКВД СССР Особстрою сразу же присвоили условный литер «Г» и почтовый адрес: город Куйбышев, станция Безымянка, почтовый ящик № 270 (рис. 4). Начальником Особстроя тогда же был назначен заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР, старший майор госбезопасности Александр Павлович Лепилов (1895-1953) (рис. 5).

Здесь необходимо учесть, что к тому моменту, когда было решено возвести в Куйбышеве группу авиационных заводов, в нашем регионе уже действовала еще одна, не менее масштабная «стройка коммунизма». Имеются в виду работы по сооружению Куйбышевского гидроузла, которые еще в 1937 году были развернуты в районе поселка Красная Глинка. Но в 1940 году правительству уже было ясно, что сразу две таких грандиозных стройки, расположенные в одном регионе, стране никак не потянуть. В связи с этим Совнарком СССР еще одним постановлением от 11 октября 1940 года законсервировал строительство гидроузла до лучших времен, хотя все основные работы на нем были прекращены еще двумя месяцами раньше.

Что же касается обеспечения важных строительных объектов рабочими руками, то при господствовавшей тогда в нашей стране тоталитарной системе эта проблема решалась просто. При каждой крупной «стройке коммунизма» создавались «места не столь отдаленные», которые и поставляли на площадки дешевую рабочую силу. И если при возведении Куйбышевского гидроузла такую задачу выполнял Самарский исправительно-трудовой лагерь (Самарлаг) с его многочисленными участками, то соответствующее учреждение вскоре было образовано и в структуре Управления Особого Строительства. Это пенитенциарное учреждение получило название «Безымянский исправительно-трудовой лагерь (Безымянлаг), с размещением основных его пунктов в районе железнодорожных станций Безымянка и Кряж в окрестностях Куйбышева.

Отдельные готовые и недостроенные объекты законсервированного Куйбышевского гидроузла в соответствии с постановлением правительства тогда же были переданы вновь созданному Особстрою, а в ведение Безымянлага – сооружения и лагпункты бывшего Самарлага. В приказе наркома НКВД Берия на этот счет предписывалось следующее:

«1. Произвести передачу Управлению Особого Строительства НКВД СССР нижеперечисленных предприятий, хозяйств и материально-имущественных ценностей.

Передаче Управлению Особого Строительства подлежат: 1. Безымянская ТЭЦ и линия электропередач от нее; 2. Куйбышевская ТЭЦ и линия электропередач от нее; 3. Центральный механический завод; 4. Киркомбинат; 5. Куйбышевский ДОК; 6. Строительство жилых домов в г. Куйбышеве; 7. Красноглинская железная дорога (с подъездными путями); 8. Жигулёвская контора нерудных материалов; 9. Жигулёвский ДОК; 10. Жигулёвская лесобиржа; 11. Зубчаниновский участок; 12. Новосемейкинский участок; 13. Торгпит; 14. Совхозы и сельхозы.

Все предприятия передаются с имуществом, ценностями, аппаратом, рабсилой, активами и пассивами».

 

Безымянные строители Безымянки

Начавшаяся вскоре Великая Отечественная война заставила правительство внести существенные коррективы в планы создания самолетостроительной базы в Куйбышеве. Уже в октябре 1941 года в наш город переехало более 20 одних только предприятий, входящих в наркомат авиационной промышленности СССР (НКАП СССР) и ранее работавших в Москве и в Подмосковье, в городах Прибалтики, Украины и других западных регионах страны.

В итоге на территории, первоначально предназначенной для завода № 122, в октябре 1941 года разместился перевезенный из Москвы самолётостроительный завод № 1 (впоследствии ГНПРКЦ «ЦСКБ-Прогресс») (рис. 6). Переехавший тогда же из Воронежа завод № 18 (впоследствии – Куйбышевский авиационный завод, а ныне - АО «Авиакор») оказался на участке, ранее предназначенном для предприятия № 295 (рис. 7), а моторный завод № 24 (позднее - МПО имени М.В. Фрунзе, а ныне - АО «Моторостроитель») (рис. 8) - на площадке, отведенной для завода № 337. А еще силами УОС в Куйбышеве в военные годы был построен завод авиационного вооружения № 525 (он же завод «Машстрой», а затем - производственное объединение «Металлист»), агрегатный завод № 35, завод гидроавтоматики № 305, завод аэродромного оборудования № 454, завод самолётных бронекорпусов № 207 (механический завод), призаводской аэродром (ныне - аэродром «Безымянка»), и прочие промышленные объекты.

Уже после начала Великой Отечественной войны Особстрою также было поручено возведение радиостанции близ села Ново-Семейкино (объект № 15) (рис. 9), Крекинг-завода № 443 неподалеку от железнодорожной станции Кряж (впоследствии Куйбышевский нефтеперерабатывающий завод) (рис. 10), Куйбышевского нефтехимкомбината близ 1105-го километра Куйбышевской железной дороги (район нынешнего Новокуйбышевска), и еще десятки других предприятий. Эти объекты и по сей день являются основой индустриальной мощи всего Самарского региона. Кроме этого, заключённые Безымянлага заложили новые песчаные и гравийные карьеры (рис. 11), а на Безымянке возвели хлебозаводы, которые обеспечивали хлебом не только многочисленных заключённых, но еще и всех вольнонаемных рабочих и служащих.

В свете всего сказанного необходимо еще раз подчеркнуть, что в 1941-1946 годах Особстроем была возведена вся жилая часть Безымянки и ее инфраструктура (рис. 12). Именно благодаря этой секретной организации здесь появилось большинство коммунально-бытовых объектов, в том числе водопровод и канализация, газопроводы, телефонные и телеграфные линии, вся система энергоснабжения, и так далее. А еще силами Управления Особого Строительства в кратчайшие сроки удалось решить тогдашние транспортные проблемы нашего города. В частности, были электрифицированы железные дороги (рис. 13), построены самые первые асфальтированные автотрассы в этой части города, проложена трамвайная линия от улицы Полевой до района строительства авиационных заводов, возведены энергоподстанции и депо для железнодорожного транспорта, построены многие объекты трамвайно-троллейбусного хозяйства (рис. 14), и еще многое другое.

В целом же работа историков по изучению роли Управления Особого Строительства в развитии Самары и в становлении индустриальной мощи Безымянки пока еще только начинается. Но уже сейчас ясно, что эта роль исключительно велика, в связи с чем автор этих строк уже много раз выдвигал в СМИ предложение: открыть в нашем городе памятник под условным названием «Безымянным строителям Безымянки». Думается, эту идею поддержит большинство жителей Самары.

 

Миф сталинской эпохи

По сути дела, сейчас от жителей Самары требуется осознание следующего факта: все основные сооружения и объекты того района, который исторически называется Безымянкой, были построены в военные или первые послевоенные годы совершенно секретной организацией, которая называлась Управлением Особого Строительства.

Главной рабочей силой в этом грандиозном строительстве стали сотни тысяч безвестных заключённых Безымянлага, хотя в нем также участвовало немало вольнонаемных рабочих и служащих. В силу секретности Особстроя о его роли в строительстве Безымянки в течение многих десятилетий советскими историками ничего не говорилось, что впоследствии и породило многие мифы о фактах трудового героизма советского народа в деле подъема народного хозяйства СССР в 40-е – 50-е годы.

К августу 1940 года возведением различных вспомогательных предприятий и сооружений зоны будущего Куйбышевского гидроузла были заняты более чем 31 тысячи человек, находящихся в этот момент в учреждениях Самарлага (рис. 15). В сферу деятельности гидроузла входили и такие крупные народнохозяйственные объекты, по сей день работающие на экономику нашей области, как Безымянская ТЭЦ (рис. 16), линия электропередачи «Безымянка - Красная Глинка», железнодорожная линия на участке от станции «Средневолжская» до поселка Горный, и некоторые другие.

Уже было сказано, что упомянутое выше постановление от 11 октября 1940 года о свертывании всех работ на строительстве Куйбышевского гидроузла и о ликвидации Самарлага Совнарком СССР принял в непростой международной ситуации. А в момент образования Безымянлага в пригородах Куйбышева уже началась подготовка территорий, на которых предполагалось возводить будущие промышленные гиганты. В общей сложности осенью 1940 года в бараках на Безымянке находилось свыше 22 тысяч человек. В дальнейшем же количество заключённых Безымянлага росло стремительными темпами, что в те годы оправдывали оборонными интересами государства (рис. 17).

Если в январе 1941 года в здешних лагпунктах насчитывалось 42903 человека, то через год население Безымянского исправительно-трудового лагеря достигло рекордного для всех военных лет уровня: в январе 1942 года на промышленных объектах Особстроя только по официальным данным работало 81278 заключённых, а по неофициальным – до 100 тысяч. Но даже если взять первую цифру, это будет означать, что в зиму 1941-1942 годов Безымянлаг по численности заключённых был крупнейшим место лишения свободы в СССР. Даже в наиболее известных лагерях того времени в районе Беломоро-Балтийского канала, на Колыме и Северном Урале, близ Караганды и Акмолинска в среднем содержалось в 1,5 – 2 раза меньше зеков.

Именно для того, что идеологически «прикрыть» само существование Особстроя и Безымянлага, партийными идеологами в советское время был создан очередной широко разрекламированный миф, суть которого ярче всего оказалась выраженной в известном художественном фильме 70-х годов «Особо важное задание». Те, кому сейчас от 45 лет и больше, наверняка помнят, что в этой картине рассказывалось об истории переезда из Воронежа в Куйбышев авиационного завода и организации на нем производства самолетов Ил-2.

При этом на экране мы в соответствии с советским мифом наблюдали, как осенью 1941 года заводские станки, привезенные в заснеженную степь под Куйбышевом, выгружались буквально на голом месте. К ним спешно подводились энергетические кабели - и в результате уже через месяц-другой переехавшие заводы начинали производить пулеметы, снаряды и минометы, а еще через два-три месяца - самолеты. Такая картина должна была подчеркнуть все значение подвига простых рабочих и инженером, сумевших в кратчайшие сроки и в нечеловеческих условиях восстановить оборонное производство перед лицом вражеского нашествия.

Между тем подлинные свидетели тех драматических событий и в 70-е годы прекрасно знали, что в случае с безымянскими предприятиями ничего подобного не было и в помине. На самом же деле осенью 1941 года заводское оборудование, прибывающее с запада на территорию Безымянского промышленного узла, на месте назначения размещалось отнюдь не в чистом поле, а в уже практически готовых производственных корпусах, возведение которых, как уже было сказано выше, здесь началось еще в 1940 году (рис. 18). К моменту прибытия заводов на месте бывшей степи уже стояли все основные производственные корпуса будущего авиационного комплекса-гиганта, готовые на 80-90 процентов. Этим новеньким просторным цехам на Безымянке тогда чаще всего недоставало лишь крыши и отдельных коммуникаций.

Таким образом, на основе рассекреченных архивных документов можно доказать, что «особо важное задание» по выпуску самолетов ИЛ-2 осенью 1941 года в основном было выполнено не по причине «трудового героизма рабочих и служащих», а лишь благодаря невиданной даже в советской истории концентрации на Безымянке «рабов сталинского режима» (рис. 19). Именно на их костях в буквальном смысле этого слова оказались построенными такие промышленные гиганты, как заводы «Авиакор» и «ЦСКБ-Прогресс», АО «Моторостроитель», Безымянская ТЭЦ, АО «Металлист» и «Салют», а также не менее сотни других, более мелких предприятий Советского, Промышленного, Кировского и Красноглинского районов современной Самары. Жаль только, что на Безымянке до сих пор нет памятника этим десяткам тысяч безвестных строителей, благодаря которым наш город буквально за считанные годы стал одним из символов индустриальной мощи СССР.

При этом значительный рост числа граждан, попадавших в советские лагеря в 1940 и последующих годах, объясняется не только увеличением количества осужденных по ст. 58 УК РСФСР, но и введением уголовного наказания за ряд дисциплинарных нарушений, которые раньше считались всего лишь административными проступками. В частности, 26 июня 1940 года Совнарком СССР принял специальное постановление «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Здесь нужно пояснить, что до этого Сталинская Конституция СССР 1936 года гарантировала всем гражданам семичасовой рабочий день, а к «самовольному уходу» (то есть к прогулу) тогда стали приравнивать опоздание на работу более чем на 20 минут. И если утром прямо на маршруте по пути к вашему заводу или к конторе сломался трамвай или автобус, на котором вы ехали – это не имеет никакого значения. Все равно за опоздание пожалуйте в лагерь, потому что утром надо было раньше вставать на работу…

Следом за этим драконовским указом последовали также и другие постановления СНК того же рода: от 10 июля 1940 года «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции», от 10 августа 1940 года «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве», и так далее. Все перечисленные акты сталинской власти за большинство нарушений предусматривали заключение в лагерь на срок от 1 до 5 лет. Такие порядки в 1940 году были введены не только для заводов, фабрик и госучреждений, но и для колхозов и совхозов. В отношении последних упомянутое постановление вводило уголовную ответственность за уход со своего рабочего места комбайнеров и трактористов, приписанных к машинно-тракторным мастерским.

Более того: в октябре того же года еще одним постановлением СНК СССР была введена плата за обучение в вузах, техникумах и старших классах средней школы, и одновременно создана новая система подготовки трудовых ресурсов - ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения. При этом за нарушение дисциплины и самовольный уход из училищ для их воспитанников опять же устанавливалась уголовная ответственность - заключение в лагерь на срок до одного года.

Видимо, в преддверии большой войны сталинский режим стал «закручивать гайки» в производственной сфере именно с расчетом на то, чтобы определенную часть «свободных тружеников» из числа советских людей перевести на положение «врагов народа», после чего направить их в лагеря. Ведь заключёнными, как известно, управлять гораздо легче, чем людьми, живущими по эту сторону колючей проволоки. Это подтверждают и ныне рассекреченные архивные документы, согласно которым с осени 1940 года в советские лагеря (и в первую очередь в только что созданный Безымянлаг) хлынула новая волна репрессированных, из которых значительную часть составляли нарушители упомянутых выше постановлений. Среди них были прогульщики и опоздавшие на работу, мелкие несуны, заводские бракоделы, трактористы и комбайнеры, и даже учащиеся ФЗУ, решившие вместо занятий сходить в кинотеатр на «Чапаева».

 

Где находился Безымянлаг

Здесь необходимо кратко рассказать об истории застройки ряда районов современной Самары, в первую очередь Советского, Кировского, Промышленного и Красноглинского. При этом, конечно же, основной упор следует сделать на истории освоения того огромного лесостепного пространства, которым в конце 30-х – начале 40-х годов ХХ века были окрестности нынешней железнодорожной станции Безымянка (рис. 20).

Как известно, в 1940 году центральные кварталы Куйбышева располагались примерно в тех же пределах, в которых город Самара находился к моменту Октябрьского переворота 1917 года. С северо-запада и юга его границами были берега рек Волги и Самары, а с востока и юго-востока - улицы Полевая и Вокзальная (ныне Агибалова). Планировка старой части города тоже сохранилась еще с дореволюционных времен: длина и ширина каждого квартала в среднем не превышала 100-120 погонных метров, а ширина улиц - 25-27 метров.

Сразу же за городской чертой предвоенного Куйбышева начинались окраинные поселки. В их число входили поселок Железнодорожный (до революции – Мещанская слобода, а ныне - территория микрорайона имени братьев Кузнецовых), поселок Солдатская слобода (территория нынешнего Мичуринского микрорайона), поселок имени Шмидта (бывший поселок Запанской) и поселок Новый Оренбург (ныне поселок у станции «Речная»). Немного дальше располагались дачные поселения Афон (ныне на его месте находится жилой микрорайон на берегу Волги, ограниченный улицами Осипенко, Ново-Садовой и Соколова), Молоканские сады (микрорайон, протянувшийся между улицами Мичурина и Ново-Садовой от больницы имени Пирогова до улицы Осипенко) и Монастырские сады (ныне - кварталы между улицами Осипенко, Ново-Садовой, Челюскинцев и Мичурина). В 1933 году к ним прибавился молодой рабочий поселок, возведенный вокруг завода КАТЭК (ныне завод А.М. Тарасова).

Планировка всех перечисленных выше поселений была хаотичной. Почти ни в одном из них не выдерживалась сетка кварталов, да и там, где планировка все-таки кое-как прослеживалась, кварталы имели крайне ограниченные размеры – не более 60 метров в длину и ширину. А еще окраинные поселки в 1940 году заметно отличались от городской кирпичной застройки резким преобладанием одноэтажных деревянных домов. Общая территория Куйбышева в то время не превышала 27 тысяч гектаров (ныне – 469400 гектаров).

Сразу же за поселками имени Шмидта и Новый Оренбург, между линией железной дороги и берегом реки Самары, в сторону станции Безымянка шла сплошная стена густого леса, лишь изредка прерываемая небольшими участками лугов и степей. Тогда здесь не было ни дач, ни каких-либо других построек, ни тем более крупных зданий и промышленных предприятий. Лишь неподалеку от станции Безымянка, за линией железной дороги, еще в период между 1912 и 1914 годами был построен Самарский железнодорожный ремонтный завод, или, как его в то время называли, завод «Сажерез». В 1934 году это предприятие реконструировали и переименовали в завод запасных частей подвижного состава железнодорожного транспорта. Впоследствии на территории бывшего «Сажереза» заложили 9-й государственный подшипниковый завод (9-й ГПЗ).

В остальном же эта огромная территория, протянувшаяся вдоль правого берега реки Самары к востоку от Куйбышева, в конце 30-х – начале 40-х годов ХХ столетия в хозяйственном отношении была освоена очень слабо. А поскольку она располагалась в непосредственной близости от оживленной железной дороги Куйбышев – Оренбург, то представляла собой очень выгодное место для компактного размещения крупных оборонных предприятий. Именно поэтому осенью 1940 года в окрестностях станции Безымянка и была заложена огромная строительная площадка, на которой при широком использовании дешевого труда заключённых стали возводиться авиационные, моторостроительные, машиностроительные и прочие заводы, имеющие важное стратегическое значение для всей страны (рис. 22-24).

Очевидцы вспоминают, что это было грандиозное строительство. Конечно же, все стройплощадки, на которых возводились оборонные объекты, в том же 1940 году сразу были окружены высокими заборами с колючей проволокой, и на этих закрытых территориях жили и работали десятки тысяч заключённых (рис. 25).

В целом же зона Безымянлага имела весьма внушительные размеры. Забор с колючей проволокой, окружающий общую территорию строительных площадок, начинался на берегу реки Падовой западнее аэродрома, расположенного близ поселка Зубчаниновка (ныне аэропорт «Смышляевский»), доходил до железной дороги, а затем тянулся вдоль ее полотна от 1139-го до 1133-го километра. На этом участке уже в начале 40-х годов началось возведение целого комплекса кирпичных заводов, продукция которых предназначалась для строительства различных объектов авиационных заводов. А около маленькой железнодорожной станции под названием «1139-й километр» (сейчас платформа «Мирная») в то время находились одни из многочисленных ворот для въезда и входа в зону Безымянлага. Здесь уже тогда действовал переезд через железную дорогу, который примерно на том же месте находится и до сих пор

Далее этот деревянный забор, обвитый сверху колючей проволокой, уходил на 200 метров к югу от железнодорожной магистрали, где пересекал земляную дорогу (ныне - улица Псковская), а затем встречался с только что проложенной от Безымянской ТЭЦ линией электропередач. Забор проходил под ее высоковольтными проводами, добирался до грунтовой трассы, протянувшейся от Соцгородка (ныне Юнгородок), ненадолго прерывался веткой железной дороги, идущей в сторону современного авиационного и ряда других заводов, после чего встречался со строящейся большой автострадой (ныне – проспект Кирова). Всего лишь через год после образования Особстроя именно в этом месте силами заключённых началось строительство в Куйбышеве первого автодорожного моста, проходящего над железной дорогой, который и по сей день стоит между станциями «Мирная» и «Пятилетка», и в народе носит название «Старый мост».

Отсюда «зоновский» забор снова поворачивал к югу и несколько километров тянулся вдоль будущего проспекта Кирова почти до реки Самары, охватывая территорию существовавшего еще за несколько лет до этого отдельного исправительно-трудового лагерного пункта бывшего Самарлага (рис. 26). Как уже говорилось, на этой площадке уже с 1937 года, то есть с момента начала работ на Куйбышевском гидроузле, жили и работали заключённые, занятые на строительстве Безымянской теплоэлектроцентрали.

БТЭЦ досталась Особстрою и Безымянлагу, так сказать, «по наследству», поскольку ее начали строить еще во времена существования Самарлага. К концу 1940 года на объекте был смонтирован только один котел из трех, предусмотренных проектом, а также возведена одна высокая дымовая труба. Еще заключённые обслуживали здешнюю электроподстанцию, инструментальный цех и пекарню, которая располагалась в бараке неподалеку Безымянской ТЭЦ, на нынешней улице Береговой (рис. 27). К слову сказать, эта пекарня исправно работает и по сей день.

Ранее энергия Безымянской теплоэлектроцентрали была необходима для строительства многих объектов в зоне будущей Куйбышевской гидроэлектростанции, которую, как уже говорилось выше, первоначально предполагалось разместить в районе Жигулёвских ворот. В связи с этим еще в 1939 году от Безымянской ТЭЦ до Красной Глинки силами заключённых Самарлага была проложена линия электропередач. А после прекращения всех работ на этой стройплощадке и консервации всех объектов гидроузла решено было использовать эту ЛЭП и всю передаваемую по ней электроэнергию в первую очередь для нужд строительства завода № 207.

От БТЭЦ лагерный забор уходил к тому месту, где до сих пор находится конечная остановка трамвайных маршрутов №№ 6, 8, 10 и ряда других под названием «Безымянская ТЭЦ». Отсюда деревянный забор снова возвращался к берегу Самары и пять километров тянулся вдоль реки, охватывая огромное летное поле - так называемый строительный участок № 3 (ныне – аэропорт «Безымянка»). Отсюда ограждение опять поворачивало в сторону Зубчаниновки, где на берегу речушки Падовой соединялось со своим началом. Общая же протяжённость этого деревянного забора с колючей проволокой, окружающего основную зону Безымянлага, достигала двадцати километров.

В 1940 году на огороженной территории лагеря был отдельно выделен строительный участок № 1 (основные возводимые предприятия - авиазаводы № 122 и № 295). На участке № 2 тогда же началось строительство завода № 337, а участок № 3 обслуживал сооружение аэродрома и ряда его вспомогательных объектов. Заключённые участка № 4 направлялись на строительство жилья для работников заводов, а участка № 5 – на монтаж оборудования Безымянской ТЭЦ. Имелись в лагере и другие подразделения (в 1940 году их в общей сложности насчитывалось 14), которые были не так велики по численности, да и занимались более мелкими объектами, в основном относящимися к сфере обслуживания и коммунального хозяйства.

После начала Великой Отечественной войны была изменена нумерация не только у сооружаемых предприятий, но и у закрепленных за ними лагерных подразделений, а также профиль выполняемых ими работ (рис. 28). Весь спецконтингент участков №№ 1, 2 и 3 по-прежнему продолжал трудиться на главных промышленных объектах Особстроя (теперь, как уже было сказано выше, это были заводы №№ 1, 18 и 24). Заключённых участка № 4 вскоре перебросили далеко за пределы основной территории Безымянлага - в район совхоза «Красный пахарь» на Семейкинском (ныне Московском) шоссе, где началось возведение завода самолетных бронекорпусов № 207. А вот оставшееся «бесхозным» жилищное и бытовое строительство по решению руководства передали в сферу деятельности лагерного участка № 5. Во избежание путаницы в последнем был отдельно выделен лагпункт «ТЭЦ», поскольку 2-й и 3-й котлы Безымянской теплоэлектроцентрали тогда же вошли в перечень важнейших объектов Особстроя. Согласно решению СНК СССР, их предписывалось ввести в эксплуатацию уже в октябре 1941 года.

 

«Положение с жильем тяжелое…»

Выше уже говорилось, что в течение лишь первых трех месяцев существования Особстроя его лагерное население увеличилось чуть ли не вдвое (от 21,5 тысячи человек - в сентябре 1940 года, до почти 42 тысяч – к концу декабря того же года). В дальнейшем численность спецконтингента продолжала расти столь же стремительными темпами. Неудивительно, что на всей территории лагеря, особенно в течение первых месяцев, ощущалась острая нехватка жилья для заключённых.

Вот что говорилось об этом в одной из докладных, датированной октябрем 1940 года: «Положение с жильём тяжёлое, жилья имеется всего только на 3 тысячи заключённых. К 10 ноября 1-й район по плану должен закончить 9 землянок на 2700 человек, но район не имеет леса. К 15 числу район должен закончить постройку землянок на 1200 человек. По 2-му району - постоянного жилья район не имеет, и заключённые размещены в палатках. К 15 ноября район должен закончить строительство 5-ти бараков в районе ЛЭП - железная дорога на 1000 человек». Лишь к весне 1941 года положение с жильем в лагере немного улучшилось, однако в бараках по-прежнему ощущалась невероятная теснота и скученность со всеми вытекающими отсюда последствиями (рис. 29).

Из архивных источников мы сейчас можем узнать, что собой представляла внутренняя часть жилой зоны Безымянлага, где располагались жилые помещения заключённых. Это были бараки-полуземлянки, с высотой надземной части почти в рост человека, и поэтому окна в их стенах располагались не вертикально, а горизонтально. Каждая такая полуземлянка достигала в длину около восьмидесяти метров, а в ширину – до двенадцати метров (рис. 30).

Большинство бараков в лагере строились из дерева, с крышей, покрытой толем (рис. 31), хотя среди них иногда встречались также засыпные и шлакоблочные строения. Однако две последние конструкции были редким исключением на общем фоне деревянных барачных поселков для заключённых. На территории строительного участка № 1 такие поселки располагались в непосредственной близости от стройплощадок авиазаводов № 18 и № 24 и вокруг Безымянской ТЭЦ, но особенно много таких полуземлянок было на побережье реки Самары (рис. 32). А на территории строительного участка № 5 основными местами их дислокации были: полоса вдоль гужевой дороги (ныне - улица Псковская), площадка близ железнодорожной станции «139-й километр» (сейчас - платформа «Мирная»), территория на месте будущего стадиона «Маяк», и полоса вдоль строящейся грунтовой автострады (ныне – проспект Кирова).

В основном внутренняя часть типового барака представляла собой одно огромное пространство с деревянными неокрашенными стенами, застроенное двухъярусными нарами. Общежития для охранников лагеря и условия их жизни не слишком отличались от жизни в бараках для заключённых, разве что они лучше были обеспечены теплом, простынями, одеялами, подушками и обмундированием (рис. 33, 34, 35). А у лагерников чаще всего вообще не было никаких постельных принадлежностей, и они, залезая на нары, спали прямо на голых досках – так называемых «вагонках». Лишь некоторые счастливчики могли подложить под себя тюфяки, набитые соломой. В каждом бараке были дневальные, поддерживающие чистоту во всем помещении, в том числе производившие ежедневное мытье полов. Еще они обеспечивали бараки кипячёной водой, отвечали за порядок. Так как должность дневального по сравнению с работой заключённых на заводских стройплощадках считалась «тёплой», то свои обязанности они всегда выполняли старательно. Закуток для дневального обычно отгораживался в углу, у входа в барак.

Некоторые из полуземлянок разделялись на секции, в каждой которых заключённые проживали побригадно. Например, на строительном участке № 1 каждый барак был разделён на две жилые секции, входы в которые находились на торцах здания. Внутри стояли два ряда двухъярусных нар, и на каждой из них было четыре места: по два вверху и внизу. Железная печка чаще всего располагалась у входа в секцию, но иногда ее ставили и посередине помещения, и тогда тепло более равномерно распределялась по всему жилому объему. Как уже говорилось, обычно бригада занимала одну секцию, но если она была укрупненной, то могла занять и весь барак целиком. Личные же вещи заключённых хранились в каптерке, и поэтому после работы около нее выстраивались длинные очереди.

Отдельно в жилой зоне находились клуб, библиотека, столовая с кухней, хлеборезкой и кипятильней. В документах Управления Особого строительства НКВД СССР за октябрь 1940 года говорится, что на 1-м и 2-м строительных участках «заключённые обеспечены питанием на 10 котлов. Кроме того, начали строить хлебопекарни, так как имеющиеся две пекарни Мехзавода и Безымянской ТЭЦ не могут полностью обеспечить участки хлебом, тем более что Мехзавод ещё обслуживает Куйбышевскую ТЭЦ и Новосемейкинский участок, поэтому до 1 ноября хлебопекарни нужно обязательно построить».

В соответствии с нормами содержания помывка заключённых в бане должна была проводиться один раз в течение десяти дней, причем, если это возможно, со сменой белья и его прожаркой. Однако банных помещений на участках не хватало, и поэтому, как сказано в тех же документах, «принимаются меры, чтобы перевезти баню из Жигулёвского района». А еще, кроме бань, в жилой зоне размещались сушилки, сооружению которых администрация лагеря тоже придавала серьёзное значение. В докладных за октябрь 1940 года говорится, что «наличие хотя бы примитивных сушилок, которые необходимо иметь в каждом бараке строительных участков, сохраняет обмундирование заключённых, и они будут работать в сухой одежде и обуви». При этом вещи в сушилку и из сушилки носили дневальные.

Согласно нормативам, заключённые должны были обеспечиваться постоянной одеждой установленного образца (рис. 36). На лето им предписывалось выдавать хлопчатобумажные куртки, брюки, нательное белье и картуз, зимой - ватные брюки, телогрейка или бушлат, а в качестве обуви на любой сезон - кирзовые сапоги. Однако одежды и особенно обуви всегда остро не хватало, и поэтому заключённые в массовом порядке изготовляли для себя самодельные резиновые «чуни», материалом для которых служили куски автопокрышки, обмотанные верёвками или проволокой. Если у них не было и этого, то заключённые просто обматывали ноги каким-нибудь подходящим тряпьём, и в такой «обуви» они порой работали даже на снегу.

В связи с острым недостатком обмундирования для заключённых и.о. начальника УОС Безымянлага т. Глаголев в своей докладной от 25 октября 1940 года сообщал следующее: «Прогноз погоды предсказывает, что через 10-15 дней наступят морозы, и нам нужно сделать заказ вещевого довольствия… Центрально-пошивочная мастерская лагучастки не обеспечивает, поэтому нам нужно до 12 ноября получить то обмундирование, которое мы можем дать для обеспечения лагерного населения. После 12 ноября отпуск прекращается, и нам нужно мобилизовать все внутренние ресурсы по сбору собственноличных вещей заключённых, которые разбросаны по разным местам». Ремонт одежды и обуви проводился в лагерной мастерской, причем делалось это, как правило, в ночное время, так как администрация Безымянлага требовала, чтобы «к началу рабочего дня всё было отремонтировано, и чтобы не было отказников по причине отсутствия одежды и обуви».

Впрочем, в связи с нехваткой форменного обмундирования в лагере разрешалось и ношение гражданской одежды. Опытные «старые» лагерники обычно отбирали ее у вновь прибывающих осужденных, которых часто отправляли в места заключения прямо со скамьи подсудимых. Очевидцы рассказывают об этом так: «Во время прибытия очередного этапа возле лагерных ворот стоял сплошной коридор зеков, которые опытным взглядом осматривали входящих. Видя у некоторых из новичков чемодан, или подходящую одежду на нем самом, лагерники вытягивали таких прибывших из колонны и уводили в свои бараки, чтобы отобрать у них понравившиеся вещи. Взамен новичкам отдавали «сменку» или тряпье, чтобы только человек не выглядел раздетым. Новым лагерникам при этом объясняли, что вы еще получите форменное обмундирование, а нам завтра не в чем идти на работу».

В целом же взаимоотношения заключённых внутри лагеря были непростыми. Очевидцы вспоминают, что порядком в лагере «управляли чувство голода, холода и желание любой ценой остаться живым. Заключённые могли кого-то из своих собратьев возненавидеть и изуродовать по любому, даже придуманному поводу, некоторых даже приговаривали на сходе или проигрывали в карты». При этом в основной своей масса заключёнными Безымянлага были отнюдь не закоренелые уголовники, а бывшие честные труженики, оказавшиеся в лагерном бараке по недоразумению или по навету. Они-то и составляли большую часть тех, чьи трудом в тяжелейшие годы войны были созданы гиганты куйбышевской индустрии – авиационные, моторостроительные, стрелковые, нефтеперерабатывающие и многие другие заводы (рис. 37).

 

«Лучше всего работают «контрики»

Распорядок дня заключённых Безымянлага был весьма жестким: в 6.00 – подъем и завтрак, в 7.00 – поверка и развод на работу. При этом военизированная охрана пофамильно принимала каждого заключённого под свою охрану и побригадно вела контингент на объект. В это же время оперативники при участии охраны начинали проверку заключённых, оставшихся на территории зоны. Среди дневальных, работников кухонь, бань, сушилок и красных уголков, а также «легальных» больных и инвалидов они вели поиски отказчиков от работы, которых для разбирательства конвоировали в оперчасть.

В период с 13 до 14 часов все работающие на участках получали обеденную пайку, причем обед для них готовился в кухнях непосредственно на производстве. Самым обычным блюдом в лагере была жидкая каша из перловой или ячменной крупы, реже - из пшена. Рабочий день длился как минимум до 18 часов, после чего заключённые опять же побригадно и под конвоем возвращались в жилую зону на ужин, а затем расходились по своим баракам. Еще полтора-два часа у них оставалось на решение своих личных вопросов, а в 22 часа объявлялся отбой ко сну.

Зима и весна, лето и осень для заключённых сливались в один непрерывный рабочий цикл, поскольку выходных у них практически не было. Формально по воскресеньям и праздничным дням они должны были отдыхать, занимаясь личными делами, однако руководство лагеря почти всегда заставляло их заниматься либо уборкой территории, либо неотложными хозработами – заготовкой дров, ремонтом бараков или коммунальных объектов, и так далее. К тому же в случае невыполнения производственного плана, что происходило почти каждый месяц, заключённые не только работали в выходные и праздники, но еще и обычные рабочие дни им продлевали на час, а иногда - и два.

Хроническое невыполнение производственных планов оказалось настоящим бичом не только для руководства Безымянлага, и всего ГУЛАГа в целом. Причина здесь - отнюдь не организационная, как может показаться на первый взгляд, а исключительно органическая, поскольку лагерная система подневольного труда тех лет, как известно, была основана не на экономических или социальных стимулах, а лишь на насилии и принуждении, что как раз и препятствовало качественному и производительному труду заключённых.

Лагерному начальству тех лет, в отличие от руководителей современной системы УИН, было удобно и даже выгодно десятилетиями ничего не менять в давно сложившей и потому чрезмерно закостенелой системе. Ни один лагерь в то время не имел ни административной, ни хозяйственной самостоятельности, так как его руководство работало в условиях жесткого централизма.

Все команды о выполнении планов и проведении любых мероприятий шли только сверху, причем от начальника лагеря и руководителей нижестоящих звеньев всегда требовалось лишь неуклонное и немедленное их исполнение. В таких условиях толковые начальники лагерей и лагпунктов, в том числе и в Безымянлаге, всегда создавали для себя неучтенные резервы и запасы мощности, которые позволяли им, в случае чего, выполнить любое внезапное требование о выполнении повышенных планов и обязательств. А в обычной обстановке перевыполнять план для хозяйственника было опасно, потому что на следующий год вышестоящее руководство наверняка подняло бы цифры основного задания до той планки, до которой «рекордсмен» сумел добраться сегодня.

Все специалисты сходятся во мнении, что экономическая структура лагерей, созданная в СССР в 20-е - 40-е годы, была совершенно неспособна к изменениям. Ведь в основе экономики Безымянлага лежали не только требования жесткого централизма, но и бригадная организация труда, система круговой поруки, когда из-за плохой работы кого-то одного страдала вся бригада. Как известно, в дальнейшем история показала, что абсурдной оказалась не только рабская экономика ГУЛАГа, но и вся советская плановая экономика в целом, как основанная на жесткой предопределенности, принуждении и страхе наказания (рис. 38).

Тем не менее проблема повышения производительности труда не могла не беспокоить руководство Безымянлага, поскольку Особстрой НКВД находился под пристальным вниманием правительства страны. Из месяца в месяц планы Особстроя все росли и росли, и первое время увеличение объемов выработки здесь по привычке достигалось не за счет механизации и материального стимулирования труда заключённых, а за счет простого увеличения численности дешёвых рабочих рук (рис. 39).

Эта позиция руководства Безымянлага хорошо видна, к примеру, из докладной, которая датирована ноябрем 1940 года: «По 1-му району имеется в ноябре нехватка 4,4 тысяч человек, которые потребуются для того, чтобы обеспечить выполнение плана. Для выполнения нового спущенного плана не хватает рабсилы по району 1600 человек. Рабсила появится из новых этапов». Руководству Особого строительства выполнение месячных, квартальных и прочих планов было необходимо, как воздух, и потому оно разрабатывало множество мер, чтобы любым способом поднять производительность труда. Однако в среде руководителей лагерей в конце 30-х – начале 40-х годов по-прежнему было сильно мнение о том, что поощрение заключённых за хорошую работу – это крайняя мера, поскольку «дисциплину губит не маленькая пайка, а большая».

Так или иначе, но в связи с высокой смертностью заключённых от голода, холода и тяжелой работы руководство Безымянлага в конце концов было поставлено перед необходимостью все больше и больше ценить вверенную лагерю рабочую силу, как главный источник прибыли Особстроя. Ведь всего за три месяца на территории Безымянлага было заложено сразу несколько гигантских заводов, образовано пять строительных участков и множество отдельных лагпунктов, а численность рабочих за это же время выросла всего лишь вдвое (с 21546 заключённых – на 26 сентября 1940 года, до 41903 человек - на 1 января 1941 года). Неудивительно, что в условиях острой нехватки рабочей силы лагерная администрация и охрана стали относиться к заключённым по-другому, нежели это было в первые дни формирования Безымянлага. В конце концов в лагере даже была внедрена система поощрения заключённых за хорошую работу, призванная добиться хотя бы минимального повышения эффективности их труда.

Уже в конце 1940 года в Безымянлаге стали открываться курсы повышения квалификации и профориентации заключённых - например, для подготовки из их числа сварщиков, плотников, каменщиков, стекольщиков и кровельщиков, которых на стройплощадках остро не хватало. Кроме того, ускоренными темпами возводились новые бараки (рис. 40), а в существующих принимались жесткие меры по ликвидации антисанитарии и улучшению отопления. Тогда же были установлены повышенные нормы питания для хорошо работающих заключённых, а для передовиков создавались лучшие по сравнению с другими заключёнными бытовые условия – например, они обеспечивались постельными принадлежностями и получали право на внеочередное посещение культуруголков.

Одна из причин низкой производительности труда уже не раз называлась – это отсутствие у заключённых реальных стимулов к хорошей работе (рис. 41). За свой труд лагерники получали зарплату как деньгами, так и по безналичному расчёту – талонами на товары. При этом оплата их труда производилась по тарифной сетке, специально принятой для спецконтингента, где начисляемые суммы были значительно ниже тех, что выплачивались за ту же работу вольнонаемному составу. Да и из этого мизерного заработка заключённых производились различные удержания: за питание, за возмещение материального ущерба государству, за вещевое довольствие, с обеспечением которым в Безымянлаге была настоящая проблема, и так далее. Что же касается других материальных стимулов, то заключённым, в отличие от гражданских лиц, конечно же, не полагались ни путёвки в дома отдыха, ни квартиры, ни государственные награды, а досрочное освобождение за хорошую работу было отменено незадолго до войны.

В этой ситуации руководством Безымянлага при одобрении ГУЛАГа НКВД СССР уже в конце 1940 года была разработана система премиальных вознаграждений лагерных рабочих, занятых на наиболее важных и ответственных работах. В положении об этом говорилось следующее:

«В целях максимального поощрения заключённых, занятых на основных строительно-монтажных работах, на добыче нерудных стройматериалов, на лесобиржах, в цехах металлоконструкций, на погрузо-разгрузочных работах, нормируемых по единичным нормам выработки или по местным нормам, утверждённых управлением особого строительства, за повышение производительности труда и отличное выполнение производственных заданий, устанавливаются:

Прогрессивно-сдельная оплата труда по шкале:

При перевыполнении норм выработки до 10% включительно, расценки за перевыполненную часть увеличиваются на 20%;

Свыше 10% - до 25% включительно - на 25%;

Свыше 25% - на 35%.

По повышенным расценкам расценивается вся перевыполненная часть, начиная с 1-го процента перевыполнения, по расчётным нормам, утверждённым ГУЛАГом НКВД СССР для заключённых, работающих на строительстве.

Начисление премий производится по месячным результатам работы».

Это положение дополнялось шкалой поощрительных расценок для заключённых за их участие в соцсоревновании среди рабочих бригад, за разработку изобретений и рацпредложений. А за внедрение особо важных изобретений и технических усовершенствований на объектах Особстроя администрация лагеря могла ходатайствовать перед руководством НКВД СССР о снижении срока для отличившегося заключённого и даже о его досрочном освобождении, что иногда все-таки практиковалось. И надо сказать, что эти меры принесли некоторые плоды: согласно официальным данным, в период существования Безымянлага за счёт изобретений и рацпредложений заключённых была получена экономия средств в размере 3 миллионов 688 тысяч рублей.

Тем не менее ни премвознаграждения, ни разовые денежные выплаты, ни даже отдельные случаи досрочного освобождения так и не сделали погоды для повышения производительности труда в Безымянлаге. Не слишком помогло этому и развернутые между бригадами заключённых социалистическое соревнование и движение ударничества. Хотя кое-где соцсоревнование и сыграло положительную роль, в частности, в выполнении производственных планов на отдельных участках, в целом же все попытки администрации лагеря сделать даже не ударную, а просто хорошую работу нормой для всех заключённых окончились неудачей.

Были и другие, так сказать, неофициальные способы повышения эффективности труда лагерных чернорабочих (рис. 42). В Безымянлаге, как и в других лагерях страны, сложился довольно пестрый социальный состав заключённых. Конечно же, здесь был и определенный процент отпетых уголовников, которых лагерная администрация считала «социально-близкими», и потому натравливала их на «социально-опасных лиц». К последним относились бывшие крестьяне-хлеборобы, рабочие, студенты и государственные служащие, осуждённые по политической 58-й статье УК РСФСР.

В руководстве Безымянлага прекрасно понимали, что заключённые постоянно ориентированы не на добросовестный труд, а лишь на его видимость. В их среде высоко ценились работы, при которых можно было безнаказанно допускать брак, и где трудно было проверить качество исполнения. Хуже всего работали «блатные» уголовники – обычно они лишь имитировали «бурную деятельность». Лучше же всего, по отзывам администрации, трудились «контрики» - заключённые, попавшие в лагерь по статьям о контрреволюционных преступлениях. Согласно статистике, во всех лагерях их было гораздо больше, чем «блатных» уголовников, поскольку почти все они вышли из числа рабочих, крестьян и интеллигенции и с малолетства привыкли к добросовестному труду. Именно «контриков» и имело в виду руководство Безымянлага, когда в очередной раз поднимались вопросы об «упорядочении использования рабсилы и мерах поощрения заключённых за повышение производительности труда».

Это «упорядочение» на первых порах существования Безымянлага чаще всего выглядело следующим образом. При формировании бригад в коллектив «контриков» обязательно добавляли несколько «блатных» уголовников, а то и вовсе ставили их бригадирами. Такое противостояние социальных слоев было выгодно начальству лагпунктов, так как матерые уголовники в буквальном смысле этого слова «выбивали» выполнение производственного плана из всех остальных. При этом «блатные», как правило, сами не работали, а лишь контролировали труд других заключённых, однако лагерную пайку получали наравне со всеми.

Бригадная система труда заставляла и всех прочих заключённых следить друг за другом, чтобы при случае можно было легко найти виновников каких-либо общих промахов, на роль которых обычно выбирались наиболее незащищенные и безответные «шестерки». А любой рационализатор или «стахановец» в бригаде всегда воспринимался отрицательно, потому что из-за такого ретивого в работе заключённого всей бригаде завтра могли урезать расценки и поднять норму выработки. Между прочим, в более поздних официальных отчетах руководство Безымянлага стало признавать такое положение дел ненормальным. В конце концов здесь даже появились предложения о том, что «комплектовать бригады и отряды надо отдельно для каждого контингента - для «социально-вредного» и «социально-близкого».

 

«Дела злостных элементов»

Как и в любом другом месте лишения свободы, в Безымянлаге существовали специальные режимные мероприятия, а изоляцию всей зоны от остального мира обеспечивал комплекс внешних ограждений. Сплошной деревянный забор, затянутый сверху рядами колючей проволоки, имел высоту до трёх метров, а с его внутренней стороны пролегала контрольно-следовая полоса. На расстоянии 50-60 метров друг от друга находились вышки для часовых с прожекторами для освещения прилегающей территории. А с внешней стороны ограждения, в наиболее уязвимых его местах, располагались блокпосты, где содержались караульные собаки - как правило, овчарки.

Различные режимные меры существовали и в жилой зоне лагеря. В окна всех бараков вставляли решетки, а двери обивали жестью, что, впрочем, соблюдалось далеко не везде. Нары в бараках были двухъярусными и сплошными, с досками, намертво прикрепленными к основанию. Специально выделялась зона строгого режима, на территории которой двери бараков на ночь закрывались на замок, а надзирателями перед этим проводились поверки заключённых.

В остальной же жилой зоне действовал общий режим, где бараки на ночь не запирались, и заключённые в свободное от работы время имели право перемещаться по всей зоне. Здешним лагерникам также позволялось чаще посылать и получать письма, получать посылки, и они имели право работать в хозобслуге лагеря. Такие заключённые имели право прохода в спецзону, где размещались штабные подразделения, санчасть, сапожная и портновская мастерские, и некоторые другие хозяйственные службы.

Для нарушителей же режима в лагере существовал штрафной изолятор, который находился недалеко от берега реки Самары, в конце первой гужевой дороги (ныне это пересечение улиц Псковской и Береговой). Кстати, тот самый барак, где когда-то располагался ШИЗО, сохранялся здесь вплоть до недавнего времени. А рядом с ним в то время находились помещения штаба охраны Безымянлага и второго отдельного дивизиона военизированной охраны Особстроя НКВД СССР.

Внутри лагеря с заключёнными работали многочисленные оперативные сотрудники, основной задачей которых, как в любых других подобных учреждениях, был сбор оперативной информации о готовящихся и состоявшихся правонарушениях и преступлениях (рис. 43). Криминальная же обстановка в Безымянлаге в то время была довольно сложной. Согласно официальным отчетам, только за последний квартал 1940 года здесь был зарегистрирован 431 случай воровства казённого имущества (на языке специалистов - «промотов»), отказов от работы – 2681 случай, проявлений бандитизма – 17 фактов, хулиганства – 304 факта. За те же месяцы во время внутренних разборок между заключёнными было убито 15 человек и ранено 4 человека.

Настоящей «головной болью» для администрации Безымянлага были прогулы лагерных рабочих и их отказы от работы (рис. 44). Конечно же, все заключённые мечтали получить официальное освобождение от выхода на свой участок по чисто медицинским причинам, для чего они часто пытались сымитировать какую-нибудь болезнь. Наиболее распространенные приемы на этот счет в криминальной среде известны многие десятилетия: «изготовление» искусственных язв, натирание солью подмышек для поднятия температуры тела, заглатывание опасных предметов вроде гвоздей, иголок, бритвенных лезвий, и так далее. Оперслужба Безымянлага по мере возможности боролась с такими симулянтами, которых в случае разоблачения ждало суровое наказание.

Кроме того, в лагере периодически фиксировались и случаи членовредительства, когда заключённые, чтобы получить инвалидность, отрубали себе пальцы рук или ног. Таких злостных нарушителей помещали в больницу Безымянлага, находившуюся в длинном большом бараке напротив строящегося авиазавода № 18. А чтобы предупредить дальнейшее распространение членовредительства, по распоряжению начальника лагеря каждого «пострадавшего» после излечения обязательно сажали в штрафной изолятор. Бывали также случаи, когда наиболее злостных членовредителей привлекали к уголовной ответственности по статье «контрреволюционный саботаж».

Такое нарушение лагерной дисциплины, как отказ от работы, вплотную смыкалось с воровством вещевого довольствия, или промотами. Из архивных документов видно, что именно в те временные промежутки, когда по ряду причин ухудшалось материальное обеспечение лагеря, почти сразу же начинало расти количество промотов, а следом за ними увеличивалось и число отказчиков от работы по причине отсутствия одежды.

Вот как в своей докладной от 25 ноября 1940 года оценивал ситуацию с промотами начальник производственно-вещевого снабжения Безымянлага Орнштейн: «Я хочу просить руководство Безымянлага, чтобы всех промотчиков из числа заключённых, и тех, кто покупает у них вещи из числа вольнонаёмных рабочих, предавать немедленному суду. Это зло у нас больше всего имеет место на Зубчаниновском участке, где строится аэродром. Имеется оно и на других подразделениях, но меньше. Я считаю, что против промотчиков нужно принять самые решительные меры. Участниками этой махинации являются главным образом шофера, возчики, и вот сегодня опять был факт продажи казённого имущества. Если взять ближайший посёлок Зубчаниновка, то можно увидеть, как люди ходят в нашем обмундировании, купленном у шоферов, которые имеют связь с заключёнными».

Если бы подобные случаи продажи казенного имущества были единичными явлениями, то администрация лагеря с ними наверняка бы вскоре справилась. Однако в архивных материалах Безымянлага докладные о невероятной распространенности промотов попадаются сплошь и рядом, и в каждой из них вновь и вновь поднимается вопрос о необходимости серьезной борьбы с этой проблемой. В частности, в одном из докладов на совещании начальников районов Особстроя говорится следующее:

«Необходимо усилить борьбу с жульническими тенденциями, с промотом вещевого довольствия. Особенно большую дезорганизацию в лагере внёс ленинградский этап. На некоторых злостных промотчиков материалы передали оперуполномоченному из оперативно-чекистского отдела. Но до сих пор ни один жулик не осуждён, дела и акты где-то лежат, и мер по ним не принимают. При такой постановке дела борьбы с воровством и грабежом в Безымянлаге вести нельзя. Дела на наиболее злостный элемент лагеря должны разбираться немедленно, и на этом воспитывать остальное население лагеря».

Но наиболее серьезными происшествиями в лагере, конечно же, были побеги. Идти на этот крайний шаг заключённых вынуждали не только нечеловеческие условия жизни и работы, болезни, голод и непрекращающиеся смерти, но также избиения, поборы и вымогательства со стороны сильных по отношению к слабым, прочие разборки между лагерниками, а также процветающее воровство. К концу 1940 года на оперативном учете в Безымянлаге состояло 1397 заключённых, имевших склонность к побегу. Конечно же, эти данные были получены в ходе внутрилагерной оперативной разработки, однако даже агентурные донесения не всегда могли предотвратить очередное ЧП.

В течение последнего квартала 1940 года в Безымянлаге было отмечено 24 случая побегов, во время которых в общей сложности бежало 40 лагерников. А вот в первом квартале 1941 года здесь зарегистрировали уже 106 побегов, причем в течение следующих полутора месяцев, апреля и первой декады мая, таких происшествий отмечено лишь немногим меньше – 88 случаев. В этот раз в числе бежавших оказалось 20 лагерников, осужденных за контрреволюционные преступления. При этом заключённые гораздо чаще бежали не с заводских стройплощадок, а из лагерных пунктов Безымянлага, поскольку все они располагались рядом с железной дорогой, связывающей лагерь с большим миром. Лагерники, решившиеся на побег, обычно ненадолго прятались где-нибудь на территории лагпункта, а затем, улучив момент, пробирались в один из вагонов проходящих поездов

Руководство Безымянлага уделяло проблеме побегов самое серьёзное внимание. По каждому случаю ЧП назначалось служебное расследование, в ходе которого выявлялись и наказывались виновные из числа охраны и даже администрации. Как показывала статистика, большинство побегов совершалось либо из-за халатности и прямого разгильдяйства со стороны руководителей лагерных подразделений, а также сговора заключённых с сотрудниками военизированной охраны. О том, какие меры принимались для поддержания лагерного режима и усиления борьбы с побегами, видно из очередного приказа начальника Особстроя А.П. Лепилова, подписанного в апреле 1941 года, накануне первомайского праздника.

«Несмотря на ряд приказов Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР и мои указания о борьбе с побегами и упорядочении режима содержания заключённых, до сих пор имеют место многочисленные случаи грубого нарушения этих приказов и указаний со стороны отдельных начальников лагеря подразделений и командиров военизированной охраны.

Расследованием установлено, что большинство побегов совершено исключительно вследствие безответственного, преступного отношения к охране государственной безопасности со стороны начальников лагерных подразделений, командиров и бойцов ВОХР.

Так, 11-го марта с.г. стрелки ВОХР Хомидиянов и Баранов из 1-го района, охраняя 10 заключённых у бетонного комбината, уснули на посту, в результате бежали 2 заключённых.

20-го марта с.г. стрелок Лебедев, охраняя группу заключённых, на Самарском карьере устроил вместе с заключёнными групповую пьянку, в результате чего бежало 5 заключённых.

6-го апреля с.г. начальник изолятора, командир отделения 1-го участка, 1-го района Нестеров А.В. и дежурный стрелок Князьков незаконно освободили из изолятора подследственного заключённого Стрельцова – беглеца, который тот же день вторично бежал из лагеря. Расследованием установлено, что Нестеров и Князьков вступили в преступную связь с заключёнными, содержащимися в изоляторе, покупая им водку, приобретали от них вещевое довольствие.

Имели место также факты прямого предательства со стороны отдельных разложившихся бойцов ВОХРа, которые способствовали побегам заключённых.

Так, 7-го марта с.г. командир отделения 1-го дивизиона 2-го отряда Евдокимов А.М., пользуясь своим служебным положением, вызвал из зоны заключённого Хильченко и вместе с ним совершил побег.

В целях усиления состояния режима и борьбы с побегами приказываю:

Предупредить штаб районов и участков об их персональной ответственности за каждый в эти дни побег заключённых.

Передвижение заключённых, в дни празднования за зоной лагеря допускается только в исключительных случаях, под усиленным конвоем, под персональной ответственностью начальников штабов».

Однако побеги продолжались и в последующие месяцы. При этом заключённых не останавливал даже тот факт, что с началом Великой Отечественной войны и введением военного положения почти на всей территории Европейской части СССР по отношению к беглецам стали применяться жесточайшие меры, соответствующие тому суровому времени – вплоть до расстрела. Многие из пойманных побегушников на допросе у следователя откровенно говорили, что терять им было нечего: чем медленно умирать в лагере от голода, побоев и невероятно тяжелой работы, лучше уж получить легкую смерть от пули. К сожалению, такие случаи были жестокой повседневностью в лагерных условиях 40-х годов.

 

«Наибольшая смертность наблюдается в Безымянлаге…»

Некачественное и низкокалорийное питание, болезни, плохое обеспечение одеждой и прочим вещевым довольствием, невыносимые производственные нормы стали причиной быстрого роста смертности среди заключённых Безымянлага, особенно в течение первого года его существования. В частности, в сообщении оперотдела ГУЛАГа от 16 октября 1940 года об этом сказано следующее: «Смертность в Безымянском лагере начала расти ещё в сентябре 1940 года. Так, с 1 по 25 сентября умерло 130 человек, а 24 и 25 сентября умирало по 25 заключённых в каждый из этих дней. Наибольшее количество смертных случаев имеет место в результате заболеваний пеллагрой, при полном истощении заключённых». К концу же 1940 года в Безымянлаге умерло уже 1867 человек.

Неудивительно, что в итоговых документах ГУЛАГа НКВД СССР за 1940 года о нашем лагере говорится так: «Из всех исправительно-трудовых лагерей СССР наибольшая смертность наблюдалась в Безымянлаге, предназначавшемся для строительства Куйбышевских авиационных заводов…» Но это, как оказалось, был еще не рекорд. Абсолютным лидером по смертности среди всех советских мест заключения 1940 года стал, как выяснилось, сызранский лагерь. Об этом в упомянутом отчете руководства ГУЛАГа сказано так: «Из всех исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР наибольшая смертность отмечена в Сызранском исправительно-трудовом лагере по строительству объекта № 1001 (Сызранский НПЗ – Ред.), где только в декабре 1940 года умерло 9,51% заключённых, то есть каждый десятый заключённый».

Столь большое количество умерших в системе Безымянлага не могло не вызвать негативной реакции в руководстве ГУЛАГа, так как куйбышевские авиазаводы считались сверхлимитной стройкой НКВД, состоящей на особом контроле в Совнаркоме СССР. Обеспокоенные срывом плана строительства этих важнейших оборонных предприятий из-за большого количества смертей среди заключённых, московские управленцы стали срочно искать пути выхода из создавшегося положения. Но какие же меры были ими в итоге рекомендованы руководству Безымянлага?

Меры эти оказались вполне в духе того времени. В письме заместителя начальника ГУЛАГа НКВД СССР А.С. Загороднева, полученном в Куйбышеве в январе 1941 года, предписывалось «за счёт экономии по статье питания заключённых, образовавшейся в истекшем году за период до введения новых сокращённых норм питания, производить усиленное питание слабосильных заключённых на протяжении одного-полутора месяцев. ГУЛАГ НКВД предлагает указанное мероприятие произвести без задержки, за счёт изыскания на месте дополнительных производственных продовольственных ресурсов». То же самое предписывалось выполнить и руководству Сызранского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР, в котором, оказывается, в 1940 году тоже «образовалась экономия по статье питания заключённых»…

Все перечисленные выше проблемы Безымянлага в конце концов заставили руководство ГУЛАГа НКВД серьезно вмешаться в деятельность этой особо важной стройки. В первую очередь было решено улучшить медицинское обслуживание заключённых. Поэтому уже в январе 1941 года в распоряжение Управления Особого строительства НКВД СССР для помощи куйбышевским врачам со всей страны было откомандировано несколько опытных медиков. Все вновь прибывшие специализировались на лечении заболеваний, наиболее распространенных в местах лишения свободы. Среди них были Я.П. Миколов и А.Т. Курочкин из Владивостоклага, из Хабарлага - К.В. Чапурно, из Кирлага - Т.Я. Долганов, из Вяземлага - М.З. Тупиков, из Краслага - З.Ф. Швец, из Астраханлага - М.Ф. Цыбренко, из отдела исправительно-трудовых колоний УНКВД Омской области - К.М. Чурсин-Токман.

Впрочем, лишь одних усилий врачей для снижения уровня смертности в лагере оказалось явно маловато. Положение стало улучшаться лишь после того, как руководство Безымянлага стало кардинально решать проблему питания заключённых и активно бороться с антисанитарией. А вот в первые месяцы становления лагеря на санитарию почти не обращали внимания. При этом администрация Безымянлага перед вышестоящим руководством оправдывалась так: «Главврач прибыл молодой и потому лагерную обстановку не знает». Между тем архивные материалы Особстроя НКВД СССР свидетельствуют о том, что проблема соблюдения элементарных санитарных норм в Безымянлаге, особенно в жилой зоне, была остра как нигде.

В частности, в суровую зиму 1940-1941 годов, когда столбик термометра в Куйбышеве даже в дневные часы порой опускался до отметки в минус 40 градусов, самым животрепещущим вопросом был холод в бараках. Почти весь январь 1941 года температура воздуха в бараках колебалась в пределах от 12° до 16° С. Эти цифры явно не соответствуют санитарным нормам для людей с полуголодным пайком, и к тому же вымотанных тяжёлым физическим трудом. Неудивительно, что днем у заключённых не хватало сил не только для выполнения производственной нормы, но и для обеспечения личной безопасности. Это, в частности, было одной из причин многочисленных случаев травматизма.

Вот как описывает обстоятельства получения им травмы заключённый И.В. Волков, 1928 года рождения, русский, отбывавший срок наказания из 10 лет 14 месяцев, получающий пищевое довольствие по третьему котлу, состоящий в стахановской бригаде № 168 (происшествие случилось 4 ноября 1941 года): «На работу вышли на выгрузку леса из Волги, но ввиду отсутствия леса нас переключили на погрузку дров на платформы. Работой руководил только бригадир. Никто меня не инструктировал о производстве работ. Погрузили одну платформу, перешли на другую. Я залез укладывать дрова на платформе. Когда я на них встал, они разъехались, и моя нога встала между бортом и платформой, сам я свалился и сломал себе ногу. Получил перелом обеих костей обоих голеней левой ноги. Близко от меня был бригадир, заключённый Дорохов. В чём и расписываюсь».

Другим бичом для медперсонала Безымянлага были инфекционные заболевания, в первую очередь кожные и желудочно-кишечные. На протяжении всего времени существования лагеря на его территории шла постоянная борьба с насекомыми-паразитами - клопами, тараканами и вшами, а также с переносчиками опасных заболеваний – крысами и мышами. Для борьбы с грызунами при санитарном отделе Управления Особого строительства НКВД СССР существовала специальная бригада из заключённых, систематически обрабатывая дезинфицирующим препаратом всю территорию зоны, и особенно её коммунальные и бытовые сооружения, и жилые бараки. Что же касается тараканов, то заключённые вместе со своими вещами быстро и легко переносили их не только из барака в барак, но также из одного лагерного пункта в другой. Тем же путем тараканы попадали и в больничные отделения. Поэтому борьба с этими насекомыми в условиях лагеря вряд ли могла быть эффективной.

В связи с этим прибытие каждого нового этапа заставляло администрацию Безымянлага «бить тревогу в приёмке нового лагерного населения, и подходить к этому делу осторожно, чтобы не дать возможности занести в лагерь инфекцию». Но особенно медики опасались заноса в лагерь сыпного тифа, вспышки которого за историю существования Безымянлага случались неоднократно (рис. 45). Вот что писал в одной из докладных начальник медицинского управления Безымянлага т. Буцневий:

«С сыпным тифом вообще шутить нельзя. Вещь страшная и серьёзная. Уже были два случая вспышки сыпняка по 4-му району в семье охранника, но там хорошо ещё отделались, быстро это дело ликвидировали, а могло получиться хуже, тем более что охранник соприкасался с лагерным населением. Вопрос борьбы с вшивостью сейчас настолько серьёзный, что на него должны обратить внимание все, и повести самую жестокую борьбу с вшивостью, которая затрагивает и работников лагеря, и заключённых, и вольнонаёмных… В бараках постоянно наблюдают несусветную армию клопов, что хаотично движутся по потолку… со всех сторон, к некоторой точке потолка барака, а там, с этой точки, клопы пикируют на заключённых… без промаха. Если только в лагере обнаружат случаи вшивости хотя бы у одного заключённого – должна следовать сплошная прожарка всей одежды и верхней, и нижней, и общая дезинфекция».

Но самая большая смертность в Безымянлаге наблюдалась в суровую зиму 1941-1942 годов, когда температура воздуха даже в полдень опускалась ниже 40 градусов по Цельсию, не говоря уже о ночном времени. В такие дни в лагере умирали порой по 30-35 человек в день. В связи с напряженной обстановкой в снабжении самым необходимым в 1942 году был издан секретный приказ по Особстрою, предписывающий хоронить умерших заключённых не только без гробов и без одежды, но даже без обертывания тел в простыни (рис. 46, 47).

 

Последствия великого переселения

Начиная с 1940 года, деятельность лагерной администрации и заключённых Безымянлага происходила в условиях тревожной обстановки в Европе. Правительство торопило НКВД СССР со строительством оборонных заводов в Куйбышеве, а те в свою очередь подстёгивали начальника Особстроя и Безымянлага старшего майора госбезопасности Александра Лепилова. Однако, как мы знаем, в первый день Великой Отечественной войны на Безымянке была одна лишь огромная строительная площадка, но никак не четко отлаженное производство самолетов Ил-2, столь необходимых фронту (рис. 48).

В первый же месяц войны поступило распоряжение о подготовке к предстоящей эвакуации в Куйбышев ряда заводов Наркомата авиационной промышленности СССР вместе с их многочисленным персоналом. Это резко изменило не только ритм и график работы Безымянлага, но заставило его руководство предпринять жесткие меры по усилению охраны государственной собственности и всего режима лагеря. Вот что было сказано в приказе начальника Безымянлага:

«В соответствии с распоряжением Народного комиссара Внутренних Дел СССР, Генерального комиссара Госбезопасности т. Берия и Прокурора СССР т. Бочкова приказываю:

С 23-го июня с.г. прекратить отпуска всему вольнонаёмному составу Особого Строительства НКВД.

Весь личный состав, находящийся в очередных и краткосрочных отпусках вызвать к месту службы.

Начальникам районов и отдельных участков немедленно пересмотреть списки заключённых без конвойного хождения, оставить минимальное количество без конвойных заключённых, абсолютно необходимых для обеспечения производства.

Всех бесконвойных заключённых, осуждённых за контрреволюционную деятельность, бандитизм, рецидивистов, перебежчиков и иноподданных - законвоировать.

Прекратить всякую переписку заключённых с волей, о чём объявить заключённым на разводах и поверках.

Военизированную охрану УОС перевести на военное положение.

Начальнику ВОХР т. Круглову разработать соответствующее положение по охране и предоставить мне на утверждение.

Начальник управления лагерей строительства Куйбышевских заводов НКВД СССР, ст. майор госбезопасности Лепилов».

В дальнейшем было подписано много аналогичных документов, однако особо следует выделить приказы об усилении режима на территории лагеря о борьбе с побегами, которые, как уже говорилось, по-прежнему серьезно беспокоили лагерную администрацию. Вот один из них, подписанный накануне ноябрьских праздников 1941 года:

«В целях усиления состояния режима и борьбы с побегами приказываю:

С 1-го ноября по 9-е ноября запретить свидание заключённым и с 6-го ноября по 9-е ноября выдачу писем, посылок и передач.

Всех заключённых, находящихся на работах вне участка и проживающих вне зоны лагеря - к 18 часам 6-го ноября ввести в зоны участков. Не позднее 1-го ноября привести в полный порядок зоны и территорию участков: проверить исправность ограждения; произвести побелку столбов зоны; очистить территорию участка от хлама и других предметов, могущих служить укрытием для заключённых. Все вахты участков обеспечить необходимым количеством заправленных фонарей, на случай освещения зоны лагеря при неисправности электропроводки.

Начальнику пожарной инспекции т. Огурцову, начальникам районов и отдельных участков привести в полную боевую готовность пожарную охрану, исправления состояния машин, инвентаря и пожарных водоёмов… Начиная с 25 октября с.г., начальнику ВПИ т. Огурцову лично провести проверочные занятия пожарных команд. Устройство пожарных тревог в дни праздника категорически запретить.

Надзор за особо опасными объектами - возложить на начальствующий состав ВПО… Выделить в дни празднования аварийные бригады монтёров, список которых согласовать с оперативно-чекистским отделом.

И.о. начальника отдела общего снабжения тов. Глаголеву, совместно с начальниками лагерных подразделений обеспечить все участки необходимым количеством продуктов, для бесперебойного питания заключённых. Организовать особое наблюдение за кухней, установив в них дежурство из числа вольнонаёмного состава. Дежурным вменить в обязанность присутствовать при закладке и выдаче пищи.

С 18-ти часов 6-го ноября до 6 часов 8 ноября по всем лагерным подразделениям работу не производить, за исключением: приведения в порядок территорий зон и помещений лагеря, погрузо-разгрузочных работ, которые не приостанавливаются и проводятся под усиленным конвоем все дни праздника. 8-го ноября работы могут производиться только вне населённых пунктов и с моей санкции, в каждом отдельном случае.

В целях обеспечения полного вывода заключённых на работу 9-го ноября, охрану зон с 6-ти часов утра 8-го ноября перевести на обычное положение.

В ночь 31-го октября на 1-е ноября и с 5-го на 6-е ноября произвести общие, тщательные обыски по всем подразделениям лагеря, с целью изъятия запрещённых предметов. Обеспечить охрану и строгий учёт инструментов (топоры, ломы, кирки и т.п.).

К 12-ти часам 5-го ноября прекратить отпуск из складов (ОН) взрывчатых веществ. К 17-ти часам того же числа весь неизрасходованный взрывматериал возвратить обратно на склады и к этому времени сдать всю отчётность на взрыввещества. К 18-ти часам 5-го ноября все склады ОН опечатать, обеспечить их круглосуточную усиленную охрану и допуск к складам воспретить».

Уже в первые месяцы войны Совнаркомом СССР был утвержден список предприятий, которым предписывалось переехать в Куйбышев, чтобы разместиться в уже почти готовых заводских корпусах на территории Управления Особого строительства НКВД СССР. В частности, на территорию авиационного завода № 1 уже к октябрю 1941 года был эвакуирован московский завод ГАЗ имени Сталина, а на территорию завода № 18 – Воронежский авиационный завод.

Почти одновременно с предприятиями началось и строительство жилого поселка для персонала предприятий (рис. 49). Первоначально предполагалось, что здесь нужно будет разместить 100-120 тысяч человек, однако к концу войны на Безымянке проживало не менее 250 тысяч человек. Лишь небольшая часть из числа эвакуированных рабочих и служащих разместилась в более-менее благоустроенных новых квартирах (рис. 50), а большинство было вынуждено довольствоваться домиками барачного типа (рис. 51).

Первым из промышленных предприятий, прибывших на подготовленные заключёнными стройплощадки в Куйбышевской области, оказался Людиновский локомобильный завод из Орловской области. Самые первые эшелоны с его оборудованием прибыли в Сызрань 11 августа 1941 года (рис. 52), а уже 6 ноября предприятие выдало первую военную продукцию – минометные снаряды. Начиная с 20 сентября, из Москвы на территорию строительного участка № 2 Особстроя стали прибывать железнодорожные составы с оборудованием 1-го государственного подшипникового завода, а 5 октября сюда прибыл последний эшелон со станками этого предприятия - всего 17 платформ. Свои первые изделия для фронта этот завод выпустил уже в середине ноября. Упоминавшийся выше самолетостроительный завод № 1 имени Сталина завершил свою эвакуацию из Москвы на Безымянку 28 октября 1941 года, а уже в декабре того же года он выдал первую военную продукцию – штурмовики Ил-2, столь необходимые фронту (рис. 53). В те же дни в основном завершили подготовку к работе на Безымянской площадке также и заводы №№ 18 и 24 (рис. 54, 55).

Здесь необходимо подчеркнуть, что с началом войны весь аппарат управления Особстроя НКВД продемонстрировал достаточную эффективность в управлении строительством в этих сложных условиях, особенно при решении таких вопросов как обеспечение необходимого объёма работ и их качества, а также учёт сделанного и контроль за состоянием уже построенных объектов. По мнению многих специалистов, четко выстроенная ведомственная цепочка «Наркомат - Управление Особстроя - строительный участок – бригада» обеспечили высокую степень ответственности за порученное строительство, когда любые искажения лагерной отчетности вроде приписок производства работ строго фиксировались и тут же выявлялись, а виновные в приписках наказывались.

 

Судьба майора Чистова

С историей «сталинских строек коммунизма» конца 30-х – начала 40-х годов на территории нашей области неразрывно связано имя майора госбезопасности Павла Васильевича Чистова (1905-1982) (рис. 56). В течение многих лет занимал руководящие посты в структуре Самарлага и его «преемника» - Безымянлага. А для историков и краеведов этот персонаж интересен в первую очередь следующим. Если первая часть его биографии рисует нам типичный портрет несгибаемого работника советских правоохранительных органов, сделавшего блестящую служебную карьеру, то во второй половине своей жизни Чистов был вынужден много лет провести на лагерных нарах с клеймом «врага народа». Впрочем, обо всем по порядку.

Чистов родился в Москве, в 1921 году вступил в комсомол, а уже в 1923 году, то есть в 18-летнем возрасте, он пришел на работу в ОГПУ. В течение следующих 14 лет он прошел по служебной лестнице путь от практиканта отделения регистрации иностранного отдела ОГПУ до начальника УНКВД по Челябинской области. Последнюю из названных должностей он занял в июле 1937 года, когда предыдущего начальника увезли в «воронке» в подвалы Лубянки. После этого всего за полгода через областную «тройку», возглавляемую Чистовым, прошло более 12,5 тысяч человек, из которых почти 6 тысяч были приговорены к расстрелу. За свое усердие «несгибаемый чекист» в декабре 1937 года был удостоен Ордена Ленина, а затем переброшен «для укрепления кадрового состава» в Донецкую область, где к тому времени уже расстреляли прежнего начальника УНКВД. Здесь при непосредственном участии Чистова по приговору «тройки» было казнено еще несколько тысяч человек.

После того, как в декабре 1938 года с поста главы НКВД СССР был смещен Н.И. Ежов, а его место занял Л.П. Берия, в стране началась волна пересмотра множества дел «врагов народа». Тысячи человек были оправданы, а их места в лагерях заняли обвиненные в нарушении социалистической законности «ежовские соколы», оказавшиеся особо рьяными в деле пыток и расстрелов. Однако до Чистова бериевские «контролеры» тогда так и не добрались, поскольку он, почувствовав, что вокруг «запахло жареным», заблаговременно ушел с оперативной работы на хозяйственную должность в структуру Самарлага НКВД СССР, возводившего гигантскую ГЭС у подножия седых Жигулей. С осени 1938 года он стал заместителем начальника Волгостроя, а с весны 1939 года – начальником этого строительства. На этом посту Чистов получил чин старшего майора госбезопасности, что соответствует армейскому званию генерал-майора.

После того, как в сентябре 1940 года Волгострой был законсервирован, а Самарлаг ликвидирован, Чистов был назначен заместителем начальника Особстроя и Безымянлага. Однако вскоре после начала Великой Отечественной войны он был вынужден оставить теплую хозяйственную должность и отправиться на Юго-Западный фронт. Здесь как раз требовались опытные чекистские кадры для работы с командным составом Красной Армии в тяжелой обстановке немецкого наступления. В конце августа 1941 года Чистов прибыл в штаб одной из армий, дислоцировавшейся севернее Киева, но сделать здесь почти ничего не успел, потому что 3 сентября противник внезапно прорвал линию фронта. Чистов в тот день выехал на служебной машине в район Конотопа (ныне он находится в Сумской области на Украине), и по дороге был взят в плен немецкой разведгруппой. Впоследствии Чистову вменялся в вину не столько сам факт его задержания, но главным образом то обстоятельство, что он «при появлении врага не оказал никакого сопротивления», то есть сдался в плен фактически добровольно.

Во время допросов в немецком штабе Чистов сообщил все, что ему было известно о советских оборонительных сооружениях, о работе штаба Юго-Западного фронта, о структуре и кадрах органов НКВД в прифронтовой полосе и на оккупированной фашистами территории, а также о многом другом. В связи с его добровольными признаниями бывший старший майор госбезопасности получил в немецком лагере, расположенном в Восточной Пруссии, привилегированную должность старшего банной команды (рис. 57). На этой «должности» он благополучно сумел дожить до прихода советских войск.

Прямиком из немецких бараков всех военнопленных отправляли в советский фильтрационный лагерь, где сотрудники СМЕРШ тщательно изучали каждого попавшего к ним человека. При этом Чистова сразу же заподозрили в сотрудничестве с немецкой администрацией, потому что в противном случае невозможно было объяснить, как это ему, генералу-чекисту, удалось остаться живым после нескольких лет пребывания в плену. Проверка по его делу длилась полгода, и в результате «смершевцам» удалось выяснить, что Чистов, хотя и занимал «блатную» должность, лагерным «стукачом» все же не был, хотя участия в работе подполья также не принимал. Это помогло бывшему генералу избежать расстрела, но тем не менее за сдачу в плен он был приговорен к 15 годам заключения в лагерях. Почти весь свой срок Чистов провел на Колыме. Лишь в июне 1956 года он был реабилитирован и смог вернуться в Москву, где до середины 70-х годов работал простым бухгалтером в одном из небольших учреждений (рис. 58). Чистов тихо скончался в своей маленькой комнате в Москве в 1982 году. Говорят, о своей «эпопее» в немецких и советских лагерях бывший чекист в течение всей послевоенной жизни никогда и никому не рассказывал.

 

Враг не прошел

К концу января 1942 года в пригороде Куйбышева уже действовала первая очередь мощнейшего в СССР авиационно-промышленного комплекса. Лучше всего о вкладе Особстроя и Безымянлага в победу над Германией свидетельствует такая цифра: в течение 1941-1945 годов безымянские авиационные заводы выпустили 66681 самолет, то есть намного больше, чем любые другие аналогичные предприятия за то же время. Главной продукцией, конечно же, был знаменитый самолет Ил-2 – лучший в мире штурмовик середины ХХ века. А еще, согласно официальным отчетам, к январю 1942 года на Безымянке в общей сложности было создано около 1 миллиона квадратных метров производственных и жилых площадей.

Даже в тяжелейших военных условиях Особстрой и Безымянлаг продолжали активное строительство промышленных объектов на территории Куйбышевской области. Так, 16 октября 1942 года, то есть в самый разгар Сталинградской битвы, в Сызрани был введен в эксплуатацию нефтеперерабатывающий завод (рис. 59), производящий авиационный бензин из местного сырья. Выше уже говорилось, что его начинали строить еще заключённые Самарлага в 1938 году.

С первой половины 1943 года, после разгрома вермахта под Сталинградом, Особстрой начал возведение завода № 443, или Крекинг-завода, расположенного близ поселка Кряж (впоследствии - Куйбышевский нефтеперерабатывающий завод) (рис. 60). Его главным сырьем должна была стать нефть, огромные запасы которой тогда же были обнаружены на Самарской Луке, главным образом близ поселков Зольное и Яблоневый овраг (рис. 61). Здешние запасы «черного золота» оказались в сотни раз большими, чем в Сызранском районе, где нефть добывалась еще с конца 30-х годов. Вскоре в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 10 августа 1943 года в городе Куйбышеве на месте поселков Кряж, Сухая Самарка, Водники и ряда других был образован новый Куйбышевский район.

В это же время силами заключённых Безымянлага началась прокладка нефтепровода «Зольное – Кряж» (рис. 62), который позволил подавать сырье на Крекинг-завод из вновь открытых месторождений. Его первая очередь была сдана в эксплуатацию уже после окончания Великой Отечественной войны - 8 сентября 1945 года. Кроме «простых советских» заключённых, в возведении НПЗ и нефтепровода принимали участие и многочисленные немецкие военнопленные, выжившие в Сталинградском котле (рис. 63).

К началу 1942 года станция Безымянка и образовавшиеся вокруг нее многочисленные жилые поселки официально находились за пределами областного центра, что в определенной степени затрудняло взаимодействие местных органов власти с предприятиями и населением. В связи с этим Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 13 марта 1942 года был образован Кировский район города Куйбышева, в состав которого вошли части территорий пригородного Молотовского района, Зубчаниновского сельсовета и отдельные кварталы областного центра. Самой современной по тем временам и самой красивой в нем стала новая улица Победы, строительство которой продолжилось и после окончания войны (рис. 64).

Однако новый район оказался слишком большим, и оттого опять же неудобным в управлении. Поэтому другим Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 2 июля 1942 года в Куйбышеве за счет разукрупнения Кировского района и включения в городскую черту пригородных поселков Мехзавод, Управленческий, Красная Глинка, Южный и Горный было создано еще одно территориальное образование. По имени поселка Красная Глинка новый район областного центра получил название Красноглинского.

Официальное расформирование Управления Особого строительства НКВД СССР и Безымянского лагеря ГУЛАГ НКВД СССР состоялось в 1946 году, когда в Куйбышевской области в основном было завершено строительство всех промышленных предприятий, предусмотренное планами Совнаркома СССР 1940 года. А начавшееся в 1943 году строительство Крекинг-завода было передано вновь образовавшемуся Нефтестройлагу НКВД СССР.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

 

Список литературы

А.П. Лепилов. - В кн.: Н.В. Петров, К.В. Скоркин (Под ред. Н.Г. Охотина и А.Б. Рогинского). Кто руководил НКВД. 1934—1941. Справочник. Общ-во «Мемориал» и др. М., «Звенья», 1999. 504 с.

Военно-промышленный комплекс Куйбышевской области в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Сборник документов. Самара. Изд-во «Самарский дом печати». 2005 год. 304 с.

Ерофеев В.В. 2004. «Вклад Особстроя в дело разгрома фашизма огромен…» - В кн. «Ремесло окаянное». Самара, стр. 132-145.

Ерофеев В.В. 2004, 2005. Места не столь отдаленные. - В газ. «Волжская коммуна», №№ 195, 200, 205, 210, 224, 229, 234, 238 (2004 год), №№ 7, 92, 97, 107, 111, 116, 121, 126, 131, 136, 141 (2005 год).

Ерофеев В.В. 2009. Безымянные строители безымянских заводов. – В газете «За решеткой», № 3.

Ерофеев В.В. 2009. Неизвестные строители советской оборонки. – В газете «За решеткой», № 10.

Ерофеев В.В. 2009. Лагерное звено великой Победы. – В газете «За решеткой», № 12.

Ерофеев В.В. 2010. Железнодорожники в лагерных робах. – В газете «За решеткой», № 4.

Ерофеев В.В. 2010. Стройка особого значения. – В газете «Волжская коммуна», 14 августа.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т.I. Самара, «Самарское книжное издательство», 416 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т.II. Самара, изд-во «Книга», 304 с.

Захарченко А.В., Репинецкий А.И. 2008. Строго секретно. Особстрой-Безымянлаг. 1940-1946. (Из истории системы лагерей НКВД в Куйбышевской области). Самара, ООО «НТЦ», 552 с.

Куйбышевская область в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Документы и материалы. Самара. Изд-во «Самарский дом печати». 1995. 448 с.

Санникова Н.А. 2009. Управление Особого Строительства НКВД СССР Куйбышевской области (1940-1946 г.г.). Исторические источники (Самарский государственный университет, Самарский Центр аналитической истории и исторической информации). Самара, 356 с.

Синельник А.К. 2003. История градостроительства и заселения Самарского края. Самара. Издательский дом «Агни». 2003. 228 с.

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2003. Самарская земля в годы военного лихолетья. 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2004. Самара и Самарская область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «Самарский университет». :1-292.

 

 

Дополнения

(Из фондов Центрального государственного архива Самарской области - ЦГАСО)

ЦГАСО, Р-2064, оп.2, д.3.

Постановления и распоряжения СНК СССР и РСФСР, Государственного комитета обороны и Куйбышевского городского комитета обороны. 6 августа 1940 года – 30 июня 1943 года.

 

Л.л. 1-7.

Совершенно секретно.

Постановление № 343-с Комитета обороны СССР.

6 августа 1940 года.

Москва, Кремль.

О строительстве авиационных заводов самолёто- и моторостроения.

Комитет обороны при СНК Союза ССР постановляет:

1. Приступить в 1940 году к строительству трех новых авиационных заводов в районе г. Куйбышева на Безымянской и Падовской площадках, в том числе:

Самолетостроительный завод № 122 на выпуск 1500 двухмоторных цельнометаллических бомбардировщиков в год, с трудоемкостью на одну машину 10000 человеко-часов с запасными частями;

Самолетостроительный завод № 295 на выпуск 2000 одномоторных бомбардировщиков в год, с трудоемкостью на одну машину 7500 человеко-часов с запасными частями;

Моторостроительный завод № 337 на выпуск 120000 моторов типа АМ35а-М105 в год, с трудоемкостью на один мотор 1300 человеко-часов.

Все заводы проектируются из расчета двухсменной работы при 8-ми часовом рабочем дне и 7-ми дневной неделе.

2. Установить следующие сроки окончания строительства, монтажа и пуска заводов:

самолетостроительный завод № 122 к 31 декабря 1941 г.

самолетостроительный завод № 295 к 1 февраля 1942 г.

моторостроительный завод № 337 к 1 мая 1942 г.

3. Возложить строительство самолетостроительных и моторостроительных заводов на НКВД СССР.

4. Проектирование заводов возложить на НКАП (1-й Государственный проектный институт), для чего НКАПу организовать специальное проектное бюро.

Обязать НКСП (46-й проектный трест), Наркомэлектростанций (Теплоэлектропроект), Наркомстрой (Промстрой, Горстройпроект, Центроэнергомонтаж), НККХ РСФСР (Госводоканлпроект), НКТМ (Ват и Союзпроммеханизация), Наркомобщмаш (Проектное бюро завода «Компрессор» и Металлохимзащита), НКНП (Гипрогаз, Наркомуголь, Подземгаз), Наркомэлектропром (5-й Проектно-монтажный трест, контора «Электропечь»), НКПС (Союзтранспроект), НКСвязи (5-я проектно-монтажная контора), НКХимпром (трест Лакокраспокрытие), Главное управление гражданского воздушного флота (Аэропроект) – выполнить проектные работы для 1 ГПИ НКАП в сроки, обеспечивающие своевременное окончание проекта и монтажные работы по строительству, для чего выделить специальные бригады проектировщиков и монтажников, освободив их от всякой другой работы.

5. Обязать Народного комиссара авиационной промышленности по согласованию с НКВД СССР утвердить:

проектное задание заводов № 122, № 295 и № 337 – к 1 октября 1940 года;

технические проекты и сметы заводов № 122, № 295 и № 337 – к 1 мая 1941 года;

Разрешить проектирование и строительство основных корпусов указанных заводов в металлоконструкциях.

6. Обязать НКАП выдать строительству генеральные планы заводов – к 1 сентября 1940 года, и с этого же срока начать выдачу рабочих строительных чертежей по первоначальным объектам.

7. Для обеспечения самолетостроительных и моторостроительных заводов электро- и теплоэнергией увеличить проектную мощность Безымянской ТЭЦ с 100000 до 150000 квт с отнесением стоимости расширения ТЭЦ на смету авиазаводов.

Обязать НКВД СССР закончить строительство Безымянской ТЭЦ мощностью 50000 квт в 1941 году и на 100000 квт к концу 1942 года.

Изготовление первых двух котлов для Безымянской ТЭЦ возложить на Ленинградский металлургический завод им. Сталина (НКВ) со сроком поставки одного котла в феврале и второго в марте месяце 1941 года, а остальных котлов для этой ТЭЦ на Таганрогский котельный завод (НКЭП).

8. Обязать НКВ поставить первую турбину в 25000 квт для Безымянской ТЭЦ в 1 квартале 1941 года и вторую турбину в 25000 квт в октябре 1941 года.

9. Обязать наркоматы-поставщики оформить в III квартале с.г. договоры на поставку оборудования в 1941 году для Безымянской ТЭЦ в соответствии с установленными п.п. 7 и 8 сроками монтаж и пуска ТЭЦ.

Госплану СССР в плане снабжения на 1941 год предусмотреть выделение для Безымянской ТЭЦ необходимого оборудования в соответствии с вводами мощности на этой станции.

10. Обязать НКЭС обеспечить в 1941 году подачу авиационным заводам электроэнергии мощностью в пределах до 15000 квт от Куйбышевской и Безымянской ТЭЦ.

11. Обязать НКЭП в IV квартале 1940 года доукомплектовать тепло-электрооборудованием турбогенератор 12 м гвт на Куйбышевской ТЭЦ.

12. Отменить параграф 10 Постановления экономического совета при СНК СССР № 447-194с от 26 марта 1940 года о постройке НКАП для своих нужд ТЭЦ мощностью в 24000 квт.

13. Разрешить НКВД для первого периода эксплуатации заводов строить жилье облегченного типа с использованием местных материалов и дерева.

14. Госплану СССР и НКАП к 1 октября 1941 года разработать план кооперирования, предусматривающий изготовление другими заводами деталей и оборудования, нужного для укомплектования моторов и самолетов, выпускаемых строящимися заводами.

15. Обязать НКВД и НКАП к 1 сентября 1940 года представить в Госплан СССР заявку на станки и оборудование для строительства авиационных заводов НКВД.

16. Обязать Экономсовет, Госплан СССР и Наркоматы-поставщики предусматривать в годовых народно-хозяйственных планах и квартальных балансах выделение фондов на материалы и оборудование для строительства авиационных заводов НКВД целевым назначением.

Реализацию фондов для этих заводов, подачу вагонов и отгрузку всех материалов и оборудования производить наравне с грузами НКО.

17. Обязать Наркомат электростанций обеспечить строительство авиационных заводов НКВД электроэнергией по заявкам НКВД.

18. Обязать Наркомстрой произвести по договору с НКВД монтаж металлоконструкций на авиационных заводах №№ 122, 295 и 337.

19. Разрешить НКВД снять со строек других наркоматов, перечисленных в приложении, и перебросить на строительство авиационных заводов №№ 122, 295 и 337 в 1940 году 25000 человек лагерников, в том числе в августе месяце – 10000, в сентябре 10000 и в октябре 5000 человек.

НКПС обеспечить по заявкам НКВД переброску этой численности лагерников.

20. Управлению кадров ЦК ВКП (б) мобилизовать для НКВД на строительство авиационных заводов №№ 122, 295 и 337:

инженеров-строителей – 80;

инженеров-механизаторов – 20;

инженеров-энергетиков – 25;

инженеров-технологов по строительным материалам – 15;

инженеров-конструкторов по строительному оборудованию – 8;

инженеров-механиков – 20;

плановиков-экономистов и финансистов -30;

инженеров-транспортников (по заводскому транспорту) – 10;

главных и ст. бухгалтеров – 20;

административно-хозяйственных работников – 20.

21. Разрешить НКВД СССР:

а) организовать специальное управление на правах главка по строительству авиационных заводов;

б) утвердить ставки для инженерно-технических и административно-хозяйственных работников строительства авиационных заводов;

в) бронировать до окончания строительства квартиры за работниками, направленными на строительство авиационных заводов;

г) принять для строительства авиационных заводов тарифный поясной коэффициент – 1,0.

22. Установить для строительства авиационных заводов НКВД накладные расходы в размере 26% с плановым накоплением, в том числе административно-хозяйственные расходы 10% с пропорциональным повышением накладных расходов по монтажным работам.

23. Установить план капитальных работ по авиазаводам на 1940 год – 80 миллионов рублей, включая удорожающие факторы.

24. Выделить НКВД для авиационных заводов из резервного фонда СНК СССР 139 миллионов рублей, в том числе:

а) на финансирование строительства в III квартале на подготовительные мероприятия – 30 млн. рублей;

б) в оборотные средства – 40 млн. рублей с отпуском их в III квартале;

в) аванс на заготовку материалов и оборудования для обеспечения программы работ 1941 года – 60 миллионов рублей;

г) на покрытие разрыва по финансовому плану ГУЛАГа вследствие снятия рабочей силы с работы других наркоматов 9 млн. рублей.

25. Предложить Промбанку финансировать строительство авиазаводов НКВД до утверждения проектов и смет по сметно-финансовым расчетам на отдельные объекты.

26. Обязать НКАП подготовить к пуску заводов производственные кадры для эксплуатации этих заводов.

27. Поручить Куйбышевскому облисполкому провести в месячный срок отвод и отчуждение земель, необходимых для строительства заводов, поселков и аэродромов, с последующим оформлением в установленном порядке.

28. Для создания ремонтно-механической базы строительства заводов разрешить НКВД СССР демонтировать Дмитровский завод ГУЛАГа НКВД, и оборудование полностью на комплектование Куйбышевского завода ГУЛАГа НКВД СССР.

Госплану СССР программу производства газогенераторных установок Дмитровского завода разместить в десятидневный срок на других заводах промышленности.

29. Для временного размещения Проектного бюро авиационных заводов обязать Моссовет (тов. Пронина) выделить НКАПу в августе месяце с.г. конторское помещение площадью в 1000 кв. метров.

Председатель комитета обороны при СНК Союза ССР Ворошилов.

 

 

Л.л. 8-11.

Секретно.

Постановление № 344-сс Комитета обороны СССР.

6 августа 1940 года.

г. Москва.

О материально-техническом обеспечении строительства авиационных заводов самолето- и моторостроения, осуществляемого НКВД СССР.

1. Для обеспечения строительства авиационных заводов самолёто- и моторостроения, осуществляемого НКВД СССР, Комитет обороны Союза ССР постановляет:

Выделить НКВД СССР дополнительные фонды во II-м полугодии 1940 года на материалы, оборудование, промышленные и производственные товары и фураж целевым назначением для строительства авиазаводов в количествах и сроки, согласно приложениям №№ 1-8.

2. Обязать Наркомчермет, Наркомстройматериалов, Наркомтяжмаш, Наркомэлектромпром, Наркомэлектростанций, НКАП, Наркомсредмаш, Наркомобмаш, Наркомхимпром, Наркомуголь, Наркомнефть, Наркомцветмет, Наркомлегпром, Нарккомторговли СССР, НКПС, Наркомтекстильпром, Всекопромсовет и другие наркоматы-поставщики отгрузить строительству авиационных заводов материалы, оборудование, пром- и продтовары в количествах и в сроки, согласно пункта 1 настоящего постановления.

3. Обязать наркоматы-поставщики занарядку выделенных материальных ресурсов для строительства авиационных заводов производить централизованно, непосредственно заводам.

4. Обязать НКПС:

а) Передать строительству авиазаводов до 1 сентября 1940 года 5 паровозов ОВ в исправном состоянии, 200 двухосных платформ и 25 путевых вагонеток нормальной колеи.

б) Обеспечить бесперебойный прием маршрутов с ветки Куйбышевского гидроузла на магистраль дороги из Куйбышева.

5. Обязать Наркомречфлот (т. Шашкова) обеспечить в навигацию 1940 года завоз цемента строительству авиазаводов в размере 38000 тонн, а НКВД обеспечить бесперебойную выгрузку судов.

6. Обязать Наркомречфлот обеспечить перевозку по Волге для строительства стройматериалов, продовольствия и других грузов в навигацию 1940-1941 г.г. по заявкам НКВД, прикрепив для этой цели необходимое количество буксиров и барж.

7. Выделить НКВД СССР на III квартал дополнительно к фондам 1940 года 400000 кубометров круглого леса и пиловочника.

Обязать НКЛес СССР (тов. Сергеева) поставить сплавом в навигацию 1940 года 400,0 м³ круглого леса, в том числе:

а) 250,0 т. м³ за счет сокращения фондов III квартала и поставки сплавом по Волге:

Строительству Куйбышевского гидроузла на 50,0 т. м³;

Наркомстрою на 40,0 т. м³;

Наркомнефти на 15,0 т. м³;

Главвоенстрою на 10,0 т. м³;

НКУглю на 10,0 т. м³;

Прочих потребителей (включая возврат в порядке обмена и компенсации за балансовую древесину) 50,0 т. м³;

Пиловочного сырья собственных заводов и заводов других систем 75,0 т. м³.

б) За счет изъятия древесины, переданной на проплав «Камлесосплаву» самозаготовителями 50,0 т. м³.

Обязать НКЛес СССР в декадный срок представить в Экономсовет при СНК СССР план изменения поставки леса прочим потребителям, а также предложения о сроках и порядке возврата 50,0 т. м³ древесины самозаготовителями.

в) За счет увеличения ГУЛАГом НКВД СССР вывозки по Усольлагу и предъявления к сплаву в текущую навигацию 100 т. м³.

8. Для обеспечения указанной в п.7 поставки леса и для увеличения ресурсов леса на Каме и Волге – обязать:

а) Главлесоохрану в 5-ти дневный срок отвести ГУЛАГу НКВД дополнительный лесосечный фонд (в размере 250 т. м³), в районе лесных работ ГУЛАГа по р. Каме с расстоянием подвозки к сплаву до 4 километров в местах, доступных для лесных работ.

б) НКПС обеспечить при всех условиях завоз леса для перевалки в Молотово в августе 93000 вагонов и в первой половине сентября 5000 вагонов.

9. Обязать Наркомлес поставить до конца навигации НКВД для строительства авиазаводов, дополнительно к фондам НКВД на 1940 г. 100 тысяч кубометров дров из своих заготовок.

10. Обязать СНК РСФСР и НКПСМ СССР обеспечить строительство авиазаводов в сроки, согласно графика строительных работ:

а) кирпичом в размере 63 млн. штук в 1940 г., из них до 25.08 – 15 млн. штук, и остальные – до 1.10.1940 г.; 152 млн. штук в 1940 году и 70 млн. штук в 1942 году;

б) известью в количестве – 5 тыс. тонн в 1940 г., 30 тыс. тонн в 1941 г., 30 тыс. тонн в 1942 году;

в) алебастром – 4 тыс. тонн в 1940 г., 12 тыс. тонн в 1941 г., 11 тыс. тонн в 1942 году, для чего:

Предложить СНК РСФСР и НКПСМ СССР в 5-ти дневный срок внести в Экономсовет конкретные мероприятия, обеспечивающие поставку строительству авиазаводов кирпича, извести и алебастра в размере и сроки, установленные настоящим постановлением.

11. Обязать Наркомлегпром РСФСР обеспечить пошивку зимних палаток в количестве 300 штук типа ГУЛАГа из материала, получаемого НКВД, в том числе 100 штук до 25 августа и 200 штук – до 15 сентября с.г.

12. Обязать Наркомзем СССР поставить НКВД для строительства авиазаводов 500 лошадей в течение III квартала 1940 года.

13. Обязать НКВД к 1.09. с.г. представить в Наркомчермет и Госплан СССР спецификации на 30000 тонн металла для изготовления металлоконструкций.

14. Обязать НКОМ изготовить в 1 квартале 1941 года для Безымянской ТЭЦ 2 шт. центробежных насоса НДН-В, а Наркомэлектропром – изготовить в этот же срок моторы и другое комплектующее оборудование для центробежных насосов НДН-В.

15. Обязать НКСтрой изготовить и отгрузить в III квартале 1940 года 8 штук растворонасосов.

16. Обязать НКОМ изготовить и отгрузить в III квартале 1940 года 5 штук гравиесортировок.

17. Обязать Наркомторг СССР (тов. Любимова) выделять для закрытой торговой сети и общественного питания авиазаводов НКВД продовольственные и промтоварные фонды целевым назначением.

Председатель комитета обороны при СНК Союза ССР Ворошилов.

Особстрой и Безымянлаг. 1940 год. Документы

---

Просмотров: 6234

---