Цена оружия Победы. 1943 год

Международные события года

20 февраля 1943 года крестьянин Дионисио Пулидо из деревни Парикутин, что располагалась в мексиканском штате Мичоакан к западу от Мехико, неожиданно увидел, что с его кукурузного поля поднимается густой чёрный дым. Однако это был не костёр, как вначале подумал крестьянин. Оказалось, что дым валил из небольшого отверстия в земле. Через несколько часов на поле прибыла комиссия, посланная сюда мэром соседнего городка Сан-Хуан-Парангарикутиро, которая обнаружила уже сильно дымившую дыру глубиной 9 метров. В тот же день на поле начались взрывы. С 24 февраля образующийся вулкан начала исследовать комиссия Геологического института Мексиканского университета. Через двое суток после начала образования вулкана из него потекла лава, которая сожгла деревню Парикутин и ещё несколько окрестных селений. Затем в течение месяца на территории до 400 км вокруг вулкана произошло 10 землетрясений. По имени сгоревшей деревни новый вулкан был также назван Парикутином. К 23 февраля его конус из застывающей лавы достиг высоты 44 метра, к 27 февраля — 106 метров, а к концу 1943 года – почти 300 метров. В июне 1944 года на вулкане произошло новое извержение. При этом потоки лавы, преодолев 11 километров, достигли городка Сан-Хуан-Парангарикутиро и сожгли в нём все строения, после чего этот населённый пункт прекратил своё существование. Извержения различной силы на Парикутине продолжались вплоть до 1952 года, когда он достиг высоты 518 метров, после чего «уснул». С того времени обстановка в этом районе Мексики остаётся сейсмически спокойной.

11 мая 1943 года началась Алеутская операция морских десантников США, Её целью было овладение островами Атту и Кыска, которые захватили японцы ещё в июне 1942 года. Острова были необитаемы, ни постоянного населения, ни гарнизона здесь не было, и лишь на Кыске располагалась метеостанция американского флота, на которой японцы не встретили никакого сопротивления. Лишь через год Вашингтон принял решение отбить острова назад. В операции участвовали около 40 тысяч американских десантников, 100 кораблей и 236 самолетов. При этом японский гарнизон двух островов состоял из 8,5 тысяч человек и 20 самолетов. В ходе операции на Атту самураи держались настолько упорно, что американцы вынуждены были запросить подкрепления. Оставшись без боеприпасов, японцы вступали в отчаянные рукопашные схватки и действовали ножами и штыками. Солдатам США удалось взять Атту лишь в конце мая, когда японский гарнизон этого острова (около 2,5 тысяч человек) был уничтожен почти полностью. Американцы здесь потеряли 550 человек убитыми и больше 1100 раненными. Затем началась операция по взятию Кыски. При этом японское командование понимало, что остров им не удержать, в связи с чем приняло решение об эвакуации гарнизона. Эта операция была проведена тёмной ночью 29 июля под прикрытием тумана, когда американские корабли массово ушли на заправку. Два крейсера и десяток эсминцев японского флота были стремительно переброшены к острову Кыска, вошли в гавань, в течение 45 минут приняли на свои борта свыше пяти тысяч человек, а затем на большой скорости ушли тем же путем, что и прибыли сюда. Самым курьёзным оказалось то, что американцы ничего не заметили, и 15 августа 34 тысячи солдат армии США с разных сторон высадились на Кыску. На прочесывание острова у них ушло более двух суток, после чего американцы убедились, что противника на нём нет. Тем не менее из-за ошибочных взаимных перестрелок между разными группами в условиях тумана они потеряли 25 человек убитыми и более 30 ранеными.

10 июля 1943 года британские и американские войска начали Итальянскую кампанию, высадившись на южном побережье острова Сицилии. К этому времени среди итальянской элиты, включая даже верхушку Фашистской партии, сформировалось убеждение о необходимости смещения Бенито Муссолини с поста премьер-министра и выхода страны из войны. При известии о высадке в Сицилии лидеры Фашистской партии во главе с Дино Гранди начали настаивать, чтобы Муссолини созвал Большой фашистский совет, который не собирался ни разу с 1939 года. В итоге Совет был созван 24 июля под председательством Гранди и вынес резолюцию об отставке Муссолини и передаче верховного командования армией в руки короля Эммануила III. Муссолини не признал эту резолюцию, но на следующий день он был вызван на аудиенцию к королю и там арестован. Было сформировано правительство во главе с маршалом Пьетро Бадольо, начавшее тайные переговоры с англо-американцами. Известие об аресте Муссолини вызвало бурные антифашистские выступления, и 27 июля в Италии было объявлено о роспуске фашистской партии. Тем временем 3 сентября англо-американский войска начали высадку в материковой части Италии, и 8 сентября итальянское правительство объявило о своей капитуляции. А Муссолини в это время содержался под арестом в отеле «Альберго-Рифуджио», расположенном высоко в Апеннинских горах. Несмотря на такую изолированность, 12 сентября группа немецких десантников под руководством Отто Скорцени высадилась у отеля на планёрах, освободила дуче из-под стражи и переправила его в Германию. 15 сентября Муссолини провозгласил новую Итальянскую социальную республику со столицей в городе Сало на озере Гарда, которая просуществовала до апреля 1945 года.

3 ноября 1943 года в немецком концентрационном лагере Майданек близ польского города Люблин фашистами было расстреляно около 17 тысяч поляков и евреев. В тот же день в другом концлагере, в Травниках, было убито ещё более 10 тысяч евреев. Массовые казни продолжились также и 4 ноября в концлагере в местности Понятова, где жертвами расстрелов стали ещё свыше 14 тысяч евреев. Таким образом, общее число жертв, погибших в местах заключения на территории Польши 3-4 ноября 1943 года, составляет не менее 42 тысяч человек. В истории эти события теперь известны как «Кровавая среда». Они стали самым большим массовым расстрелом евреев и узников других национальностей в истории немецких концентрационных лагерей. В связи с этим 3 ноября в Польше отдают дань памяти всем жертвам гитлеровского нацизма, погибшим в концентрационных лагерях. Возле Мавзолея в Майданеке зажигаются свечи, ставятся венки и цветы в память жертв Кровавой Среды.

28 ноября 1943 года в Тегеране (Иран) открылась конференция руководителей трёх союзных государств антигитлеровской коалиции: председателя Совнаркома СССР Иосифа Сталина, президента США Франклина Рузвельта и премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. Эта встреча вошла в историю как Тегеранская конференция. На ней впервые в полном составе собралась «большая тройка». — Сталин, Рузвельт и Черчилль. Но перед этим Рузвельт и Черчилль останавливались в Каире, где 22-23 ноября состоялась их встреча с Чан Кайши, где в основном решались вопросы войны с Японией. Что же касается Тегеранской конференции, то здесь лидерами трёх государств обсуждались европейские военные вопросы, в первую очередь вопрос об открытии «второго фронта». Рузвельт предлагал начать вторжение в Европу через Ла-Манш около 1 мая 1944 года (план «Оверлорд»). Советская делегация наиболее эффективным считала проведение двух операций – кроме «Оверлорда», также провести и высадку союзного десанта в Южной Франции. А вот Черчилль настаивал на развитии наступления в Италии и на Балканах. В итоге в решениях конференции по вопросу о «втором фронте» была закреплена советско-американская точка зрения. Кроме военных задач, в Тегеране также обсуждались вопросы, касавшиеся послевоенного устройства мира. По завершении конференции была опубликована «Декларация трёх держав».

Российские события года

6 января 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР в Красной Армии были введены погоны. Они были отменены в Советской России после Октябрьской революции 1917 года декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР, поскольку считались символом неравенства. Приказом № 25 Наркомата обороны СССР от 15 января 1943 года этот Указ был доведён до личного состава Красной Армии. В Военно-Морском Флоте погоны ввели приказом Наркомата ВМФ № 51 от 15 февраля 1943 года. В народных комиссариатах Внутренних Дел и Госбезопасности погоны были учреждены 8 февраля 1943 года. Затем 28 мая 1943 года эти знаки отличия ввели в Народном комиссариате иностранных дел, 4 сентября - в Наркомате путей сообщения, а 8 октября — в Прокуратуре СССР. Советские погоны были похожи на царские, но имели и некоторые отличия от них. Так, офицерские армейские погоны были пятиугольными, а не шестиугольными, как до революции. Цвета просветов показывали род войск, а не номер полка в дивизии. Просвет представлял собой единое целое с полем погона, вводились цветовые канты по роду войск, а звёздочки на погонах были металлическими, серебряными и золотыми, различались по размеру у старших и младших чинов. При этом звания обозначались другим числом звездочек, чем в императорской армии, а погонов без звёздочек не стало вообще. Младший лейтенант, майор и генерал-майор получили по одной звёздочке; лейтенант, подполковник и генерал-лейтенант – по две; старший лейтенант, полковник и генерал-полковник – по три; капитан и генерал армии – по четыре. У младших офицеров погоны имели один просвет, а у старших офицеров погоны - два просвета. Были восстановлены также и лычки для младших командиров. Ефрейтор получил одну лычку, младший сержант – две, сержант – три. Старшие сержанты получили бывшую широкую фельдфебельскую лычку, а старшины получили на погоны перекрещивающиеся лычки, которые прозвали «молотком». Армейские погоны образца 1943 года практически без изменений сохранились до наших дней.

14 апреля 1943 года в структуре Наркомата обороны СССР было образовано Главное управление контрразведки «Смерш», что расшифровывалось как «Смерть шпионам». Первым начальником управления был назначен комиссар госбезопасности 2-го ранга Виктор Абакумов. Основными задачами «Смерш» была борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной Армии и ВМФ, а также в тылу. Главными противниками «Смерш» в его контрразведывательной деятельности считались немецкая служба разведки и контрразведки Абвер (Abwehr), полевая жандармерия (Feldgendarmerie), Главное управление имперской безопасности (РСХА), а также финская, японская и румынская и прочие военные разведки иных государств. На передовой смершевцы были призваны препятствовать переходу через линию фронта вражеских агентов. В ведение особистов «Смерш» входило также выявление случаев дезертирства и осознанного членовредительства, перехода советских военнослужащих на сторону противника. «Смерш» активно работал по линии розыска, задержания и следствия по делам советских граждан, выступавших на стороне врага в составе подразделений «добровольных помощников» вермахта, а также антисоветских вооруженных формирований, таких как Русская освободительная армия (РОА) и «национальные батальоны». В современной истории деятельность военной контрразведки «Смерш» оценивается неоднозначно. Однако общепризнанным итогом её существования стало полное поражение разведок Германии, Японии, Румынии, Финляндии и других во Второй мировой войне. В мае 1946 года в рамках общей реформы, проходившей в наркоматах госбезопасности и внутренних дел, контрразведка «Смерш» была реорганизована в особые отделы и передана в ведение вновь созданного Министерства государственной безопасности (МГБ) СССР.

5 июля 1943 года началось одно из крупнейших в истории Великой Отечественной войны сражение под Курском. Согласно разработанному гитлеровским Генштабом плану операции «Цитадель», немецко-фашистские войска ударами с двух сторон в основание Курского выступа должны были окружить советскую группировку войск и её уничтожить. Образовавшийся прорыв на фронте открыл бы немцам прямой путь на Москву. Для наступления в район Курской дуги немцы стянули лучшие свои соединения, а в войска поступила новая техника: истребители «Фокке-Вульф-190А», штурмовики «Хеншель-129», танки «Пантера» и «Тигр», самоходные установки «Фердинанд». Но планы германского командования были разгаданы советской разведкой. В 2 часа 20 минут 5 июля, за 10 минут до намечавшейся артподготовки противника, по гитлеровцам был нанесен мощный артиллерийский контрудар, и в результате немцы были вынуждены начать своё наступление на два часа позже. В течение 10 суток советские войска сдерживали натиск фашистских армий севернее и южнее Курска, которые потеснили нашу оборону на 30-50 км, однако прорвать её так и не смогли. Кульминацией всего сражения стал крупнейший в истории встречный танковый бой под селом Прохоровка 11-12 июля, когда на одном поле с обеих сторон сошлись до 1,5 тысяч танков и самоходных орудий. В итоге гитлеровцы потеряли здесь свыше 350 танков, а Красная Армия – около 270. К 15 июля немецко-фашистское командование исчерпало все свои резервы, и на большинстве участков фронта гитлеровцы вынуждены были перейти к обороне. В этой обстановке советские войска начали наступление севернее и южнее Курска, в результате чего уже 5 августа были взяты города Орёл и Белгород, а 23 августа – Харьков. В честь освобождения этих городов в Москве был дан салют - первый в ходе Великой Отечественной войны. Курская битва считается завершением коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны, который начался в результате поражения гитлеровских войск под Сталинградом.

11 июля 1943 года считается кровавым пиком насилия во время Волынской резни (польск. Rzez wolynska, или Tragedia Wolynia). Такое название в истории получила массовая акция геноцида, проводимая в 1943-1944 годах членами Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА) в отношении граждан неукраинских национальностей, в первую очередь поляков, евреев, русских и ряда других, в основном на территориях оккупированного гитлеровцами округа Волынь-Подолье, который до сентября 1939 года находился под управлением Польши. Хотя этнические чистки на Волыни бандеровцы начали ещё весной 1943 года, на самую масштабную из них они пошли вечером 11 июля 1943 года, совершив нападение сразу на 176 населенных пунктов с преимущественно польским населением. Главной целью этой акции была «очистка» от польского населения всей Волыни, которую украинские националисты считали своей исконной территорией. Боевики окружали польские села и колонии, а затем приступали к уничтожению мирных жителей и всех строений. В итоге в течение 12 часов были зверски убиты, по разным оценкам, от 36 до 50 тысяч человек. Всего же от этнических чисток на Волыни за два года погибло от 80 до 100 тысяч человек. В ответ на злодеяния ОУН-УПА польская Армия Крайова при поддержке гражданских лиц предприняла свои акции отмщения, уничтожив несколько украинских деревень с общим населением до 10 тысяч человек. Эти преступления продолжались и дальше, пока в 1944 году на Волынь не пришла Красная Армия. В 2016 году по решению Сейма Республики Польша 11 июля объявлен Днём памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами.

21 сентября 1943 года войска Центрального фронта освободили Чернигов и вышли к Днепру, а на следующий день к берегам этой реки пробились и войска Воронежского фронта. Тем самым началась битва за Днепр, завершением которой считается Киевская наступательная операция. Уже на рассвете 22 сентября началась переправа наших подразделений через Днепр и захват плацдармов на противоположном берегу. Всего к концу сентября усилиями войск Центрального, Воронежского, Степного и Эго-Западного фронтов были захвачены 23 плацдарма на правом берегу, с которых и началось наступление на Киев. За успешное форсирование Днепра около 2000 военнослужащих были удостоены звания Героя Советского Союза. К 26 октября советские войска заняли город Мелитополь и вышли в излучину Днепра, юго-западнее Днепропетровска. В начале ноября войска 1-го Украинского фронта в результате стремительно проведенной наступательной операции и обходного маневра разгромили противостоящие им немецкие группировки, и на рассвете 6 ноября штурмом овладели столицей Украины - городом Киевом. Юго-восточнее Никополя, на левом берегу Днепра, наши войска в последующие дни отбивали контратаки пехоты и танков противника, нанеся ему большие потери в живой силе и технике. Юго-западнее Днепропетровска советские войска перешли в контратаку против крупных сил пехоты и танков противника. В целом Киевская наступательная операция завершилась 13 ноября, когда был освобождён Житомир, а действия немецких войск выродились в их пассивный отход и в ряд сдерживающих боёв.

Самарские события года

19 января 1943 года была образована Ульяновская область, и при этом земли для неё забрали из тогдашней Куйбышевской области. Этот юридический акт стал самым последним административным разделением территории бывшей Средне-Волжской области (позже – края), образованной в соответствии с административно-территориальной реформой 1928 года. В состав вновь созданной Ульяновской области правительство СССР передало города Ульяновск и Мелекесс, а также 24 сельских района: Астрадамовский, Базарно-Сызганский, Барышский, Богдашкинский, Вешкаймский, Инзенский, Карсунский, Кузоватовский, Майнский, Малокандалинский, Мелекесский, Николо-Черемшанский, Новомалыклинский, Новоспасский, Павловский, Радищевский, Сенгилеевский, Старокулаткинский, Старомайнский, Сурский, Тагайский, Теренгульский, Ульяновский и Чердаклинский. После этой, пока что самой последней перекройки карты Среднего Поволжья, внешние административные границы Куйбышевской (Самарской) области больше не менялись. Процедуре «укрупнения-разукрупнения» за эти годы несколько раз подвергалась только внутренняя территориальная структура Самарского региона

14 апреля 1943 года было принято постановление Государственного комитета обороны СССР (ГКО СССР) о строительстве нефтеперерабатывающего завода в городе Куйбышеве. Этот документ был дополнен другим постановлением ГКО от 19 августа 1943 года, в котором новому предприятию был присвоен номер 443. Во исполнение этого постановления 3 сентября 1943 года на заседании бюро Куйбышевского областного комитета ВКП (б) был рассмотрен вопрос «О строительстве нефтеперерабатывающего завода № 443 в гор. Куйбышеве», согласно которому все работы по возведению этого предприятия возлагались на Управление Особого Строительства НКВД СССР (начальник А.П. Лепилов). Сроки ввода объекта в эксплуатацию устанавливались очень жёсткие: первая очередь завода № 443 (он же Крекинг-завод) вместе с жилым посёлком, с культурно-социальными и коммунально-бытовыми структурами должна быть полностью готова уже в декабре 1944 года. Первоначально предполагалось, что Куйбышевский Крекинг-завод для выработки своей продукции будет использовать нефть из сызранских месторождений, однако уже вскоре были открыты богатые залежи «чёрного золота» на Самарской Луке, и тогда от них к новому предприятия были проложены трассы новых трубопроводов.

15 апреля 1943 года постановлением Государственного комитета обороны СССР (ГКО СССР) в Куйбышеве был образован Государственный Союзный строительно-монтажный трест № 11 для строительства авиационных заводов и других объектов. Первым управляющим трестом был назначен Кузьма Дмитриевич Кузнецов. При этом он одновременно являлся начальником «Глававиастроя» СССР. Главным инженером треста тогда же стал Петр Борисович Львовский. Перед коллективом организации была поставлена задача - обеспечить в кратчайший срок завершение строительства оборонных заводов НКАП № 1, 18, 24, 35, 207 и ряда других. Вместе со строительством заводов на Безымянке возводились жилые дома, детские сады, школы, магазины. И уже к концу Великой Отечественной войны трест № 11 в Кировском и Красноглинском районах областного центра сумел построить не только заводские объекты, но также жилые дома общей площадью 129 тысяч квадратных метров, 4 школы, 4 клуба, 6 детсадов, 4 магазина, 10 столовых, 6 предприятий бытового обслуживания, уложил на дороги и тротуары тысячи квадратных метров асфальта. Указом Президиума Верховного совета СССР от 16 сентября 1945 года за героический, самоотверженный труд строительно-монтажный трест № 11 был награжден орденом трудового Красного Знамени, и более трехсот рабочих и инженеров получили ордена и медали. А в апреле 1946 года тресту № 11 вручили Красное знамя Государственного Комитета Обороны на вечное хранение.

21 августа 1943 года город Куйбышев в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР стал самостоятельным административно-хозяйственным центром в рамках Российской Федерации, и был отнесен к категории городов республиканского подчинения. Для такого изменения статуса к тому времени появились достаточно веские основания. Ведь ещё в начале Великой Отечественной войны в Куйбышев из западных районов страны было эвакуировано более 100 мелких и крупных промышленных предприятий, из-за чего всего за два года индустриальный потенциал города вырос в несколько раз. По той же причине за военные годы более чем в полтора раза увеличилось и население Куйбышева: с 350 тысяч человек в 1940 году до 600 с лишним тысяч – в 1945 году. В связи с ростом населения и числа промышленных предприятий в военные годы в Куйбышеве возникли и новые городские районы. В частности, 13 марта 1942 года на основе поселков Безымянка и Зубчаниновка был образован Кировский район, 9 июля 1942 года на месте поселков Управленческий, Красная Глинка и Южный появился Красноглинский район, а 10 августа 1943 года на основе поселков Кряж, Сухая Самарка, Водники, 113-й и 116-й километры решением правительства был создан Куйбышевский район. После этого в соответствии с другим Указом Президиума Верховного Совета РСФСР, город Куйбышев с 25 августа 1943 года утратил статус запасной столицы СССР. Он носил это звание с 16 октября 1941 года, после того, как Москва была объявлена на осадном положении.

Главное самарское событие года

30 марта 1943 года в два часа ночи в Куйбышеве, в посёлке Юнгородок, в барачном общежитии завода № 18 (впоследствии Куйбышевский авиационный завод, ныне ОАО «Авиакор») из-за перегрева топящейся печи (металлической «буржуйки») произошёл пожар, так как дежурный вахтёр заснул на посту и вовремя не заметил возгорания, Все конструкции и перекрытия барака были деревянные, и в результате пожар быстро распространился по всему строению. Так как пламя охватило единственную дверь в бараке, а запасной выход оказался завален разными вещами и хламом, то жильцы этого общежития оказались отрезаны от спасения. В итоге жертвами пожара стали 62 человека, все – молодые рабочие. Ещё 38 жильцам удалось спастись после того, как они сумели выбить оконные рамы и через проёмы выбраться наружу. Эта трагедия впоследствии обсуждалась и заводским руководством, и на уровне городских и областных партийно-советских инстанций. Директору завода № 18 было предписано в пятидневный срок провести противопожарные мероприятия в посёлке Юнгородок и навести строгий порядок в общежитиях.

Трагедия посёлка Юнгородок

На предприятиях, переехавших на Безымянку в крайне сжатые сроки в конце 1941 года, установка оборудования в уже готовых корпусах в те труднейшие дни стала главной задачей (рис. 1-5). Понятно, что никто даже и не думал о создании более-менее приемлемых условий для персонала – например, о создании более-менее приемлемых жилищных условий для персонала, а также об отоплении цехов. Когда на заводах в ноябре-декабре наконец-то стали включать станки, токарям и слесарям иногда приходилось работать на них и в 30-градусный мороз.

Даже герои труда в такой обстановке протянуть долго не могли. В цехах один за другим стали появляться самодельные электрические обогреватели (в народе их называют «козлами») или простые дровяные печки («буржуйки»). И поскольку на противопожарную безопасность тогда внимания обращали мало, кустарная система обогрева в итоге обернулась десятками пожаров на заводах, миллионами рублей убытков, и, самое страшное - сотнями человеческих жизней. О таких происшествиях в советские годы мало кто знал, потому что на информации обо всех подобных случаях десятилетиями стоял гриф «Совершенно секретно».

Для исследователей закрытые заводские архивы стали доступны лишь в постсоветские годы. Из этих документов теперь видно, что в зиму 1942-1943 годов на безымянских предприятиях и в прилегающих к ним жилых массивах ежемесячно случалось по нескольку крупных возгораний, порой с многочисленными человеческими жертвами. Один из самых серьезных инцидентов произошел в ночь на 17 января 1943 года на заводе № 1 имени Сталина, где от самодельной электрической печки загорелся цех по сборке самолетов, где из фанеры и досок в нарушение всех инструкций были построены многочисленные комнатушки и закутки. По сухой древесине пламя шло очень быстро, и потому более десятка рабочих так и не успели выбраться из огненной ловушки. Точное число погибших, а тем более их имена выяснить до сих пор не удалось. Материальный ущерб от этого пожара составил почти 10 миллионов рублей в ценах того времени (ЦГАСО, Р-3454, оп. 2, д. 14, л. 73).

До этого подобное происшествие произошло на территории завода № 463 НКАП, который еще летом 1941 года был эвакуирован на Безымянскую площадку из Риги (ЦГАСО, Р-3454, оп. 1, д. 24, л. 3). В период строительства авиационных предприятий в его цехах делали некоторые комплектующие детали, которые затем шли на сборку самолетов. Однако вечером 10 декабря 1942 года на заводе № 463 начался пожар, в результате которого сгорел производственный цех площадью 2200 квадратных метров со всем находившемся здесь имуществом. Причина происшествия оказалась все та же: электрические «козлы» и захламленность территории.

После этого приказом Наркома авиационной промышленности СССР А.И. Шахурина завод № 463 как самостоятельная единица был ликвидирован, а уцелевшее после пожара оборудование передано заводу № 1. Директор предприятия Петр Букреев и главный инженер Владимир Воздвиженский были сняты с работы без предоставления им других должностей в наркомате, а заместитель директора Павел Рычков и еще пятеро руководителей среднего звена отданы под суд. Тогда это означало почти неминуемую отправку виновного на фронт в штрафной батальон.

Для обеспечения безымянских предприятий рабочими кадрами здесь в течение 1942 года собирали тысячи молодых людей из различных сел Куйбышевской области. Колхозников в ускоренном порядке обучали рабочим специальностям – токаря, слесаря, фрезеровщика, клепальщика, и так далее. А размещали их в десятках деревянных бараков, которыми в течение 1941-1942 годов была спешно застроена громадная территория вокруг оборонных заводов Безымянки (рис. 6-8). Поскольку средний возраст здешних жителей в то время не превышал 16-18 лет, этот барачный поселок и получил название Юнгородок.

Условия проживания здесь были, мягко говоря, очень трудными. Удобства располагались на улице, а внутренняя часть помещений представляла собой длинные ряды двух- или трехэтажных деревянных нар, на которых рабочие спали иногда даже без матрасов. С наступлением холодного времени года внутри деревянных строений ставили временные печки-«буржуйки», которые, впрочем, в сильные морозы жильцов выручали слабо. Именно из-за них в зиму 1942-1943 годов в поселке Юнгородок произошло несколько серьезных пожаров. Вот выписка из приказа по 15-му управлению НКАП СССР, которая не требует комментариев.

«Несмотря на неоднократные требования усилить профилактику пожаров… до сего времени эти мероприятия полностью не выполняются… Так, 14 марта 1943 года в 8 час. 45 мин. возник пожар в бараке № 32 завода № 18 от электронагревательных приборов, в результате пожара погиб один человек, а 3 человека получили ожоги. Сам пожар был быстро локализован благодаря энергичной работе пожарных команд. Барак мог быть отремонтирован при небольших капитальных затратах и был бы пригодным к жилью, но благодаря беспечности и безответственного отношения со сторону руководителей ЖКУ завода в 24 часа 14 марта с.г. этот же барак загорелся вторично и сгорел. Пожарные команды… по прибытии к месту пожара не нашли поблизости воды, так как водоемы были использованы утром на тушение этого же барака и после не были заполнены водой…

Директору завода № 18 т. Белянскому выявить виновных данного пожара и привлечь к ответственности… Немедленно установить ночное дежурство по каждому дому из числа проживающих, ознакомить жильцов с правилами пожарной безопасности и тушением пожара в период загорания» (ЦГАСО, Р-3454, оп. 2, д. 14, л.л. 85-86).

Однако оговоренные в приказе меры так и не смогли предотвратить следующую огненную трагедию, которая случилась всего через две недели после описанного выше происшествия. Она произошла около 2 часов ночи 30 марта 1943 года в бараке № 48 поселка Юнгородок, где в тот момент спали около 100 человек. Возгорание началось от железной печки в каптёрке ночного дежурного, что располагалась у самого входа. Вахтер уснул на своем посту, подкинув перед этим в топку дрова. То ли оставленная им без присмотра печка раскалилась сверх меры, то ли из нее выпала пылающая головешка, но уже вскоре помещение каптерки горело открытым пламенем. Еще через несколько минут огонь охватил весь входной тамбур барака, тем самым отрезав людям путь к спасению.

Расположенный в другом конце деревянного строения запасной выход оказался наглухо закрытым на висячий замок и завален всяким хламом. Когда пожар перекинулся на жилое помещение, и здесь началась паника, некоторые рабочие смогли выбить рамы на окнах и через проемы выбраться наружу, однако большинство обитателей барака так и остались под его обгоревшими обломками. Согласно сводкам, всего в ту роковую ночь в огне погибло 62 человека, и еще 38 жильцов, хотя в разной степени и обгорели, но всё же остались в живых. Пожарная команда на место происшествия прибыла только через полчаса после начала возгорания, поскольку ближайший телефон находился на проходной предприятия, в трех километрах от места происшествия (СОГАСПИ, Ф-656, оп. 7, д. 150, л.л. 136-138; Ф-1683, оп. 1, д. 245, л.л. 13-25; Ф-5692, оп. 2, д. 90а, л.л. 26-28).

За всю советскую историю нашего региона этот инцидент сейчас считается крупнейшим по числу жертв, погибших в одном пожаре. А в начале 1943 года его причины и последствия рассматривались не только руководством предприятия, но также членами бюро Куйбышевского обкома ВКП (б) и коллегией НКАП, однако в итоге за смерть десятков молодых рабочих так никто и не был серьезно наказан. Решением дирекции завода № 18 со своей должности лишь был снят комендант Юнгородка Исаков, и, хотя он некоторое время просидел под арестом, в итоге уголовное дело и против него, и вообще по факту происшествия возбуждать не сочли нужным, поскольку главный виновник трагедии, вахтёр злополучного барака, погиб во время пожара. И уже через несколько дней информация о гибели в Куйбышеве 62 человек в результате несчастного случая совершенно потерялась на фоне фронтовых сводок 1943 года, где говорилось о потерях Красной Армии, которые были больше этой цифры в десятки и сотни раз.

Тротиловое пламя

Еще одна серьезная трагедия произошла 7 июля 1943 года на заводе № 15 в Чапаевске (ныне АО «Полимер», а до революции – Сергиевский-Самарский завод взрывчатых веществ). Этот небольшой город, расположенный в 60 километрах от областного центра, в течение всего ХХ века был основным поставщиком взрывчатых веществ для российской армии. Во время Великой Отечественной войны завод снабжал тротилом Центральный, Западный, Юго-Западный и Южный фронты. Как и на любом взрывоопасном производстве, здесь соблюдались повышенные меры безопасности, которые многократно усиливались обстановкой тотального взаимного недоверия и подозрительности и напряженностью на фронтах.

Однако в тот вечер в мастерской № 258 седьмого цеха завода № 15, где велась сушка выплавленного тротила, все-таки произошло возгорание. Из-за технологического нарушения сначала загорелся жидкий расплав смертоносного тротилового месива. Специалисты знают, что горение этого вещества далеко не всегда вызывает взрыв - для этого дополнительно нужна еще и сила детонации. Вечером 7 июля тротил в 258-й мастерской горел не менее десяти минут. Когда здесь появился огонь, то первым его заметил рабочий Черкасов, который вызвал пожарную команду, а сам укрылся за земляным валом (рис. 9-11).

Пожарные сразу же поспешили к месту возгорания, которое было хорошо видно по столбу черного дыма. Во главе с начальником отдельного военизированного пожарного отряда НКВД заводов №№ 15 и 309 воентехником первого ранга спецслужбы М.А. Фадеевым к горящей мастерской прибыло еще десять огнеборцев. Водяными стволами им удалось довольно быстро сбить открытое пламя. Однако угроза взрыва отнюдь не исчезла, и чтобы пламя снова не выбилось наружу, нужно было продолжать охлаждение тротиловой массы. Первым в дверной проем 258-й мастерской, в самую гущу оранжево-ядовитого дыма, пошел начальник отряда, приказав своим подчиненным следовать за ним. Хотя начальник завода И.П. Крысин пытался остановить пожарных, напомнив им об опасности взрыва, Фадеев ему ответил: «А что же делать? Наш долг - рисковать жизнью и до конца устранить опасность» (рис. 12-14).

Это были его последние слова, которые слышали немногочисленные оставшиеся в живых свидетели трагедии. Едва боевой отряд скрылся внутри мастерской, мощнейший взрыв разнёс на части все здание. Директор завода и его немногочисленные сопровождающие уцелели только потому, что успели укрыться за земляной обваловкой цеха. А вот все одиннадцать пожарных погибли в яростном тротиловом пламени.

В течение нескольких десятилетий сам факт столь массовой гибели огнеборцев на заводе № 15 в 1943 году был засекречен, и лишь в 1988 году благодаря ветеранам пожарной охраны на городском кладбище, где похоронены герои, был поставлен скромный памятник (рис. 15).

И это далеко не единственное происшествие с человеческими жертвами, случившееся на чапаевском заводе № 15 в годы Великой Отечественной войны. Сейчас их можно объяснить лишь чрезвычайно напряженными условиями работы того времени, когда во имя выполнения заданий для фронта персонал завода не раз пренебрегал элементарными нормами безопасности.

В течение военных лет самым опасным участком прессования на заводе № 15 оставалось обслуживание карусельных прессов, где тротил штамповался в шашки, брикеты и прочие формы. Опасность здесь усугублялась тем, что в ходе работы персонал все время находился непосредственно около агрегата, и фактически никак не был защищен от вспышек или взрывов, периодически в нем происходящих. А причинами таких вспышек чаще всего становилось трение или защемление прессуемого взрывчатого вещества между стальными частями инструмента, вибрация пресса и другие отступления от нормальных условий работы.

После нескольких таких взрывов прессовщиц стали одевать в плотные кожаные костюмы, однако они мало спасали людей от травматизма. Только после того, как рабочих на линиях прессования стали помещать в специальные кабины, оборудованные бронещитами и системой дистанционного управления, травматизм на этом участке удалось практически полностью исключить.

Но до этого решения трагедии на участке прессования были частым явлением. Особенной тяжелым стало происшествие, случившееся 23 октября 1941 года в мастерской № 442, где шли работы по прессованию 400-граммовых тротиловых шашек. Неожиданно произошла вспышка на одном из карусельных станков. В считанные минуты огонь распространился по всей мастерской, причем здесь вспыхнула также тротиловая пыль, скопившаяся на станках сверловки, у навесочного стола, а также в воздуховодах вытяжной вентиляции.

На большинстве работниц мастерской воспламенилась одежда, и все они кинулись к входной двери, в проеме которой из-за ее узости возникла давка. Дренчерную систему пожаротушения в панике забыли включить. Взрыва в мастерской не произошло, но в пламени пожара погибли 18 работниц мастерской, в основном молодые девушки в возрасте до 25 лет. Точная причина пожара установлена так и не была (рис. 16-18).

Похожие вспышки на прессовом производстве, приведшие к возгоранию, на предприятии произошли также 21 сентября 1942 года и 17 октября 1944 года. В первом случае погибло три человека, во втором пострадало четыре работника, один из которых впоследствии скончался от ожогов. После этих случаев в мастерской была серьезно усовершенствована система пожаротушения, что привело к резкому уменьшению числа возгораний.

Но самый крупный инцидент за всю историю предприятия произошел 16 февраля 1944 года. Около 19 часов 45 минут, буквально на стыке второй и третьей смен, неожиданно взлетела на воздух мастерская № 244, а затем, всего через пять минут, взорвалась также и соседняя с ней мастерская № 261. На месте кирпичных зданий образовались две громадные воронки глубиной до 9 метров. Помимо самих мастерских, взрывы в тот момент частично или полностью разрушили еще 44 производственных объекта.

Всего во время этой трагедии погибло 80 человек, в том числе 69 работников завода. Остальные погибшие были рядовыми горожанами, которых взрывная волна достала даже за заводским забором. Еще около 300 человек во время этого происшествия получили ранения различной степени тяжести. Причину той трагедии так и не удалось окончательно установить. Следствием рассматривалось несколько версий случившегося, в том числе и диверсия, но ни по одной из них так и не было собрано достаточно доказательств.

Отравленный город

Гораздо больше смертельных случаев в годы Великой Отечественной войны произошло на заводе № 102 - другом секретном предприятии Чапаевска, выпускавшем различные виды отравляющих веществ (ОВ) для снаряжения химического оружия. Так, к 1 июля 1942 года заводу было предписано увеличить производство иприта еще на 2 тыс. тонн в год, а люизита — на 0,5 тонны в год. Для выполнения всех этих планов было разрешено выдавать рабочим цехов «с вредными условиями труда» спецпитание, но только в дни их работы во вредном цехе, а не в период лечения от отравлений. Несмотря на трудовой энтузиазм, планы 1942 года по выпуску химоружия на заводе № 102 выполнены так и не были. В 1943 году все повторилось, и повышенные обязательства снова выполнить не удалось.

При этом руководство предприятия постоянно испытывало серьезный нажим «сверху». Глава Наркомата химической промышленности (НКХП) СССР Михаил Георгиевич Первухин издавал один приказ за другим о резком и срочном наращивании объемов выпуска химоружия на заводе № 102. При этом в приказах пришлось говорить и о необходимости улучшения техники безопасности, поскольку её нарушения на всех химзаводах СССР из-за сумасшедшей гонки за планом всё чаще стали приводить к отравлениям персонала, в том числе и смертельным. А чтобы у руководителей предприятий была хотя бы какая-то возможность выполнить все эти непомерно завышенные планы, Совнарком СССР своим секретным постановлением от 13 мая 1943 года был вынужден разрешить усиленное питание для отравленных рабочих из вредных цехов даже в дни их лечения от отравлений. Раньше это было запрещено. Впрочем, такая мера делу почти никак не помогла.

Чтобы разобраться в причинах невыполнения планов не только на заводе № 102, но и на большинстве других производств, в НКХП в марте 1944 года прошло специальное совещание руководящих работников цехов снаряжения химбоеприпасов. Выявилось много негативных фактов. Представители заводов говорили, что большой процент операций по наливу ОВ в боеприпасы выполняется вручную, что из-за гонки за планом на производстве сохраняется крайне низкий уровень организации труда, что разливы ОВ в цехах по той же причине стали чуть ли не нормой, и это оказывает «крайне отрицательное влияние на санитарное состояние снаряжательных цехов». Но даже после этого очередное постановление ГКО СССР от 18 января 1945 года о безусловном выполнении плана поставок химбоеприпасов на склады выполнялось очень трудно.

Лишь в наши дни историки с сожалением констатировали, что в годы Великой Отечественной войны советское правительство очень мало ценило жизни граждан своей страны, брошенных на ускоренную смерть на производствах химоружия. Стоит напомнить, что при больших (боевых) концентрациях иприт и люизит на человека оказывают главным образом кожно-нарывное действие. Смерть от боевых концентраций люизита наступает за время от нескольких минут до часа, а от иприта — в течение суток. У рабочих, производивших иприт и люизит в Чапаевске, Дзержинске, Сталинграде и Березниках не в боевой, а в производственной обстановке, наблюдались в первую очередь медленно развивающиеся изменения в легких. Затем рубцовая соединительная ткань в легких разрасталась, что приводило к прогрессирующей одышке, кашлю с обильной рвотой, кровохарканьям и вторичным изменениям со стороны сердца, а также нервной системы, психики и других органов. Наблюдалось также влияние ОВ и на зрение людей.

Деятельность завода № 102 в Чапаевске, который в СССР был, по существу, пионером в деле массового выпуска химоружия, в течение всей его истории сказывалась на жизни города самым катастрофическим образом. Тем не менее следует отметить невероятный факт: санитарно-защитной зоны (СЗЗ) вокруг опаснейшего завода в Чапаевске не создавалось никогда. Во времена, когда производства иприта и люизита ещё только налаживались, на заводе в Чапаевске даже не существовало никаких санитарных норм по содержанию в воздухе рабочей зоны иприта, люизита и прочих ОВ. Между тем опасные уровни зараженности медикам тогда были хорошо известны. Так, при воздействии на организм человека в течение 45 минут паров иприта в концентрации 0,012 мг/литр и более наступает тяжелое поражение глаз и слизистых дыхательных путей. Вдыхание иприта в концентрации 0,07 мг/литр в течение 30 минут почти всегда приводит к гибели человека. При этом в предвоенные годы даже не было приемлемых методик измерения концентраций иприта и люизита в различных средах, а также средств, которые обеспечивали бы абсолютную защиту персонала заводов от поражения.

В течение первых месяцев Великой Отечественной войны вопрос о соблюдении санитарных норм на производстве ОВ попросту не возникал, поскольку в это время шла речь о самом существовании советской власти. Однако затем участившиеся случаи отравлений персонала спеццехов, в том числе и смертельных, и отсутствие новых подготовленных кадров, заставило НКХП навести хотя бы минимальный порядок в санитарных нормах и в технике безопасности. К этому времени только за годы войны отравления ипритом на заводах Чапаевска, Дзержинска, Сталинграда и Березников получили не менее 100 тысяч человек из числа персонала химических предприятий.

Одна из столичных комиссий, работавшая на заводе № 102 в Чапаевске в апреле 1943 года, констатировала: за I квартал среди работников цехов №№ 4 и 5 было восемь случаев профзаболеваний, закончившихся смертью, и 17 случаев тяжелых форм профзаболеваний, когда работники были переведены в профинвалиды. Кроме того, 144 работникам завода было «рекомендовано» в дальнейшем работать в других цехах, где не было прямого контакта с ипритом. И только лишь через три года после начала Великой Отечественной войны, после принятия постановления ГКО СССР от 1 июля 1944 года, и последовавшего за ним решения ВЦСПС, советские санитарные врачи пришли, наконец, к мысли о необходимости установления предельно допустимой концентрации (ПДК) для содержания ОВ в воздухе рабочих помещений химических производств. И только лишь через 20 с лишним лет после начала выпуска в СССР иприта Главная госсанинспекция СССР в секретном документе от 26 февраля 1945 года приняла ПДК для паров иприта в воздухе рабочих помещений — 0,00002 мг/л (2.10–5 мг/л, то есть 2.10–2 мг/м3). Но и этот гигиенический стандарт уже тогда считался… временным.

Изменения в санитарных нормах за все последующие годы были минимальными. Даже через полвека после Победы, в 1994 году, когда в живых осталось лишь около 300 человек, получивших на производстве поражение ипритом и люизитом в годы Великой Отечественной войны, официально утвержденная ПДК для иприта в воздухе рабочей зоны заводов в России так и не появилась. Существовала лишь неутвержденная, но тем не менее реально использовавшаяся норма — 2.10–4 мг/м3 (0,0000002 мг/л).

О том, насколько тяжелы были условия работы на этом производстве, можно судить по статистике бегства рабочих с завода химоружия № 102 в Чапаевске в годы войны. Так, в 1942 году трудовыми дезертирами отсюда стали 308 человек, в 1943 году — 432 рабочих и служащих, в 1944 году — 195 человек. Убегая «в никуда», без документов, люди обрекали себя на неприятности советской Большой Зоны, усиленные варварскими сложностями военного времени. И хотя за такой побег полагалось заключение в ГУЛАГе, люди шли на этот риск сознательно, поскольку в лагере у них было больше шансов остаться в живых, чем на ипритовом производстве (рис. 19-23).

Химическая каторга

Известный российский правозащитник, академик Лев Александрович Фёдоров в своей книге «Химическое вооружение – война с собственным народом. Трагический российский опыт» об этом пишет так: «Если исходить из запоздало принятых санитарных норм, естественно сделать вывод, что в течение всей войны администрация (дирекции заводов и руководство МХП СССР) держала людей в заведомо отравленной атмосфере, и что их поражение было неизбежным. Это было организованное перемалывание жизней персонала… О пренебрежении жизнями людей… можно судить не только по документам санитарных врачей, но и по вынужденным приказам по НКХП. Военно-химический комплекс пытался даже экономить на питании людей, брошенных на работу в цехах химоружия» (рис. 24).

Далее Лев Фёдоров сообщает следующее: «По решению ГКО СССР от 6 марта 1943 года заводу № 102 было приказано произвести в марте невозможное — 420 т иприта и 100 т люизита. Данные комиссии указывают, что даже в её присутствии… производство иприта (цех № 4) и наполнение им боеприпасов (отделения цеха № 5) совершались со всеми мыслимыми и немыслимыми нарушениями (плохая герметизация аппаратуры, постоянные разливы иприта на пол, долив иприта и люизита в снаряды и бомбы «с помощью кружек и чайников», течь ОВ из боеприпасов, передача резиновых сапог из смены в смену без дегазации, отсутствие портянок и импрегнированного белья, нерегулярная работа душа, неудовлетворительная работа вытяжной вентиляции, использование на работах с ОВ неполноценных по здоровью работников, отсутствие расследования смертельных случаев профотравлений, неполная выдача спецпитания работникам, необеспечение больных этим спецпитанием). Среди прочего, в том акте было указано о 76 учтенных в медсанчасти завода (в отделе техники безопасности завода цифры были совсем другие) случаях острого отравления людей в течение I квартала 1943 г. Говорилось о переводе за тот период 17 отравленных в профинвалиды. Упоминалось и о 8 случаях смерти в течение все того же I квартала 1943 года — трех рабочих в цехе № 4 (изготовление иприта) и пяти рабочих в цехе № 5 (разлив иприта, люизита и их смесей по химбоеприпасам). Назовем фамилии тех 8 погибших людей (больше это сделать некому): Лекарев Н. (20 лет), Кускова А. (21 год), Хусудинов З., Каштанова (30 лет), Окаев А. (77 лет), Шашков (52 года), Савельев, Жихарев».

Необходимо отметить и такой аспект военного времени, как использование на тяжёлых и опасных работах некоторых категорий населения страны, которые не могли быть использованы в действующей армии на фронте. Тот же Лев Фёдоров в своей книге об этом пишет так: «Не забывали и о резервах. Именно с этих позиций можно оценивать принятые меры по замене в цехах химоружия нездоровых мужчин (здоровые были на фронте) на женщин, а также завоз на химическую каторгу — заводы химоружия Дзержинска и Чапаевска — пожилых нездоровых мужчин из советских среднеазиатских республик».

В подтверждение слов Л.А. Фёдорова можно отметить, что в 1943 году по мобилизации на предприятия Куйбышевской области было доставлено более 2000 тысяч рабочих из Узбекистана, Киргизии, Туркменистана и Казахстана, которые использовались в первую очередь на физически тяжёлых и опасных работах, в том числе на химическом производстве. В основном они были неграмотными дехканами в возрасте старше 50 лет, и в подавляющем своём большинстве не знали русского языка. В Куйбышеве значительная доля этих мобилизованных жителей Средней Азии была распределена на работу в Особую строительно-монтажную часть № 52 (ОСМЧ-52), которая возводила новые корпуса на карбюраторном заводе (впоследствии завод КАТЭК) и на некоторых других предприятиях. Также узбеки, киргизы, туркмены, казахи работали на заводах №№ 15 и 102 в Чапаевске, на заводе № 13 в Куйбышеве (впоследствии завод Кинап) и на других химических объектах (рис. 25-27).

При этом отношение администрации предприятий к среднеазиатским рабочим во многих случаев оказалось, мягко говоря, бюрократическим и бездушным, особенно в ОСМЧ-52 (см. документальное дополнение к данному материалу). В связи с такой ситуацией в конце 1943 года бюро Куйбышевского обкома ВКП (б) вынуждено была назначить комиссию по расследованию условий жизни и быта узбеков и других рабочих из Средней Азии в Куйбышевской области, по итогам которого ряд руководителей строящихся объектов были освобождены от своих должностей и наказаны по партийной линии.

Здесь можно привести только одну цитату из ранее засекреченного документа: «Внешний вид узбеков, работающих на стройке, производит исключительно тяжёлое впечатление. Грязные, оборванные, худые изможденные лица, многие из них больны, с наружными ранами и язвами. Приходится только возмущаться, как в наше время руководители-коммунисты могут своей преступной бездеятельностью довести до такого состояния советских людей.

Питание узбеков организовано чрезвычайно плохо, люди получают пищу один раз в день, качество обедов исключительно низкое, и ни в какой мере не может удовлетворить самые скромные потребности. Есть массовые случаи, когда люди едят траву, готовят себе пищу из зерновых отходов, собирают картофельную кожуру в помойках и другие отбросы. Отсюда и рост желудочного заболевания, смертности среди узбеков. За несколько месяцев умерло более 25 человек» (СОГАСПИ, Ф. 656, оп. 7, д. 150, л.л. 195-196).

Только на рубеже 1944 и 1945 годов темпы выпуска советского химического оружия стали наконец-то снижаться. Постановлением ГКО СССР от 31 декабря 1944 года было объявлено о частичной консервации цехов основных химических заводов, и о снижении поставок химоружия (ОВ и боеприпасов) на склады армии и промышленности. В частности, были остановлены цеха №№ 4 (иприт), 7 (люизит) и 26 (треххлористый мышьяк), а также снаряжательные цеха №№ 52, 53 и 54 на заводе № 102 в Чапаевске. Кадры работников, впрочем, было велено беречь. При этом следует подчеркнуть, что речь здесь пока шла не об остановке производства химоружия, а лишь о его уменьшении (рис. 28-30).

Как известно, Советский Союз официально заявил о прекращении производства боевых отравляющих веществ только в августе 1987 года, когда об этом всему миру сообщил тогдашний министр иностранных дел СССР Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. В это же время в СССР во весь рост встал вопрос об уничтожении накопленных в течение десятилетий запасов советского химического оружия, отдельные партии которого хранились на военных складах еще с 30-х годов. В 80-х – 90-х годах прошлого столетия в СССР и в России построили специальные предприятия по уничтожению ОВ, но о полной ликвидации химического оружия власти РФ официально объявили только в 2017 году.

Валерий ЕРОФЕЕВ.

Литература

150 лет Самарской губернии (цифры и факты). Статистический сборник. Под ред. Г.И. Чудилина. Самара, Самарский дом печати. 2000. :1-408.

Акт экспертной комиссии по экологической экспертизе проекта завода по уничтожению химического оружия в городе Чапаевске. 25 мая 1989 года. С. 7.

Военно-промышленный комплекс Куйбышевской области в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Сборник документов. Самара. Изд-во Самарский дом печати. 2005. :1-304.

Воронин В.В. 2004. География Самарской области. Самара, СИПКРО. :1-274.

Город Чапаевск. Историко-экономический очерк. Под ред. А.И. Петрова, И.И. Титова. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1988, 272 стр.

Горохов А., Сербин А. Гарнизон в степи. Репортаж со строительства предприятия по уничтожению химического оружия. – Газета «Правда», 18 сентября 1987 года.

Евстафьев И.Б. 1991. Розы и шипы химического разоружения. О позиции СССР на переговорах в Женеве. «Независимая газета», 23 марта 1991 г.

Ерофеев В.В. 2003. Смерть, которую никто не заметил. – Газета «Секретные материалы», № 14 – 2003 год, июль.

Ерофеев В.В. 2004. Исправительно-трудовые лагеря на территории Куйбышевской области. – В кн. «Ремесло окаянное». Самара, :120-132.

Ерофеев В.В. 2004. «Вклад Особстроя в дело разгрома фашизма огромен…» - В кн. «Ремесло окаянное». Самара, :132-145.

Ерофеев В.В. 2005. В тротиловое пламя. – Газета «Волжская коммуна», 30 апреля 2005 года.

Ерофеев В.В. 2005. Безымянные строители безымянных заводов. – Газета «Секретные материалы», № 10 – 2005, май.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2007. Самарская губерния – край родной. Т. I. Самара, Самарское книжное изд-во, 416 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В., Чубачкин Е.А. 2008. Самарская губерния – край родной. Т. II. Самара, изд-во «Книга», - 304 с., цв. вкл. 16 с.

Ерофеев В.В. 2009. Химическая тревога. – Газета «Волжская коммуна», 1 августа 2009 года.

Ерофеев В.В. 2010. Цена оружия Победы. – Газета «Волжская коммуна», 29 мая 2010 года.

Ерофеев В.В.2010. Неизвестные строители советской оборонки. – Газета «Секретные материалы», № 17 – 2010 год, август.

Ерофеев В.В. 2011. Тротил для Российской армии. – Газета «Волжская коммуна», 10 сентября 2011 года.

Ерофеев В.В. 2011. Энергия Победы. – Газета «Волжская коммуна», 22 октября 2011 года.

Ерофеев В.В. 2011. «Для обороны государства российского». – Газета «Секретные материалы», №№ 24-25 – 2011 год, декабрь.

Ерофеев В.В. 2013. Город, стёртый из истории. – Газета «Волжская коммуна», 13 декабря 2013 года.

Ерофеев В.В., Галактионов В.М. 2013. Слово о Волге и волжанах. Самара. Изд-во Ас Гард. 396 стр.

Ерофеев В.В., Захарченко Т.Я., Невский М.Я., Чубачкин Е.А. 2008. По самарским чудесам. Достопримечательности губернии. Изд-во «Самарский дом печати», 168 с.

Есть у биографии начало, нет у биографии конца (История Сергиевского Самарского завода взрывчатых веществ). Составитель О.В. Слухов. 2001. Изд-во ООО «Книга», 312 стр.

Кремнев Н.3. 1976. Зеленая зона города Чапаевска. – В сб. «Лесное хозяйство Куйбышевской области». Куйбышев, Куйбышев, Куйбышевское книжное изд-во, стр. 158-162.

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1977. :1-406.

Куйбышевская область (Рекомендательный список литературы). Куйбышев, тип. им. Мяги. 1978. :1-260.

Куйбышевская область. Историко-экономический очерк, изд. 2-е. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во, 1983. :1-350.

Куйбышевская область в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 г.г.). Документы и материалы. Самара. Изд-во «Самарский дом печати». 1995. :1-448.

Кулик С., Чернышев В. 1989. Завод, где умирают ОВ. «Правда», 15 февраля 1989 г.

Лопухов Н.П., Тезикова Т.В. 1967. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-78.

Матвеева Г.И., Медведев Е.И., Налитова Г.И., Храмков А.В. 1984. Край самарский. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во.

Мильков Ф.Н. 1953. Среднее Поволжье. Физико-географическое описание. Изд-во АН СССР.

Минерально-производственный комплекс неметаллических полезных ископаемых Самарской области. Под ред. Н.Н. Ведерникова, А.Л. Карева. Изд-во Казан. ун-та. 1996. :1-188.

Наш край. Самарская губерния – Куйбышевская область. Хрестоматия для преподавателей истории СССР и учащихся старших классов средней школы. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. 1966. :1-440.

Наякшин К.Я. 1962. Очерки истории Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-622.

Нефтяной комплекс Куйбышевской области (30-е – 50-е годы ХХ в.) Становление и развитие. Сборник документов. Самара. Изд-во ООО «Кредо», 2005. :1-672.

Никаноров В. (С.В. Петров). 1990. Химический дракон под надежным замком. - «Правда», 2 августа 1990 г.

Плотущихина М. 1995. Незабываемый иприт. Стали передовиками. - «Чапаевский рабочий», 14 и 17 марта 1995 г.

Постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 4 ноября 1985 г. № 1057–313 о строительстве в СССР объектов по уничтожению химического оружия в связи с возможным заключением Конвенции о запрещении химического оружия.

Постановление ЦК КПСС от 22 июля 1987 г. «О директивах делегации СССР на переговорах по запрещению химического оружия» (ЦХСД, ф.3, оп.102, д.634.

Постановление ЦК КПСС от 5 сентября 1989 года «О перепрофилировании объекта по уничтожению химического оружия (город Чапаевск Куйбышевской области) в учебно-тренировочный центр по отработке технологии уничтожения химического оружия».

Распоряжение Президента РФ от 9 августа 1993 г. № 555-рп «О порядке выбора районов для размещения объектов по уничтожению химического оружия на территории Российской Федерации».

Постановление правительства РФ от 21 марта 1996 года № 305 «Об утверждении федеральной целевой программы «Уничтожение запасов химического оружия в Российской Федерации». - Российская газета, 2 апреля 1996 года.

Постановление правительства РФ от 21 июня 1996 г. № 720 «Об утверждении федеральной целевой программы «Социально-экологическая реабилитация территории и охрана здоровья населения г. Чапаевска Самарской области».

Самарская область (география и история, экономика и культура). Учебное пособие. Самара 1996. :1-670.

Синельник А.К. 2003. История градостроительства и заселения Самарского края. Самара, изд. дом «Агни». :1-228.

Средняя Волга. Социально-экономический справочник. Ср.-Волж. краев. изд-во. М.-Самара, 1932. :1-174.

Стулов Ф.П. 1979. В тылу, как на фронте. – В сб. «Краеведческие записки». Выпуск V. Куйбышев, Куйбышевское книжное издательство, стр. 87-91.

Сыркин В., Храмков Л. 1969. Знаете ли вы свой край? Куйбышев, Куйб. кн. изд-во: 1-166.

Тагирова Н.Ф. 2002. Итоги индустриального развития Самарской губернии за сто лет. – В сб. «Культура здоровья: социальные и естественнонаучные аспекты». Сборник статей и материалов II международной научно-практической конференции «Самарский край в контексте мировой культуры» (11-14 июня 2002 года). Под общей ред. Э.А. Куруленко. Самара. (Адм-ция Самарской обл., департамент культуры). :174-182.

Такоев Д.А., Иванов А.И. 1960. Волжская нефть. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-96.

Учайкина И.Р., Александрова Т.А. 1987. География Куйбышевской области. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-112.

Фёдоров Л.А. 1994. Три жизни Марии Ушениной. - «Чапаевский рабочий», 18 августа 1994 г.

Фёдоров Л.А. 1994. Химическая война: чапаевская атака. - «Московские новости», 23 октября 1994 г.

Фёдоров Л.А. 1994. Химическое оружие в России: история, экология, политика. Центр экологической политики России. Москва: 1994 г., 120 с.

Фёдоров Л.А. 1995. Необъявленная химическая война в России: политика против экологии. Москва: Центр экологической политики России, 1995 г., 304 стр.

Фёдоров Л.А. 2001. Тропой сталкера (военно-химический детектив). Москва. СоЭС, 2001 г., 54 стр.

Фёдоров Л.А. 2002. Где в России искать закопанное химическое оружие? (химическое разоружение по-русски). Москва: СоЭС, 2002 г., 116 стр.

Фёдоров Л.А. 2002. Москва-Кузьминки (военно-химическая оперетта). Москва: СоЭС, 2002 г., 84 стр.

Фёдоров Л.А. 2004. Чапаевскому протесту — 15 лет (а российские бурбоны так ничего и не поняли). «Берегиня», Нижний Новгород, 2004 г., № 4.

Фёдоров Л.А. 2009. Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт). Том 1. Долгий путь к химической войне. — М.: Лесная страна, 392 с.

Фёдоров Л.А. 2009. Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт). Том 2. Военно-химический архипелаг. — М.: Лесная страна, 240 с.

Фёдоров Л.А. 2009. Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт). Том 3. Экология химического оружия. — М.: Лесная страна, 384 с.

Франке З. 1973. Химия отравляющих веществ. Т.1. Москва: Химия, 1973 г., 438 стр.

Франке З., Франц П., Варнке В. 1973. Химия отравляющих веществ». Т.2. Москва: Химия, 1973 г., 407 стр.

Храмков Л.В. 2003. Введение в самарское краеведение. Учебное пособие. Самара, изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 1988. Край самарский. Учебное пособие. Куйбышев, Куйб. кн. изд-во. :1-128.

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2003. Самарская земля в годы военного лихолетья. 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «НТЦ».

Храмков Л.В., Храмкова Н.П. 2004. Самара и Самарская область в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г. Самара. Изд-во «Самарский университет». :1-292.

Чапаевск - 100 лет. Историко-публицистические очерки. 2011. Самара, изд-во ООО «Офорт», 400 стр.

Чигринёв М.С. 2006. Иващенково (очерки истории города Чапаевска 1909-1917 г.г.). Чапаевск, изд-во «CYGNUS», 140 стр.

Чигринёв М.С. 2011. С именем Троцкого. Очерки об истории города Чапаевска. 1919-1929 годы. Самара, 112 стр., илл.

Экология Чапаевска, Чапаевск, 2000 г., 105 стр.

Fedorov L.A. 1994. Chemical weapons in Russia: history, ecology, politics. JPRS-TAC-94–008-L. 1994. 47 p.p.

Цена оружия Победы. 1943 год. Дополнения

Просмотров: 4340